Путешествие по миру в пору зомби-апокалипсиса

Дайн открывает рот. Люмин кладёт ему ложечку с гречей в рот. Ждет пока он прожует. Кладёт следующую. На неё падает огромная тень от шкафа. Глаза такие тёмные. А на коленях лежат лучи прохладного, уже зимнего солнца. Она не говорит ни о чем. Молчит. — Почему ты меня это всë спрашивала? — вздыхает он. — К чему эти вопросы? Они же… — Напомню, на тебе было более десяти укусов, — она слегка морщится. — то, что лично я ничего не спрашиваю обусловлено тем, что я понимаю значение слов «экспериментальное убежище». Но не каждый вообще слышал это сочетание. Дайн опускает голову. Лишь слегка поднимает глаза, наблюдая за ней. Она поднимается и отворачивается. Дайн слышит звон тарелки. Люмин нервно ходит по комнате, крутясь на пятках. Потом останавливается. Она смотрит на него взглядом полным разочарования. Морщится. Отворачивается снова. Испепеляет безразличным взглядом вид из окна. Её глаза такие стеклянные. Садится обратно. Накидывает ногу на ногу и складывает руки на груди, зажимаясь в своим и так мелком теле. Приподнимает плечи. Переводит острые глаза на него. — Не подумал, — оправдывается Дайн. — Какого хуя ты творил? Виснет тишина. Она знает же, что он не ответит. По крайней мере так, чтобы удовлетворить её любопытство. Она поднимается со стула. Подходит. Встаёт перед ним. Сжимает его щеки, но взгляд у неё пугающий. Целует жадно, словно пытается вдохнуть в него остатки кислорода из себя. Отпускает его, но выглядит так, словно не смогла сделать что-то очень важное. — Слушай, что я узнала за время твоего сна, — спокойно говорит она. — здешние зомби имеют особенность, ну, как в любом регионе, усиливаться в определённое время. И видишь, ветра усиливаются. Дилюк сказал… — Уходим? — Дайн наклоняется голову. Люмин поджимает губы и щурится. Отводит глаза. — Нет, не можем, — она хмурится, трет переносицу. — я пообещала помочь с защитой города. Почему каждая реплика так и хочет зависнуть в душной комнате? Жаль, окна открыть нельзя. Ветра не просто сильные, а сносящие. Даже сейчас они стучаться в стекла. — Зачем? — он искреннее удивляется, но тут же натыкается на осуждающий взгляд Люмин. — ладно, понял… — Нет, уж, раз дебил, слушай, — она срывается, хватает его за воротник. — ты долбанный даун, — шипит она. — знаешь, что мне пришлось сделать, чтобы вытянуть тебя?! С этим чертовым Венти договориться!!! — А он то… Дайн ощущает словно мир слегка плывёт и становится… мягким? Плохо. Он щипает себя, словно боль может хоть каплю отрезвить. — Всë чертовски просто, он нулевой пациент этого региона, — Люмин опускает лицо на раскрытую ладонь. — ты не понял ещё что ли? Дайн давит на незажившую рану. Больно. Почему тогда ему кажется, что эти слова сущий бред? Люмин же умная. — Подожди, — он удивлённо глазеет на неё. — нулевые пациенты – это не сказка? Архонты существуют? — Конечно, — вздыхает она. — или думаешь этот вирус так просто появился и существует? — Но в любом случае нулевой пациент не виноват… Дайн морщится. Головная боль пробивает молнией, хотя скорее он не хочет об этом думать. Он тяжело вздыхает, шмыгая. Люмин поглаживает его по волосам. Выглядит виноватой. — Прости, что нагружаю… — Подожди, — Дайн резко понимает к чему была эта речь. — Получается, если Венти – нулевой пациент здешнего вида зомби, значит, что у него есть антитела? Как в тех легенд с улиц? Получается, хочешь сказать, — он растерянно бегает глазами по ней. — ты продала нас на этот период, чтобы спасти меня? Ты дура? Я бы не умер и без антител. Полежал бы… — Я ничего не знаю о тебе, — неожиданно растерянно кричит она. — я не понимаю, я никогда не имела дела с такими экспериментами, как ты. Я не знаю. — Архонты, — выдыхает Дайн, утыкаясь лицом в руки. Мысли не сходятся во что-то целое. Получается все-таки существуют те, кто являются первоисточником от вируса, но и спасением. Всё в голове путается. Больше похоже на сон. А ещё лицо горячее Дайн падает на кровать, раскидывая руки в обе стороны. Смотрит на деревянный потолок. Если Архонты есть, то почему они не создадут вакцину для своих жителей? Почему Архонты до сих пор живы? Почему столько жертв? Схожи ли Архонты с Дайном чем-то? Тревожные мысли нагнетают. А ещё Люмин слишком много недоговаривает. Но видимо ему никто ничего пояснять не собирается. — Получается мы тут останемся до? — выдыхает Дайн — Конца зимы. Дайн поджимает губы. Страх связывает их обоих колкой нитью с шипами, что кажется прочнее прошлой. Они молчат с одинаково мрачными лицами. — А если мы каким-либо образом заранее справимся с зомби? Решим проблему в её истоке? — Убийство Венти не поможет, — отмахивается Люмин. — но было бы славно. — Я о другом. Люмин хмурится и с недоумением смотрит на Дайна. Наклоняет голову. Кажется, её начинает раздражать, что Дайн находится в той части информационной сферы, где она не могла бы повлиять. Одновременно, именно это подтверждает, что он ей нужен. Они оба вздрагивают, как дети, словно родитель сказал, что надо серьёзно поговорить. Дверь с грохотом открывается, ударяясь о стену. Остаётся слез от ударившейся об обои дверной ручки. — Любовнички, надеюсь я вам не помешал, — Кейа врывается в комнату, не позволяя им договорить. Пространство наполняется чем-то, что способно расслабить их морально тяжёлый дуэт. Даже немного хорошо становится, но Дайн никогда это не признает. Он недовольно хмурится и вжимается в стену и свои плечи. — Кейа, — строго обращается Дилюк. Он появляется из-за его спины, будто тень, хотя для неё он уж больно яркий. — Ну, что они тут без меня веселятся? — хмыкает он, тыкая на Дайна. — Люмин такая стерва, м, увела прям из-под носа это солнышко. — Солнышко, — вылетев в полный аут, Дайн повторяет за ним. Дилюк лишь плотнее сжимает пальцы на предплечьях. — Как себя чувствуешь, дружок? — Кейа падает к нему на кровать, треплет его по голове. — Я? — испуганно уточняет он. — Да, да, — он заключает лицо Дайна меж пальцев и вертит его туда-сюда. — бледный, конечно. — Всё нормально… Люмин нависает над Кеей, угрожающе смотря. Сложила руки на груди. Испепеляет его взглядом. Сжала губы. — Это. Мой. Муж. — вежливо напоминает она. Неожиданно в углу комнаты раздаётся смешок. Дилюк машет рукой, так спокойно, что грех называть такое «машет». Мол, продолжайте. Как он вообще успел переместиться туда? Словно надсмотрщик. Он наклоняет голову. — Прошу прощения, — отводит взгляд. — у вас милые отношения. — Вот да, пусть ваш брат не мешает нам, — бурчит Люмин. — Мы не братья, — резко выдаёт Кейа. В комнате виснет неловкая и тяжёлая тишина. Дайн поклясться готов, что дело однозначно именно в этих душных деревянных стенах. Именно стены подхватывают каждое слово, чтобы разжечь конфликт. Дилюк, который мгновение назад был таким умиротворённым и счастливым, помрачнел. Но не отвернулся. Продолжил смотреть. Кейа же неловко улыбается, почесывая затылок. Единственный глаз прикрыт. — Эээ, прости, — тянет он. — я просто подумал, что Дайнслейф то не поймёт, я же оттуда откуда и он, а ты здешний. Я не имел в виду… Дилюк молчит, выслушивая гору оправданий, которую даже не просил. Тяжело вздыхает. Тяжёлыми шагами выходит из комнаты. Точнее собирается выходит. В дверях встаёт. Оборачивается, с моря прямо в глаза-звёздочки Дайна. — Если я позволил Вам двоим остаться здесь, это ещё не значит, что я вам доверяю, — строго отчитывает он их. — Дайнслейф, Люмин, пожалуйста, оправдайте мои надежды и не будьте мудаками. Они оба переглядываются весьма ироничными взглядами. И Дайн, и Люмин думают одно и тоже. Им насрать на чьи-либо одобрение. — Как сказано, — восхищается Кейа, хлопая. Дилюк переводит глаза на него, и тот давит мимолётное движение тела вверх-вниз. Он хотел либо дернуться, либо судорожно вздохнуть. Но не происходит ни то, ни другое. Дайн видел такие отношения ни раз, но он до сих пор не научился отстраняться от атмосферы. Испуганно водит глазами от одного к другому. — Ты всё же хочешь обсудить? — смотря на Кейю, произносит Дилюк. — Я все тогда сказал, — он качает головой. — Ты не ответил мне на вопрос. — Ты знаешь ответ. Напряжение накаляется слишком быстро, но Люмин просто распихивает их. — Мне нужно собрать цветочки на лекарство, прости, оставлю тебя на этих двух катастроф-драм, — она машет рукой. — не изменяй, любимый. Кейа смеётся, отвлекая собой атмосферу. Сгибается, складывая руки на животе. — Катастрофы-драмы, — Кейа тыкает пальцем на Дилюка. Тот лишь разворачивается и уходит. Дайн остаётся один. В убежище они вернуться только, когда Дайн полностью выздоровеет. А пока Винокурня Рассвет.