Академия Истинного Креста. Сборник зарисовок

      — Брат, а что такое “любовь”?       Мефисто отставил чашку с чаем и удивлённо посмотрел на Амаймона. Тот как ни в чём не бывало сидел на излюбленном подоконнике и грыз очередной леденец, наблюдая за суетящимися внизу людишками.       — Ну, — начал Фель, — любовь — это то чувство, которое испытывает человек, если ему что-то нравится.       Король Земли повернулся к брату.       — Нравится?       — Да, нравится.       — А что такое “нравится”?       — Нравится — это когда что-то приносит тебе удовольствие и ты хочешь повторять это раз за разом.       Амаймон повертел в руке конфету, развернул её и кинул в рот. Потом, задумчиво жуя, протянул:       — Хм.       Тем временем Самаэль долил себе ещё чая.       — Значит “любовь” и “нравится”, да? “Любовь” — это когда нравится, а “нравится” — это удовольствие, — повторил младший, разворачивая вторую конфету. — Понятно.       — Да. Но нравиться может не только что-то, но и кто-то. И по сравнению с любовью это чувство слабее, но в тоже время сильнее чем просто симпатия, например.       — Люди странные. У них всё так сложно.       — Верно. Ты скорее всего хочешь спросить, что такое симпатия?       Тот коротко кивнул.       — Симпатия, братец, — это влечение. Если ты чувствуешь, что тебя к чему-то тянет и оно вызывает в тебя положительный интерес, то скорее всего ты испытываешь симпатию. Вот например. Eins, zwei, drei, — Фель щелкнул пальцами и у него в руке возникла тарелка. — Возьмём рамён! Посмотри на него, — он аккуратно покрутил кистью, показывая содержимое с разных сторон, — и теперь скажи ты хочешь его попробовать?       — Думаю, что да. Выглядит вкусно.       — Верно, — сказал ректор и поставил тарелку на стол. — А теперь представь, что на вкус он оказался очень горьким, что аж скулы свело.       Амаймон скривилса.       — Ты бы ещё раз его съел?       — Конечно, нет. Горькое и кислое — невкусно.       — Именно! — Король Времени указал пальцем в сторону брата. — Ты пробовал единожды и больше не хочешь, значит тебе не понравилось. А если же всё было бы наоборот? Приятный, нежный, немного сладковатый вкус и специй в меру? Если бы ты отведав, захотел ещё, то это уже бы значило, что тебе понравилось.       — Понравилось…       — Ага. А симпатию ты проявил в самом начале, когда заявил, что хочешь его отведать.       Рядом с Фелем из розовой дымки возникли палочки, он схватил их и ловким движением намотал лапшу.       — Знаешь, мы — демоны, нам проще понять и осознать отрицательные чувства и эмоции: злость, зависть, гордыню и так далее. Так уж устроены наш мозг и мироощущение. А когда дело доходит до чего-то более… человеческого, давай я так это назову, то мы терпим фиаско.       Демон, подув на палочки, проглотил лапшу.       — У людей очень сложная социально-культурная организация, — продолжал он. — Если мы мыслим скорее логично, то им присуща больше иррациональность. Хотя, — ректор отпил бульон, — всё в мире относительно и подчиняется своим законам.       Он выдержал паузу прежде чем продолжить:       — Есть среди людей учёные, которые утверждают, что человеческие категории “чувства” и “эмоции” это скорее природные инстинкты. Как у животных. Но из-за того, что человечество интеллектуально развитый вид, они могут себя контролировать и поэтому не опускаются до уровня обычного зверья.       — Спорный вопрос, — вскользь добавил принц.       — Хм, возможно, — согласился Фель, но вернулся к изначальной теме: — Если рассмотреть пирамиду потребностей Маслоу — иерархическую модель потребностей каждого человека, то в её основании мы можем увидеть как раз то, что и не хватает другим видам в Асии — удовлетворение физиологических потребностей и (на втором ярусе) безопасность. Люди сбиваются в стаи — так они чувствуют себя защищёнными и так им проще добывать пищу. С годами эволюции и развития они усовершенствовали своё общество и технологии, что позволило удовлетворить эти две потребности для большинства.       — Они не голодают, а их жизни ничего не угрожает.       — Угу, — ещё одна порция лапши пропала во рту ректора. — А вот на третьем ярусе находится интересующая нас любовь. Она относится к социальным потребностям. Но тут и возникает диссонанс. Как думаешь почему люди (преимущественно) так старательно оберегают своё потомство? Почему заботятся о нём? Почему заботятся о близких?       Король Земли пожал плечами.       — Потому что у каждого человека в мозгу на уровне инстинктов заложена задача создать как можно больше своих копий. Для них родственник будет иметь большее значения чем незнакомец, только потому что он несет в себе часть генетического материала, который надо приумножить. То есть, они должны делать больше себе подобных. Размножение и ничего другого.       Мефисто продолжал что-то бубнить, но Амаймон его уже не слушал. Он отрешенно смотрел куда-то сквозь брата, думая о своём, и явно переваривал только что полученную информацию. Но вот прозвенел звонок, демон встал и пошел в сторону двери, но у самого порога остановился.       — Брат, я кажется влюбился.       Тарелка с остатками рамёна выпала из рук ректора и звонко разбилась. Когда Фель пришел в себя, Король Земли скрылся из виду и, наверное, уже сидел в аудитории.       Сумерки опустились на город. На улицах горели яркие огни, изредка звучал смех, но в основном толпа студентов гудела как пчелиный улей, хоть и с высоты это напоминало скорее муравейник. Амаймон провёл на недостроенной высотке последние несколько часов, тупо пялясь вперёд и поедая заранее купленные конфеты. За его спиной появился Самаэль. Пара шагов и он приземлился рядом с братом, отложив белую шляпу в сторону.       — Если тебе кто-то нравится, то надо признаться объекту своего обожания.       Младший повернул голову, будто только-только заметил присутствие ещё кого-то рядом с собой, но потом снова перевел взгляд на ночной город.       — Зачем?       — Надо, — коротко ответил ему Фель. — Не будешь озвучивать свои чувства — они никогда не будут приняты.       Мефисто изучающие глянул на Амаймона. Демон сидел, свесив ноги и болтал ими. Палочка от чупа-чупса торчала, прикушенная передними зубами, а глаза у младшего были задумчивыми. Ректор принял это за знак того, что он клонит в нужную сторону.       — Станет легче.       Повисла тишина, но минуту спустя её прервал Король Земли, хрустя карамелью, от чего слова произносились им не чётко:       — Это так важно для тебя?       — Быстрее для тебя.       Амаймон не понимал настойчивости Феля. Он знал, что люди говорят иногда друг другу “я тебя люблю”. И родственникам, и друзьям, и чужакам. Но ему было не понятно в чем разница между всеми этими “люблю”, а разницу он ощущал, хоть и не мог объяснить в чём она заключалась. Но, ладно. Раз Самаэль настаивает, то он как “послушный” брат должен последовать наставлению старшего.       — Хорошо, — ответил демон.       В следующую секунду он зашуршал пакетом и вытащил из него плитку шоколада. Вытянув её перед собой он сказал:       — Шоколадка, я люблю тебя!       Мефисто, наблюдавший за сим действом, тактично промолчал.       — Отец, я кажется понял, почему Вы так холодно отреагировали на отсутствие своего седьмого чада в отчем доме…       — Нет.       — Что нет?       — Назад мне его возвращать не нужно.       — Тогда я Вас должен порадовать. У Вас есть потенциальная возможность в ближайшем будущем стать дедушкой, если Ваше чадо, которое Вы удачно спихнули мне на плечи, сможет зачать потомство от пальмовых жиров перемешанных с н-ным количеством какао-бобов.