***
Вернувшаяся головная боль раскалывала черепную коробку изнутри, стуча по вискам, но Виён этого не замечала, — неслась вниз по лестничным пролётам, не разбирая дороги, словно двигаясь на мышечной памяти. То, что только что случилось на крыше, казалось сном, вот только девушка была уверена, что проснуться ей не удастся. Единственное, что ей оставалось, бежать вниз, отсчитывая ступени вместе с ударами сердца. Она понимала, что убегает. Глупо и позорно, как уже сбегала однажды, но ничего не могла с собой поделать. История повторялась с поражающей точностью, практически пугающей идентичностью, вот только в этот раз почему-то ощущалось… в разы больнее. Она очень хорошо помнит, как в тот день в тёмных глазах Соджуна плескалось отчаяние и непонимание причины, и иногда это до сих пор отдавалось в сердце горечью. Вот только проблема была в том, что тогда Виён не нужна была причина — только повод. Теперь же казалось, что даже тысяча самых убедительных причин не смогли бы стать достаточно веским оправданием тому, что она сделала несколько минут назад. Голова гудела и практически разрывалась изнутри, девушка едва ли могла контролировать своё тело. Потому что оно отказывалось слушаться, а мыслей в голове было слишком много. Обуревающих, совершенно затягивающих сознание противоречивых чувств — ещё больше. В это мгновение ей невероятно хотелось спрятаться от всего мира, оградиться, сбежать как можно быстрее и как можно дальше. С каждым ударом мигрени в висок эта мысль закреплялась только сильнее, вот только сделать ничего девушка уже не могла. Она остановилась, привалившись плечом к стене, и уставшие ноги напомнили о себе вспышкой ноющей боли. Сколько она уже пробежала — четыре этажа? Пять? Или всё-таки больше? Дыхание застревало в горле, а сердце бешено заходилось от бега. Или не от него? Кажется, Виён уже ничего не понимала. Единственное, в чём она точно была уверена — нужно бежать. К счастью, у неё это всегда хорошо получалось. Дрожащими пальцами она пишет Сухи-сонсеним, жалуясь на головную боль и отпрашиваясь с вечерней тренировки. Отправив сообщение, Виён закрывает глаза и откидывает голову к стене. Лучше не становится ни через минуту, ни через две, а время словно растягивается и кажется бесконечным, размываясь в границах. Больше всего на свете сейчас ей бы хотелось не думать, хотелось, чтобы голова стала совершенно пустой. Вот только растерянный Ян Чонин из раза в раз вставал перед глазами. Превращался в Соджуна и снова становился Чонином. А взгляд не менялся — всё такой же печальный и отвергнутый. Телефон в руке зажужжал оповещением, возвращая в реальность, — менеджер написала, что оповестила водителя и он ждёт на стоянке. Выдохнув сквозь зубы и поморщившись от нового прилива боли, Виён практически отлепила себя от стены и, теперь уже медленно, шаг за шагом, чтобы лишние резкие движения не вернули мигрень, начала спускаться по лестнице. Вызвать лифт она так и не решилась, исключая любую возможность столкнуться с Чонином в ближайшее время. Сейчас в её планы входило лишь выпить таблетку и постараться уснуть, а со всеми неприятными последствиями своих решений она будет разбираться завтра. Потому что Виён прекрасно понимала, — с головной болью уйдут и последние сомнения, всё станет ясно и понятно. Всё окажется на своих местах, когда у неё будет чуть больше сил нести ответственность, когда будет чуть больше сил понимать, что именно она чувствует помимо одной единственной мысли, в которой точно была уверена: она не боялась — и с Соджуном тогда порвала тоже не из-за страха. Дорога до парковки, казалось, заняла целую вечность, зато привычная прохлада слегка отрезвила голову. Виён подавила резкое желание прижаться лбом к холодной бетонной колонне и поплелась между рядами машин, стараясь держаться ближе к стене. Хотелось как можно скорее оказаться в общежитии и принять таблетку. Девушка встаёт на носочки, надеясь найти нужный автомобиль, но никаких результатов это так и не даёт. Вдруг она слышит, как от стен эхом отдаются чьи-то шаги, и невольно замирает на мгновение. Почему-то первой мыслью, пронёсшейся в голове, становится то, что Чонин всё-таки пошёл за ней. Виён укладывает на виски холодные пальцы — сейчас это единственная возможность привести мысли в порядок. Говорить ни с кем сейчас не хотелось, что-либо решать — тоже, поэтому девушка лишь привалилась спиной к одной из колонн, прислушиваясь. Здание компании было просто огромным, в нём работало множество людей, поэтому спуститься на парковку мог кто угодно, вот только Виён не придумала ничего лучше, чем притаиться в своём незамысловатом укрытии на какое-то время. Снова трусливо спрятаться, но другого варианта у неё просто не было. Шаги приближались, становились всё отчётливее, и к своему удивлению, через пару мгновений девушка смогла различить ещё одни. Виён осторожно выглянула из-за колонны, и тут же об этом пожалела. Потому что широким шагом, практически бегом, по парковке шла разъярённая Ари, а следом за ней, отставая на несколько метров, двигался Бан Чан. Нужно было выйти — показаться обоим на глаза, виновато улыбнуться и дальше поплестись к машине, внутри которой ждал водитель, но Виён так и не смогла пошевелиться. Словно маленькая девочка, она, заворожённая, замерла на месте, с жадностью наблюдая за происходящим. — Остановись, Ари! Come on! — Она действительно перестала нестись вперёд, а мужчина в несколько больших шагов всё-таки смог её догнать. Он дотрагивается до её плеча, осторожно разворачивая к себе, но тут же отходит на шаг назад, сохраняя дистанцию, — Чего ты так взъелась? — Потому что так дела не решаются, Крис, — неожиданно огрызнулась она. А у Виён вдруг мурашки пошли от того, насколько его имя, такое простое и австралийское, грозно прозвучало из её уст. Она знала, что они долго стажировались вместе, застала то время, когда Бан Чан, уже став лидером дебютировавших Stray Kids, продолжал поддерживать Ари, пока не дебютировали и D’Light, понимала, что столько лет дружбы обязательно оставляют след, но почему-то никогда не думала, что они близки… настолько. — И как же тогда они решаются? — Виён плохо видно, зато слышно очень хорошо, и она практически чувствует, как по голосу мужчины растекается снисхождение. Несмотря ни на что, Бан Чан был старше Ари, опытнее, мудрее, по сравнению с ним она была всего лишь маленькой незрелой девочкой, и они оба это знали. — Нельзя контролировать каждый мой шаг. Нельзя беситься из-за того, что я смотрю куда-то в сторону, общаюсь с другими людьми. Нельзя смотреть на меня так, словно я сделала что-то не то, а потом улыбаться и говорить, что всё хорошо. Потому что быть дружелюбной моя работа. — Но ты ведь понимаешь, что ревность не поддаётся контролю. Даже когда любишь больше всего на свете, — он слегка расправил плечи и улыбнулся всезнающей снисходительной улыбкой, — возвращайся в студию. Ари сделала несколько шагов назад и покачала головой. — Знаешь, что самое обидное? — неожиданно сказала она, — даже сейчас ты пошёл за мной. Виён слишком хорошо знала повадки своей старшей и была уверена, что Ари поступит по-своему. Она делала так всегда — всегда отстаивала свои границы, всегда брыкалась, всегда из кожи вон лезла, чтобы добиться желаемого, вот только сейчас… сейчас она лишь фыркнула себе под нос и, всё ещё раздражённая, последовала за мужчиной. На мгновение Виён показалось, что от головной боли у неё начались галлюцинации. Она не может сказать, как долго простояла в ступоре. Кажется, для её бедной больной головы она получила слишком много информации сегодня. До машины и общежития она добиралась словно в беспамятстве, потому что уже через пару минут мигрень стала просто нестерпимой. Девушка погрузилась в тревожный сон, как только приняла таблетку и позволила себе растянуться на кровати. Ей снился Соджун с его полными печали глазами. Он смотрел на неё долго, пристально, как в тот самый невыносимо-жаркий день, когда она его бросила, и ничего не говорил. Потом, в одно мгновение Соджун превратился в Чонина, и до самого рассвета Виён мучилась одним-единственным тревожным сновидением.***
Съёмка нового шоу проходила гладко и без происшествий. Стилисты сегодня постарались на славу, — в белом и с блестящим макияжем, словно снежные принцессы, каждая из них была самой настоящей красавицей! Но вымотанная последними событиями, Виён будто уставала ещё быстрее и больше. Свет слишком сильно резал глаза, шум съёмочной площадки бил по вискам, ухо, на которое нацепили бижутерию, горело и пульсировало, да и в целом несколько часов работы в итоге вылились в банальное бессилие. Во время короткого десятиминутного перерыва, пока стафф занимался заменой некоторых декораций и подготовкой к дальнейшей съёмке, девушка позволила себе слегка расслабиться на одном из стульев возле Суми и Мэй, — Ари снова при первой попавшийся возможности исчезла по своим делам. С того вечера мигрень больше не беспокоила, но всё произошедшее несколько дней назад до сих пор никак не укладывалось в голове. С Чонином они больше так и не поговорили — сначала он улетел с группой в Манилу, где Stray Kids давали концерт, потом вернулся в Корею, но тут же снова погрузился в своё расписание, а сегодня… А сегодня был Белый день. К тому же, Виён не была уверена в том, что в ближайшее время они смогут нормально поговорить. Она не сможет. Прошедшие два дня растянулись в пугающую бесконечность, — с одной стороны, ничего не произошло, с другой… последствий от прошлых действий и так было достаточно. Атмосфера в группе тоже возвращалась к уже привычному напряжённому состоянию. Всё началось утром, когда они ждали Мэй в коридоре агентства. Время поджимало, Сухи-сонсэним всё чаще поглядывала на часы, а Мэй по-прежнему опаздывала, — не брала трубку и не отвечала на сообщения, они попросту не знали, куда она могла деться. Девушка появилась через двадцать минут, запыхавшаяся и растрёпанная, но невероятно счастливая. Виён сделала небольшой шаг ей навстречу, и Мэй, несколько раз поклонившись, тут же принялась оправдываться, не давая никому вставить и слова: — Простите, мне очень жаль, что я всех задержала. Мы с Лино-сонбэнимом снимали совместные видео в тикток, пришлось сделать несколько дублей, чтобы всё было идеально. — Лино? Из Stray Kids? — Ари прокашлялась, прочищая горло, но её голос всё равно звучал как-то задушено. Она продолжала стойко держаться, но Виён знала её слишком хорошо, чтобы не заметить малейших изменений в мимике и интонации. Неужели так переживает из-за съёмки? — Да, — Мэй позволила себе осторожно улыбнуться, — у них ведь недавно был камбэк Японского альбома The Sound. Мы с сонбэнимом пересеклись в зале для танцевальной практики, и он предложил мне записать совместное видео. В этот момент Мэй словно светилась. Виён хорошо представляла, насколько сейчас взбудоражена её младшая, — она слишком сильно восхищалась Ли Минхо, чтобы принять тот факт, что он может общаться с ней на равных. — Ясно, — Ари постаралась выдавить из себя улыбку и тут же развернулась к выходу, — нам надо торопиться, водитель ждёт. Если опоздаем, дольше просидим на макияже, и тогда не успеем вложиться в съёмку. Старшая направилась на улицу, и все остальные вышли за ней следом. Прошло уже больше четырёх часов, но с того момента Ари продолжала вести себя скованно, и пусть на камеру она ослепительно улыбалась, взгляд её так и оставался задумчивым и печальным. А сейчас, когда у них было совсем немного времени на отдых, она подорвалась с места, едва заглянув в свой телефон. Виён не имела права осуждать её, да, и сил на это уже попросту не было. Нужно было как-то отвлечься, потому что тишина всё-таки неприятно давила. Резкая необходимость поговорить хотя бы о чём-нибудь пронизывала до кончиков пальцев, девушка принялась бесцельно скользить взглядом по площадке, лишь бы зацепиться за что-то, лишь бы поговорить. — Кстати, как продвигается ваша совместная работа с 3racha? — Она практически испугалась того, что произнесла это вслух, и тут же пожалела об этом. Потому что эта тема негласно стала запретной, — они никогда больше об этом не разговаривали, а Суми каждый раз виновато отводила взгляд, стоило ей только ненароком заметить плакат на стене Виён. Сама же девушка оказалась настолько поглощена работой и их непонятными взаимоотношениями с Чонином, его неожиданным признанием, что это просто-напросто вылетело из головы. Но теперь оно словно сорвалось с языка само по себе и что-то изменить было уже невозможно. Суми бросила на неё слегка встревоженный взгляд, но, кажется, тут же расслабилась: — Ох, просто замечательно, онни! Сонбэнимы такие талантливые! «Я знаю» — чуть грубо не вырвалось у Виён, но она успела вовремя замолчать. В конце концов, сама же спросила. Суми тем временем попыталась ухватиться за край юбки, но тут же отдёрнула руки, чтобы ненароком не смять ткань, и принялась в лёгком волнении заламывать пальцы. — А ещё, совсем недавно, когда Джисон-сонбэним объяснял мне, какие ноты лучше взять на моей партии, в студию заглянул Феликс-сонбэним… Он такой милый и дружелюбный, совсем не отличается от того, каким был тогда, на съёмках! — осознав, что сказано было слишком уж много, слишком уж чувственно, младшая стремительно отвела взгляд, но скрыть вмиг покрасневшие щёки ей так и не удалось. Виён тоже поняла, что разговор свернул не туда, поэтому только быстро кивнула головой и отвернулась. Но тут же краем глаза она заметила, как Ари практически крадётся вдоль стены и осторожно убирает пакетик сладостей в свой рюкзак, предварительно оглянувшись по сторонам. Почему-то Виён была уверена, что дело тут вовсе не в диете, а скорее в человеке, который ей эти сладости передал. Неужели подарок на Белый день? От кого? В голове тут же против воли возникло одно имя, но она старалась об этом не думать. Она откинулась на спинку стула, позволяя себе прикрыть глаза. Головной боли не было, но на душе стало как-то тревожно и неприятно, словно вот-вот произойдёт что-то ужасное, что-то, что может ещё сильнее выбить из колеи. Виён вздрогнула, когда возле неё появилась девушка из стаффа, чтобы поправить макияж. Режиссёр дал команду, и все они встали на свои позиции, возвращая на лица милые яркие улыбки. Съёмка продолжалась, и Виён пообещала себе, что до конца дня не будет думать ни о чём постороннем, — только о работе. Всё-таки, в последнее время лишних мыслей в её голове и так было достаточно.