***
— Мальчик мой, ты отлично справляешься, — Тошинори быстро предложил Изуку чашку уже приготовленного чая. У них было примерно пять минут до того, как Изуку должен был уйти и дождаться своей битвы с Тодороки. — Ты действительно справляешься Один за всех. Все, что тебе сейчас нужно сделать, это победить, и ты покажешь миру, что ты был здесь! — Э… верно… — Изуку сделал маленький глоток горячей жидкости, не встречаясь взглядом со своим наставником. — Хм? Почему ты вдруг так заколебался? — …Тошинори… герой номер один… Очевидно, ты работал со Старателем раньше… Верно? — Хех… только что говорил с ним. Он… — Тошинори замолчал. — Ну… он герой. «Насильник. Он ударил пятилетнего ребенка за то, что тот «был недостаточно хорош». Он не заслуживает своей сверхмощной огненной причуды» — мрачно подумал Изуку, глядя на собственное отражение в чае. «Он не герой». — Изуку? — Тошинори щёлкнул пальцами перед лицом Изуку. — Мне не нравится твоё лицо. Это то же самое, что было у тебя в USJ. Изуку моргнул, на мгновение взглянув на Тошинори. — Я… извини. Я просто погрузился в свои мысли, — он признался. — Мне просто было любопытно узнать о герое номер два, вот и всё, — затем он пренебрежительно махнул рукой Тошинори и сделал глоток своего напитка. — Мне пора, спасибо за чай! — Конечно! Я с нетерпением жду возможности увидеть битву между тобой и юным Тодороки! «Нет, ты не будешь. Никто не будет». Изуку почти захотелось улыбнуться, но он этого не сделал. Вместо этого он просто опустил голову. Он вошёл в здание, допил чай, выбросил пустую чашку в ближайшее мусорное ведро, прежде чем взбежать трусцой по первому пролёту лестницы. Затем он остановился и понюхал воздух. Он почувствовал запах… дыма. Как будто что-то горело. Что ж, он получил свой ответ, когда сам Старатель завернул за угол. Они встретились взглядами, глаза Старателя сузились, и Изуку нахмурился. «Он не заслуживает такой причуды» — почти с ненавистью подумал Изуку. «Он ударил пятилетнего ребенка. Позор. Ужасный человек. Не заслуживает этого». — Прошу прощения… — Изуку попытался протиснуться мимо Старателя, но в этот момент более крупный мужчина схватил его за руку. Рука Старателя обхватила бицепс Изуку, когда он потянул его вниз на ступеньку. — Я внимательно наблюдал за тобой, Изуку Айзава… — начал Старатель, его голос был грубым и глубоким, что заставило Изуку почувствовать себя ребёнком. — Ты человек, рожденный с двумя причудами, прямо как мой Шото. Тем не менее, одна из твоих причуд очень похожа на причуду Всемогущего. — Хм, — Изуку хмыкнул в ответ. — Да, мне говорили об этом, а теперь, пожалуйста… Старатель усилил хватку, и Изуку напрягся, когда рука Старателя стала теплой. Не заслуживает такой причуды. Возьми это. Забери это у него. Накажи его. — Мой сын будет тем, кто низвергнет Всемогущего, вот почему он должен победить тебя, ты понимаешь это? Ты устроишь моему сыну честную битву, которую он выиграет. Возьми это. Возьми это у него. Изуку мог чувствовать что-то. Что-то медленно приближалось к цели, о которой идёт речь. Красный. Красный. Все, что Изуку мог видеть, были красные усики, но Старатель не мог видеть этого. Наказывать Старателя… Дальше от Изуку поднимались усики, медленно приближаясь, ещё ближе к Старателю. — Герои — это те, кто виноват, Изуку. Они только заставляют людей думать, что они хорошие. На их руках больше крови, чем у нас… — Алло?! — Старатель рявкнул в лицо Изуку. Изуку почувствовал, как его грудь испуганно поднимается и опускается. Усики, так много усиков всего в нескольких дюймах от лица Старателя. Готовы, по его команде… Изуку моргнул. Он моргал так резко, что его глазам стало больно… Вокруг Старателя не было красных завитков. Ничего, кроме него и героя номер два. — Я не Всемогущий… — схватив Старателя за запястье, Изуку оторвал руку Старателя от своей руки. — И Тодороки — это не Вы. Так что, сделайте мне одолжение — отвалите… пока я не сделал чего-нибудь, о чём мог бы пожалеть, — прошипел Изуку, прежде чем пройти мимо Старателя. Накажи его… — Позже. Я прослежу, чтобы он получил по заслугам. Он и все остальные герои, которые… — Изуку заскрежетал зубами, когда его тело почти яростно затряслось. Затем он остановился, когда судорожный вздох слетел с его губ. «Что я говорю?!» — подумал он, прислоняясь к ближайшей стене. Его руки немного дрожали, когда он прижался головой к прохладной стене, и его лицу внезапно стало жарко. Что это были за усики? Они были красными, и это почти напомнило мне шёпот, только не совсем… С другой стороны… Он оторвался от стены и дотронулся до своего лба. — Я думаю, этот спортивный фестиваль просто выводит меня из себя. Верно? — он вспомнил образ Старателя, красные, почти прозрачные усики, угрожающие вонзиться в него. — Когда я моргнул, они исчезли. Может быть, Старатель просто заставил меня покраснеть в буквальном смысле этого слова. Лицо Изуку продолжало пылать, когда он почувствовал, что его немного шатает. Он добрался до студенческой приёмной и открыл дверь. — Ах, Тора, я… — Тодороки поднялся со стула и спокойно подошёл к Изуку. — Ты в порядке? — спросил Тодороки, подходя к Изуку. — Я в порядке… — Изуку выдохнул. — Я столкнулся с твоим отцом, он действительно обаятельный, — Изуку только фыркнул, прежде чем сесть в ближайшее кресло. — Я сожалею. Чего хотел этот ублюдок? — Тодороки зарычал. — Просто чтобы дать тебе «почетную» битву… Ург… — Изуку положил руку на лицо и закрыл глаза. — Я не могу представить жизнь с ним… он выводит меня из себя, — сердито прошептал Изуку. Тодороки сел рядом с ним и положил тыльную сторону ладони на лоб Изуку. — Тора И, ты весь горишь… Здесь, — поскольку это была его правая рука, Тодороки использовал лед, чтобы охладить руку, что заставило Изуку прижаться к нему. — Тора… Изуку схватил руку Тодороки обеими руками. — Изуку… — прошептал он. — Пожалуйста, ты уже знаешь, что Айзава — мой отец. Так что перестань называть меня Торой. Это даже не моя настоящая фамилия. — …Изуку. Ты готов разозлить много людей? — спросил Тодороки с лёгким смешком. — О да, я уже готовлюсь к лекции, которую собирается прочитать мне мой папа, — Изуку вернул улыбку Тодороки. — Я беспокоюсь о том, что собирается сделать мой отец, не буду врать… — признался Тодороки, отворачиваясь от Изуку. Наказывать Старателя… Схватив свой блокнот, Изуку открыл чистую страницу. Оттуда он поспешно начал что-то писать. — Изуку? — Тодороки только озадаченно посмотрел на него, когда Изуку сунул то, что он написал, в лицо Тодороки. — Я не должен был этого делать. Я знаю, что не должен. Я знаю, папа убьёт меня, если узнает, но… Это мой адрес, а под ним мой номер телефона, хотя на данный момент я всё ещё под домашним арестом, так что пока не пиши смс. Несмотря ни на что, если Старатель ударит по тебе, если ты почувствуешь себя в опасности, приходи ко мне, — затем Изуку, издав «о», забрал листок обратно и быстро нацарапал ещё немного информации, прежде чем вернуть его Тодороки. — Не пользуйся парадной дверью. Подойди к моему окну, так, если папа дома, он не узнает, — Изуку, в частности, указал, как пройти к своему окну. — Но… Я не могу… — Возьми это, — слегка настаивал Изуку. Тодороки взял бумагу так, словно она была ядовитой на ощупь. Осторожно, двумя пальцами. — Но… что, если ты спишь? Или тебя нет дома? — Я буду держать окно открытым. Если меня не будет дома, заходи, я не буду возражать. Если я буду спать, просто не забудь разбудить меня. Обычно для этого достаточно слегка встряхнуть. — … Изуку… — Тодороки взглянул на бумагу, прежде чем слегка улыбнуться. — Хорошо… спасибо. Не успел он это сказать, как в динамиках раздался голос Полночи. — Изуку Тора и Шото Тодороки на арену! — Готов разозлить стадион, полный людей? — Изуку повторил вопрос Тодороки, заданный ранее, когда тот встал. Тодороки улыбнулся и мягко поднял руку, чтобы дать пять, на что Изуку ответил ему. — Я готов, — Тодороки озорно ухмыльнулся.***
Они вместе противостоят друг другу. Изуку пристально посмотрел на Тодороки, Тодороки пристально посмотрел на Изуку. Они выглядят готовыми к битве века. Их одноклассники, затаив дыхание, ждут, истекая слюной, когда вот-вот разразится жажда крови. Кто победит? Только судьба подскажет. — Начинайте! — объявил Сущий Мик. Они не бросаются друг на друга, как дикие звери, готовые нанести первый удар. Нет, они оба спокойно подходят друг к другу. Шаг за шагом они становятся ближе. Это затишье перед бурей. К тому времени, как два мальчика безмолвно оказываются в нескольких футах друг от друга, зрители уже цепляются за самые их места. В толпе воцаряется тишина, пока они ждут. Интересно, что же эти парни собираются делать. Стало так тихо, что Изуку услышал скрип стула Сущего Мика из ложи, в которой он сидел с Айзавой. Он мысленно приготовился к тому, что ему надерут задницу за всю жизнь, когда всё это закончится. Тодороки посмотрел на него, он посмотрел на Тодороки. Тодороки поднял кулак перед собой, Изуку последовал его примеру. По толпе пробежал смущённый шепот. Сердце Изуку бешено колотилось, но не от страха, а от возбуждения… И он подавил желание рассмеяться, прикусив губу. — Приготовься проиграть, — сказал Тодороки. — Взаимно. …тишина до этого. — Камень, ножницы, бумага, — оба мальчика закричали, поднимая кулак вверх и опуская его вниз. Изуку пошёл с бумагой. Тодороки с ножницами. — Ах, в следующий раз повезет больше… — Изуку довольно драматично вздохнул, затем фыркнул и засунул руки в карманы, прежде чем развернуться и выйти за пределы поля. Тодороки вздохнул. — Чёрт. Толпа взрывается яростью. Изуку очень старается не рассмеяться. Это точно был хаос. Возмущение было великолепным. Но он не мог сдержать ухмылки, наблюдая, как Старатель загорается, чуть не подпалив при этом нескольких человек из-за своей истерики. О, но потрясенное выражение лица Тошинори было столь же бесценным. Тодороки спрыгнул на землю рядом с Изуку, и они вдвоём поспешили прочь от освистывающей толпы. Так продолжалось до тех пор, пока они не оказались в уединенной части стадиона. Только они вдвоём, вокруг не было ни души, единственным звуком, который они могли слышать, было их собственное взволнованное дыхание, эхом отдававшееся вокруг них. Они посмотрели друг на друга, ухмыльнулись, прежде чем покатились со смеху. — Боже мой! Это было здорово! — Изуку поднял руку, и Тодороки дал ему пять. — Ты видел Старателя?! — Как я мог не видеть?! — Изуку задыхался между смехом, слёзы грозили потечь из его глаз, когда он снова согнулся пополам. В конце концов, они успокоились, были слышны только их собственные вздохи, когда они переводили дыхание. Затем Изуку легонько похлопал Тодороки по плечу. — Давай! Давайте держаться подальше от стадиона до конца второго раунда. Пусть толпа остынет. — Э-э, ладно, что нам делать? — Пойдём поищем чего-нибудь! Видит бог, я бы не отказался перекусить прямо сейчас!***
Внутри Хитоши бушевал вихрь эмоций. Ему хотелось смеяться, плакать, гордиться и смущаться за своего брата одновременно. Он закрыл своё красное лицо рукой, тяжело прислонившись к хрипящему Каминари. — Поговорим о приманке… приманке… и… и подмене! — Каминари захохотал, хлопая себя по ноге. Слёзы потекли из его глаз. Он был не единственным, кто выл от смеха. Киришима и Серо, похоже, тоже нашли это забавным. — Я собираюсь убить его! — Хитоши драматично заскулил, прежде чем плюхнуться на колени Каминари. — Эй, посмотри на мои руки! — Каминари отчаянно размахивал руками, чтобы все видели, но Хитоши это не волновало. — Мои руки здесь! — Я не понимаю, как он и Тодорки могли вот так просто… выбросить свои места?! — Очако ахнула. — Они не восприняли это всерьёз! — Иида зарычал немного нехарактерно для себя. — Это выставляет класс 1А дураками! — он исцарапал себе руку вдоль и поперек. — Это абсолютно ужасно, и я надеюсь, что учитель Айзава поговорит с ними обоими! — проворчал Иида, хватаясь за зазвонивший телефон. — Простите, я должен ответить на это… — прокомментировал он, поднимаясь со своего места и спускаясь по лестнице, чтобы побыть наедине. — Я не знаю… Я имею в виду, это вроде как по-мужски. Они должны были знать, что это вызовет такую негативную реакцию, и всё же они все равно это сделали, — ответил Киришима, приходя в себя после предыдущего приступа смеха. — Я не согласен… — Токоями вздохнул со своего места рядом с Каминари. Он скрестил руки на груди. — Я согласен с Иидой, это выставляет нас идиотами, которым всё равно. — Да! — Темная Тень появилась на секунду, прежде чем отступить из-за солнечного света. — Более того… мы все были там этим утром. Мы видели и слышали, как Тодороки сказал, что собирается победить Тору И. Они выложились по полной в первых двух раундах. Зачем сдаваться сейчас? — Шёджи наклонился, сосредоточившись на Хитоши. Хитоши посмотрел на Шёджи сквозь пальцы и фыркнул. — Ну и не смотри на меня! Я чертовски уверен, что не знал, что он собирается это сделать! — он снова что-то проворчал, прежде чем слегка изогнуться. Он почувствовал, как его лицо запылало, а рот скривился от гнева. — Было бы приятно узнать… — прошептал он и наклонился… — Ах! — Каминари ахнул, его лицо покраснело, он обеими руками прикрыл рот, чтобы подавить звуки удивления, а глаза Хитоши расширились, когда он понял, что практически утыкается носом в живот Каминари. Хитоши мгновенно сел, при этом чуть не заехав Каминари лбом в подбородок. — Мне так жаль! — он извинился и сел обратно на своё место, хотя и не слишком чопорно. Оба мальчика ярко покраснели, их лица практически пылали. — Э-э… Хорошо! Следующие! Ицука Кендо против Мины Ашидо! — Сущий Мик быстро попытался взбодрить толпу и привести её в форму. Но, к сожалению, ущерб был нанесён. Некоторые зрители были не слишком довольны. Требовали, чтобы эти двое, по крайней мере, отнеслись к этому серьёзно. — Зучан… Я надеюсь, ты доволен ущербом, который причинил… — Хитоши потёр свои ноги, закусив губу. — Я видел это, другие могли и не видеть, но я видел. Эта проклятая улыбка. Должен ли я?.. Должен ли я? Это становится всё более рискованным, когда в дело вовлечено так много людей. В прошлом мне это сходило с рук, потому что мы были вдвоём, но… Хитоши начал чувствовать себя запертым в маленькой тёмной коробке. Он не может сбежать, потому что это он постоянно держит дверь закрытой. Но ему приходилось держать дверь закрытой, потому что монстр с другой стороны… Это было то, чего следовало опасаться. То, чего Хитоши должен был сдерживать, блокируя дверной проём. Зверь, который царапал все глубже и глубже, который царапал так глубоко, что Хитоги мог видеть свет с другой стороны коробки из-за этих глубоких вмятин. Это напугало его до глубины души. «Тошичан!» — звал зверь. Снова и снова… и снова… и снова. Это белые волосы, иногда поблескивающие на свету. — Больше никогда. Мне всё равно, чего это стоит. Я тебя не выпущу. Я не позволю тебе причинить ему боль. Только не снова.***
Шото и Изуку как раз делили вместе немного моти, когда Старатель наконец догнал их в столовой. — Ты думаешь, что ты смешной, не так ли? — Изуку ахнул, когда его резко схватили за руку. На этот раз Старатель не сдержался и сильно схватил Изуку за руку. То же самое с рукой самого Тодороки. Тодороки застонал от боли, когда Старатель оттащил их обоих назад, заставив их уронить угощение. — Неприемлемо! Абсолютно неприемлемо! Я сказал тебе дать моему сыну честный бой, и ты это делаешь?! Шото… Я ожидал лучшего. — Камень, ножницы, бумага, — это очень благородно! Большое вам спасибо! — Изуку зарычал в ответ на Старателя. Затем Изуку поднял ногу и пнул героя номер два прямо в голень. Это сработало, и Старатель выругался, отпуская их обоих. Изуку действовал быстро, в одно мгновение вклинившись между Старателем и Шото. — Ударьте меня, — Изуку почти рявкнул. — Давайте, покажите всем этим продавцам и гражданским лицам, как великий герой бьёт детей, когда они не делают того, что он хочет! — Продолжай испытывать меня, мальчик, и я смогу! — Старатель посмотрел прямо в лицо Изуку. — Сделайте это! — рыча, призвал Изуку. Его тело начало трястись… «Возьми это. Возьми его причуду. Назови мне причину! Возьми это! Возьми это! ВОЗЬМИ ЭТО…» Старатель поднял руку, готовый ударить Изуку наотмашь. Изуку собрался с духом. Бах! — Старатель, чёрт возьми, — точно не объясняя, почему Аой Айзава ударила его по голове своей сумочкой. — Ну, хватит! — Аой зарычала, отпихивая ошеломленного Старатель. — Мой сын, может, и не сможет напасть на тебя, но я чертовски уверена, что смогу! — Аой оттолкнула Изуку. — Вы двое… — Она повернулась к Изуку и Тодороки и злобно указала на них. — Доберитесь до Шоты, у него есть несколько слов, он хочет заполучить вас обоих. Ты… — она повернулась к Старателю и схватила его за ухо, опуская до своего уровня. Её глаза загорелись глубоким золотистым оттенком, когда её сумочка и камешки на полу у её ног начали подниматься, и это было ясно видно по её разозлённому состоянию. Он прекратился не только из-за камней, многие предметы в радиусе десяти футов начало подниматься. — Мы собираемся перекинуться несколькими словами. Герой номер два или нет, но ты чуть не ударил моего внука, и мне это не нравится! Это ребёнок! Изуку потянул Тодороки за рукав и заметил иней. Иней облепил фигуру Тодороки и начал таять. Он был только на половине его тела, на правой половине, конечно. Тодороки встряхнулся, дыхание сорвалось с его губ и повисло в воздухе. — Давай… — прошептал Изуку, беря правую руку Тодороки в свою. — Давай пойдём и встретимся с учителем Айзавой.***
Мина победила Кендо, используя свою слизистую кислоту, чтобы пригвоздить Кендо к земле. Когда Кендо попыталась использовать свой большой кулак, чтобы освободиться, Мина ударила Кендо в лицо впечатляющим ударом с разворота. Это нокаутировало Кендо и лишило Мину победы. И Изуку, и Тодорки видели это из комнаты, в которой их держали. Им пришлось подождать окончания матча, чтобы Айзава ввалился внутрь. Бинты или нет, обе руки на перевязи или нет, он выглядел взбешённым, и оба мальчика опустили головы. — Никогда за все свои годы я не видел такого позора, — Айзава зарычал, ковыляя к Изуку и Тодороки. — Вам обоим должно быть стыдно за то, что вы сделали. Вы не восприняли это всерьёз и сделали так, что не только 1-A, но и 1-B по доверенности выглядели так, будто им наплевать на спортивный фестиваль… люди всё ещё освистывают… — Мне жаль, что мы не поддались их жажде крови, — Изуку фыркнул. — Не умничай со мной. Сейчас не время. Изуку закатил глаза, прежде чем скрестить руки на груди. Тодороки мгновение наблюдал за Изуку, прежде чем вернуться к Айзаве. — Это была моя идея, — внезапно сказал Тодороки, и Изуку посмотрел на него в шоке. — Нет!.. Тодороки поднял руку, призывая Изуку замолчать. — Не слушайте его, учитель Айзава, пожалуйста. Я просто… Я ненавижу своего отца! Я хотел… Я хотел унизить его, я имею в виду своего отца, поэтому я обратился к… Торе И и попросил его сделать это. Я никогда не должен был тащить его за собой. Я беру на себя полную ответственность… Я буду… Я извинюсь перед всей ареной, и взамен я даже отдам Изуку моё место в турнире за это… — …Тодороки, нет! — …Не слушайте его. Я умолял Тору И сохранить это в тайне. Пожалуйста… не злитесь на него. Айзава перевёл взгляд с Тодороки на Изуку. Его глаза на мгновение сузились. — Моя мать сказала мне, что Старатель пытался ударить тебя, Тора И. Это правда? — … Да, — признался Изуку, глядя на своего отца, прежде чем отвести взгляд. — Тодороки. Твой отец бьёт тебя? — спросил он, и Тодороки замолчал. Он схватился за штаны, не в силах смотреть Айзаве в глаза. — Да… — Тодороки с трудом сглотнул. — Но… не впутывайте CPS, пожалуйста… Это ничего не даст, — в отчаянии прошептал Тодороки. — Я просто хотел унизить своего отца… ничего больше. Пожалуйста… — голос Тодороки </i>дрогнул в конце его мольбы, когда он, наконец, поднял глаза на Айзаву. Айзава застонал, прежде чем покачать головой. — Что сделано, то сделано, — Айзава смело заявил. — Если ты хочешь уступить своё место Торе И, то это ваше дело, но, честно говоря… Я бы не стал беспокоиться. Толпа взбешена, и ни один герой не воспримет никого из вас всерьёз после этого трюка, — Айзава направился к двери, но не раньше, чем оглянулся через плечо на эту парочку. Тодороки немного откинулся на спинку стула. — Чёрт. Это! Роки, ты упорно дерёшься в следующем раунде. Для меня всё кончено, но не для тебя. Ты показываешь этому миру, из чего ты сделан, — Изуку повернулся к Тодороки, — игнорируя своего отца на данный момент. — Ты сражаешься с Миной и устраиваешь ей ад. И Тодороки, ты делаешь то, что я не могу. Ты показываешь миру, что ты здесь. Что ты заслуживаешь это место. Потому что, черт возьми, «камень, ножницы, бумага» — это очень благородно! — Изуку завопил. — И когда ты выиграешь спортивный фестиваль, ты расскажешь об этом всем! — Тора… — Тодороки выдохнул. Его взгляд смягчился, и он встал. — Я сделаю это! Я ещё не закончил, ни в коем случае! Айзава посмотрел на них, прежде чем наклонить голову. — Прекрасно. Как уже было сказано, вы столкнётесь с возмущением толпы… — К чёрту эту толпу и то, что они думают… — Изуку, хватит с бомбами на букву «f»! — Айзава вышел из себя, быстро набросившись на Изуку. — Ты слишком волнуешься, и тебе нужно успокоиться. — Изуку быстро сел. Айзава повернулся к Тодороки. — Я просто надеюсь, что ты готов к ответной реакции, это всё, что я пытаюсь сказать. — Настолько подготовлен, насколько я когда-либо буду готов. — Хорошо, но если я могу внести предложение к вам двоим? Держитесь подальше от поля зрения толпы, пока не закончится ваш матч. Я думаю, вы последние, кого они хотят видеть, — затем Айзава повернулся и оставил их вдвоём в комнате, глядя на поле битвы под ними. Это было не так уж плохо. На самом деле это было предпочтительнее, поскольку не было так громко и возбуждающе, как когда они сидели на своих местах. Нахождение в помещении позволяло им во-первых, находиться в кондиционированном помещении, и во-вторых, наблюдать с безопасного расстояния. Они смотрели, как Момо и Киришима оказались рядом друг с другом. У Момо была та же проблема с Киришимой, что и у Ииды, — он просто слишком силён. Ничего из того, что она в него бросала, не помогало. Он тоже был быстр и мог уклоняться от большинства, если не от всех её атак ближнего боя. Она попробовала щит во второй раз, но даже это ничего не дало против Киришимы. В конце концов, Киришима победил, когда ударил ногой по е к щиту, отправив Момо в полёт за пределы поля. — Хичан следующий, — прокомментировал Изуку, придвигаясь ближе к Тодороки. — Да, против Мономы. Причуда копирования. Как ты думаешь, твоя забота может победить? — Без сомнения! Хичан просто должен заставить Моному говорить… — Да, но Моно знает, как это работает, и сам Монома… довольно эксцентричен. — Хороший момент, это также зависит от того, копирует ли он причуду Хичана или нет… Роки? — Хм? — Почему ты взял на себя вину за мою идею? — мягко спросил Изуку, краснея. — Ты не должен был. — Ты был готов принять удар от моего отца, чтобы защитить меня. Я посчитал справедливым, что принял удар от твоего отца, чтобы защитить тебя. Хотя… Мне кажется, что в каком-то смысле он более словоохотлив. Изуку покраснел, прежде чем положить голову на плечо Тодороки. — Спасибо.***
Хитоши потянулся, глядя на Моному, который сидел напротив него. Монома ухмыльнулся Хитоши, прежде чем… Подмигивает. Хитоши почувствовал, как вспыхнуло его лицо, прежде чем покачать головой. «Война» — с горечью подумал он. — Я надеюсь, ты не планируешь играть со мной в «Камень, ножницы, бумагу», потому что это не сработает, — Монома рассмеялся и шагнул вперёд. Хитоши держал рот на замке. Конечно, Монома не прикасался к нему с момента первого контакта более часа назад, но он не знал, как долго будет действовать причуда Мономы. Поэтому он предпочел бы не рисковать. Вместо этого он поднимает кулаки вверх. — Начинайте, — завопил Сущий Мик. Монома начинает хихикать, бросаясь к Хитоши в лихорадочном темпе. Хитоши не двигается, не сразу, вместо этого он выжидает, принимает позу, готовый нанести удар. Монома подходит к нему ближе. Хитоши сузил глаза, прежде чем увернуться, когда Монома занёс руку для удара. Оказавшись внизу, Хитоши нанёс удар прямо в живот Мономы. Вздох шока слетает с губ Мономы, когда он сгибается вдвое на короткое мгновение, как раз достаточное для того, чтобы Хитоши одним быстрым движением нанёс ему удар сверху. От этого Монома резко вскрикнул и сделал шаг назад. Затем Монома дёрнул головой вниз с окровавленной зубастой ухмылкой. Обе губы разбиты в результате атаки Хитоши. — Я надеялся, что ты это сделаешь! — Монома продолжал ухмыляться. — Я столкнулся кое с кем по пути сюда… — Эй! — Хитоши не контролировал себя, его руки яростно двигались сами по себе. — Его звали Акишо. Он хотел, чтобы я скопировала его причуду… о, он говорит, это от него… — Уф! — Хитоши грубо ударил себя кулаком по собственному лицу. Он почувствовал вкус крови от собственной атаки и зарычал на Моному. «Я ненавижу его причуду! Честно говоря… любые причуды, которые могут потребовать ещё одной причуды… Я ненавижу всем своим существом!» — подумал Хитоши, когда Монома двинулся вперёд, заставляя Хитоши идти вместе с ним. — Ну, я не такой жестокий, как Акишо, я просто провожу тебя сам… Хитоши зарычал, начиная подходить всё ближе и ближе к границе поля. — Чёрт возьми! Должен же быть выход из его… Ноги Хитоши запинались в такт шагам, когда он пытался бороться с контролем. Там была какая-то борьба, борьба, которую нужно было выдержать, но ему требовалось больше силы воли. — Знаешь, Акишо также упомянул, что хотел сказать тебе лично, что твой брат не в его лиге… что он скоро придёт за своим долгом. Кто такой он? Точно, — спросил Моно, постукивая себя по подбородку. — Акишо сказал, что его зовут… Ноги Хитоши почти подкосились от слов Мономы. — Не надо! — Хитоши почти умолял, когда нарушил молчание. Последнее, в чём он нуждался, так это в том, чтобы Изуку услышал это имя. Он так усердно работал, сохраняя секрет «Все для одного»! — О? Я попал в точку, не так ли? Что это было? — Монома ухмыльнулся. — Все… — Прекрати! — Все… Хитоши зарычал, борясь с контролем Мономы, его ноги фактически остановились, несмотря на то, что Монома всё ещё маршировал на месте. При этих словах Монома приостановил своё шествие. — Может быть, имя не имеет значения. Но Акишо уверяет меня, что этот человек охотится за твоим братом, и если ты спросишь меня после его последнего выступления, кем бы ни был этот злодей, я должен просто взять его! — захихикал Монома. — Он оказал бы всей UA услугу! Всё для… Хитоши вырвался на свободу. С криком он бросился на Моному. Забыв на мгновение, что у него, Хитоши, есть причуда, которая могла бы уже остановить Моному, Он повалил Моному на землю. Они вдвоём извивались в жестокой борьбе за власть друг над другом. Монома мог опрокинуть Хитоши на спину, но Хитоши был более ловким, чем Монома, и в конце концов опрокинул бы Моному себе на спину. Хитоши почувствовал себя так, словно вернулся в начальную школу, когда он оседлал Моному и ударил. Он ударил Моному прямо в лицо. Но он ещё не закончил. Хитоши хотел от Мономы тишины. Он ударил снова, на этот раз правой рукой, затем левой, и ещё раз. Снова, и ещё, и ещё. — Заткнись! Заткнись! Заткнись! — Хитоши понятия не имел, насколько жестоким он был. Не тогда, когда у него треснули костяшки пальцев. Не тогда, когда кровь брызнула ему на лицо, не тогда, когда Монома затих… — Хватит, это вышло из-под контроля! Хитоши на мгновение почувствовал запах чего-то сладкого, прежде чем обессиленно повалился на бок. Его веки отяжелели, а разум начал… уплывать.… как перед тем, как ты засыпаешь…***
— Один не воспринимает это всерьёз, а другой становится полным идиотом! — Айзава застонал в свои забинтованные руки и положил голову на стол. Хизаши отключил свой микрофон, отодвигая кресло на колесиках. Затем он присвистнул. — Вау!.. Что так разозлило Хитоши? Как будто он мог просто воспользоваться своей причудой… — Я знаю, он мог просто использовать свою причуду! — Айзава застонал. — Это должна была быть угроза Изуку, это просто должно было быть. С тех пор, как USJ Хитоши перешёл л от чрезмерной опеки к пограничному собственничеству по отношению к Изуку. Дошло до того, что Хитоши начинает закрывать от меня доступ к определенным вещам. — Я знаю, что у Хитоши какая-то глубоко укоренившаяся травма, связанная с семьей… Я знаю, что он ходит к психотерапевту сколько… три раза в месяц? Вы рассматривали кандидатуру психотерапевта для консультирования по поводу травмы? — спросил Хизаши, легонько похлопывая Шоту по месту между плечами. — Я не знаю… — Айзава вздохнул, слегка наклоняясь навстречу прикосновениям Хизаши. — Я действительно не знаю. Клянусь, Хизаши, Хитоши регрессирует, а Изуку — нет… Я не знаю, что с Изуку. Ты не слышал его раньше, он просто даже не был похож на себя. Он становился громким и язвительным со мной. Он всегда немного язвителен, но… на этот раз всё было по-другому, и, по словам мамы, он подстрекал Старателя ударить его!.. Я думаю, что им обоим нужен психотерапевт; что USJ по-королевски заморочил им головы разными способами. — Но… Изуку не помнит атаку USJ. — Это самое страшное, не так ли?.. Не помнит этого, но это всё ещё выводит его из себя… Я так устал, Хизаши… — слабо признался Айзава, уставившись на собственное размытое отражение в столе. — Так устал…***
Верный тому, о чём просил его Изуку, Тодороки храбро встретил ответную реакцию. Ни разу не удостоив зрителей даже взглядом, когда он противостоял Мине. Они танцевали вдвоём. Мина уворачивалась от ледяной атаки Тодороки, катаясь на собственной кислоте. Она подходила к нему, и он так же быстро уклонялся в сторону. Он пытался сбить её с ног своим льдом, но, что удивительно, его лёд ни разу не задел её. Она всё время хихикала. Затем Тодороки попытался заключить её в свой лёд в последней отчаянной попытке победить. То же самое и с Серо, он топнул по земле и использовал гигантскую ледяную стену в качестве его могилы. Когда она сначала не появилась, он решил, что победил… Пока её горячая разъедающая кислота не прожгла его могилу насквозь. — Хорошая попытка, Морозобой! — она с любовью поддразнила его, кокетливо подмигнув. — Но тебе придётся быть лучше, чем это, чтобы поймать меня в ловушку! — она крутанулась на земле, используя свою кислоту, чтобы оказаться позади Шото. Затем его ударили ногой прямо в спину. Это заставило его лечь на живот, прямо в её кислоту. Он чувствовал себя как жук, застрявший в липкой бумаге. Он извивался, брыкался и скулил, пытаясь выбраться из-под её кислоты, но он застрял. «Это твоя причуда, а не его! — слова Изуку задели его за живое. За живое, которое никто никогда не мог воспроизвести. Тодороки почувствовал, как пламя вспыхнуло под пальцами его левой руки, и, без сомнения, попытался освободиться… Но… Он не мог этого сделать. Итак, он, Шото Тодороки, встретил достойного соперника. Мина Ашидо победила. К сожалению, Хитоши будет дисквалифицирован на матч против Киршимы, поскольку он так и не появился, всё ещё потеряв сознание из-за причудв Полночи. Вероятно, не помогло и то, что бедный мальчик проспал меньше двух часов по сравнению с предыдущей ночью. Таким образом, осталась последняя битва между Миной Ашидо и Эйджиро Киршимой, которая определит участников спортивного фестиваля. Мина была быстрой, а Киришима крепким. Толпа ревела, предыдущие выходки Тодороки и Изуку теперь давно забыты, двое последних боролись за первое место. К лучшему для 1-А. Кислотная вуаль Мины отлично блокировала быстрые атаки Киришимы в ближнем бою. Мина кружилась вокруг Киришимы, делая всё возможное, чтобы блокировать его атаки одной рукой, в то время как другой рукой сбивала кислоту ему на ноги. Разъедает обувь Киришимы, а также приковывает его к месту. Киришима укреплял ноги и освобождался от её густой липкой кислоты, но чем больше она накладывала её, тем тверже становилось, пока, в конце концов, Киришима не встретил достойного соперника. — Мина Ашидо — победительница! — Сущий Мик объявил ревущей толпе. Люди стояли и аплодировали Мине, и Мина открыто плакала от радости, наблюдая за этим. Мина, Киришима и Хитоши — три лучших участника спортивного фестиваля UA. И снова, Хитоси все еще был без сознания. Таким образом, он не смог забрать свою медаль у Всемогущего, когда пришло время. Тошинори, честно говоря, был немного разочарован, когда произнес небольшую речь перед каждым из них, вручая им заслуженные медали. У Тошинори было несколько вопросов к Хитоши. Ну что ж, похоже, в другой раз. Мина радостно зааплодировала и спрыгнула с подиума, её волнение было хорошо подмечено, в то время как слёзы радости выступили в уголках её глаз. — Я сделала это! Я не могу в это поверить! — это был кайф, на котором Мина будет кататься очень долго, это ясно. Спортивный фестиваль наконец закончился, и это могло означать только одно. Приближается время стажировок. Тошинори молился, чтобы Гран Торино получил его письмо вовремя… При этом он должен молиться, чтобы кто-нибудь, любой взял Изуку на стажировку, учитывая трюк, который он провернул с Тодороки. — Всемогущий! — Бакуго подошёл к Тошинори, очевидно, в своей накаченной форме. Его поза была расслабленной, когда он приблизился к старшему герою. — Юный Бакуго! Ты отлично справился там… — …Мне нужно с Васм поговорить, — Бакуго постукивал ботинком по земле, так как выглядел немного нервным. — …О Дек… и об этом его «брате».