Айзава и двое его проблемных детей

— На самом деле, я никогда не был ни на одной из этих штуковин… — Тодороки тихо заговорил, когда они с Изуку оба сидели на качелях в парке.       Изуку рассмеялся. — Серьёзно? — …С чего бы мне шутить по этому поводу?       Лицо Изуку смягчилось, и он быстро поднялся с качелей. — Тогда позволь мне помочь тебе. Не волнуйся, я не буду использовать свою причуду, — встав за спиной Тодороки, Изуку осторожно прижал свои обожженные ладони к спине Тодороки и слегка подтолкнул его.       Тодороки испуганно ахнул, когда поднялся. — Ого… — он заёрзал на сиденье-качеле, и Изуку улыбнулся реакции Тодороки. — Не отпускай цепи, — посоветовал Изуку, когда Тодороки спустился обратно, Изуку толкнул его ещё раз, позволяя другому мальчику подняться выше. — Теперь, что ты будешь делать дальше, так это каждый раз, когда будешь падать, своди ноги вместе и продолжай двигаться сам, без меня. Смотри.       Изуку прыгнул во второй замах и сразу же оттолкнулся. Тодороки начал замедляться, наблюдая за Изуку. Оказавшись в воздухе, Изуку начал дрыгать ногами на автомате и вскоре уже плавно раскачивался взад-вперед на качелях. Понаблюдав за ним несколько секунд, Тодороки быстро освоился, и вскоре они оба мастерски размахивали руками. — Это… это весело. Это как полёт… вроде того. — прокомментировал Тодороки, глядя на Изуку. — Да, это успокаивает! Хотя в жаркий день это может вызвать укачивание.       На мгновение единственным звуком между ними был скрип качелей. Затем, когда они оба были в воздухе, Тодороки заговорил. — Ты не расскажешь мне, что случилось с твоими руками?       Изуку сильнее сжал ладонями цепь качелей. — Я мог бы сказать тебе то, что говорил всем… но… это было бы ложью, и… Я не хочу лгать тебе, — Изуку посмотрел на Тодороки, когда они оба летели обратно в паре друг с другом. — Я не знаю, что со мной случилось… — Твоя память… — Да. Я… не знаю, что я сделал, чтобы это случалось так часто, — Изуку перевел взгляд с Тодороки на землю. Он наблюдал, как земля двигалась, когда он двигался взад-вперед. — Раньше это никогда не случалось так часто».       Тодороки наблюдал за ним, прежде чем тоже опустил глаза. — Ну, что ты рассказывал всем остальным? — То, что рассказала мне Хичан. Что я готовил креветки, и из-за кошки на меня разлилось масло, — Изуку передал Тодороки сокращенную версию своей истории. — Понятно… И твой брат рассказал тебе эту историю.       Изуку нерешительно пожал плечами. — Да, — он посмотрел вперёд, когда почувствовал тошноту. — Всё, что я действительно знаю, это то, что я обжегся. Сильно. И дело не только в моих руках. У меня на груди тоже большой ожог, — Изуку начал замедлять раскачивание, позволяя ногам волочиться по земле, так что остановиться было намного легче. В конце концов, он смог замедлиться до остановки, и Тодороки, получив небольшое руководство о том, как это сделать, тоже остановился рядом с ним. — Эй, хочешь посмотреть, во что я больше всего люблю играть в парке?. — внезапно спросил Изуку бодрым голосом. — Это не из-за качелей? — Не-а! Да ладно! — Снова чувствуя себя ребенком, Изуку потянулся и схватил руку Тодороки в свою. Тодороки нежно провел большим пальцем по тыльной стороне руки Изуку, когда тот начал уводить его от качелей. Изуку снова почувствовал себя десятилетним, бегая вокруг руки Хитоши в своей, ведя его к… ну, Изуку не знал, как называется эта штука. Он всегда называл её просто карусель.       Это было похоже на карусель в том смысле, что она вращалась, но вы на неё не садились. Вы могли бы повиснуть на ней. Он также был наклонен вверх под углом, чтобы вы могли находиться выше в воздухе, а ваш вес помогал вращать их под меньшим углом. Это было весело, и да, даже будучи подростком, Изуку любил это занятие. — Вот, позволь мне помочь тебе, — несмотря на то, что оба мальчика были относительно невысокими, ну, невысокими по сравнению с Хитоши, который был пять футов восемь дюймов (так несправедливо), они были достаточно высокими, чтобы касаться руками прутьев над собой. Изуку понимал, что эта штука предназначена для детей и что взрослым придеюётся поднять своего ребенка, чтобы заставить его держаться, но обязательно ли им было поднимать эту штуку на шесть футов над землей?       Изуку был нежен, когда просунул руку под Тодороки, схватил его за ноги и поднял. — Что?.. — был настоящий испуганный звук, который издал Тодороки, когда Изуку взялся за стойку, о которой шла речь. — Просто держись, — проинструктировал Изуку.       Тодороки, теперь сильно покрасневший, сделал так, как было сказано. Он схватился за ручку, и Изуку позволил ему повиснуть намертво. Тодороки не стал двигать карусель, поскольку находился в нижней части. — Подожди, как ты собираешься двигаться дальше, если не можешь дотянуться? — спросил Тодороки. Изуку улыбнулся. — Это моя любимая игра, Тодороки. С восьми лет я понял, как обходиться без посторонней помощи. На самом деле, папа даже сказал, что гордится тем, что я нашла выход, вместо того чтобы приставать к нему каждый раз, когда хотел вернуться.       Это был один из первых разов, когда Шота сказал, что гордится Изуку. Изуку никогда не забудет это чувство.       Он подошёл к скамейке, стоявшей неподалеку. — Теперь должно быть намного легче, — Изуку был уверен, что они поставили эту скамейку здесь, чтобы помочь детям, которые хотели на эту штуку. Как только он встал на скамейку, Изуку вскарабкался повыше, на спинку скамейки. Он прикусил губу и убедился, что твердо стоит на тонкой спинке. — Хорошо… держись крепче! — затем Изуку подпрыгнул в воздух.       На секунду он взлетел, когда потянулся к перекладине карусель. Оттуда он ухватился за перекладину, и поскольку он прыгнул на самую высокую часть наклона… ну…       Испуганный крик сорвался с губ Тодороки, когда внезапная сила прыжка Изуку и увеличение его веса заставили его почти отлететь. Карусель делала именно то, для чего он была предназначена. Она вращалась, и оба мальчика громко смеялись, пока они вращались. Эта штука поднималась и опускалась под таким странным углом. Яростное вращение длилось всего пару секунд, но всё равно это было весело, и Тодороки захотелось сделать это снова.       Они начали замедлять ход, но не остановились. Они не останавливались до тех пор, пока кто-нибудь неизбежно не падал от давления мёртвой точки, которую они выполняли. Затем Изуку выпендрился, и Тодороки был вынужден признать, что он был впечатлён.       Сначала Изуку раскачался взад-вперёд на перекладине, которая, заметьте, всё ещё вращалась, затем он мастерски подбросил нижнюю часть тела вверх, зацепившись за верхушку блесны. Вскоре Изуку уже сидел наверху оборудования. — Я забыл, что ты занимаешься гимнастикой. Я также, на очень реальную секунду, забыл, что Айзава твой отец. Конечно, ты бы занялся гимнастикой, — сказал Тодороки, когда всё начало останавливаться. — Ты такой гибкий.… может, мне стоит заняться гимнастикой, чтобы, если случится худшее, я не смогу использовать свою причуду, я смогу быть быстрым и гибким.       Изуку посмотрел на Тодороки сверху вниз и улыбнулся ему. Солнечный свет падал на него в самый раз. Из-за этого Изуку выглядел как картинка. — Это первый раз, когда я пробую что-то подобное. Подожди, — Изуку неуклюже и осторожно начал продвигаться к рукам Тодороки. — Отсюда вид лучше, ты должен это увидеть.       Вскоре Изуку был в руках Тодороки, причём без особых усилий с его стороны. Изуку смог оторвать Тодороки от вращающейся перекладины. Тодороки ахнул от шока, но не сопротивлялся. Вскоре он смог вскарабкаться и на вершину карусели. — …Насколько ты силён? — Тодороки спросил с лёгким смешком. — Тебе даже не нужно было использовать свою причуду, чтобы поднять меня. — Ну. Я могу, по крайней мере, поднять холодильник. — … без использования причуды? — Да. — Изуку повернулся так, что его спина оказалась прижатой к руке Тодороки, когда они вдвоём сели на карусель. Карусель теперь оставалась неподвижным, поскольку они сидели на нём, а не свисали с него. Хотя они оба знали, что одно неверное движение заставит его вращаться — и они упадут. — … Здесь, наверху, лучше, — Тодороки прислонился к Изуку, а Изуку прислонился к нему. — Мне нравится это место. — Обычно это для детей, но я вижу, что взрослые пробуют это так же часто, как и дети, — Изуку слегка рассмеялся. — Но я с тобой. Мне нравится это место. Поскольку это так близко, я часто приходил сюда, когда мне хотелось. — Мне никогда не разрешали… — Что ж, сегодня это изменилось.       Тодороки улыбнулся Изуку. — Да. Так и есть.

***

      Между тем, у Хитоши и Шоты не было особо беззаботных отношений. Нет, напряжение было удушающим, когда Хитоши сидел напротив своего отца за обеденным столом. Рядом с ними обоими стояла чашка кофе, но никто из них не пил. После того, как Хитоши объяснил, что произошло в тот день, когда они с Изуку сбежали… За вычетом одного серьёзного срыва сделки… настроение Шоты сменилось на гнев.       Шота сложил пальцы перед собой, в то время как его нога почти тревожно покачивалась вверх-вниз. Наконец, Шота посмотрел на Хитоши. — Ты знал. Всё это время… ты знал, что у твоего брата есть семья… И ты держал это в секрете, — в его голосе не было раздражения, но оно было слышно наверняка. — А ты бы не стал? — Хитоши не дрогнул от отцовского тона. Вместо этого он повернулся к отцу. Шота, казалось, был готов возразить, но Хитоши поднял палец, неожиданно заставив своего отца замолчать. — Послушай меня, прежде чем говорить. Если бы ты был на моём месте. Вы сбежали от злодея, и не просто от любого злодея, а от злодея, сына которого вам удалось успешно вырвать из его лап, от злодея, который заставляет нормальных героев описываться от страха, неужели твы не будешь держать рот на замке? Потому что у тебя сын злодея.       Шота приготовился заговорить, но Хитоши ещё не закончил. — Не только это, папа. Но мы говорим о том, что копы хотят использовать Зучана как пешку, чтобы вывести парня на чистую воду, или передать его члену семьи, который для начала просто вернёт Зучана злодею. Не говоря уже о том, что они относятся к к нему, как к отцу Зучана. Которым он не является!.. Я понимаю, что ты расстроен, но ты должен понять, что всё, что я делал в прошлом, я делал, чтобы защитить Зучана от его отца. То есть от его биологического отца. Этот парень… здоров, как я и сказал. Он заставляет нормальных героев описываться.       Шота уставился на Хитоши. Это был ровный взгляд. Бесстрастный взгляд, от которого Хитоши вспотел. — Я полагаю… ты прав, — спустя долгое время Шота наконец признался. — Изуку знает об этом? — Нет. — Хитоши, раз уж ты наконец решил сказать правду, тогда ты знаешь, что я должен спросить. Ты знаешь фамилию Изуку, ту, которая была у него до того, как я его усыновил? — Нет, — признался Хитоши. Это не было ложью. За весь год, что он жил в лаборатории с Изуку, Изуку ни разу не назвал свою фамилию Хитоши. — … Я должен признать. Каким бы безумным я ни был… Я просто впечатлён. — А? — Вы держали это в секрете восемь лет. Без сомнения, это тяжелым грузом легло на ваши плечи с того самого момента, как вам удалось сбежать. Неудивительно, что у вас до сих пор проблемы с безопасностью. Если этот парень так плох, как ты утверждаешь, и вынудил вас сбежать… Я понимаю, откуда проистекает твоя паранойя. Давай оставим всё как есть. Но… Хитоши… ты знаешь, я должен спросить… Ты знаешь, что случилось с памятью Изуку?       Хитоси посмотрел прямо в нос своему отцу. — Нет. — Полагаю, это справедливо.… Я должен позвонить Хигаши и сообщить ему об атомной бомбе, которую ты только что сбросил на меня… и доктору Ватасуми. Я пренебрегал сеансами памяти Изуку, — он поскрёб щетину. — Я просто хочу, чтобы она не выводила его из строя на несколько дней после этого. Я посмотрю, смогу ли я назначить это на пятницу после стажировки, — затем Шота встал со своего места.       Хитоши взял свой кофе и сделал глоток горького бобового сока. Он причмокнул губами от вкуса и уставился на своё отражение в жидкости. — … Я собираюсь быть честным с тобой, Хитоши. Я знаю, что ты используешь масло как прикрытие того, что на самом деле произошло с Изуку. Я знаю, ты знаешь что-то, чего не говоришь мне. Я не знаю, почему ты вё ещё не можешь заставить себя полностью доверять мне… но я рад, что ты наконец открываешься. Мы будем делать это шаг за шагом. Как я уже сказал. Тем не менее, ты знаешь, что я тебе не враг, верно? — Конечно, я знаю это. Ты мой отец. Я знаю тебя дольше, чем своего биологического отца, — мягко заявил Хитоши, глядя на Шоту. — И… — Хитоши снова опустил взгляд на бокал. — Я… молчу не потому, что не доверяю тебе. Папа… Я защищаю тебя. — Хитоши, — Шота внезапно оказался перед ним. Затем он нежно обхватил лицо Хитоши обеими руками. Это была такая простая форма привязанности, и когда она исходила от Шоты Айзавы, это значило гораздо больше. — Я родитель. Защищать тебя — моя работа. А не наоборот. Ты можешь сказать мне.       Хитоши протянул руку и только схватил отца за руки, кусая губы. Затем он покачал головой. Это было энергичное пожатие, и Шота только вздохнул. — Шаг за шагом? — Шаг за шагом… — Хитоши согласился. — Хорошо. Я всё ещё провожу твою терапию. — Это справедливо, — Хитоши улыбнулся, когда Чоби запрыгнула к нему на колени. Затем Хитоши начал чесать ситцевую кошку за ушами… Я собираюсь пойти и побеспокоить Зучана некоторое время. Не волнуйся. Я не планирую спать в его постели. Я просто хочу посмотреть, как у него дела. — Отлично. Мне нужно поработать над кое-какими школьными заданиями на завтра.       Они разошлись в разные стороны. Хитоши держался за Чоби, пока шёл по коридору. Он заглянул в ванную и посмотрел на коврик, который постелил, чтобы скрыть выжженный отпечаток руки, выгравированный на полу. «Удивительно, что папа этого не нашёл» — подумал он. Это был всего лишь старый коврик, который ему удалось найти в шкафу в прихожей.       Несмотря на то, что Хитоши сохранил главный секрет от своего отца, он все же почувствовал себя лучше. Как будто с его плеч свалился небольшой груз. «Я просто надеюсь, что ничего серьёзного из того, что я ему расскажу, не выйдет. Конечно, я никогда не говорил ему, что отец Изуку был Все за одного. Не смог заставить себя сделать это».       Выскользнув из ванной, Хитоши постучал в дверь Изуку. — Зучан? Ты чувствуешь себя лучше? — спросил он.       Там ничего не было. Итак, Хитоши попробовал открыть дверь. Она была заперта. — Ах. Он хочет, чтобы его оставили в покое, — он, кажется, немного расстроился. Он хотел поговорить с Изуку. — Ну что ж. Тогда в другой раз.       Итак, Хитоши вернулся в свою спальню.

***

      Изуку проскользнул в окно своей спальни, солнце начало садиться, было около половины пятого вечера. — Я… я повеселился, — тепло признался Тодороки, оставаясь по другую сторону окна Изуку. — Я рад. Мне было весело, — Изуку улыбнулся в ответ Тодороки. — Мне пора возвращаться домой. — Ты собираешься идти пешком? — Пш, ты считаешь меня простолюдином? Нет, я пользуюсь Uber с кредитной карты моего отца.       «Он что, только что без иронии употребил термин «простолюдин»? — это почти заставило Изуку захотеть рассмеяться. — Хорошо. Просто будь в безопасности, хорошо? — спросил он, и Тодороки кивнул. — Конечно. И, э-э… Я, возможно, зайду завтра после школы. Зависит от того, как дела у старика, — Тодороки прошептал Изуку. — Ты всегда рядом. Добро пожаловать… То есть в моей спальне. Знаешь, это почему-то звучит хуже…       Тодороки одарил Изуку трогательной улыбкой. — Мне нужно идти, сейчас. — Увидимся в классе… Шото… — И тебе того же, Изуку.       Как только Тодороки ушёл, Изуку закрыл окно. Как только оно закрылось, Изуку медленно сел на кровать и схватил подушку. Он прижал подушку к груди. Его сердцебиение отдавалось в ушах с такой скоростью, что его лицо начало краснеть. Жар разлился по всему телу. Затем он крепко обхватил руками подушку, прежде чем…       Изуку издавал счастливые крики, перекатываясь с боку на бок на своей кровати. Подушка отлично справлялась с задачей приглушения этих счастливых криков, чтобы его семья ничего не заподозрила. «Почему он заставляет меня чувствовать себя так? Никто никогда не заставлял меня чувствовать себя так!»       Хорошенький. Очень хорошенький.       Вскоре Изуку всё же обхватил ногами подушку, в то время как румянец продолжал оставаться на его лице…       В дверь постучали, и дверная ручка задребезжала. — Изуку, сегодня твоя очередь накрывать на стол, — напомнил ему отец. — Хорошо! Я буду там через минуту! — Изуку ответил прямо отцу, крепче обнимая подушку руками и ногами. «Просто сначала мне нужно избавиться от этого румянца».

***

      С разрешения отца он надел перчатки. Утро понедельника наступило скорее рано, чем поздно, и оба мальчика отправились в школу. На руках у Изуку были простые белые матерчатые перчатки. Он решил сказать полуправду. Он сильно обгорел и не хотел смотреть на шрамы. Другая половина правды заключалась в том, что он не хотел, чтобы одноклассники приставали к нему из-за этого.       Вместе братья бежали под дождём, который только что лил на них. Хитоши использовал свой рюкзак в качестве зонта, в то время как Изуку просто терпел. Там, у своих шкафчиков, они встретились с Иидой. — Доброе утро, Иида. Изуку поприветствовал своего друга. — Доброе утро, Тора, я… — Иида увидел перчатки и, казалось, был готов что-то сказать, но в конце концов просто решил, что оно того не стоит. — Как ты себя чувствуешь? — О, прекрасно, я как раз собирался спросить то же самое о тебе. Я слышал о Тенсее…       Там была отбивная. — Не беспокойся об этом. Всё в порядке. — Ты уверен? Я здесь… — Все в порядке. Тора И, — Иида выключил его, и Изуку немного расслабился. — Хорошо, если ты настаиваешь.       Конечно, другие сразу же спросили о перчатках, как только Изуку вошёл. Он объяснил, что обжёгся на выходных, готовя, и просто не хотел смотреть на ожоги. Он был удивлён подарком от Момо. — Крем от шрамов. Это поможет уменьшить видимость, — сказала она ему, кладя тюбик на его стол. — О… спасибо тебе. Я ценю это.       Изуку убирал тюбик, когда вошёл Айзава, держа в руках кучу бумаг. Все были на взводе и довольно нетерпеливы, когда он начал раздавать бумаги одну за другой. — Стажировки. Это люди, которые хотели бы, чтобы вы были их стажерами. Они видели ваше выступление на Спортивном фестивале, и какой бы герой вас ни выбрал, он поможет вам тренироваться в течение недели и покажет, каково это — работать профессионалом, — Айзава прокомментировал, раздавая каждую бумагу каждому студенту. — Не торопитесь. Выберите человека, который, по-вашему мнению, лучше всего подойдет вам и вашим талантам.       Изуку был искренне удивлен, что вообще получил бумагу. Он полагал, что после того трюка, который он выкинул, он никому не был нужен. Не имело значения, кто был на этой бумаге, он обещал Всемогущему…       …Сущий Мик хотел взять его стажёром? Дядя Какаду? Почему?       Сущий Мик был единственным предложением, которое получил Изуку. Не считая его собственного отца. Что было лучше, чем ничего. Тем не менее, он не хотел задевать чувства Сущего Мика… Но ему пришлось бы отказать ему.       Остальные болтали между собой о том, с кем они пойдут. Изуку оглянулся через плечо на Хитоши. — Кто тебе достался? Сущий Мик? — … Ястреб, — прошептал Хитоши, широко раскрыв глаза. — Что?! Ни в коем случае, дай мне посмотреть?! — вспышка гнева Изуку заставила нескольких студентов посмотреть на него. Ему было всё равно, когда он смотрел на лист своего брата. У Хитоши, занявшего третье место, было больше людей, чем Изуку мог мечтать, но да, агентство Ястреба было на первом месте в списке. — Неужели ты… — Конечно! Он потрясающий! А как насчёт тебя? Я видел Сущего Мика?       Изуку понизил голос до шёпота, когда заговорил со своим братом. — Ах… ну, я уже пообещал Всемогущему, что пойду с этим человеком, которого он знает лично… — … И кто же это такой?       Изуку подпрыгнул от голоса отца. Айзава держал руку на столе Изуку, когда спросил это своим собственным шёпотом. Его бровь приподнялась до линии волос, и Изуку понял, где именно он допустил ошибку. Поэтому, вместо того чтобы говорить вслух, опасаясь насторожить других студентов, он просто поднял руки вверх и произнёс по буквам имя героя. — Г-Р-А-Н Т-O-Р-И-Н-O       Глаза Айзавы сузились, и он покачал головой. — Тогда мне придётся поговорить об этом со Всемогущим. Я никогда не слышал об этом герое, — он продолжал шептать Изуку. Затем он подошёлл к Мине, которая, казалось, сомневалась, кого выбрать. Слишком много вариантов.       Изуку встал со своего места, это заставило Хитоши посмотреть на него, приподняв бровь, когда Изуку прошёл мимо него и подошёл к Тодороки. — К кому ты идёшь, Ш-Тодороки? — Небрежно спросил Изуку. — Ну… Я собирался пойти к своему отцу, но из-за его внезапного приступа странностей мне придётся пойти к кому-то другому.       Хитоши испуганно вскрикнул позади Изуку. Изуку повернулся, чтобы посмотреть на него. — Хичан? Ты в порядке? — …Д-да… конечно… эээ… Тодороки? — Хитоши повернулся на своем месте. — Я правильно тебя расслышал? Ты сказал, что твой отец внезапно стал… беспричудным? — Хитоши понизил голос до очень тихого шёпота, чтобы никто другой не услышал. — Я думал, что веду себя тихо… да. Мы не знаем, что случилось, он просто потерял свою причуду.       Лицо Хитоши стало пепельно-серым, когда он тяжело сглотнул. — Приятно это знать… — его глаза обратились к Изуку всего на секунду, прежде чем он развернулся обратно.       Затем Тодороки начал шептаться с Изуку. — Твой брат самый странный?       Изуку ахнул. — Небеса… нет. Не только Хичан, и мой отец тоже. — Тогда что же это была за реакция? — Честно говоря, я не знаю… Так что… — Изуку повысил голос до шёпота. — Если не к твоему отцу, тогда к кому ты идёшь? — Хм… честно? Я не знаю. Все эти предложения довольно хороши… к кому ты собираешься? — О, это кое-кто, кого нет в моём списке. Я уже пообещал кое-кому, что пойду с ним…       Его отец прошёл мимо Изуку и наклонился. — Не задерживай дыхание на этом, — его отец тихо прошептал Изуку на ухо и просто продолжил идти. — …Забудь, что я только что сказал, — Изуку наклонился и заговорил чуть громче шёпота, чтобы его слышал только Тодороки. — Папа и Всемогущий, возможно, не были в хороших отношениях после инцидента с ожогом. Никто не скажет мне, почему. — Понятно… Что ж… — Тодороки замолчал, вернувшись к чтению списка героев, которые хотели, чтобы он на них работал.       Изуку оставил Тодороки в покое и перешел к другим своим друзьям. Очако собиралась работать на Ганхеда, потому что хотела потренироваться в физическом бою. — Эй, неплохая идея, — Изуку улыбнулся ей. — Всегда здорово не слишком полагаться на свои причуды.       Она улыбнулась. — Теперь ты говоришь как Айзава.       Он рассмеялся. — Думаю, он просто передался мне. Эй, Ками… — Изуку скользнул к своему другу. — К кому ты идёшь? — Хм. Это трудный выбор во всей реальности. Я думаю, может быть, Леди Гора? Я не знаю… — Дай мне посмотреть, — Изуку протянул руку и посмотрел на предложения Каминари. Поскольку он не продвинулся далеко в последнем раунде, у него их было немного. Допустим, у него было больше, чем у Изуку. — Хорошо, теперь из того, что я знаю о Леди Горе. Это то, что она немного тщеславна, я не думаю, что вы будете хорошо с ней работать. Возможно, она даже не возьмет тебя патрулировать, поскольку ей нравится быть в центре внимания. Нет, я бы порекомендовал пойти с Мисс Шуткой из школы Кетсубуцу. Она похожа на Айзаву. Учительница. Я чувствую, что ваши личности хорошо сочетались бы, и она действительно научит тебя. Плюс, она действительно забавная, — Изуку улыбнулся, возвращая бумагу Каминари. — Мисс Шутка? — Каминари поразмыслила над этим, прежде чем кивнуть. — Ты прав. Я пойду с ней, спасибо, Зуку.       Остаток урока прошёл так, Изуку спрашивал своих одноклассников, к кому они пойдут. Он был удивлён, но не настолько, что Иида отправился на стажировку с Мануалом. Это беспокоило больше всего на Свете.       Тем не менее, подали обед, и Изуку заметил, что Бакуго, который всё это время был странно тихим, улизнул из столовой. Изуку почти хотел протянуть к нему руку, но остановился, вспомнив, что сказал Бакуго в их последний разговор. Эта его отвратительная теория. «Пошёл он к чёрту» — подумал Изуку, поворачиваясь и уходя со своими друзьями.       Обед прошёл без происшествий, Изуку, Очако и Каминари пытались разговорить Ииду хотя бы немного. Но Иида был неразговорчив. Всё закончилось тем, что Хитоши сказал им просто оставить его в покое. Что они и сделали.       Когда они вернулись с обеда, Изуку заметил, что Бакуго вообще не было в столовой. Бакуго сидел почти скрючившись, сжимая карандаш. Его взгляд переместился с Изуку на дверь, а затем обратно. — Теперь, пришло время поговорить о чем-то важном, прежде чем вы, ребята, отправитесь на стажировку, — Айзава прислонился к классной доске. Класс завис над каждым его словом, когда он сделал паузу. — Ваши геройские имена. Я серьёзно, когда говорю, что вам нужно убедиться, что это именно то имя, которое вы хотите…       Раздался щелчок кнута, прежде чем дверь распахнулась. — … Потому что оно последует за вами, куда бы вы ни пошли! — заявила Полночь, входя в класс. Её хлыст теперь висит у бедра. — Именно поэтому я здесь, чтобы помочь вам, ребята, сделать правильный выбор.        Айзава отошёл от классной доски. — Да, потратьте это время на то, чтобы придумать имя. Только не мешайте мне, — проворчал он, прежде чем залезть в свой жёлтый спальный мешок. Затем он лег на землю и юркнул за свой стол.       Класс взорвался разговорами студентов друг с другом о том, какими могли бы быть их имена. Один за другим они раздавали маленькие доски и маркер. — Чёрт возьми, я не думал, что это произойдёт так скоро… — прошептал Хитоши, глядя на свою собственную доску. -… но я уже знаю, к чему иду. А как насчёт тебя, Зучан? — Я не знаю, — он признался своему брату, грызя большой палец. — Тодороки? — Просто моё имя, — тихо произнёс Тодороки. — Мне не нужно, чтобы меня называли как-то иначе. — Позор — Изуку посмотрел на Тодороки. — Фризербёрн было бы отличным именем для тебя, — он улыбнулся своему другу. Лицо Тодороки покраснело, когда он снова уставился на свою доску.       В конце концов класс начал затихать, пока дети думали о том, как они хотели бы, чтобы их называли, вероятно, на протяжении всей их героической карьеры.       Вскоре начали подходить другие и называть свои имена. Некоторые были хитами, а некоторые — не очень. — Серьёзно, Король Взрывокиллер?.. — Изуку закатил глаза, когда Бакуго занял своё место, чтобы попробовать другое имя. Полночь посмотрела на него. — Хичан, у тебя есть имя? — Я знаю. — Иди впереди меня, пожалуйста.       Хитоши вскочил со своего места и подошёл к классу. Затем он перевернул свою доску…       Икар. — Икар? — спросила Полночь. — Да, видите ли, с моей причудой это только вопрос времени, когда мои восковые крылышки расплавятся. Меня всегда так или иначе поймают. Лучше признать это сейчас, — Хитоши сказал ей, но у Изуку возникло ощущение, что это не полная причина. — Это идеально! — проворковала Полночь. Хитоши улыбнулся, и Изуку посмотрел на него. — Не то, о чём я думал, — признался Изуку, когда Тодороки встал, чтобы назвать своё геройское имя.       Изуку почти захотелось рассмеяться, когда имя Фризербёрн вспыхнуло перед классом. — Поговорим о носе! Это отличное имя для тебя, Тодороки! — Полночь улыбнулась, и Тодороки слегка покраснел. Другие ученики были немного более оживлены по поводу имени Тодороки, чем Хитоши. Они, казалось, были согласны.       Когда Тодороки проходил мимо, Изуку улыбнулся ему. — Я же говорил тебе, что это хорошее имя. — Ты сделал…       Наступило некоторое молчание, пока те, у кого были отвергнутые имена, или, в случае Изуку, те, у кого не было имён, работали над своими именами. Именно во время этого молчания дверь открылась. Все с любопытством посмотрели на незваного гостя. И тут, не в форме Всемогущего, вошёл Яги Тошинори. — Извините… — прошептал он, закрывая за собой дверь. Он быстро прокрался внутрь, направляясь к Изуку.       Изуку посмотрел на Яги, затем снова на дверь, где стояли Хигаши и Осада. Изуку почувствовал, как напрягся Хитоши, когда Осада просунул голову внутрь.       Тошинори наклонился. — Собирай свои вещи, — он прошептал Изуку на ухо. — У меня неприятности? — Нет. Просто собери свои вещи, — он почувствовал, как Хитоши двинулся за ним, и Тошинори поднял руку. — Не ты, мальчик мой. — Тошинори, что происходит? — поинтересовалась Полночь. — Мне просто нужно вывести юного Изуку на улицу… — …Чёрта с два, — в этот момент подошёл Айзава. Он вылез из мешка и подошёл. — Лучше бы у тебя была веская причина. — Айзава. Тебе следует связаться с опекуном Изуку, — Хигаши мягко объяснил. Айзава нахмурился и скрестил руки на груди. — В чём, собственно, дело? — Пожалуйста… — Осада снял шляпу с головы. Изуку увидел третьего человека позади офицеров. Он увидел, что этот человек был ниже их ростом, поскольку она пыталась заглянуть в комнату. -… Просто знай, что это касается его нынешнего опекуна, — Осада сделал шаг внутрь класса. — Подожди… — он протянул руку, но было слишком поздно.       Женщина, которая была позади них, нырнула под руку Осады. Затем женщина посмотрела прямо на Изуку.       Бедняжка, она была очень худой, её щеки ввалились, под глазами были тёмные мешки, а лицо осунулось. Её волосы, которые были точно такого же зелёного цвета, как у Изуку, спадали на плечи, а часть была убрана в пучок, чтобы не падала на лицо. Женщина подошла к Изуку. Все взгляды были прикованы к ним двоим.       Женщина с трудом сглотнула, медленно приближаясь к Изуку. Её руки прижались к груди, она дрожала. Затем она полезла в карман юбки и вытащила фотографию. Она посмотрела на старую фотографию, затем на Изуку…       Медленный прерывистый вздох сорвался с её губ, а затем женщина бросилась на него. Вопль сорвался с её губ. — Это ты! Это ты! Я знала, что ты жив! Я просто знала это! — она яростно рыдала на плече Изуку. Изуку напрягся, он не знал, как реагировать. Он просто посмотрел на своего отца в ожидании ответов. Но его отец казался таким же ошеломленным, как и он. — Изуку! Мой малыш! — женщина отстранилась, слёзы текли по её лицу, когда она обхватила ладонями его лицо. — Когда Бакуго… я просто… почему ты так на меня смотришь? — слабо спросила она, потирая большими пальцами его лицо. — Мэм, без обид… Но кто Вы?       Женщина икнула, а затем притянула его в ещё одно крепкое объятие. — Мне сказали, что ты можешь меня не помнить… Изуку… Милый… Я твоя мать…