Айзава и двое его проблемных детей

— Помните, дети. С большим трудом и самоотдачей нет ничего, на что вы тоже не могли бы обратить внимание! — Всемогущий смело и гордо сказал крошечным детям, которые прильнули к самой его фигуре. Эти дети были одеты в белые больничные халаты, а некоторые даже подключены к аппаратам, были больны. В основном раком.       Это было желание маленького мальчика увидеть Всемогущего и чтобы остальные дети в онкологическом отделении тоже увидели его. И вот он здесь. Они были такими крошечными, хрупкими. Осознание того, через какие страдания в настоящее время проходят эти дети, разбило сердце Тошинори.       Маленькая девочка, не старше пяти лет, с трудом поднялась на ноги и направилась к нему. Она споткнулась и чуть не упала, заставив Всемогущего протянуть к ней руки, чтобы остановить падение. Он положил руку ей на спину. Его рука была больше, чем её спина, что позволило маленькой девочке легко встать на ноги. — М-могу я… — тихо выдохнула она через кислородную трубку. — А я тоже могу быть героем? — тихо прошептала она ему. Он убрал руку с её спины и взял её крошечную ручку в свою чрезмерно большую. — Даже несмотря на то, что я… без причуды?       Выражение его лица смягчилось. — Я встречал одного парень, который задал мне тот же вопрос, и знаешь, что я ему ответил? — Ч-что? — Что он может делать всё, что захочет, пока он вкладывает в это свой разум. Скажи мне, девочка моя, когда тебе станет лучше, ты захочешь взяться за эту работу?       Она вытерла нос рукой и энергично кивнула ему. — Я буду… я должна! — Тогда ты тоже можешь стать героем, — он нежно улыбнулся ей, что заставило её улыбнуться. — Я не могу дождаться, когда расскажу… расскажу ма-маме… — затем девочка отвернулась от него, чтобы кашлянуть. — Всемогущий? — дверь в палату открылась, и в палату вошла медсестра с ярко-голубыми волосами. Она прижимала к груди планшет и по-доброму улыбалась ему. — Ваше время вышло, — сообщила она ему, и все мальчики и девочки захныкали. — Не беспокойтесь, дети! — Всемогущий застонал, когда начал медленно вставать, кряхтя, когда его колени запротестовали против этого движения. — Я обязательно вернусь в будущем! И я хочу, чтобы все вы… — он указал на детей. — …Делали все возможное, чтобы стать лучше, вы меня слышите?       Дети улыбнулись ему, и это согрело его сердце. — Да, Всемогущий! — все они зааплодировали, и Всемогущий кивнул, удовлетворенный. — Отлично, мне пора, мальчики и девочки! — мощным прыжком он вылетел за дверь. Последний трюк для детей. Они радостно захлопали, когда дверь за ним закрылась. — Ещё раз спасибо вам, Всемогущий, — медсестра одарила его ещё одной тёплой улыбкой. — Вы как раз то, что нужно этим детям, чтобы помочь им снова обрести надежду. — Конечно, в наши дни детям нужна надежда, — они с медсестрой двинулись в путь. — Хорошего Вам дня, Всемогущий. Я надеюсь увидеть Вас снова в будущем, — с этими последними словами медсестра повернулась и пошла по коридору прочь от него. Всемогущий секунду смотрел ей вслед, прежде чем направиться к лифту. Войдя в пустой лифт, он спустился на первый этаж.       Поездка была тихой и оставила его наедине со своими мыслями. Он вышел из своей массивной фигуры, чтобы прокатиться на лифте, чтобы дать своему телу небольшую передышку. Сильно кашляя, Тошинори достал из кармана платок. Сам платок был шёлковый и окрашен в красный цвет, чтобы скрыть пятна крови, когда он кашлял кровью в него.       Всё его худое болезненное тело затряслось, когда изо рта вырвался особенно сильный кашель. Вместе с комком кровавой слизи. Морщась от того, что он выкрикнул, он завернул это в красный носовой платок и сунул в карман, спускаясь на первый этаж. Сделав глубокий вдох, он собрался с духом и снова стал Всемогущим.       Как раз вовремя, когда открылась дверь, семья села, когда Всемогущий вошёл. Он кивнул им, когда они обрадовались его присутствию. Он просто показал им поднятые вверх большие пальцы, и они радостно захихикали как раз в тот момент, когда двери лифта закрылись.       Всемогущий подошел к стойке администратора. — Уходите так скоро? — спросила администратор. — Ага. Есть другие дела, на которые нужно обратить внимание, а на некоторые нет, а? — Что-то фиолетовое мелькнуло в уголках его глаз, и Всемогущий повернул голову.       Там, в комнате ожидания, сидел Хитоси Айзава. Он упёрся локтями в ноги и крепко сцепил пальцы. Так сильно, что даже с того места, где стоял Всемогущий, он мог видеть побелевшие костяшки пальцев Хитоши. Его нога быстро двигалась вверх-вниз.       »… Юного Айзаву сегодня лечит Исцеляющая девушка, тогда… почему он здесь?       Администратор проследила за взглядом Всемогущего и слабо рассмеялась. — Этот… — Хм? А что насчёт него? — Поступил не так давно, — администратор посмотрела на лежащий перед ней лист бумаги и положила его в корзину, прежде чем протянуть руку и взять ручку, чтобы сделать запись в бланке. Она сделала паузу и посмотрела на Хитоши, а затем на Всемогущего. — Может быть, я не должна Вам этого говорить, но… слухи о жестоком обращении уже циркулируют вокруг него и его брата, — тихо пробормотала она. — Что Вы имеете в виду… где его брат? — Всемогущий мгновенно заметил, что Изуку не было с Хитоши. — Ожоговое отделение. Бедняга выглядел совершенно разбитым, когда его привезли, — женщина грызла кончик своей ручки, продолжая. — Сильные ожоги по всему телу. Фиолетововолосый заявил, что их кот прыгнул на ручку кастрюли, в которой было горячее масло, и оно расплескалось по всему телу его брата…       Всемогущий наклонился. — Но? — прошептал он. — …Одежда ребенка… Она была в масляных пятнах, но это выглядело… инсценировкой. Не только это, но и ожоги не сходятся. Его руки были полностью покрыты ожогами, но масло никак не могло этого сделать, если только он не окунул руки в масло. И у ребёнка был огромный синяк, образовавшийся от… отсюда до сюда, — медсестра указала на свой висок и подняла другую руку, закончив её на макушке. — Он врезался во что-то или был чем-то поражен, на этом дело не заканчивается. У него были царапины вдоль лица и ещё один синяк на правой щеке. Это просто крик насилия… Но этот молчит… Она оглянулась на Хитоши, затем опустила взгляд на свою анкету. — А у другого жар, и он едва может отвечать, когда мы задаем ему вопрос. — Температура? — Всемогущий спросил мягким голосом, когда его глаза расширились. — Разве у него не было температуры после атаки USJ? — Да, действительно плохо. — Я вижу… — Всемогущий повернулся к Хитоши. — Могу я увидеть его? — он знал ответ ещё до того, как ответила медсестра. — К сожалению, в настоящее время малыша осматривают. Никто не может его осмотреть, пока этого не разрешит врач. — Благодарю Вас.       Это помешало его текущим планам пойти домой и отдохнуть до конца дня, но у Тошинори были вопросы. Вопросы к Хитоши Айзаве, и разве есть лучшее время, чем сейчас? — Послушайте… Я знаю, что я не один, ещё несколько человек в 1-А заметили, какие… странные у них отношения, — Бакуго фыркнул, его зубы заскрежетали от гнева. — Но он кое-что сказал мне во время нашей ссоры… — Комментарий о реке? — Да, комментарий о реке. Всемогущий… Это действительно произошло. Я столкнул Изуку в реку, когда нам было четыре! — Бакуго взорвался. — Но Панда не должен этого знать. Как получилось, что он знает больше, чем Изуку? — Юный Бакуго, что именно ты хочешь этим сказать? — Пожалуйста… Послушайте меня… — Бакуго на мгновение отвел взгляд от Всемогущего, его лицо покраснело, на щеках появился неподдельный румянец. Румянец, который можно было бы выдать за нервозность. — Никто никогда не слушает, когда я рассказываю эту историю… У меня был друг детства по имени Изуку, который был без причуды. Мы были друзьями, сколько я себя помню, а потом, когда мне было четыре, я играл с Изуку и несколькими другими ребятами по соседству. Мы просто дурачились, как это делают маленькие дети. Когда из ниоткуда появилась эта черная дыра и поглотила Изуку. Она схватила его за живот и начала засасывать внутрь… — Это звучит как… — Портальный парень из USJ, да, я уже установил связь. Я был просто настолько ошеломлён, что ничего не мог поделать. Он плакал и причитал, когда тянулся ко мне, а я ничего не делал. В конце концов, я взяла себя в руки и побежала к маме. Мы вызвали полицию, и копы наняли какого-то нового перспективного героя, чтобы тот проверил место происшествия, я не могу вспомнить, кого именно. — Что случилось, Юный Бакуго?       Свирепый взгляд Бакуго не давал Всемогущему никакой надежды на исход. Он пнул землю под собой. — Герой даже, блядь, не потрудился. В тот момент, когда выяснилось, что Деку не имеет причуды, герой пожал плечами и просто сказал: «Ну что ж. Я ничего не могу здесь поделать. Ребёнок, вероятно, мертв» — слёзы, настоящие слёзы навернулись на глаза Бакуго, и он агрессивно вытер их рукой. — И копы просто согласились с этим. Они так и не удосужились поискать его, Всемогущий. Я знаю этот Изуку Тора — тот же самый Изуку из моего детства. Он выглядит точно так же, как он, говорит как он и действует как он. Но меня никто не слушает! — Юный Бакуго… — Что ещё хуже, хотя единственное доказательство, которое у меня есть, — это то, что я только что рассказал тебе о мешках под глазами. Я думаю, что он тот, кто вмешивается в воспоминания Деку. — Эй, Юный Бакуго, это большое заявление. — Я знаю, что это так. Но здесь нужно задействовать причуду Глазастика. Он может заставить людей делать что угодно. Ну, может быть, ничего. Я думаю, что есть некоторые ограничения. Но разве не удобно, что во время всей атаки USJ эти злодеи утверждают, что знают Деку и Глазастика, один из которых, вероятно, был тем, кто похитил Деку много лет назад? А потом, после того, как его оставили наедине с Мешками-под-глазами, Деку ничего не помнит о нападении, и он цепляется за Мешки-под-глазами, как за чёртов спасательный круг? — Это отрывочно. — … Юный Бакуго, я… Ты передал эти опасения Айзаве? — …Я не смог бы… Я знаю, что он пытается выдать это как можно лучше, но он близок к ним. Слишком близок. Я вижу это, те мелочи, которые он делает для них, чего не сделает с другими. Например, похлопать их по плечу или спине, или даже после драки, которая у меня была с Глазными мешками, учитель Айзава пришёл в кабинет Исцеляющей девочки, чтобы проведать его. Я не видел, чтобы он делал это для других, кто получил травмы. — Что ж, ты поступил мудро, обратившись ко мне. Я разберусь с этим… давай пока оставим это между нами, — Всемогущий приложил палец к губам, когда говорил. — Итак… Значит, учитель Айзава близок с ними? — К сожалению, я не могу этого сказать. <i>— Верно. — Юный Хитоши… — …О чёрт! — Хитоши резко повернул голову при звуке голоса Всемогущего, выглядя готовым сорваться со своего места. Ему действительно удалось немного подпрыгнуть, но Всемогущий ухватил Хитоши за рукав и мягко потянул его обратно на место. — Сядь. Что ты здесь делаешь? А где твой отец или брат? — он начинал с малого, делал вид, что вообще не знает, зачем Хитоши здесь, заставлял мальчика открыться ему.       Хитоши с трудом сглотнул и резко отвернулся от Всемогущего. — Папа в UA… — нервно прошептал Хитоши. — Понятно… Тогда где же Юный Изуку? — Произошел один инцидент. — Инцидент? — Да, Изуку что-то жарил, когда один из наших котов прыгнул на ручку кастрюли… Он сильно обжёгся от масла, — Хитоши крепко прижал руки к груди.       «Изуку. Не Зучан» — подумал Тошинори, оглядывая Хитоши с головы до ног. — Твой отец приедет?       Рот Хитоши слегка скривился, продолжая крепко сжимать руки. — Папа через столькое прошёл, — прошептал он. — Я не хочу его беспокоить. И не только это, но он наконец-то снимает бинты. Он хочет побегать, как делал раньше. Без сомнения, становится беспокойным. — Понятно… — Всемогущий откинулся на спинку стула. Стул заскрипел от этого резкого движения, и они вдвоём посидели в относительной тишине. Хитоши продолжал смотреть на Всемогущего краем глаза, прежде чем напрягся и опустил руки. — …Что ты делаешь, Всемогущий? — Хитоши наконец прошептал, и в его голосе прозвучала язвительность. Язвительность, с которой Всемогущий был слишком хорошо знаком, когда дело касалось Хитоши Айзавы. — Разве тебе не нужно где-нибудь быть? Такое важное интервью или рекламная кампания? Почему ты здесь? — Хитоши схватился за штаны, говоря это. — Ну, думаю, я мог бы спросить тебя о том же, юный Хитоши. Почему ты здесь? — Я сказал тебе почему. — Да, да, ты это сделал. Не так ли? Но… Почему бы тебе не поехать в UA? Позвони своему отцу, пусть Исцеляющая девочка разберётся с этим. Я чувствую, что Шота должен был быть уведомлён об этом, если бы тебе пришлось везти Изуку в больницу… подожди… Ты живешь. в пяти? В шести милях отсюда? Ты шёл пешком?! — Нет! — Хитоши усмехнулся этой идее. — У меня есть uber!.. Я не тупой… — О, uber, конечно, глупый я. Я бы подумал… ты знаешь… скорая, если ожоги были такими серьезными.       Лицо Хитоши покраснело, когда он отвернулся от Всемогущего. Небольшая надутая гримаса угрожала заиграться на губах Хитоши, когда он сморщил нос. Это было бы довольно мило, если бы не ситуация. Затем фраза слетела с губ Хитоши. Всего два слова, два слова, которые заставили Всемогущего посмотреть на него, приподняв бровь. — Я пытаюсь! — Да, ты хорошо стараешься. Пытаешься исключить других из этого несчастного случая. — Я… — Хитоши напрягся, и, честно говоря, Тошинори испугался, что Хитоши может начать размахиваться в любой момент. Он этого не сделал. Ну, он физически этого не сделал. Нет, Хитоши словесно нанес первый удар. — Я не обязан ничего объяснять фальшивке!       «Это просто неуважение за неуважением по отношению к этому мальчику». — Юный Хитоши… — но было слишком поздно. Хитоши резко встал. — Нет, мы закончили. Оставьте меня в покое, если всё, что Вы собираетесь делать, это обвинять меня! — он огрызнулся прямо на Тошинори, прежде чем умчаться.       «Мы больше всего злимся, когда нас уличают во лжи, — это то, что я когда-то слышал, и я верю, что здесь это правда» — подумал Тошинори, наблюдая, как Хитоши подбежал к портье и заговорил с дамой за стойкой. Без сомнения, спрашивал о состоянии Изуку. «Очень хорошо, юный Хитоши. Если ты хочешь так играть. Тогда я сыграю. Всемогущий встал со своего места и направился к дверям больницы.       Он знал, что Хитоши наблюдает за ним.       Хитоши, без сомнения, будет думать, что он победил.       На самом деле Хитоши даже не подозревал, что Тошинори всего лишь вышел, чтобы сделать пару телефонных звонков. Первый — Айзаве, потому что, чёрт возьми, если кто-то из его детей был в больнице, Айзаве нужно было знать. Второй Исцеляющей девочке, потому что если кто-то и может исцелить Изуку, так это она. Никто и близко не подходит. Третий Цукаучи по очевидным причинам…       И последнее — Хигаши Судзуки.

***

— Ш-ш-ш-ш… — прошептал Хитоши, быстро поднося чашку с водой к губам Изуку. Его брат тяжело дышал из-за смертельной лихорадки. Эта лихорадка, несомненно, хуже предыдущей. Он поддерживал Изуку одной рукой, чтобы тот не подавился жидкостью. В тот момент, когда прохладная вода коснулась губ Изуку, он залпом выпил её. — Что… что… — захныкал Изуку, как только оторвался от воды, о которой шла речь. — Ты обожёгся маслом. Не волнуйся, ладно? — Хитоши продолжал шептать.       Для этого с Изуку пришлось снять одежду, так как ожоги охватили значительную часть его тела. Конечно, как Хитоши засвидетельствовал ранее, большинство его ожогов были на руках и груди из-за неизвестной огненной причуды, которую он получил. Все они медленно заживали, но из-за медлительности, поскольку на это, вероятно, ушёл бы целый день, если не чуть больше, раны нужно было промыть и перевязать. — Я… я не помню… — Конечно, хочешь, — продолжал шептать Хитоши, проводя пальцами по кудрям Изуку. «Хотел бы я привить тебе воспоминания. Но я не могу вложить то, чего там нет. Моя причуда может брать, но не может отдавать, — если бы у него была такая сила, это сделало бы его жизнь намного проще. Поверьте ему, он пытался. Боже, как он пытался внушить Изуку ложные воспоминания». — Твоя лихорадка воздействует на твой мозг. Но ты жарил креветки на обед. Для нас двоих. Когда Тора ухватилась за ручку кастрюли и забрызгал тебя. Теперь помнишь?       Изуку застонал, когда его желудок скрутило. Затем он уткнулся лицом в сгиб локтя, продолжая тяжело дышать. — Я… я думаю… — он слабо сглотнул. — Папа будет в бешенстве… — тихий слова сорвались его губ. — Он не будет счастлив, но он не может винить тебя.       Из их комнаты доносились крики. Крики, которые вывели Хитоши из себя. Крики, от которых у Хитоши скрутило живот. Потому что, несмотря на то, что он был приглушен, Хитоши слышал. — Тоши… — Изуку продолжал хныкать. — Мне жарко. У меня такое чувство, будто я в огне, — затем он опустил руку и посмотрел на Хитоши. — Это из-за ожогов, Зучан. — слабо прошептал Хитоши, продолжая перебирать пальцами кудри Изуку.       Крики становились все громче, и Хитоши боролся с желанием загородить дверь, поскольку его отец быстро приближался. — Конечно, Всемогущий проинформировал его… — Хитоши горько фыркнул в адрес Всемогущего.       «У нас все было хорошо, пока он не появился со своей причудой… что заставляет меня задуматься… это причуда?.. Один за всех, действует ли она как «Все за одного» внутри Зучана? Может, я и не такой умный, как Зучан, но имена — это не совпадение! Этого не может быть!.. Может ли Один за всех быть тем, что пробудило монстра внутри Изуку?       Конечно, это был не первый раз, когда монстр был разбужен, было время, когда Изуку приходил к нему по поводу своей причуды притяжения объектов… Но всё же, это не полностью пробудило зверя внутри Изуку. Только прядь волос Изуку поседела во время той драки. Нет, этим утром волосы Изуку впервые за восемь лет полностью поседели, а глаза покраснели. Это был первый раз, когда Изуку назвал его этим ужасным прозвищем… Тошичан.       Хитоши не мог этого объяснить, потому что сам этого не понимал. Он не хотел называть это раздвоением личности, потому что не был уверен, что это так. Лучшее объяснение, которое у него было, когда дело дошло до двух Изуку, зеленоволосого и беловолосого, заключалось в том, что беловолосый был воплощением причуды. Это почти походило на разумную причуду. Часть Изуку, которая жила и дышала, но имела свои собственные мысли и представления.       Жестокие и ужасающие мысли и представления, свидетелями которых Хитоши был не раз.       Теперь они были прямо за дверью. Множество голосов, не только голос его отца, присоединились к крикам. Так много голосов, что Хитоши не мог разобрать, о чем именно идет речь.       Сердце Хитоши тяжело забилось в груди, когда он приготовился ко лжи. — Что значит ещё одна? Ты уже сидишь на вершине горы лжи, не так ли? Как тебе не стыдно, Хитоши. Никогда не сможешь заставить себя сказать отцу правду. — Я не могу. Я не могу втянуть и его в это дело. Он не должен знать, если он знает, тогда… тогда…       Изображение Шоты Айзавы, которого жестоко пронзают красно-чёрные заклёпки Всетза одного. Его причуда насильно удалена из его тела, в то время как жизнь покидает его глаза…       Это разбило сердце Хитоши и заставило его содрогнуться. Ему пришлось солгать. Он должен был защитить своего отца.       Наконец, дверь в больничную палату открылась, и Хитоши приготовился к новым воплям. Да, крики были, и когда он приоткрыл глаз, то увидел стоящую в дверях Исцеляющую девочку.       Да, его отец был там, но он был слишком занят, вопя изо всех сил, чтобы заметить Хитоши. — …Ты не имел права! Ты высокомерный придурок! — Я имею полное право, когда чувствую, что мой ученик… — …скажи это слово, и ты умрёшь здесь и сейчас! — Хитоши наблюдал, как его отец сделал выпад, но Хизаши удержал его. — Шо, прекрати это!       После этого Исцеляющая девочка быстро закрыла дверь. — Привет, дорогие, — она поприветствовала их обоих. — В-Выздоравливающая девочка… — прошептал Изуку, продолжая задыхаться от лихорадки. Честно говоря, Хитоши думал, что он потерял сознание некоторое время назад. Хитоши тихо положил руку на макушку Изуку, и тот подался навстречу его прикосновению. — Холодно… — это было всё, что он смог сказать с облегчением. — О боже, — Исцеляющая девочка быстро вымыла руки и надела пару перчаток. — Мне не сказали, что у вас лихорадка, просто несколько ожогов. Это может всё изменить, — она вела себя так, словно это место принадлежало ей, когда рылась в ящиках и в конце концов вытащила нераспечатанный термометр. Она открыла его и подошла к Изуку. — Ах, — проворковала она.       Изуку открыл рот по команде, и Исцеляющая девочка положила устройство ему под язык и между губ. — Теперь, дорогой, почему бы тебе не рассказать мне, что произошло.       Хитоши открыл рот. Она подняла руку. — Изуку, пожалуйста, — ёе голос был твёрдым, но не злым. — М-м-м… — Изуку слегка захныкал, обнаружив, что ему немного трудно говорить с термометром во рту. Итак, они подождали, пока термометр подаст звуковой сигнал. Исцеляющая девочка достала термометр и посмотрела на него. Она поморщилась от температуры, которую ей показали. — О боже, тебе уже давали тайленол или адвил? — спросила она.       Изуку поежился рядом с Хитоши и слабо покачал головой. — Нет, м-мэм.       Исцеляющая девочка что-то промычала и направилась к аптечке. — Почему бы тебе не рассказать мне, что случилось потом? Ожоги?       Изуку посмотрел на Хитоши, прежде чем сосредоточиться на Исцеляющей девочке. — Я… я жарил кр-креветки на обед, когда Мисо ухватилась за ручку кастрюли. Масло забрызгало меня всего, — он захныкал, положив голову на грудь Хитоши. — Тора, Изуку! Только не Мисо!       Хитоши коснулся лба Изуку. Пот выступил на его лице, что, в свою очередь, привело к тому, что часть его волос прилипла к нему.       Исцеляющая девочка вернулась к Изуку, и у Хитоши уже была наготове вода. Из-за бинтов Хитоши пришлось помочь положить таблетки в рот Изуку. Изуку затрясло, но он сумел положить таблетки в рот и проглотил их с помощью Хитоши, который дал ему немного воды. — Понимаю, это прискорбно. Могу я взглянуть на твои руки?       Изуку протянул обе руки вверх, и Выздоравливающая Девушка осторожно размотала бинты. — О… — Она с трудом сглотнула, осматривая ожоги на руках Изуку. В основном, его ладони и пальцы приняли на себя основную тяжесть всего этого. Они обесцветились, а плоть скрутилась в то, чем была раньше. От вида этих ожогов у Хитоши скрутило живот. Она мгновение осматривала их. — Хорошо… Ты можешь снять повязку со своей груди для меня? Мне просто нужно посмотреть, насколько плохо и это.       Изуку так и сделал, и Хитоши тяжело сглотнул. Дело в ожоге на его груди; если присмотреться повнимательнее, можно было увидеть отпечаток руки. Отпечаток руки Изуку, если быть точным. Но они этого не узнают. Он только надеялся, что в возрасте Исцеляющей девочки она не сможет разглядеть его идеально. — При обычных обстоятельствах я бы исцелила тебя, используя все свои способности, но… — она посмотрела на потное тело Изуку. — Я могу сказать, что у тебя не так уж много выносливости. Эта лихорадка — что-то из ночного кошмара, — она прошептала ему. — Всё в порядке. Спасибо тебе за… за то, что пришла, несмотря ни на что… — Изуку закрыл глаза и всего через несколько секунд отключился, положив голову на грудь Хитоши.       Хитоши провел пальцами по влажным волосам Изуку и посмотрел на Исцеляющую девочку. — Итак, где ты был, когда всё это случилось? — спросила Исцеляющая девочка, оглядываясь на Хитоши. — Комната. Как Вы можете видеть… — он указал на свою одежду, которая всё ещё была его спортивной формой с предыдущего дня. — Вообще-то, я спал, когда это случилось. Я проснулся от его криков… — он поморщился. -… это напугало меня…       Дверь в комнату снова открылась. И снова Хитоши услышал крики, ту же мешанину громких голосов, которые было почти невозможно разобрать. — Если ты здесь для того, чтобы накричать на этих мальчиков…       Хитоши неловко поёрзал, когда Хигаши посмотрел на него. — Не волнуйся, у меня нет намерений делать это, — Хигаши мило улыбнулся Исцеляющей девочке и сделал несколько шагов вперед. — О, у него температура, — прошептал Хигаши, кладя одну из своих четырех рук на лоб Изуку. — Бедняжке так легко становится плохо. — Да, у него температура сорок градусов. Я дала ему немного тайленола, и, Хитоши, я понимаю, что вы с ним близки, но тебе не следует держать его на руках. Накройте его тонкой простыней, чтобы он не перегрелся.       Хитоши моргнул от слов Исцеляющей девочки и, довольно кропотливо, оторвал от себя Изуку и уложил его на подушки. Изуку даже не пошевелился. — А теперь, Хитоши, почему бы тебе не рассказать мне, что произошло? Да? — мягко спросил Хигаши, подходя к Хитоши. — Ну… Я спал. Я проснулся от крика Изуку и выбрался из кровати. Я врываюсь на кухню, а Изуку лежит на полу, его руки покрыты волдырями, и я вижу, что его рубашка в некоторых местах прилипла к нему, и что в определенных местах у него есть эти волдыри. Главным образом, его руки, — Хитоши объяснил Хигаши самым искренним тоном «испуганного брата», на который только был способен. — … ты говоришь, его рубашка прилипла к нему? — спросила Исцеляющая девочка, взглянув на карту Изуку. — Да. Это было плохо, — он слегка поморщился для пущей убедительности. — Зучан, он объяснил мне это, когда я вызывал uber. Одна из кошек прыгнула на кастрюлю, в которой он жарил креветки.… Надеюсь, с ним все будет в порядке. — Ты вызвал uber? — брови Хигаши поднялись до линии роста волос, как и у Исцеляющей девочки.       Хитоши подвернул подол рубашки. — Я понимаю, это было не лучшее решение, я был в панике и… я не хотел волновать папу. Вы должны понять, через что он прошёл… сегодня ему наконец-то сняли бинты. Он казался таким счастливым, и я подумала, что, может быть, … может быть, это можно решить быстро и тихо. — Что? — прошептал Хитоши Хигаши. Из всего, что было, это не было ложью.       Хигаши вздохнул и положил руку на щеку Хитоши. — Я не буду приукрашивать это для тебя, Хитоши. Твоему отцу грозят неприятности из-за твоих действий… — снаружи раздался грохот и крики. — Уверен, ты слышишь. Тебе следовало предупредить своего отца в тот момент, когда произошла вся эта ситуация. — Я согласна, — вмешалась Исцеляющая девочка, убирая карту Изуку обратно в маленький кармашек в ногах кровати. — … Насколько все плохо? — прошептал Хитоши. — Ну, после всего этого мне придётся провести проверку социального обеспечения, чтобы убедиться, что дома всё в порядке. И мне придется задать несколько стандартных вопросов… — Дверь открылась, и Хигаши оглянулся через плечо.       Вошёл мужчина. Он был такого же роста, как Хитоши. У него были черные волосы, заправленные под бежевую фетровую шляпу и бежевый плащ в тон. Он снял шляпу, и прежде чем он успел заговорить, Хигаши усмехнулся. — Об этом смешно. Нет! — Хигаши подошёл к мужчине. — Я понимаю, что Вы обеспокоены, мистер Судзуки, но меня лично попросили допросить Хитоши… — …Нет, — Хигаши зарычал на мужчину, о котором шла речь. — Это моя территория, и тебе нет необходимости здесь находиться. Извините, но я социальный работник. Я буду задавать вопросы, а Вы можете возвращаться обратно… туда, откуда пришли! — Хигаши пренебрежительно махнул рукой. — Мне жаль, но Всемогущий попросил меня… — Меня не волнует, попросил ли Вас герой номер один Японии допросить этого ребёнка. Это моё дело.       Мужчина вздохнул. Затем он облизал губы и покачал головой. — Я вижу, это будет нелегко. — Есть какая-то проблема? — Вообще-то, есть. Но я не должен говорить об этом при детях…       Разъяренный крик резко схватил мужчину за плечо и потянул за собой. — Хватит. Вон. Все вы, — Айзава фыркнул, открывая дверь для Исцеляющей девочки, и Хигаши, и им подобных. — Я бы хотел поговорить со своими сыновьями.       Шота был без бинтов. Насколько мог видеть Хитоши, единственное, что осталось от USJ, — это шрам под левым глазом его отца. У Хитоши было такое чувство, что это было не единственным напоминанием его отца о нападении.       Хитоши всё ещё хотел умереть. Глаза его отца были красными, а волосы грозили встать дыбом в любую секунду. Он был в ярости. — Айзава, мне неприятно сообщать тебе это, но я не могу оставить тебя наедине с мальчиками. Мой долг как социального работника — убедиться, что они в безопасности… — Прошу прощения? — Шота фыркнул на Хигаши. — Вы явно взвинченный и злой. Я имею в виду, я только что был свидетелем того, как вы пытались ударить Всемогущего. Я не могу с хорошим сознанием оставить вас, ребята, одних. — Мой гнев на Всемогущего не имеет никакого отношения к моим мальчикам. — Айзава. Я не уйду, — чтобы доказать это, Хигаши сел на ближайший стул и терпеливо скрестил все четыре руки на груди и животе. — Отлично, — Шота фыркнул. — Все остальные уходят, — он указал на дверь.       Затем они остались только вчетвером. Изуку был без сознания, поэтому взгляд Шоты был прикован к Хитоши. Он указал на Хитоши. — Как смеешь ты пытаться держать меня в неведении?! — он обвиняюще зашипел на Хитоши. — Папа… — …Нет. Нет. Дай мне сказать, и ты посмотришь на меня, когда я это сделаю, — Шота пальцем приподнял подбородок Хитоши, чтобы тот смотрел на него и только на него. Хитоши посмотрел на нос своего отца. Трюк, которому он научился, если хочешь, чтобы кто-то поверил, что ты смотришь ему в глаза. — Я не знаю, что на тебя нашло в последнее время, но это прекращается. И это прекращается сейчас. Ты любишь Изуку и хочешь защитить его, я понимаю это, мы все понимаем это, но ты зашёл далеко за пределы этого. Доходит до того, что не только одноклассники обсуждают какое-то грубое поведение за закрытыми дверями, но и другие учителя. У меня только что была физическая ссора со Всемогущим из-за всего этого. Хватит, Хитоши. Ты снова вычеркиваешь людей из своей жизни, и мне это не нравится. — Что ты собираешься делать? — Хитоши почти захотелось захныкать. Мысль о разлуке… напугала его. Глубокий страх, с которым он не знал, сможет ли справиться.       Шота вздохнул. — Терапия явно в порядке вещей. Семейная терапия для всех нас, чтобы мы все могли получить четкую картину проблемы. Наряду с более строгими границами между тобой и твоим братом. Для начала: больше никаких совместных снов в одной постели. Вы больше не дети. Честно говоря… Мне давно следовало на это решиться. Итак, я возьму на себя некоторую ответственность в этом отношении. Следующее? Меня не волнует, что вы, ребята, испытываете физическую привязанность, но вы должны перестать держаться за руки в классе, — Шота потёр между висками, закрыв глаза.       Честно говоря, Хитоши мог бы справиться с тем, чтобы держаться за руки… Но история с кроватью… Это была старая привычка, от которой было трудно избавиться. — Это всё, о чём я могу думать на данный момент. Я уверен, что будет больше, — Шота, наконец, убрал палец из-под подбородка Хитоши и посмотрел на Изуку. — Итак… что, чёрт возьми, произошло?

***

      Шота был благодарен Хизаши во многих отношениях. Если бы не он, Шота, вероятно, убил бы Всемогущего в больнице. В последнее время Всемогущий перешёл все границы, но обвинение в жестоком обращении? Это вывело Шоту из себя.       Прямо сейчас он был просто благодарен Хизаши за то, что он какое-то время держал его под домашним арестом.       Они с Хитоши вернулись домой не так давно. Изуку не мог вернуться с такой высокой температурой. Хитоши хотел остаться, но Шота этого не допустил. После этого Хитоши заперся в своей комнате.       Хизаши пришёл вскоре после них и встретился с Шотой в его спальне. Теперь они сидели здесь. Хизаши положил голову на спину Шоты, его руки и ноги обвились вокруг него, как какое-то растение, и он крепко держался, не желая отпускать. Шота действительно не произнёс ни слова за последние десять минут. Его разум гудит. — Ты видел кухню? — Шота, наконец, спросил после долгого молчания. Он не видел. — Я так и сделал, — голос Хизаши был приглушенным, но достаточно громким, чтобы Шота мог его услышать. — Мне было любопытно. — И что? — Ну, всё так, как сказал Хитоши. На полу, куда прыгнул Тора, стоял горшок с маслом. Также масло было по всему полу. Однако ваши кошки, включая Тору, вроде как испортили место преступления. Они слизывали масло с пола. Не волнуйтесь, я все убрал.       Шота снова замолчал. На этот раз ненадолго дольше, чем раньше. Он откинул волосы с лица, снова задумавшись. Хизаши был нежен, когда успокаивающе массировал плечи и бицепсы Шоты. — …Я отчасти хотел бы, чтобы у тебя этого не было. — Хм? — Уборка масла… Я должен был увидеть это сам. — Ты не веришь в историю Хитоши? — … Нет. Я не понимаю. Просто не имеет смысла, как руки Изуку так сильно обожглись. Не только это, но я прочитал файл. К коже Изуку прилипли кусочки ткани, которые им пришлось отдирать пинцетом. Они описывают ткань как синюю и выгоревшую. На Изуку не было синей рубашки. На нем была красная рубашка с воротником, на которой, да, были масляные пятна там, где Изуку обжёгся сильнее всего, но… это просто кажется неправильным, и я не знаю почему. Такое ощущение, что это… подделка. В основном из-за синей ткани.       Хизаши положил голову на плечо Шоты и еще раз промычал. — Ты смотрел на ткань, которую они сняли с Изуку? — Я так и сделал. Хизаши… Я точно знаю, что, как и Хитоши, Изуку лёг спать в своей спортивной форме, которая синяя…<i> — Но когда Изуку проснулся, разве ты не спросил его о том, что произошло? Конечно, он бы знал, какая на нём была одежда. — Я так и сделал, и, кстати, спасибо, что вытащил Хитоши из комнаты за этого… Тем не менее, у Изуку смертельная лихорадка, так что я не могу сейчас воспринимать его слова всерьёз, но он полностью следовал рассказу Хитоши… за исключением одной детали. — О? — Он не сказал, что это сделала Тора. Он сказал, что это сделала Мисо. Опять же, у него температура, так что он мог просто перепутать кошек. В конце концов, и то, и другое рыжое… И всё же мне это не нравится, ничего из этого. — …Что ты собираешься делать? — Я хочу посмотреть спортивную одежду Изуку. И всё же, у меня такое чувство, что если я войду в комнату Изуку, её не будет в его корзине.       Хизаши пошевелился, наконец-то выпуская Шоту из своей хватки. Это заставило Шоту скучать по теплу, которое излучал Хизаши. Блондин сел рядом с Шотой и посмотрела на него. — Если не там, то где же тогда? — …Давай начнём с мусорных баков у дороги. Если их там нет.… тогда мы попробуем соседский мусорный бак. — О боже. Ты получишь за это несколько <i>взглядов, ты же знаешь? Но что, если ты ошибаешься насчёт этого и это действительно было масло?       Шота усмехнулся. — Я съем свои ленты.

***

— Папа… — О боже, опять? Уже поздно, Изуку.       Четырехлетний Изуку тихо плакал. Его лицо было горячим, всё его тело было горячим, если уж на то пошло. Остатки рвоты прилипли к его подбородку. — Меня вырвало! — О-о-о, — его отец подошёл и с лёгкостью поднял его. Держа Изуку на бедре, пока он шёл, его отец в конце концов сел на диван и прижал Изуку к своей груди. Изуку тихо заплакал на груди отца. — Я ненавижу эту причуду! — Изуку продолжал беспомощно рыдать. — Меня тошнит каждый раз, когда я её использую. — Я знаю, — слова его отца были мягкими, когда он успокаивающе поглаживал сына по спине. — Такова цена, но скоро ты сможешь использовать её с легкостью. Я знаю это.       Изуку захныкал и небрежно потёр лицо обеими руками. Случайно размазав остатки рвоты по другим частям лица. — Мне не нравятся седовласые я. Они злые.       Его отец достал из кармана носовой платок и слегка лизнул его. Затем он приподнял лицо Изуку и осторожно вытер рвоту. — «Все за одного» — это суперсильная причуда, да, и да, «седовласые», как ты выразился, определенно раздражают. Нет ничего такого, чего мы не могли бы приручить. Я просто хочу, чтобы ты не сопротивлялся этому. Знаешь, это твоя особенность. Скоро, когда нам удастся объединить обе наши причуды воедино, ты не сможешь с этим бороться. Ты должен просто позволить причуде полностью взять верх. В конце концов, она исчерпает себя. — Они собирались причинить вред Томашану! Я не мог этого допустить! — Хм. Это у тебя от матери, это точно. Я часто спрашиваю себя, как у неё дела.       Изуку положил голову отцу на грудь. Его лицо горело. Было жарко, слишком жарко. — Мамочка… — он попытался подумать о своей матери. Но он не мог вспомнить её лица или вообще чего-либо о ней. Или, может быть, это просто лихорадка говорила.       Он посмотрел на своего отца, и тот одарил его любящей улыбкой, прежде чем дико поменяться внешностью прямо на глазах у Изуку. Вместо белых волос и красных глаз у его отца теперь были черные волосы и глаза цвета оникса. Глаза, которые становились красными только когда злились или активировали его причуду. — Ты чувствуешь себя лучше? — Шота спросил Изуку, проводя пальцами по копне кудрей на голове Изуку. Изуку улыбнулся и наклонился навстречу прикосновению отца. Он обнял отца за грудь и сохранил на лице прежнюю улыбку. — Теперь, когда ты здесь, папа, да.