Согревающая зима

Его объятия были слишком теплыми. Слишком приятными. Джек скучал по ним, поэтому лишь сильнее укутался в кольцо из рук, не желая открывать глаза. Вдыхал уже ставший таким знакомым запах, стараясь задержать его в легких как можно дольше. Слушал частые удары сердца, эхом отражавшиеся в груди, и перебирал пальцами непослушные отросшие пряди. — Я скучал, Ледяной Джек, — тихо выдохнули в ухо. И этот шепот прошелся приятными мурашками по коже, проник куда-то глубоко-глубоко и там и задержался, даже не думая уходить. Джек промычал на это что-то невнятное. Нащупал губами участок чужой кожи и мягко коснулся его. Главное — не задеть свежие царапины и гематомы. Стоп. — Джек? — мягко позвал Лу. Форман резко распахнул глаза, видя перед собой то, что не хотел бы видеть никогда. Испещренное кровоточащими ранами тело, пугающее обилие переливающихся всеми оттенками багрового и фиолетового синяков, расширенные зрачки, из-за которых едва проглядывала мховая зелень леса. По которому он скучал. Джек отпрянул, не понимая, что происходит. Он не испугался Льюиса. Нет. Он не хотел лишний раз ему навредить. И с ужасом следил, как впиваются в мягкую смуглую кожу ногти, стоило пальцам потерять родное тепло. — Джек? — Лу, — хрипло позвал тот, которого уже не могли найти затуманенные глаза. — Ты здесь? — Здесь, Лу, — голос предательски сорвался, а руки потянулись, желая обнять и в то же время боясь причинить боль. Так и застыли в воздухе. — Тебе надо в больницу. — В больницу? — не понимающе переспросил Льюис, оставляя очередной порез, из которого тут же тонкой струйкой полилась кровь. — Но зачем? Я скучал, Джек… Теперь Джеку стало страшно. Он хотел, всеми силами желал помочь Льюису. Понимал, что нужно либо взять парня в охапку и отвезти в больницу, либо вызвать неотложку прямо сейчас. Но почему-то не мог пошевелиться и просто смотрел. Наблюдал за тем, как Лу себя калечит. Нет. Это какой-то кошмар! Неожиданно из губ Льюиса вырвался смешок. Затем еще один. А затем парень и вовсе задрал голову вверх и рассмеялся со всей силы. Так, что захотелось зажать уши, чтобы не слышать этот неестественный смех. Не видеть, как ногти распарывают кожу, как гематомы становятся лишь больше. И не винить себя во всем, что произошло. — Джек Форман! — проревел голос. И Джек снова распахнул глаза. Привыкнуть к полумраку, что царил в комнате, оказалось нелегко. Как и восстановить дыхание. И понять, что это был кошмар. Такой… реальный. Парень все еще видел перед глазами Льюиса, испещренного порезами и синяками. Слышал его пугающий смех. Хотел дотронуться до фантомного облика, прижать, погладить по голове и пообещать. Пообещать, что все обязательно будет хорошо. Что он поможет ему. И… что? Что он любит его? Руки, которые Джек поднял в попытках утешить воздух напротив, безвольно опустились на кровать. Громкий удар по двери вывел из ступора и выкрутил инстинкт самосохранения до максимума. — Джек, твою мать! — прорычали за дверью. — Выходи! Надо поговорить! — Нам не о чем с тобой разговаривать, — как можно тише ответил Джек. Стер со лба успевшую стать прохладной и липкой испарину, вытер ладонь о простынь, которую уже давно стоило бы поменять: это был не первый кошмар за последние пару недель. Можно сказать, что они не покидали его с того дня, как он увидел вырубившегося на полу мотеля Льюиса. И с каждым разом сны становились лишь реальнее. И лишь сильнее тревожили что-то, что он так старался спрятать внутри себя. И никому. Никому и никогда не показывать. — Выходи, твою мать! У Джека не было времени на осмысление своего сна. Времени, если честно, в принципе оставалось в обрез. Надо было убраться отсюда, и как можно скорее. Удивительно, что этот выламыватель дверей еще трезв. Но это тоже — лишь вопрос времени. — Выходи, или я ее вышибу! Вышибет. Сто процентов вышибет. А Джек потом поставит новую. Он делал это и раньше, а в последний раз специально выбрал самую крепкую модель. Дождался, когда его не будет дома, и установил. Даже замок специально поставил. И не один. Чтобы дать самому себе фору. Джек рывком поднялся с кровати, скинул с себя пропитавшиеся потом вещи и переоделся в толстовку и теплые штаны. Кроссовки уже стояли у окна — он готовился всегда с вечера. Чтобы была возможность удрать как можно быстрее. Еще пара движений, пуховой жилет поверх толстовки и распахнутое окно, куда за одной ногой полезла другая. — Считаю, блять, до трех! — Удивительно, — хмыкнул Джек. Форман знал, что на счете «три» он его уже не найдет. Парень аккуратно прикрыл окно, поправил на плече небольшой рюкзак со сменной одеждой и двинулся прочь. От дома. Точнее — от места, которое он уже несколько лет не мог назвать своим домом. Но куда из раза в раз возвращался. Обретая надежду и теряя ее вновь. Джек тряхнул головой, выпуская непрошенные мысли, что успели ворваться с морозным утренним ветром. В Дейтоне еще было темно: ночь постепенно брала свое, зимой она становилась сильнее, и Джеку лишь оставалось принять новые правила. Он медленно, вдыхая пробирающий до мурашек воздух, брел к машине, которую никогда не парковал у дома. Оставлял на городской парковке недалеко от местного парка. Потому что тот, кто уже должен был выбить дверь, не должен был знать о ее существовании. Иначе ее ждала бы участь двери, а этого Джек позволить не мог. Фары мигнули — Джек снял сигнализацию и завел двигатель, когда до машины оставалась пара метров. Хотелось быстрее оказаться хоть в каком-то тепле. А ведь ему еще несколько часов торчать в тачке, потому что в универ ехать слишком рано. Устало выдохнув и смахнув ладонью остатки сна с лица, Форман забрался в салон, включил печку на максимальную мощность, стирая гостивший холодный воздух, и обнял себя руками. Прошла неделя с момента, когда он бросил Рин в кафе. Она написала ему в тот же день, попросила прощения и предложила встретиться еще раз. Джек в тот день даже не брал телефон в руки, чтобы не наделать еще больше глупостей. Он все-таки поехал на тренировку, провел весь остаток дня в зале, а после — в машине, где и уснул. Разбудил его на следующее утро один из зачастивших кошмаров. Отвечать Рин уже было бессмысленно — так он подумал. Еще через несколько дней она снова написала ему. Сообщила, что Льюиса выписывают, и приглашала прийти. Джек невесело усмехнулся, когда прочитал все это, и снова посвятил день усердной тренировке, а затем — сну в машине. Идти не хотелось никуда. Джек поддался лишь одной слабости и наведался в мотель. Не понимая до конца, зачем? Наверное, хотел убедиться, что Лу из кошмаров — ненастоящий. Что настоящий Лу сейчас в компании отца, друзей. В общем, всех, кто его любит. Он не видел его со своего позорного побега. Рин скидывала фотографию с выписки, но он сразу удалил сообщение. Боялся. Чего? Ответа на этот вопрос не было. Ведь Джек прекрасно понимал, что рано или поздно они столкнутся в университете. В одном кабинете. За одним столом. И он знал, что совершенно не будет готов к этому. С каждым часом голова полнилась новыми и новыми мыслями. Джек перематывал события последних недель. То, что произошло в мотеле. Затем — в больнице, дома у Мэл, в кафе. И в месте, которое язык не поворачивался назвать домом. За этот промежуток времени он сменил три двери. Установил около пяти замков. И завтра — он был уверен — все по новой. — Ничего, — тихо прошептал самому себе Джек, наслаждаясь прогретым салоном, но продолжая обнимать себя, — осталась неделя, и тебе больше не придется там жить. О том, что через неделю он только получит ответ о возможном переезде, и не факт, что он окажется положительным, Джек старался не думать. Иначе его последняя надежда грозила потухнуть и утянуть его за собой, в темноту. Непроглядную и не способную помочь ничем. В темноту, которая забрала у него ее. Непрошенные мысли ворвались сквозняком, и Форман слишком резко тряхнул головой, ударившись об обивку салона. Пальцы быстро прошлись по ушибленному месту, слегка унимая боль и оценивая степень повреждений. Небольшая шишка — ничего страшного. Куда страшнее было тело Льюиса. Свисавшие клочья одежды, неестественное положение плеча, красные следы по всему телу и мелкие куски ногтей в коже. Захотелось снова мотнуть головой. Да посильнее. Так, чтобы она стала пустой. И чтобы подобные видения больше не преследовали его ни во снах, ни в реальности. Джек устал. Но его усталость не волновала время, что продолжало идти своим чередом, уводя за собой ночь и пробуждая город. Рассветные лучи просигналили о том, что можно выезжать в универ. Форман на автомате завел мотор, выехал с парковки, все еще пропитанный теплом печки и в то же время холодом воспоминаний, и постарался уделить все свое внимание дорожному полотну. Вот только не заметил, как случайно, тоже на каких-то рефлексах, повернул на дорогу, которая вела не к университету. Она вела к дому того, от кого он сбежал. Нога резко нажала на педаль тормоза, и Джека заметно качнуло вперед: он забыл пристегнуться. Машинально потянув за ремень, парень дождался щелчка, включил заднюю и вцепился пальцами в руль. Мягко надавил на газ, развернулся, стараясь не замечать побелевших костяшек и своего желания все же поехать к Льюису, и, снова переключив направление, поехал в верном, как он сам себя убеждал, направлении. Да, он избегал Льюиса. И планировал избегать до последнего. Пока это возможно. Прошуршав по парковке университета, Джек припарковался на своем месте, куда никто, кроме него не вставал. Это была одна из привилегий его статуса здесь, который он получил далеко не за красивые глаза. Хотя, отчасти, и благодаря ним. До занятий оставалось еще полчаса. Можно было еще немного посидеть в салоне. Понаблюдать за тем, как машины с сонными водителями встают рядом или, наоборот, поодаль. Как на парковку въезжает тачка Бена, который сразу замечает Джека и спешит к нему. На лице Формана — дежурная улыбка, которая заканчивается крепким рукопожатием. — Че так рано? — задал логичный вопрос Бен. — Да не спалось. — Бывает. Идем? Джек обошел машину и забрал с пассажирского сиденья рюкзак. В голове — очередной обрывок воспоминания, как на этом же сидении он жарко целовал Льюиса Дикстона. И бессмысленный вопрос: почему притворяться любить проще, чем любить по-настоящему? Сдержав новый порыв тряхнуть головой, который уже грозился перерасти в нервный тик, Джек захлопнул дверь и поставил машину на сигнализацию. Посмотрел на Бена. — Идем. — Гуд. Они молча пошли в сторону входа в корпус, вливаясь в поток других студентов. Джек уже не смотрел вокруг. Он смотрел только прямо, стараясь не думать ни о чем, кроме того, что впереди три семинара и две лекции, а затем — изнурительная тренировка. И, он надеялся, поездка до дома Мэл. — Смотри, — толкнул в плечо Бен. — Посмотри наверх! — Что? — недовольно буркнул Джек, выдернутый из череды правильных, не вызывающих тревогу мыслей. Бен еще раз пихнул его и указал пальцем на небо. И Джек увидел мерно падающий вниз снег. Одна из снежинок — особо наглая — устроилась на его щеке, чем была наказана превращением в маленькую водянистую каплю. — Первый снег, — Бен высунул язык. Джек поежился, вспомнив недавний разговор с Рин. Посмотрел на Бена, который пытался поймать снежинки ртом. Мельком бросил взгляд на остальных, потому что невольно весь поток, что спешил в корпус, вдруг решил остановиться и насладиться зимним чудом. Для Джека снег означал не чудо. Джек терпеть не мог снег. И зиму. Она слишком много у него отобрала, чтобы он сейчас так же, как и все остальные, стоял и пялился на размеренно падающие с неба глыбы льда, раздробленные на части и укутанные в белоснежную шубу. Оставив друга за спиной, Джек чуть ли не рывком бросился в универ. Этот день явно не задался с самого начала. С того самого кошмара, который разбудил его и заставил переживать новые двадцать четыре часа. С утра в машине в попытках согреться и освободить голову. С первого снега, которому был рад — Рин все же оказалась права — едва ли не каждый. Кроме него самого. Пытаясь добраться до заветной цели и скрыться от усилившегося снегопада, Джек не заметил на своем пути преграду и случайно задел кого-то плечом. Неосторожное движение разбудило раздражение на все вокруг, и Форман, не выдержав, обернулся, чтобы высказать все, что думает о том, что помешал ему спокойно дойти до дверей. — Смотри, ку… Слова застряли в глотке. На него смотрел его ночной кошмар. — Привет. И улыбался ему. Мягко и неуверенно.