мрачность на лице не означает тьмы в душе —
просто кто-то постоянно включает внутренние дожди и грозы.
а солнцу некогда светить.
Jinko: «Жаль, что весь мир часто бывает против нашего счастья. Жаль, что иногда мы это совсем не контролируем — не можем оставить, не можем уйти. Но надежда всё равно пробивает маленьким лучиком, верно?» Акутагава ухмыльнулся, смотря на этот комментарий под последним постом. Пользователь Jinko невозможно оптимистичный даже перед самыми мрачными словами. Совсем как Ацуши. «Сквозь сильный ураган лучи совсем не видны» Jinko: «Но они есть — стоит только протянуть к ним руки» «…и получить молнией в самое сердце» Jinko замолчал, но затем Акутагава увидел, как тот что-то долго пишет уже в личные сообщения. Этот его оптимизм иногда был слишком навязчивым. Акутагава просматривал свою тетрадь по японской литературе, когда услышал звук уведомления. Пожалуй, когда делаешь домашнее задание, телефон нужно выключать, но Акутагава ждал сообщений от своих друзей по поводу сегодняшней вечерней прогулки. Они планировали дойти вместе до парка и провести там некоторое время. Кёка Изуми: «Я готова» «Я тоже» А Ацуши не было в сети. Поэтому стоило подождать ещё немного. Закрыв тетрадь — уже точно не до неё — Акутагава задумчиво посмотрел на страницу своего блога. Удивительно было ощущать, что это кому-то действительно нравится. Что кто-то правда читает все его мысли — и делится своими. Удивительно было понимать, что его творчество могло откликаться такому большому количеству человек. Удивительно было ощущать свободу самовыражения без критики и унижений — теперь его поддерживали и понимали. Новое уведомление прервало всю задумчивость. Jinko: «Ты, может, думаешь, что у меня опять взыграл синдром спасателя, но подумай сам — разве не здорово находить что-то прекрасное везде и повсюду? Если постоянно бояться, не протягивая руки к этим самым лучам, можно никогда не понять, насколько это тепло и приятно, можно упустить великую возможность. Мне кажется, что нужно бояться именно этого, а не молний. Молнии, на удивление, тоже прекрасны — они изящные, быстрые, мимолётные. Пугают, верно, но этот мир полон пугающих вещей, и всё же прекрасных в нём намного, намного больше» Акутагава улыбнулся чужой мечтательности. Он и сам, если честно, немного был таким — но только немного. Реальный мир, не раз обжигавший, постоянно напоминал о том, что следует быть бдительным. Этому Jinko, видимо, не хватало ожогов, чтобы такое осознать. Хотя его ответы на прошлые посты не раз говорили о том, что он знает, каково это. Значит, синдром спасателя. Но Акутагаву не нужно спасать. Уведомление разрезало задумчивую тишину снова, но уже в социальной сети. Ацуши Накаджима: «Я тут и я в ожидании!» Что ж, Jinko, в другой раз. Акутагава оставил его сообщение без ответа, решив разобраться с ним позже. А сейчас его ждали друзья.***
хватит быть рабом своей чёртовой ностальгии. воспоминания — не пристанище для настоящего. это лишь фундамент, не более.
Погода была солнечной. Ветер мягко проходил сквозь пальцы, гладил ресницы, путался в волосах. У Ацуши была зависимость от чипсов: он снова хрустел ими, казалось, на весь парк. Кёка шла рядом, отказавшись от угощения, Акутагава иногда брал из пачки понемногу. — Я не знаю, что он ждал от меня, — сказал Ацуши. — Чего-то большего? — спросил Акутагава. — Но это мой максимум. — Ты не должен оправдывать его ожиданий. Они обсуждали последний учебный на неделе день — тогда Ацуши долго не мог вникнуть в то, что от него требуется, у доски. Было видно, что ему в целом даётся тяжело учиться в новой школе — она была одной из сильнейших в префектуре. Тем более, Ацуши постоянно будто уходил в самого себя: часто задумывался, проваливаясь в безмолвие, часто погружался взглядом в пространство, не видя ничего перед собой. Это было странным, но его меланхолию можно было понять, поэтому они с Кёкой не спрашивали Ацуши об этом. Хотя Акутагава чувствовал, что совсем скоро ему придётся об этом спросить, даже если он поставит своего друга в неловкое положение. — Акутагава прав, — тихо сказала Кёка, смотря на паутину на дереве — та сверкала утренней росой, ещё не до конца сошедшую за несколько часов. — Я не сомневался, — улыбнулся Ацуши. — Он хоть когда-нибудь ошибается? Акутагава хмыкнул, специально делая недовольное лицо. Вообще-то, ему нравилось, когда с ним соглашались — это тешило самолюбие. Ацуши рассмеялся, Кёка улыбнулась, переводя на них свой взгляд. Момент излучал тепло. — Вообще-то, я бы мог помочь тебе, — сказал Акутагава. Все знали, что он отличник. Но также все знали, что просить его помочь с учёбой было абсолютно бесполезным делом — потому что он говорил строгое «нет» ещё до окончания фразы. — Ого… — удивлённо протянул Ацуши. Кёка тоже удивлённо округлила глаза. — Ты серьёзно?! Акутагава почувствовал некоторую уязвлённость: — Второй раз предлагать не намерен. — А, да, конечно! — спохватился Ацуши. — Большое спасибо! Я с радостью! Ты бы мне правда помог. — Договорились. Ацуши кивнул, улыбнувшись. Акутагава тоже слегка улыбнулся, смотря в его глаза. Это затягивало, момент будто поставили на паузу. Кёка прошла вперёд, рассматривая что-то на коре нового дерева. Тишина между ними затянулась. — Так… — Ацуши смущённо протянул пачку чипсов. — Будешь ещё?***
Придя домой, Акутагава лёг на пол. Когда он оставался совсем один, это казалось ему в порядке вещей — можно было представить себя героем великой драмы. Потолок его комнаты казался темнее из-за теней, где-то проглядывали фосфорные звёздочки, которые Акутагава наклеил туда ещё когда был совсем маленьким. В груди быстро билось сердце, он чувствовал себя странно. Уже обычная, вроде бы, прогулка в парке с друзьями, но что-то выбило его из колеи. Они много бродили по небольшим тропинкам между деревьев, увидели двух белок, одну паутину и пять собак. Два раза солнце скрывалось за облаками так, что казалось, будто наступила пасмурная осень. Ацуши доел свои несчастные чипсы, Кёка нашла какого-то жука, пытающегося своими крохотными лапками перейти такую неподъёмно большую тропу. В конце прогулки, солнечной и приятной, сначала они проводили Кёку, затем пошли домой — как и всегда. Но на прощание Ацуши впервые неловко раскинул руки для объятий, и Акутагава, выйдя из секундного ступора, несмело потянулся вперёд. Объятие. Такое странное слово. Акутагаву обнимали лишь родители, бабушка и сестра, когда была ещё младше. Подростковый возраст даёт осмысление любой тактильности и бунт против семейных нежностей. Его обнимали давно, как и он кого-то. А здесь… что это, чёрт возьми, было? Ацуши отстранился и, с улыбкой кинув простое «пока», быстрым шагом пошёл в сторону своего дома. Акутагава минуту стоял на месте, пытаясь понять, как относиться к этому, а затем не менее быстро пошёл в свою сторону. Было тепло. Акутагава запомнил, что чужие волосы щекотали нос и шею, а чужие руки аккуратно дотронулись до его спины. И это было так похоже на то, что он ожидал когда-то давно от совершенно другого человека, что сердце забилось ещё быстрее. От тревоги. Нет, нет, нет. Нужно было отвлечься. Телефон в руках будто бы заземлял, цвета интерфейса своего блога — тоже. В уведомлениях стояла единица, а это значило, что кто-то снова оставил комментарий под его последним постом. И Акутагава уже догадывался, кто это мог быть. Jinko: «Мне нравится, что ты постепенно отходишь от прошлого, и я рад за тебя» Этот Jinko всегда был внимательным к нему, хотя Акутагаве казалось, что он не заслуживал так много внимания. Да, они неплохо общались, и всё же иногда Jinko казался абсолютно безнадёжным. Акутагава растерянно перечитал эти строки ещё раз, а затем вернулся к своему посту. Неужели это действительно происходило? «Воспоминания — не пристанище для настоящего», так? Да. Акутагава уже не тот испуганный мальчик, трепещущий перед чужим талантом и желанием признания. И не тот, кого разбили вдребезги. Он собрал себя обратно, по кусочкам, через проступающую кровь от порезов острых краёв, через мягкий, хлипкий клей, соединяющий всё воедино. При помощи двух пар рук, которые помогали собирать осколки, разбросанные по всему полу. При помощи людей, что, несмотря на его закрытость, холодность и отстранённость, заметили в нём человека, а не тень. Ацуши и Кёка действительно сделали очень многое. И, пусть это было сентиментально до розовых облаков, Акутагава был благодарен им за это. Только бы не разбиться снова. Включив личные сообщения, Акутагава начал печатать для Jinko ответ: «Мне тоже это нравится, не могу не признать» Jinko: «Это здорово! Сегодня хороший день, да?» Акутагава будто вынырнул наружу. День был хорошим, правда, но то, что он начинал понимать о себе и своём состоянии, настораживало.в этом вечернем небе
(тысячи несказанных слов, сотни взглядов в никуда, безумная страсть, разрушение, ненависть, слёзы, непередаваемая боль, красота, обиды, грусть в глазах, пустота, свобода, музыка, гитарные аккорды, постоянные мысли)
ты.
Его профиль плавный, без резких черт, выделялся на фоне остальных одноклассников мягкой улыбкой. Глаза, внимательно смотрящие на учителя, тоже как бы улыбались — потому что хороший день, солнце яркими зайчиками попадает на лицо, тема интересная и, вроде бы, вполне понятная. — Что-то не так? — шёпотом спросил Ацуши, замечая пристальный взгляд. Пока учитель занимался записью на доске, можно было позволить себе быстрый ответ: — Всё нормально. Неправда. Акутагава посмотрел к себе в тетрадь слегка растерянно. Сердце колотилось быстро, то ли от того, что его так глупо заметили, то ли от того, что он, кажется, влюбился. Осознание влюблённости пришло неожиданно, заставляя покраснеть. Акутагава влюблён?! Разве только в природу, мгновения, рассветы, только в утренние улицы, музыку в наушниках, фруктовый лёд. Влюбляться в людей, тем более реальных, так странно и страшно, а можно не надо? Это до невозможности пугало. Акутагава знал, каково это — влюбляться в человека по ту сторону экрана, который не воспринимает тебя всерьёз, который оскорбляет тебя и то, что ты делаешь, который влюблён лишь в то, как ему поклоняются. Но влюбиться в друга? Реального, осязаемого, находящегося здесь и сейчас? Это было невозможно по двум причинам: первая — они друзья и у них есть компания, которая разрушится, если Акутагава сделает что-то не так; вторая — Акутагава пообещал себе больше ни за что не влюбляться, потому что это того совершенно не стоит. Стоило подумать о Кёке, о том, как такое повлияет на неё. А ещё на их общие посиделки, прогулки до дома, общение за обедом. Стоило подумать о том, как он лишится всего, что только недавно обрёл. — Ладно, но если что, мы всегда рядом, — прошептал Ацуши и улыбнулся, взглядом возвращаясь к тетради. Нет. Нельзя это рушить.