***
Солнце приятно обогревает лучами лицо. Зябкий ветер пробивается под утеплённые кофты та куртки. Холодает сильнее. За приделами пяти часов дня городская суматоха утихомиривается. Люди возвращаются домой, а многие разгуливают по городу. Некоторые студенты по окончанию учебного дня спешат на вечернюю подработку или по другим делам. Неподалёку от торговых центров размещены детские площадки, где матери внимательно следят за своими детьми, которые резвятся на горках. Не за горами новый год. А атмосферы никакой. Жизнь, будто летит, замечаешь это в моменте. Постоянно посвящаешь время делам, бытовым вещам, но не задумываешься о собственном бытие. Квинтэссенция существования. Размышлять бесполезно однако. — Выглядишь убитой, — усмехается Розэ, идя справа от Лалисы. — Да это пиздец, — шипит она, покуривая сигарету. — Что не день, то каторга какая-то. Розанна осматривается вокруг. С интересом разглядывает красочные переливы тонов неба. Это создаёт чудесную композицию, с яркими оттенками оранжевого и розоватого цвета. Природа занимает определённо местечко в сердце Пак. И до жути ей жаль Манобан или стыдно за свой сдвинутый характер. Кто-ж за язык тянул её в библиотеке. — Хочешь прекратить спор? — резко спрашивает она у тайки. — Ну уж нет, — смеётся Лиса и останавливается возле уличной мусорки, чтобы выкинуть окурок. — Ты это начала, мы закончим. — Уверена? — с сомнением в голосе уточняет Пак. — Тебя она до могилы доведёт, если еще раз попробуешь поговорить с ней. — Tu es incroyable, — иронично высказывает Лиса, закидывая руку на плечо знакомой. — Розэ, сначала думай, а потом говори. Блондинка драматично закатывает глаза и смеётся. Неужели за день хоть что-то хорошее происходит. — А твоя эта… — мямлит Лиса. — Ну, по итальянскому, молодая такая… — отчаянно вспоминает она. — Ким Джису? — Да! — выкрикивает Манобан. — Она получше? — В сто раз, поверь, — улыбается Розэ уголками губ. — Она, в отличие от Дженни, отличников не заваливает. Но мне кажется, что Джису знакома с ней. — пожимает плечами та. — Завидую белой завистью. — воодушевляющее звучит от Лисы. Через какие-то минуты, девушки мирно расходятся по разным сторонам. У Розэ спортзал горит, не в буквальном смысле, тренировка ждёт. Лиса решила, что прогуляться лишние полчаса не помешает. Под музыку девушка готова пройти несколько километров, не останавливаясь. Одиночество неотъемлемая часть в жизни студентки. Она не считает себя одиноким человеком или интровертом, но наедине с собой все пазлы соединяются воедино, а потрёпанные нервы приходят в норму. Проходя мимо через незамысловатый парк, где чаще люди занимаются пробежкой или недалеко выгуливают собак, Лалиса не веря самой себе, прерывает путь. На скамейке сидит Ким Дженни. Уставшая, вымотанная, после занятий спортом. Капельки пота стекают по вискам той, а вода стремительно исчезает из пластиковой бутылки. Дженни машет ладонью на себя, на лице виден лёгкий румянец. Глубоко дышит и всматривается в телефон, печатая кому-то сообщение. Лиса смотрит пристально, словно зависла. Во внимание первым бросается спортивный, обтягивающий костюм Ким. Чёрные лосины, с белой полоской, идущая от лодыжки, до бедра. Такого же цвета спортивный топ, прекрасно подчёркивающий грудь преподавательницы. Идеальные пропорции тела и настолько идеальное лицо. Волосы собраны, зафиксированы широкой заколкой. А эта шея, манит до опьянения разума. И Лисе это, почему-то нравится. — Здравствуйте, Дженни, — решается Лиса, остановившись напротив старшей. — Простите, но вам не холодно? — усмехается девушка. Дженни молчит. Глаза преподавательницы округляются. Она тут же убирает телефон в сторону. У Дженни в голове явно куча вопросов к студентке. И непонятно, думать, что это совпадение или нет. Дженни снимает с себя шкуру строгой дамы, не щадящая ни одну душу. После бега, особо невозможно закрываться привычной железной, прочной маской. Она сталкивается с изучающим взглядом, который невольно вызывает ухмылку на лице. И Лалиса красива. Что имя у неё редкое, что внешность изумительная. Дженни отмечает в мыслях лишь черты лица девушки. Под тонной одежды не разглядеть фигуру, но одно точно видит, что Манобан до без ума стройная. И интеллектом одарённая. — Не холодно, — тихо отвечает Дженни, повернув голову на бок. — Что ты здесь делаешь, Лалиса? — Кошмар, — шумно выдыхает она. — Прошу вас, Дженни, называйте меня Лисой, — трёт переносицу Манобан. — Гуляла со знакомой после учебы. А вы, как вижу, занимались. На просьбу Лисы, Ким кивает и аккуратно подвинулась. Девушка убирает бутылку и телефон подальше, освобождая кусочек места рядом. — Присаживайся, — указывает Дженни на скамейку. — Серьезно? — словно ей это кажется. — Могу передумать, — пристально смотрит она, усмехаясь. — Да, серьезно. Лиса с подозрением и недоверием слушается Дженни. Садится максимально неуверенно, а внутри сжимается всё, до последней мышцы. Страшно даже заговорить первой. — А, ну, — глупо запинается Лиса. — хорошую Дженни сегодня имеем. — ляпает она, не осознавая, что все слова перевернула до сюра. — Что? — смеётся Ким. Лалиса удивлённо хлопает веками глаз. Дженни улыбается. Вправду улыбается, без фальши или выгоды. Засмеялась от нелепой фразы Лисы, которая совершенно имеет другой контекст. Манобан как-то смущённо улыбается в ответ. Смотрит на сияющие глазки старшей. Что-то глубоко пробивается, то, что затаилось далеко и надолго. Но конкретно что, Лиса не может разобрать. — Простите, я имела ввиду про погоду, но занервничала, — еле слышно добавляет Манобан. — Не переживай, Лиса, — спокойно говорит Ким. — Мы не на паре. А я до ужаса устала, поэтому не бойся. — смотрит Дженни на застывшую студентку. — С чего вы взяли, что я боюсь вас? — ухмыляется тайка. По привычке, Лиса достаёт сигарету из пачки и моментально закуривает. Дженни выгибает бровь, но младшая не замечает этого. — Лиса, Лиса, — с насмешкой произносит Дженни. — Я видела, как ты избегала меня в университете. Логично, что это из-за нашего разговора на прошлой неделе, — Ким растягивает губы в улыбке. — В прошлый четверг ты убежала от меня, когда я хотела попросить передать отчеты. — Тогда объясните мне, почему вы валите меня больше всех, — проговаривает Лиса, стряхивая пепел на асфальт. — У меня самые высокие баллы по французскому и истории тоже. Дженни качает сонной головой и снова смеётся. Лиса словно забавит её любой фразой, только самой студентке не по себе от тревожности. Она непонимающе вскидывает брови и выжидает объяснение. — Манобан, я слышала, как ваш прошлый преподаватель вёл пары. По другим я понимаю, почему знаний ноль, а баллы выше среднего. Твои знания, способности, меня удивляют, — улыбаясь говорит Ким. Для успокоения младшей, она осторожно прикасается к её плечу и тихонько проводит пальцами. — Увы, моя стратегия такова. Я уйду от твоего вопроса, оставив это в секрете. Со временем ты поймешь и увидишь. Но да, часто ты меня раздражаешь, когда пытаешься незаметно парить на паре или смеёшься с Розанной. Тусклые фонари начинают постепенно освещать дороги. Темнеет. Солнце все меньше и меньше проглядывается сквозь ветви деревьев. Манобан замечает, что карамельного цвета кожа Дженни покрывается мурашками, а ноги подрагивают. Ей холодно, но, что странно, не уходит домой. — Вам холодно, — констатирует факт Лиса и снимает с плеч серое пальто, оставаясь в обтягивающей, белой водолазке, закрывающая горло. — Je ne veux pas que tu gèles, — девушка протягивает пальто и кивает. Дженни в замешательстве бегает глазами по лицу Лисы, изучая невероятно спокойные черты лица младшей. Она гораздо сдержаннее ведет себя. Молча держит пальто. — Merci, ma chérie, — кивает Ким и принимает помощь студентки. Девушка аккуратно надевает пальто поверх плеч. И как же оно сладко пахнет духами Манобан, отдающие запахом ванили и лаванды. — Мне нравятся нотки твоего тайского акцента. — Что? — удивляется Лиса. — Откуда вы понимаете, что это тайский акцент? И опять смеётся. А Лиса лишь поражается тонкой натурой Дженни, столь внимательной, строгой, холодной, но поразительно отличающаяся от той, которая со зловещим взглядом сверлит на парах. Смех у неё на слух приятен. Однако, кажется притворным и ненастоящим. Но Дженни не стесняется выражать эмоции, которые вызывают до трепета у Ким эта миловидная студентка. — Я училась в французской академии. Это учебное заведение приоритетно в мире. И среди других зарубежных студентов, со мной учились тайцы. Их было мало, но они разговаривали между собой на тайском. А этот акцент, с легкой шепелявостью, я узнаю сразу, — пожимает плечами Ким и кротко улыбается. — Я уверена, что ты родилась не в Корее. — А вы, я смотрю, догадливая, — шепчет Лиса. — Я родилась в Таиланде и прожила там до восьми лет, пока родители не развелись. Мать забрала меня с собой и мы переехали в Корею. Ей предложили неплохую должность, поэтому два года жили в Пусане, — обрывает слова девушка. Лиса внезапно сейчас понимает, что заговорилась. Она чересчур вошла в диалог с преподавательницей, что совсем забыла спросить саму Дженни. — Я наверное вас задолбала уже, —собирается уходить она. — Извините. — Лиса, ты не договорила, — произносит Дженни и пытается остановить тайку. — Ты никак не задолбала меня и мне интересно послушать. Знаешь, это отвлекает от сотен студентов каждый день, у которых нужно проверять столько же сотен работ и проектов. А ведь я работаю в вашем университете три недели, — усмехается Ким. Лиса довольно улыбается и кивает. Она садится обратно, стараясь переварить все события за день. Зато Лиса близка к своему выигрышу, это тешит самовлюблённое эго студентки. — В Пусане было не очень. Я плохо знала корейский и мне приходилось каждый день учить его, с репетитором. С болью и слезами сдала всякие экзамены, а потом мы снова переехали. В Прагу и… — В Чехию? Вау, — перебивает Ким. — Прошу прощения, просто очень неожиданно, что из Таиланда и Кореи, переезжают в Чехию. — Да, согласна. Снова работа матери, — опуская голову, смеётся Лиса. — У неё в Праге родственники живут, так что адаптировались относительно быстро. Но язык… — студентка вздыхает, чуть-ли не скулит. — Чешский для меня оказался самым сложным из всех языков. Его произношение херово давалось, а схож он на польский. Я отставала в учёбе и матери не нравилось это. В итоге, в двенадцать лет я перешла на экстернат. Пахала, как лошадь, без каникул и выходных. Училась всё лето, перепрыгнула с шестого, в седьмой класс. В тринадцать лет перепрыгнула сразу в девятый класс, — хмурится Лиса, быстро рассказывая события прошлого, чтоб не создавать неловкость. Дженни сосредоточена. Вслушивается в каждое сказанное слово девушки и кивает, показывая этим жестом, что ей действительно интересно. — И как ты оказалась снова в Корее? — спрашивает Дженни, не переставая смотреть на завораживающее лицо студентки. — В пятнадцать, закончив десятый класс, вернулась с матерью, но в Сеул. И я без постоянных переездов окончила школу. Поэтому в группе я самая младшая. В девятнадцать учусь на втором курсе, — хмыкает Лалиса. Дженни ни разу не задумывалась за эти недели о жизни Манобан, да в целом о жизни студентов. В первую очередь она классифицированный преподаватель, с высшим образованием. Соблюдение субординации необходимо для девушки. Эти молодые студенты, с ветром и развлечениями в голове, обязаны придерживаться банальных правил. А строгость и порядок — дисциплина. Ким ловила себя на мысли, что несправедливо относится к тайке, но тут же топчет эту мысль, зарывая её навсегда. На работе она хочет ощущать власть и контроль. Бесцеремонное поведение здесь ни к чему. Дженни хочет учить, а не смотреть на ленивцев, прожигающие деньги родителей за обучение. И её радует, что она именно такой человек. — Спасибо, что рассказала, — как-то чёрство и холодно говорит Дженни. — Мне нужно идти домой, тебе тоже советую. Преподавательница встаёт со скамьи и начинает стягивать с плеч пальто младшей. Темнота улиц настораживает молодую девушку, она не думала, что диалог с Манобан затянется до заката. — Оставьте себе, — хмыкает Лиса. — Вы можете заболеть, а это никому не нужно перед сессией, — отшучивается Манобан, вставая за ней. — А как ты заберёшь пальто? — задумалась Дженни, вновь заглядывая на лицо Манобан. — Давайте я провожу вас до дома? — ухмыляется девушка. — Подойдем к вашему подъезду и вы отдадите мне пальто. — Не думаешь, что кто-то из университета нас увидит? Мне не нужны лишние проблемы, — губы Ким сжимаются в линию. — Дженни, говорю вам, как студентка этого универа, что никому не сдалось бродить в непонятном парке, почти в семь вечера, — настойчиво уверяет Лиса, проводя одной рукой по воздуху, указывая на безлюдные тротуары. — Но тебе же сдалось, — подмигивает она. — Я шла, куда глаза глядят, это не считается.***
Прогулка до высокоэтажного здания, а точнее дома Дженни, проходит в полном молчании. Ким изредка поглядывает снизу верх на Манобан, заметив, насколько у них сильная разница в росте. Под ногами шуршат опавшие, сухие листья с деревьев. Неприятная слякоть на дорогах, после дневных дождей и тяжело запутанный узел мыслей в голове. Их не запланированная встреча, словно встреча двух давних знакомых людей. Дженни удивляется, как хаотично её мнение насчёт Лисы несётся из стороны в сторону. И она не жалеет, что завела диалог с Лалисой, наоборот. Ей кажется, что Лиса душа компании, даже для одного человека. — Здесь я живу, — прерывает тишину Ким, остановившись рядом с входной дверью в подъезд. — Ого, — оценивающим взглядом Лиса пробегается по зданию, который минимум двадцать с чем-то этажей. — Приличный. — Новый комплекс, — пожимает она плечами. — Спасибо, что провела меня, Лиса, — говорит Дженни привычным для Манобан холодным тоном. — И спасибо, что составила компанию. — Без проблем, — хмыкает Лиса. — Можете оставить пальто себе. Я как-нибудь заберу потом, — улыбается девушка. — Ты слишком настойчивая, Лиса, — вздыхает Дженни. — Тебе не далеко отсюда возвращаться? — Дженни и не замечает, как спросила это с долей волнения в голосе. — Нет, что вы, — отмахивается она, зная, что врёт. До дома Манобан, как минимум ехать полчаса, если не больше. — Я не далеко живу отсюда. Ким мычит в ответ, будто подбирает слова перед уходом. В надоедливую рутину не хочется возвращаться, переходя порог квартиры. Дома ждёт работа и подготовка всех материалов на завтра, а Дженни мягко говоря выбилась из колеи. И возможно она хочет ещё раз повторить встречу с Манобан, но пока преподавательница не принимает это. — Дженни, а у вас есть молодой человек? — решается задать вопрос студентка. — Неуважительно спрашивать о моей личной жизни, Лиса, — твердит Ким, хмурясь. — Но вы же сами говорили, что сейчас мы не на паре. Соотвественно я могу считать вас не, как своей преподавательницей, а допустим считать, как вы моя знакомая. Значит могу смело задать любой вопрос, ведь мы за приделами универа. — Ты права, — брюнетка поджимает губы. — Как знакомая могу ответить, что я не нахожусь в отношениях. Но, если ты рассчитываешь на… — Ни в коем случае! — обрывает её Лиса. — Просто слухи пошли по универу, а мне интересно стало. Ничего личного. Губы Лалисы растягиваются в победной улыбке. Она на шаг ближе доказать Розе, хотя ей нет смысла доказывать. Манобан утешает себя, что постоянный, желанный интерес к Ким ничего серьезного кроме, как победа в споре. Тем не менее она может ошибаться. Лиса прекратила задерживать бедную Дженни и в тотчас попрощалась с ней. Эмоции пробивают всю взбудораженную тайку, позабывшая о предстоящей домашней работе на завтра. Студентка позабыла о больном, тягучем голоде с самого утра, который мучил. В сердце зарождаются новые чувства, то ли временная эйфория.***
Получилось так, что первые пары по расписанию всегда по французскому или по истории. А опаздывать на них опасная штука, могут задержать после занятий или оставить на вечерние дополнительные. Сегодня именно Лиса, уснувшая к трем часам ночи, спешно собирается, проверяя каждую минуту, потому что опаздывает. Домашняя работа затянулась, студентка то отвлекалась на телефон и переписку с Розэ, то делала себе перерывы. Надев, что первое пришло в голову и не успев накраситься, девушка хватает с холодильника залежавшийся протеиновый батончик. Главное не отравится им, думала Манобан. — Мам, я пошла! — громко говорит Лиса, стоя у двери. — До скольки пары? — строгим голосом спрашивает мать Лисы, уходя с кухни. — Не помню, — пожимает плечами она. — Я гляну. — Лалиса, мне не нравится, что ты начала столько гулять и меньше проводить времени над учёбой, — чуть не шипит Эйслин. — Вечно пропадаешь до ночи, а потом опаздываешь. Лиса с непонимающим выражением лица глядит на мать. Предъявления с её стороны не в новинку. Особенно, когда Лалиса находилась в периоде полового созревания, это происходило на постоянной основе. И в первую очередь, мать относится строго к успеваемости и учёбе дочери. — Ты шутишь надо мной? — в ошеломление спрашивает студентка. — Нет, — цедит она. — Я начну скоро запрещать тебе, а то ты разошлась. — Мне девятнадцать лет, мам, — раздражённо произносит Лиса и цокает. — Ты ещё мне локатор на телефон поставь, а то вдруг украдут. — Надо будет, поставлю, — начинает повышать голос Эйслин. — Не смей перечить матери. Я плачу за твою учёбу, за твоё питание и проживание. — Я не просила этого, мам, — гневно отвечает Лиса, сжимая ладони в кулаки. Эта злостная энергетика заполняет пространство вокруг. — Ты, как обычно приняла решение за меня. Какого хера? — не выдерживает она, случайно выругавшись. — Ты как со мной разговариваешь, дрянь?! — срывается на крик мать. Эйслин далеко не спокойная женщина. Одно её поведение — хаос. И с этим хаосом Лиса смирилась в детстве. Гневный, эмоциональный характер матери Лалисы наверное и разрушил семью Манобан. На автомате, женщина замахивается рукой на дочь, дабы старым методом угомонить Лису. — Нет, — Лиса перехватывает руку матери. — Не пытайся. Я должна идти. С отвращением Лиса скидывает руку застывшей на месте женщины и демонстративно выходит из квартиры, хлопнув со всей силы дверью. Лисе обидно, до невозможного передать словами насколько. Слёз пролит было море, да только ничего не изменилось. Мириться с матерью и не сходить с ума при всём, Лиса с трудом пережила. И сейчас обида девушки переходит в защитную реакцию — гнев. По-другому она не умеет справляться с обидами и переносит всю злость на окружающих, но с возрастом свой гнев она начала глушить в себе. Лиса забегает в темпе в аудиторию, опоздав на двадцать пять минут. Во всём благодарит любимую мать. Учёба конечно идёт. Все взгляды прикованы к разъярённой тайке, заходящая без стука и слов внутрь. — Лиса, потрудись объяснить, — возмущается Дженни Ким, прервав пару. — Извиняюсь за опоздание, — кивает Лалиса, кидая сумку рядом с Розэ. — Одна огромная крыса в доме мешала, а я за ней бегала, чтоб поймать, — сквозь сомкнутые зубы шипит Манобан, а одногруппники заливаются смехом, выслушивая легенду той. — Que tout le monde se taise! — недовольно приказывает Ким. — Ты смеешь опаздывать почти на полчаса, а после этого шутить? — А что мне по-вашему ответить, Дженни? — ухмыляется Лиса. Розе бросает быстрые взгляды на одну, то на вторую. Остальные студенты бодро слушают перепалку девушек, нагнетая этим сильнее. Блондинка растерянно сминает пальцы и озадачено смотрит на знакомую. — Лиса, успокойся, — шёпотом говорит ей. — Ты сделаешь себе хуже. — Я сама разберусь, — отчеканивает Лиса, махнув рукой. — Лиса, я вынуждена поставить тебе пропуск и ты остаёшься после пар, — не глядя на студентку, говорит Дженни. — Прямо сейчас пиши глаголы с чередованием в старофранцузском и их дальнейшее развитие. — Тварь, — бубнит Лиса. — Манобан, ты что-то сказала? — с некой азартной ухмылкой спрашивает Дженни. У девушки со слухом проблем не имеется, а с первых рядов всё чётко слышно. — Non, je parle d'un autre rat, — язвит Лиса на французском и открывает тетрадь.***
Святой, долгожданный перерыв после пары. Порывы гнева Лисы успели сойти до начала большой перемены. Зайдя вместе с Розэ в кафетерий, девушки купили не дорогие круассаны и два стаканчика с кофе. К удивлению сегодня солнечно и теплее. — Я охуела с тебя на паре, — усмехается блондинка, отпивая горячий напиток. — Бесстрашная. — Мать вывела, я поэтому опоздала, — сухо отвечает Лиса. — А тут Дженни с её приколами. — Ну про другую крысу все поняли, о ком ты говорила, — смеётся девушка. — Она меня конкретно заебала, — Лиса закатывает глаза и садится на диванчик, расположенный в холе универа. — Можно ставить ставки сколько я протяну с этой крысой. Лисе легче перевести в шутку, чем разбираться в собственных негодованиях. Её неприязнь к Дженни катается на американских горках. Одним днём рассказывает историю жизни, на следующий желает прибить. Глупая агрессия. — Лалиса Манобан? — спрашивает незнакомый женский голос напротив. Лиса поднимает голову и всматривается в лицо незнакомки. Выглядит молодо, красива и стильно. У девушки идеально прямые волосы, цвета каштана, раскиданы по плечам, создавая легкую небрежность в этом. Макияж не броский, особо выделяются глаза, подчёркнутые чёрным карандашом. На кореянке тёмно синий пиджак, застёгнутый на одну пуговицу и относительно короткая, обтягивающая юбка, моментально открывающая вид на ноги. — Да. — Скажи, пожалуйста, на каком факультете ты учишься? — неизвестно для чего интересуется девушка. — Я, — кротко усмехается Лиса. — на факультете успеха, славы и богатства. А ты на каком? — стебётся Манобан, что вызывает у Розе гневные взгляды. — Значит лингвистика или филология… — бормочет она, записывая что-то в телефоне. — Ким Джису, вы не обращайте внимание, — выдавливает Розэ неловкую улыбку. — У неё с юмором проблемы, как видите. Джису выгибает бровь и поджимает губы, сдерживая смешок. Преподавательница по итальянскому привыкла к здешним студентам и то, что многие её не узнают. — Всё нормально, Розэ, — спокойно отвечает Джису. — Лалиса, я преподаю второй год итальянский в университете. Удивляюсь, что ты не знала об этом. Лиса прикладывает ладонь ко лбу и опускает голову, оперевшись локтём об колено. Ей в очередной раз стыдно, что её буйность переходит границы. — Прошу прощения, — тихо произносит девушка. — Забей, — отмахивается Джису. — Забери эти бумаги и, пожалуйста, передай их Ким Дженни. Я сейчас безумно тороплюсь, а Дженни сказала, что ты ответственная студентка и всё отнесешь, — преподавательница осторожно отдаёт Лисе стопку бумаг, находящиеся в папке. Недоумевающее лицо Лалисы высказывает наглядно, без слов. Среди огромного количества студентов, Дженни решила повеселиться и попросить именно Лису отнести бумаги. Манобан надумывает, что над ней убого издеваются. — Где она сейчас? — сдавшись, вздыхает Лиса. — В аудитории М143, второй корпус, первый этаж. Ты найдешь. Судьба явно насмехается над Лалисой. Поиски аудитории М143 дались проще простого. Лиса ушла одна, без Розэ. Она настояла на том, что всё пройдет гладко и без драк. Студентке не терпится кинуть папку прям перед лицом Ким, после исчезнуть с той же скоростью. Подойдя к двери, цвета слоновой кости, где висит квадратная табличка с номером аудитории, Лиса дёргает дверную ручку. За столом сидит занятая Дженни, больше никого. Закрыв за собой дверь, она пропускает мимо ушей странный щелчок из замка. — Привет, — равнодушно кидает Лиса. — Ким Джису попросила передать. Дженни не реагируя на приход младшей, кивает. Брюнетка отодвигает от себя тетрадь и откидывается на спинку стула, промычав. — Почему именно меня попросили? — задаётся вопросом Лиса, оставляя тяжёлую папку на столе. — Потому что ты будешь избегать меня снова, — хмыкает Дженни. Она, как гипнотизируя всматривается в глаза Лисы. — Не вздумай больше оскорблять меня. По крайней мере, когда я нахожусь рядом. Манобан сдвигает брови к переносице и своевольно садится на стол, наклоняясь ближе к лицу брюнетки. Лисе нравится эта смущённая реакция Дженни, на подобное. И как же Ким изящна. Волосы распущены, закиданы за шею. От неё исходит приятный аромат мяты. Бордовая помада на пухлых губах Дженни, заставляет желать большего, чем постоянные перегляды друг на друга. А эти классические наряды на работу, гармонируют со строгостью Ким. — Потому что вы правда ведёте себя, как сука, — шепчет Лиса, укорачивая расстояние между их лицами. — Я не переношу вас, Дженни. Вы меня бесите. Но Дженни не сопротивляется. Она начинает азартно улыбаться, словно её привлекает пылкость младшей. И Дженни не хочет думать, что они сейчас делают и, что с ней происходит. Не хотела и не будет хотеть, потому что её током бьет изнутри, до дрожи бросает от Манобан. Ритм сердца в бешенство уходит, а адреналин застывает в жилах. Она теряет контроль. — Ты меня тоже бесишь, Манобан, — горячим дыханием шепчет той чуть-ли не в губы. — Ненавижу видеть твоё смазливое личико на парах. — Ненавидишь, потому что тебе оно нравится, — с насмешкой констатирует Лиса. — Какая ты плохая, Дженни, — руки Лалисы бесцеремонно начинают блуждать по шикарным бёдрам Ким. Не выдерживая, младшая приподнимает девушку и рывком садит к себе на колени, которая в прочем не против. — Ты ведь понимаешь, что мы творим? — глубоко вздыхает Дженни. Грудь старшей порывисто вздымается от тяжелого дыхания, руки дрожат и прикасаются к тонкой, длинной шее Лалисы, пальцами начиная проводить различные узоры. На носу выступила испарина, их обеих кидает в жар. Дженни кончиком носа трётся об щёку тайки, мучительно выдыхая, наслаждаясь шёпотом Лисы. — Нет, ты тоже не хочешь это понимать… И тогда она прекратила тянуть за последние нити контроля. Дженни грубо прильнула к губам Лисы, поднеся ладони к лицу младшей. Она чувствует её губы, чувствует жадные руки Манобан, хватающие с силой за любой участок тела, где останутся возможные синяки. Им именно этого не хватало всё время. Страсти, жажды, желания, эмоций. Дженни берёт за шею Лисы, зажимая её в хватке. Младшая вздрагивает от действий той, тело напрягается от ощущений, но затем расслабилось. Одни прикосновения к мягким губам, вызывает неудержимую вспышку страсти. И эта жажда, как-будто это их последний поцелуй в жизни. Они не могут оторваться. До того не могут оторваться, что не хватает воздуха. А время вдруг останавливается.