Район Музыки. Даже будучи в руинах, будучи отголоском былого, он не изменял себе.
Вдали, из-за воющих развалин, заголосила мелодия: ангельская песня под аккомпанемент клавиш пианино. Для одного то была чарующая муза, для другого – худший кошмар. Сад лишился своего единственного ангела, вновь топя Роланда в озере лавы, обжигающем, беспощадном, но столь родном, как объятия родителя, что только и делал, что бросал в сына камни. Родителя, которого никогда и не было рядом.
Стук по клавишам порождает ноты, а ноты находят отражение в шипящем клейме на чернейшей из душ. Сердце Роланда будто обхватило тяжелыми горящими цепями с массивными замками, ключи от которых ждали своего часа на дне чернейшего озера.
Падший опустил взгляд на воронёную ладонь, кончики пальцев которого заострились в когтях. Сквозь ладонь он видел озеро с мертвецами. Души неупокоенных вопили ото всюду, выкрикивая какофонию белого шума, но до Тишины их вопли не доходили.
Роланд не смел отворачиваться. Ключи. Он хищно искал взглядом ключи посреди трупов, как иголки в стоге сена.
Нашёл. Всего один ключ.
Безликий аккуратно сжал когти в кулак, как бы схватив что-то очень хрупкое, дорогое, точно антиквариат. То было воспоминание.
Темное, темнее тени.
Юноша. С улыбкой наивной, ещё не запятнанной грязью Города. В какой-то степени даже красивой, но почему-то она вызывала только отвращение. Оно было слишком настоящим.
И в последние мгновения эта улыбка навсегда исчезла с лица юноши. Роланд украл её легко, не задумываясь, эту незначительную и глупую вещь.
Улыбка.
В последний раз, когда искренняя, не выдавленная зовом момента, не скрытая за непроницаемой маской, самая обычная улыбка посещала хмурое лицо Роланда, он узнал, что станет отцом. Роланд до сих пор помнит как тепло разлилось в груди, подступая к глазам горячими комками. Однако он сдержал слёзы, не из-за гордости или других глупостей... В тот же миг на краю переносицы объявилось страшное чудовище неуловимое по своей природе, но при этом заставляющее искать себя везде, где только можно. Роланд ни разу прежде не боялся так, как тогда. Теперь же и это ощущение позабылось, давно потеряло свои краски. Казалось, что с тех давних пор прошли тысячелетия, память обросла паутиной, пыль легла толстым неприкосновенным слоем.
Любовь.
Дитя, не увидевшее свет.
Время.
Даже смысл существования.
У Роланда украли всё в одно мгновение. За что? Чего ради?
Ради мести. Ради чертовой мести кому-то, кого Роланд даже в лицо не видел!
Так почему же он должен обременять себя тяжестью вины?
Почему же он должен лишить смысла смерть всего, что было дорого?
Он всего лишь очередной, изуродованный цветок, посеянный семенами Света, незрелыми семенами, посеянными незрелой Анжелой.
Так пожинай же плоды своих трудов, директор.
Не отворачивайся. И я не отвернусь.
Безликий сжал рукоять меча и бросил бездонный взгляд на Сильнейшую.
Тут и без слов всё ясно.
Туман слегка приподняла правую ногу вперёд, как бы шагая. Но сапог не коснулся земли – исчезла!
Мгновение и Мимикрия уже рассекает воздух, метя прямо в Роланда: плоть пулемётной очередью взрывается об Дюрандаль! Раз-два-пять-десять-двадцать! Двадцать первый выпад, однако, пронзил пустоту. Лезвие тьмы со скрежетом проскользило по древку копья, устремившись прямо в сердце. Бам. Глухой, почти неслышный лязг меча, уперевшегося о непробиваемую броню – Туман даже глазом не моргнула, несмотря на чудовищную волну энергии.
"Что за...?"
РРРГРАХХ!
Не успел Роланд осознать, как в груди вновь расцвёл окровавленный каньон, заросший алыми розами от плеча до таза.
Всё ниже торса онемело, а руки и плечи увяли, как ромашки в первый холод.
В голове звонкий гул без единой мысли.
...До боли знакомое ощущение.
Вопреки всякому здравому смыслу, Роланд с огромной раной в груди спокойно встал из-под завала дорожных платформ и бросил взгляд на ладонь, на крошечное озеро памяти.
Осколок прошлого.
Тусклое воспоминание.
"...Давно это было. Тогда я впервые ударился в потолок человеческих возможностей и потому решил вступить в боевой офис. Офис Юджин.
Шеф не умела сдерживаться – после адских тренировок конечности ощущались как сгоревшие дрова, склеенные между собой сажей, а ещё чаще – во время самих тренировок. Я сваливался без сил как тряпичная кукла. Однако, лишь благодаря ей я смог перешагнуть потолок и, что важнее, осознать себя со стороны.
Шеф всего на несколько месяцев старше меня, но между нами всегда зияла некая пропасть. Я никогда не считал её равной, только старшей, и она осталась ею и по сей день. Со временем эта пропасть никуда не пропала, наоборот, стала шире и глубже. Она всегда смотрела куда-то... дальше, была где-то выше и в то же время не забывала оглядываться вниз. Наша работа была далека от чистой, но шеф старалась возложить на себя всю ответственность, лишь бы мы не ощущали себя монстрами, лишь бы убийцы оставались людьми. И глядя на тебя, Юджин, я понимал, насколько прогнила моя душа. Я наконец увидел глубину бездны, увидел, как низко я пал. Мне было стыдно осознавать, что я направлял свою силу не в то русло, и решил уйти в сферу информации.
Ты научила меня многому, даже не проронив ни единого слова. Мне было достаточно смотреть на тебя, на ту, кто действительно может зваться человеком.
Но в конце концов я отрекся от твоих учений и вместо того, чтобы обрасти ледяной кожей, сохранив тепло в душе, я погасил всё пламя, дабы не чувствовать ничего. И даже это не помогло избавиться от холода в груди..."
Безликий сложил меч в невидимые ножны.
Ноги шире, левую назад, правую вперед, наклонись. Колени, да, хорошо. Теперь смести центр тяжести в стопы. Смотри прямо в точку – сосредоточься только на ней. Дыши. Фокус...
У тебя получилось!- то есть... Молодец.
"Юджин,
Прости меня."
Лезвие засияло спелым рубином.
Смерть.
Идеально прямая линия рассекла Гебуру насквозь. Впервые Роланд оказался быстрее, чем Туман. Гебура даже не заметила, как безликий пропал, будто пропущенный кадр – вспышка боли неожиданно пронзила её насквозь, разбивая броню. Таз горит. Мимикрия кричит ото всюду, мешает мыслить. Рассудок дрожит, а сохранить холодную голову требует огромных усилий. Сосредоточься...
Хмурые тучи неожиданно разразились громом, будто едва сдерживая слёзы. Но вместо капель из туч полились тысячи лезвий, что столбами пронзали землю, погружая всё во мрак. Всюду тьма. Не вздохнуть. Не слышно даже стуков сердца – абсолютная тишина. Гебура с нечеловеческой силой размахнулась мечом, и темнота тут же рассеялась, оголяя тоскливую картину:
Мёртвое поле, облизанное пламенем войны. Чёрные клинки выпирают из-под земли, точно могильные кресты безымянных воинов. Среди тысячи мечей едва выделялось оружие Анжелики.
Мужчина судорожно схватился за следующее воспоминание, опуская взгляд на ладонь.
Роща девятнадцати могил... и два опустошённых силуэта, нависших тенью перед кладбищем. Тишину прервал женский голос.
...У меня никого не осталось. Ни родных, ни близких, а теперь даже товарищей. Это... ведь всё моя вина, не так ли? Что...? Да... возможно, ты прав. Мы в упор не замечали свои пороки... Если бы только... если бы только мы отбросили свои чувства.
Да, нам нужно похоронить свое пламя...
Оно бесполезно в столь темном мире.
"Я знал, что Сяо не права. Знал, но не возразил. Как тут возразишь, черт побери?
Нас погубила эмпатия. Точнее, погубила девятнадцать из двадцати одного. Они навсегда обрели покой, а оставшиеся два возложили их смерть на свои плечи. Мы были слишком самоуверенны, думали, что спасти тех детей не составит труда. Мы ведь сильны, ведь так, да?
Излишняя самоуверенность – верный проводник в могилу.
Почему же столь простые истины даются нам столь большой ценой?
Почему Город столь жесток?
И почему же...
Почему же я, даже зная её боль, как никто другой...
Зная какого это, когда у тебя отнимают рай, чьи лучи только-только озарили твою одинокую гробницу...
Я всё равно не остановился, даже на секунду не задумался – безжалостно отнял его у неё.
А затем убил и её саму.
Как мне только хватило наглости так поступить?
Она сама приняла приглашение?
Я лишь выполнял свою работу?
Такова цена моей мести?
Это – одно, а то – это другое?!
...
...Эта фраза – ритуал, признающий мою слабость. Я наивно твердил себе, что это всё ради меня. Что это справедливо: уничтожить место, что отняло ту, коей я дорожил больше всего. Наивно полагал, что если пренебрегу выбором, что мне преподнесли, то, может, он найдёт путь обратно в другом виде, рано или поздно. Да, ведь это так легко – просто закрыть глаза.
Притворись идиотом, идиот. До сих пор цикл только повторял себя, ибо я не смел оборачиваться вперёд... и вот сейчас, наконец хорошенько взглянув на гору, возвысившуюся под моими ногами... Я задыхаюсь в отвращении и ненависти. Я не заслуживаю прощения и теперь не смею просить о нём. Я лишь хотел... хотя бы сохранить воспоминания об украденном рае... ибо у меня больше ничего не осталось. Одна лишь печаль не покинула меня – одна лишь она, что прекраснее чем моя любовь...
...Я лишь огонёк, танцующий в пожаре.
Так пусть сгорит оно всё пламенем."
Роланд глубоко изогнулся. Темнейшее пламя пожирало его с ног до головы, поглощая тьму вокруг огневоротом. Могильные мечи задрожали, заревели...
Безликий медленно поднял взгляд на красноволосую.
Легендарный Красный Туман с Мимикрией наперевес.
Глядя на её полный уверенности взгляд, несокрушимую осанку и ауру чудовищной силы... Роланд не мог не поймать себя на мысли, что завидует. Эта «полноценность»... Она как бельмо на глазу.
"Исчезни."
Исчез! Туман резко вскинула меч. Глаза заметались – могилы-мечи угрожающе взмыли в воздух и вдруг один за другим взорвались тьмой. Глухая боль пронзает бедро, плечо, тьма ударов безостановочно рубит Туман. Кровь хлещет во все стороны. Неистовство: взмах, удар, укол, взмах-удар-укол, взмахударукол, взмахударукол!!!
Разум плавится во тьме, а сердце бешено колотит в уши, почти безумно. Перед глазами пролетают миражи бесчисленных аномалий. Туман видит, как её руки разрывают плюшевого медведя. «Привет?» Прощай. Зловоние палёной гнили. Меч во весь голос кричит со всех сторон: «Я люблю тебя-Я люблю тебя. Я люблю тебя-Я люблю тебя.» Но сирена орёт ещё громче – второй сигнал кричал вперемешку с первым. Монстры неостановимым цунами заполонили коридоры.
[Внимание! Всему персоналу-]
Кали, проснись.
До боли знакомый голос ласково осел в ушах.
— Кармен?
Не забывай-...
Нет. Она давно умерла.
—
С ДОРОГИ!
Фантом красноглазой исчез в тумане меча.
Кровь. Больше крови. БОЛЬШЕ!
Убей их.
Убей их всех. Уничтожь всё!
—
Закрой. Рот.
Мимикрия затихла, а голоса замолкли. Аномалии грудой трупов раскинулись по всему комплексу. Но сирена всё ещё кричит.
[Внимание! Всему персоналу, Глава проник на территорию Лаборатории! Повторя-]
Затихла. Ни звука. Похоже на эффект сингулярности. На противоположной части зала стоял сгорбившийся мужчина, облачённый во всё черное, а рядом возвышались безликие солдаты в таких же костюмах.
Значит четыре Когтя и Палач?
Раз плюнуть.
***
Бина даже не пыталась скрыть своё счастье. Наконец она снова лицезреет ту, кого считала «равной». Ту, чья чудовищная сила поражает даже её воображение, а непоколебимая воля заставляет забиться даже камень вместо сердца. Какая-то часть Бины жаждала снова схлестнуться с настоящим Красным Туманом, но... Это запретный плод. Глубоко внутри она даже завидовала Роланду.
Тонкие молочные пальцы Бины влюблённо гладили экран.
— Не вмешивайся. — ухмыльнулся Хокма.
— И в мыслях не было.
— Врёшь и не краснеешь.
— М? А где Анжела? — арбитр решила сменить тему.
— Так увлеклась боем, что не заметила, как та ушла? Полагаю, что глаза меня и правда не обманывают – ты такой же человек, как и все мы.
— ...Сочту за комплимент.
***
«Если подтвердилось то, что аномалия сбежала и встала на обе ноги, то вы можете сделать только одно. Примите необходимое положение тела и соберите руки вместе, затем помолитесь тому богу, в которого верите и просто следите за ситуацией»
"Йори. Женщина-загадка. Взгляд пурпурных очей, видящих все твои худшие секреты; ухмылка, знающая все твои слова наперёд. Маскарад толстокожей змеи слился с её ликом столь правдоподобно, что иногда даже мне сложно поверить, что наставница делала всё лишь ради своего сына. Даже сейчас меня не покидает ощущение, что я лишь очередная кукла в её грандиозном спектакле.
Аргалий. Мы и раньше не очень ладили, но после смерти Анжелики этот психопат по-настоящему возненавидел меня. В отличие от Йори его фасад совсем уж жалок. Подобно отчаявшемуся клоуну он собрал вокруг себя цирк уродов, прикрываясь высокими идеалами... Осквернил память об Анжелике в попытке разозлить меня и стоит признать – у него получилось. Однако, при прочих равных мы мало чем отличаемся.
Оба – всего лишь обезумевшие идиоты, слепо идущие на поводу своих гнева и печали.
Оливьер...
Знаю, ты не таил на меня ни обиду, ни злость до самого конца... Единственный, кто принимал меня таким, какой я есть. Между нами нет секретов.
А помнишь, как мы...? Хотя, проехали...
Мне не хватает крепкого плеча, брат...
...
Я не остановился ни перед чем.
Никого не осталось.
Я отбросил всё ради...
Ради чего?
Не могу вспомнить.
Ха.
Ха-ха-ха-ха!
ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!"
— АААААААААААААААААААААААААРРРРРГХХХХХ!!!
РРРГКХААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА!!!
Крики излили всю тьму, скопившуюся в Роланде. Мрак, что разъедает даже броню Тумана.
Все противоречия, весь гнев и ненависть.
Даже печаль.
И теперь... в груди осталась одна только пустота.
Внезапно над безликим нависла тень.
—
П р о щ а й, — голос исходил от тени, но принадлежал не Гебуре.
И вместо «Вертикального взмаха» в бездонное лицо мужчины прилетела пощечина.
Ни он, ни она более не желали «разговаривать».
Девушка воткнула меч острием в землю и снова закурила сигарету, оценивая взглядом коллегу:
Роланд напоминал обугленную спичку. Сидел на коленях, весь перегоревший, сгорбившийся и невероятно хрупкий, как песчаный замок. На нем не было лица, но теперь не буквально. Одно неловкое движение и ощущение, что он распылится прахом. Красноволосая выдохнула дым сигареты и медленно, аккуратно подняла Роланда на ноги, запрокинув его руку себе за спину и поддерживая за плечо.
"Странное ощущение. Только что сражались на смерть, а теперь его тушу несут, будто товарищ решил подсобить раненому после перестрелки.
Хотя... может Гебура и не сражалась на смерть.
Но кроме этого склизкого чувства, я не ощущал ничего. Ни злости, ни обиды, ни стыда. Я просто плыву по течению, как лодка без рыбака.
— Роланд... — вдруг заговорила Гебура, но тут же замолчала, будто проглотив язык.
Наверное, не знает, что и сказать. Может, это и к лучшему.
Слова вовсе не нужны, чтобы понять, что у неё на уме.
Разговор и так вышел... очень выматывающим.
И что теперь?
Этого достаточно, чтобы отпустить её?
Достаточно, чтобы простить
её?
Я зашел слишком далеко, но... никогда не поздно остановиться.
Я...
— Знаешь, а ты чертовски силён, гад, — широко улыбнулась Гебура. Я взглянул на неё как на идиотку и, не сдержавшись, рассмеялся почти бесшумно, выхрипывая кровью из легких. Что она несёт?
Почему я улыбаюсь?
Она вдруг остановилась, а вместе с ней и я. Ноги меня уже не слушаются – стою только благодаря ей.
— Возьми, — она протянула окровавленную маску.
Маску, за которой так удобно прятаться.
Когда-то я носил её, боясь показаться слабым, боясь оголить свои раны.
И теперь я надену её, боясь принять прошлое и оставить его там же.
«Встретим ли мы страх, построив будущее?» Ха-ха-ха...
...Пожалуй, оставлю выбор за тобой,
Анжела.
