Капучино и много молока

Ковальская, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу и вздыхая, стояла в очереди за кофе. Всякие металлические штучки на кофемашине ярко сияли в лучах утреннего солнца, бьющего в огромное чистое окно. За этим окном на улице сидела девушка с каштановыми волосами, которые на ярком солнечном свету казались совсем рыжими. Девушка сидела, склонив голову и что-то быстро листала в телефоне. Измученная Ковальская посмотрела на девушку, посмотрела на очередь жаждущих утреннего кофе. Посмотрела опять на девушку и, приняв решение, быстрыми шагами вышла из помещения и подошла к девушке. — Здравствуйте, вы же тут бариста работаете? Девушка подняла голову от телефона, щурясь взглянула на Ковальскую, прикрыла ладошкой козырьком глаза от яркого солнца и сказала одно слово: — Ну? Ковальская еще держала себя в руках, но уже чувствовала, что вот-вот разорется. Попыталась переключиться. Глянула на бейджик. На бейджике было написано Яна. — Извольте, пожалуйста, заняться своими прямыми обязанностями! — потребовала Ковальская, удерживаясь из последних сил. Яна посмотрела на Ковальскую из-под ладони, хмыкнула и повернулась к ней спиной, опять уткнувшись в телефон. Ковальская почувствовала, как кровь, закипая, ударила в голову и, уже зная, что она будет об этом жалеть, все равно с силой схватила девушку за плечо, пытаясь развернуть ее к себе лицом, но та вскочила как ошпаренная. — Э! Ты че! Полегче! — заорала. — Ты что? Ненормальная? Ковальская заорала в ответ: -Я кофе жду! Уже 10 минут! Девушка Яна возмущенно орала ей в ответ: — Че, ты меня трогаешь, ты, мочалка! Ты вообще кто? Не лезь! Ковальская, не очень привыкшая к хамству орала, не слушая: -10 минут очередь из 10 человек обслуживает один человек, пока вы здесь прохлаждаетесь. — Ну, ты, коровища! Тебе-то что!!! Че лезешь! — Я буду жаловаться! — кипела Ковальская. — Ага, ага! Оля, тут какая-то сумасшедшая пристает, за плечо вот меня схватила! Вызови-ка охрану! — Несмотря на то, что орала как бешеная, рыжая Яна не утеряла хладнокровия, насмешливо глянув на несчастную взъерошенную Ковальскую: — Вызови! А то тут… Че стоишь, глаза вылупил? — Яна вдруг рявкнула проходящему мимо зеваке: — Вали отсюда, урррод! И продолжила орать на несчастную Ковальскую: — Ты, сумасшедшая, че тебе за дело до моего отдыха? — И тут же закричала в приоткрытую стеклянную дверь: — Оля, вызвала? А то тут какая-то психованная докопалась до меня. Вся очередь развернулась и принялась с любопытством рассматривать сумасшедшую. То есть психованную суть Ковальскую. Ковальская почувствовала, как краска заливает ей лицо, как это обычно и происходит с белобрысыми и светлоглазыми, позади нее орала разошедшаяся Яна, а сообразительная Ольга пальцем поманила Ковальскую к себе, вполголоса спросила, что для нее сделать и через минуту Ковальская держала в руке маленький бумажный стаканчик упоительно пахнущего кофе. Ковальская закончила дежурство. После 28 часов… Успела урвать за ночь 4 часа сна. Это много. Даже утренняя пациентка, с обилием вопросов и претензий не смогла испортить ей радостного настроения. Ковальская с ангельской улыбкой и с таким же терпением по полочкам разложила все этапы лечения. Хоть не так много этапов и не такое сложное лечение, но Ковальская была довольна собой и пациенткой. Сейчас оставалось лишь пройти больничный двор, зайти в кофейню и купить кофе. Хорошее настроение покинуло Ковальскую — за прилавком стояла Яна. Яна тоже не сильно обрадовалась. -Здравствуйте, Капучино, очень горячий и много молока, пожалуйста, — ровным голосом сказала она и сделала независимое лицо. Янка потянула носом, отвернулась к кофе машине, зашумела машина, молоко вспенилось в джезве, Яна долила в бумажный стаканчик белую пену и молча поставила его перед Ковальской. Ковальская также молча взяла стакан и вышла из двери, но не раньше, чем успела увидеть в отражении средний палец, который показывала ей Яна. Ковальская малодушно сделала вид, что не увидела и толкнула стеклянную дверь. — Блин, нет управы на эту нахалку — возмущенно Ковальская жаловалась своим коллегам: — Вчера, например, эта сука, мне мило улыбалась и три раза подогревала мне кофе. Я попросила горячий, она говорит вот, пожалуйста и подает еле теплый, я еще раз можно– она с такой счастливой улыбкой — конечно, конечно, наверное, не очень хорошо получилось. Она меня по 10 минут держит каждый раз. — Так покупай кофе в автомате. — Ну хочется после дежурства побаловать себя, а не в автомате кофе покупать, — чуть не плакала Ковальская. — А эта скотина!.. Янка и сама не понимала, что хотела от этой белобрысой дуры! Она только знала, что эта дура ее бесила кошмарно просто. Со своим вечным хвостиком, с белыми ресницами, вечно то ли уставшая, то ли невыспавшаяся, вечно с постным лицом, ждущая, как баран на заклание, своей участи… Янка могла и 10 минут держать ее у кассы, утверждая, что терминал не работает и та покорно ждала. Нет, она знала что хотела! Хотела, чтоб эта идиотка забыла дорогу в эту кофейню. Можно подумать, будто других мест нет. А Ковальская, тем временем, отбывая очередное дежурство в приемном покое, уже приготовила план действий. Как она унизит эту сучку, после того как попросит кофе, небрежно скажет: «я передумала, не надо, деньги оставьте себе. Ох и ах.» Все произошло точно по плану — после того как по ее просьбе Янка 2 раза подогрела кофе, Ковальская с лицом капризной примадонны, сказала ей: — Девушка, спасибо, но я передумала! Деньги оставьте себе, так уж и быть. Почти вприпрыжку Ковальская бежала к стеклянной двери, немного замедлившись, увидела в отражении Янкин фак, тут же повернулась к ней, показала средний палец и, радуясь, выбежала на улицу! Янка в полном шоке стояла и смотрела ей вслед, а Олька, ее сменщица и подруга, вовсю ржала: — Во уделала тебя эта моль! Янка сквозь зубы пробормотала: — Пусть только появится!!! Наплюю ей в кофе или того хуже. Ковальская, врач по профессии, пусть и очень молодой врач, никогда так просто не сдавалась. Может быть, перед хамством она тушевалась, но не сдавалась. Она преподаст той рыжей сучке урок! «Боже ж ты мой! — думала она, — до чего ж дошло! Планирую месть этой кретинке. В третьей палате молодой человек умирает, а я с какой-то идиоткой воюю!» Ковальская, после особо сложного дежурства, притащилась опять в кофейню, подмигнула Яне и как только та открыла рот, включила видеозапись на смартфоне и радостно проговорила: — Капучино пожалуйста. Но в это утро Ковальской не удалось ни попить кофе, ни преподать Яне урок. Толстый мужчина, стоявший у прилавка и ожидавший своего заказа вдруг захрипел, глаза его закатились, и он некрасиво завалился на спину. У Ковальской тут же сработал инстинкт — упав возле него на колени она прислонила ухо к его рту и наметанным взглядом окинула грудную клетку — дыхания не было. — Девочки, быстро вызовите скорую. Прямо сейчас. Ковальская громко позвала его, ущипнула в трапециевидную мышцу, попыталась нащупать пульс — пульса не было и начала энергично выполнять компрессии: -Яна! — крикнула она. — Яна! Янка подбежала. — Скорую? — Счас будет. Ольга с ними на связи. — Ян, ты видишь, что я делаю? Ты меня скоро поменяешь, теряю силы. Янка встала напротив ее на колени: — Да. — Видишь? Прямые руки и надавливай весом своего тела! Янка кивнула. — Меняемся! — сказала Ковальская и вскочила: — Дефибриллятор есть? Побледневшая Ольга пожала плечами и показала на окно — Ковальская проследила за ее взглядом — из прибывшей неотложки бежали люди в форме. Ковальская опустилась на колени рядом с Яной, которая продолжала компрессии. Напротив них на колени встал здоровый молодой мужик в форме и сказал: — Девчонки, сейчас мы! Янка в шоке все сидела на коленях, Ковальская потянула ее за руку вверх: — Идем! Идем! Хочешь сигарету? Янка кивнула. Ковальская вышла с Янкой на улицу, дала ей сигарету, закурила сама. — Скоро отпустит, ты покури, если нервы. Янка молчала. — Испугалась? — Да, — спросила Янка. — Ты что, врач? — Да, — гордо ответила Ковальская. Янка с неприкрытым интересом взглянула на нее — так поэтому она вечно с хвостиком и бледная, верно, уставшая все время: — Слушай, ты крутая! Смотри, его повезли! Ковальская подбежала: — Ну как он? — Везунчик он, молодцы девчонки, мы пульс вернули, интубировали, счас в реанимацию. Ковальская улыбнулась Янке, обняв ту за плечи: — Слышала? Жить будет! Молодец, ты не растерялась! Янка поглядела на улыбку Ковальской и, чувствуя тепло ее руки на своем плече, сказала: — Видишь, вон тот большой стакан. Big size? Хочешь, я счас тебе горяченный капучино забабахаю и много молока, как ты любишь? — Хочу! — с блаженством в голосе ответила Ковальская. — Забабахай, пожалуйста! Ковальская сидела на высоком стуле за барной стойкой и болтала с Ольгой и Янкой — неожиданное происшествие сблизило их. Но, кроме этого, изменилось и еще что-то. Ковальская не могла еще понять, что, но кожей чувствовала Янкин взгляд. Она украдкой взглянула на нее — те же самые каштановые волосы, что рыжеют на солнце, карие глаза, бейджик, но что-то, что касалось только их двоих, надвигалось. .