Уайтчепел: Рассказчик

      Ко второй половине дня доска уже пополнилась материалами нового дела по убийству, детективы сидели на телефонах и собирали информацию в привычной рутине. Камера на перекрестке, рядом с которым располагалось здание места преступления, выхватила фигуру, заходившую в дом в нужный интервал – и команда уже склонилась над экраном Кента, разглядывая видео.       Кепка, солнечные очки, растительность на лице, длинные темные волосы, объемный силуэт в толстовке, походка вразвалочку…       – Маскировка? – спросил Уилсон.       – Если волосы будут длинные только на крыльце, то да, – не сразу ответил Майлз.       – А походка? По движениям и орудию и следам.       – Док, характер действий и последовательность предоставят в отчете, можете сходить с Кентом за ним к Кэролайн.       У Уилсона не выходила из головы демонстративность сцены убийства, преступник не мог не знать о камере на перекрестке, о вероятности попасть в объектив.       Потом убийца сел в кэб – и уехал в южном направлении, пересекая границу Лондонского Сити так, что потребовалось запрашивать у их администрации записи и ждать.       – Что у нас по мотиву? – продолжал Чандлер. – Жертва – алкоголик Питер Гривсон. Знакомые, враги?       – Дочь, с которой он давно не общался, не в Лондоне, а бывшая жена умерла несколько лет назад. Друзей нет.       – А собутыльники?       – Пока не найдены, – вздохнул Кент. – Соседи жаловались на вонь из квартиры и громкие звуки от телевизора ночью – но никто не выглядел достаточно возмущенным, чтобы…       Он умолк и обернулся на фотографии на доске, завершая реплику красноречивым взглядом.       – Лохматого распечатать и распространить, – скомандовал Майлз, Меган кивнула. – Дочь найти. Квартира принадлежит кому?       – Убитому.       – Дочь найду, – отозвался Финли.       – Отлично, – резюмировал Чандлер, чтобы разогнать толпу позади Кента. – Продолжаем работу. Кент, морг.       Кент мгновенно отреагировал, тут же встал с места.       – Доктор Уилсон?       Уилсон кивнул и пошел следом, свои соображения он оставлял при себе – до тех пор, пока они не прошли достаточное расстояние и уже не оказались на цокольном этаже.       – Если поводом был бы телевизор, преступник указал бы кишками на телевизор. Если бы было из-за личного мотива, что-то бы указало на личность жертвы. Любое действие – коммуникация.       Уилсон предположил, что с Кентом можно поделиться – и он даст обратную связь, или хотя бы примет соображения к сведению не предвзято.       – Это очень непонятное преступление. У нас, конечно, и раньше такие были… Вы, возможно, слышали про шумную историю с подражателем Джеку-потрошителю.       Кент замолк, спохватившись, удивившись, как легко лезет наружу мысль.       – Вот именно, непонятное. Непонятное, потому что не сходится. Не сходится, потому что на паттерны не похоже. Хотя сочетает набор клише.       Уилсону нужен был собеседник, чтобы расставить все по полкам, а Кента он счел адекватным собеседником.       «Я играю в детектива, – мысленно посмеялся он над собой. – Ну прекрасно»,       – Каких клише? – выглянул из помещения мертвецкой Харт.       Кент моргнул.       – Извините, хороший слух – я услышал, как вы подходите, – пожал Харт плечами. – Какие клише вы заметили, доктор Уилсон? Нам бы не помешало утешение, потому что мы с доктором Ллевелин ни черта не понимаем.       Кент задержал на Харте взгляд, почувствовав противоречие – однако объяснил любопытство судмедэксперта тем, что тот еще устраивается на новом месте и попросту проявляет интерес ко всему, что касается работы в участке.       – Я сужу по тому, как это воспринимается наблюдателем, и по статистике насильственных преступлений, которые производят, – Уилсон сделал акцент голосом, – впечатление. Распоротая брюшная полость и кишки наружу, как натюрморт, снотворное с заметной невооруженным глазом инъекцией – если первичное предположение про снотворное на месте преступления было верно.       Кент терпеливо молчал, Харт слушал внимательно.       – И закономерность того, что жертву обнаружили сразу, – подытожил Уилсон. – Конечно же это мои предварительные выводы.       Ни про лохматого, ни про остальное, он решил больше не говорить. Ответ психиатра Харта удовлетворил.       – Про снотворное все верно, диазепам, – кивнул он. – Проходите. Доктор Ллевелин, – обернулся он в проходе, – пришли.       Вскоре они втроем уже окружили тело, доктор Ллевелин пересказывала основные пункты отчета.       – Причина смерти – обильное кровотечение. Инъекция десяти миллиграммов диазепама, игла одноразовая, диаметром ноль четыре миллиметра, внутривенно. Для разреза был использован хирургический скальпель. Судя по отсутствию следов сопротивления и равномерно распределенным жидкостям, жертва даже не успела встать с кровати.       – Он был пьян?       – Да, – отозвался Харт, опережая доктора Ллевелин. – В крови более пяти промилле этанола. Инъекция была совершена до наступления смерти, судя по характеру кровоизлияния на месте входа иглы.       Смертельно опасная доза алкоголя, снотворное… Уилсон обратился к Кенту.       – Десять миллиграммов диазепама это много или мало?       – Это максимальная доза.       – Он бы умер и без разреза, – усмехнулся Уилсон.       – Вертикальный разрез был сделан правой рукой, – продолжал Харт. – Тотальная срединная лапаротомия – по всей длине брюшной полости от мечевидного отростка до лонного сочленения.       – Хирургическое образование, – нахмурился Кент.       «Поэтому не брезгливый, – мысленно заключил психиатр. – Что у человека внутри по мнению медика. Проза жизни по мнению медика…»       Харт с любопытством глядел на Уилсона, тот несколько мгновений молчал, прежде чем наклониться к уху Кента:       – Если он практикующий медик, то точно волосы убрал бы.       Судмедэксперт смотрел на посетителей с нескрываемым интересом, доктор Ллевелин смотрела на ассистента с умилением. Наконец, Харт озвучил то, что крутилось на уме все это время.       – Как вы, детективы? Нормально держитесь?       Кент не был готов к такому вопросу, он ответил невнятно, но утвердительно, пожимая плечами. Харт не в курсе, что Уилсон – новый психиатр-консультант, а Уилсон, в свою очередь, не знает, что у Харта тоже первый рабочий день в Уайтчепел.       – Я вообще не детектив, – повел бровями доктор Уилсон, но без улыбки. – Я преступник-теоретик.       – А вы? – поднял глаза на Харта Кент. – Как вам на новом месте?       – Не ожидал, что мой первый труп будет таким неконгруэнтным и странным, но я уже все видел. Я проходил курсы хирургии.       Харт бросил взгляд на живот жертвы, затем перевел взор на Ллевелин, на Кента, на Уилсона – а после с наигранным испугом поднес руку в перчатке на уровень губ. Доктор Ллевелин рассмеялась и накрыла труп, Харт тоже рассмеялся.       Кент прыснул. Без шуток в их профессии можно умом тронуться – и стать пациентом доктора Уилсона.       – Даже ДНК преступника неоткуда взять, – вздохнул Харт. – Аж извиниться хочется.       – Не балуй их, пусть бегают, – махнула рукой Ллевелин.       – Кто убитый по профессии?       – Уборщик в супермаркете.       Уилсона ответ разочаровал, но не удивил. Кому нужен уборщик в супермаркете – человек, которого видят сотни ежедневно, но никто не обращает внимания?       – Безнадега, – молвил Харт.       На сей раз Уилсон взглянул на него пристальнее – и поймал ответный сочувственный взгляд.       Когда вопросы иссякли, и детектив и психиатр покидали морг, Харт смотрел им вслед.