Уайтчепел: Рассказчик

      Почти до пяти часов Уилсон и Харт провели в гараже – куда из завел Хэддон. Он отдал Харту пистолет, по-свойски, не глядя, Харт принял его так же не глядя, не перепроверяя – и спрятал под куртку привычным и легким движением.       В пять Хэддон молча встал с ящика и пошел на выход, Харт повторил за ним и задержался у дверей лишь, чтобы обратиться к Уилсону.       – Когда будут стрелять, держись за мной, – тихо сказал он.       – Я не понял. А мне оружия не будет?       Уилсон выглядел возмущенным. Хэддон обернулся, но смотрел он на Харта.       – А надо?       – Ты умеешь стрелять? – спросил Харт.       Уилсон недовольно засопел, прежде чем ответить. Было ли это от задетого самолюбия или, все же, от общей раздраженности на компанию Хэддона и его приятелей, он даже сам не до конца понял.       – Умею. Курс по тактическому огнестрельному оружию, девяносто восемь из ста.        У Харта заблестели глаза.       – Пересечемся с Дэрилом, скажи ему, пусть отдаст свой, – Хэддон небрежно указал Харту на Уилсона подбородком, – твоему.       «Отдаст свой – твоему, – мысленно передразнил его Уилсон. – Чертова банда…»       Хэддон вышел, Харт последовал за ним, изредка оглядываясь, словно проверяя, на месте ли Уилсон – как будто он мог потеряться. Вши собирались группами, по отдельности садились по машинам, в автомобиле Хэддона – старом, со ржавым прочерком окантовки на пассажирской двери, с протертой тканью сидений – пахло чем-то гнилым.       Харт помнил эту машину – а задница помнила рельеф продавленного дивана. Хэддон, как в прежние времена, подставляет свою спину, Харт – верный секретарь, оруженосец, мальчик на побегушках – который прикроет.       Харт почему-то на протяжении всего пути смотрел Хэддону в затылок.       Псы обитали на Динкросс-стрит; место, где они назначили встречу – с предполагаемыми разборками – располагалось на спорной территории того самого комплекса апартаментов на Сидни-стрит, на противоположной стороне от широкой дороги, в соседнем квартале. Они добрались быстро, припарковавшись через улицу от нужного дома, чтобы после добраться пешком – и не с фасада, а с заднего двора. В стороне, на еще более потрепанной машине, их догнала пара Вшей.       Хэддон включил аварийные огни, фары моргнули три раза. Из другого автомобиля вышли две фигуры – и одна, качка с татуировками, начала приближаться к ним, пока вторая замерла в ожидании.       Когда качок по имени Дэрил поравнялся с машиной, Хэддон открыл окно. Дэрил заглянул внутрь.       – Налей воды нашему новому другу, – Хэддон кивнул на Уилсона.       Качок отдал главарю пистолет, прикрывая собой оконный проем, закрывая обзор, Хэддон передал оружие Уилсону.       Пистолет оказался обшарпанным Глоком. «Он им что, гвозди забивал?» – поморщился Уилсон, тут же доставая магазин, проверяя заполненность. Он вставил патроны в рукоять, передернул затвор, убрал за спину, под ремень.       Несколько мгновений спустя они уже следовали дворами, огибая квартал, чтобы оказаться у нужного многоквартирного дома альтернативным путем. Несколько подъездов, чередующихся синих и красных дверей обыкновенного кирпичного трехэтажного здания – с лестницами наружных пожарных спусков, по которым, согласно плану, перемещались Вши, чтобы окружить квартиру Псов.       Уилсон следовал за остальными, обращая внимания на каждую деталь – дислокацию Вшей, рассредоточенных по периметру, в какую сторону открывается дверь, количество ступеней подъездных пролетов – и где у кого хранится оружие и телефон.       У Хэддона телефон был в заднем кармане уныло висящих на тощей заднице джинсов.       Наверху, на третьем уровне, с выходом на крышу, уже маячили темные фигуры Вшей, у крыльца еще двое заблокировали выход. Два громилы взошли на лестничную площадку второго этажа, опережая Хэддона, он остановился в пролете, Харт и Уилсон – позади. Он кивнул на дверь – и здоровяк одним ударом вышиб ее с петель.       Грохот, два Вша и еще один мелкий со шведским самозарядным пистолетом, переделанным под автомат, ввалились в квартиру. Непродолжительные звуки драки, две очереди выстрелов, угодившие в потолок…       Харт и Уилсон по-прежнему оставались снаружи, на лестнице, Хэддон, дождавшись, пока шум поутихнет, поднялся к двери и пересек порог.       Псов в квартире было всего трое – и один из них был уже в луже крови, второй просто лежал неподвижно, очевидно, с проломанной головой. Третий, с уставшим, злым и морщинистым лицом, сверлил взглядом вошедшего незваного гостя – сидя на ковролинном полу под прицелом дул пистолетов.       Диалог двух главарей банд был не очень содержательный. Один обозвал другого тупым мудаком, второй отвечал, что первый теряет хватку и хлопает ушами, и быть таким, как он, недостойно – и поэтому нужны были радикальные меры. Хэддон смеялся, что в итоге все обернулось против Гэррити, и Хэддон его теперь закопает на заднем дворе этого дома, Гэррити спросил, почему тогда Хэддон раньше ничего не делал, если такой самоуверенный.       Хэддон не ответил – потому что в квартиру вошли Харт и Уилсон. Лицо Гэррити вытянулось – от гневного изумления, Хэддон самодовольно улыбался – будто хвастался, каким вырос его звереныш, вернувшийся в лоно семьи после долгого отсутствия.       Хэддон по-свойски протянул руки к Харту, положил ему ладонь на загривок, чтобы потрепать – и Харт дал себя обнять. В тот же момент он сунул руку в задний карман джинсов главаря Вшей.       Он бросил Уилсону телефон, прежде чем Хэддон успел что-то сообразить. Уилсон уже набирал номер, все оружие – переведенное с Гэррити – теперь было направлено на него, Харт упер дуло выхваченного пистолета Хэддону в висок, притягивая замершее в ступоре тело к себе за плечо.       Из телефона слышались гудки, потом из трубки раздался голос:       – Полиция Уайтчепел, детектив-констебль Кент, я вас слушаю.       Уилсон выпалил скороговоркой – прежде чем Кент закончил реплику.       – Тэд Бренфорд убит бандой Ист-Эндские Псы, чтобы подставить банду Вшей. Вши и Псы сейчас на Динкросс-стрит, дом один, с главарями, на вооруженном столкновении. У Псов в заложниках ребенок.       Собеседник что-то коротко ответил и бросил трубку, Уилсон убрал телефон от уха. Шансов уйти живыми у них немного – и удивительно, что их еще не пристрелили.       Ребенок в тот момент лежал на кровати в соседней комнате, спящий, в грязной одежде многодневной давности.       Вши не понимали, что делать, намерение Харта было однозначное, Гэррити наблюдал за сценой с не меньшим недоумением. Хэддон пытался осознать происходящее – от того, что пищевая цепочка вывернулась и ударила его по морде наотмашь. Предательство было горьким, по вкусу хуже дерьма – потому что предательство возможно только при небезразличии, невозможно предать незнакомца.       – Он вас отмазывать не будет, – с усмешкой бросил Харт людям Хэддона.       У того на скулах двигались желваки, Вши переглянулись и начали пятиться – потому что Харт, черт его побери, прав. Каждый спасает свою задницу, у всех своя шкура.       Гэррити был готов загоготать – потому что такого подарка он не ждал даже на Рождество. Улыбка не сползла с лица даже после того, как Уилсон, осознав, что Вшам на него уже наплевать, наставил пистолет на главаря Псов.       – Тебя я отмазывал, – глухо отозвался Хэддон.       – С твоей дочерью все будет в порядке.       – Я бинтовал твою проклятую морду и похоронил твой первый труп.       – Если бы ты этого не сделал, ты бы спас жизнь еще четырем десяткам других людей, – хмыкнул Харт с пугающим безразличием.       Хэддон понял, что это конец. Уилсон вдруг понял, что Харт убьет Хэддона – потому что все к тому и шло. Они же собирались просто его сдать – сдать Вшей и Псов! Как же он сразу не догадался! Возвращение в семью…       «Надо сделать так, чтобы обвинили Гэррити, – лихорадочно соображал Уилсон. – Ему нужен момент, и нам надо уйти, когда приедет полиция… И оставить им трупы?»       Хэддон искренне не понимал, что он сделал не так. Тошнотворное, комковатое чувство преданного доверия карабкалось вверх по пищеводу – и грязь, которую он Харту когда-то доверил, вылилась обратно на него.       Он все просрал… Даже то, что он пытался беречь – как умел; то, что он ценил и держал поблизости, оказалось фальшивкой. Гаденыш. Щенок, посмевший укусить руку того, кто его кормил и учил всему, что умел сам!       У Хэддона в итоге не было ничего своего – потому что в конце никто не оказался ему верен. У Хэддона осталась жизнь – которая ничего в итоге не стоит.       А у этого гаденыша есть его дружок – но это только сейчас есть…       Хэддон, даже в тисках хвата за плечо, вытащил пистолет быстро – как только мысль об отмщении пронзила сознание. «Получай, сволочь, в самое больное место – неблагодарный сопляк…»       Его рука еще даже не успела до конца выпрямиться, направляя дуло пистолета на Уилсона – как Харт выстрелил.       Алое месиво разлетелось в стороны, алое месиво было на полу, на лице. Харт по-прежнему крепко держал Хэддона за плечо, таращился на труп без половины головы ошарашенно, от выстрела звенело в ушах.       Уилсон подскочил на месте от неожиданности, он едва сдержался, чтобы не вскрикнуть – и чтобы не дрогнула рука. В тот момент он не понял, что чуть не умер сам, он был сосредоточен на том, чтобы не дернулся Гэррити – сидящий на полу в расстоянии десяти шагов.       Сквозь плотную завесу глухоты начали пробиваться звуки мигалок вдалеке. Надо бежать.       Харт не понимал, отчего щиплет глаза. Хэддон все еще – как десять лет назад – не вылезает из изношенных рубашек и не застегивает две пуговицы у ворота – только шея у него уже более дряблая…       Тело было безжизненное, тело не стояло само и тянуло весом вниз. Он ощущал как из тела уходит тепло, как тело застывает – и в голове мелькали и переплетались медицинские термины, он видел будущее – ближайшее и далекое – где Хэддон уже разложенный труп. Харт не мог отвести глаз – и очнулся только от воя приближающихся полицейских сирен.       «Да брось ты его уже!» – уже был готов проорать Уилсон - но Харт, наконец, очнулся и посмотрел на него.       Уилсон. Ребенок. Режим функционирования автоматона – без чувств и эмоций – включился.       – Мне нужно умыться, и нам нужно бежать, – произнес он тихим и потусторонним голосом. – Мы сбежим на его машине. Я веду.       Он расслабил руки, труп выпал на пол, он больше не взглянул на Хэддона – и пошел в ванную.       Уилсон оставался на месте.       Харт не мог смотреть в зеркало, он кое-как смыл кровь и ошметки мозгов с лица, шеи и одежды, он поспешил в комнату, где на кровати лежала Грейс – очевидно, под снотворным, не очнувшаяся даже от шума выстрелов.       Он пощупал пульс.       – Жива. Уходим. Гэррити, – повысил голос он, торопливо направляясь к выходу.       Гэррити встретился с ним взглядом.       – Чтоб ты сдох, сукин сын, – сказал на прощание он.