***
—Что ты здесь делаешь? —Жду. —Ты выглядишь омерзительно. С ума сошла курить в платье? —Мой муж тоже курит. —Pourquoi ai-je cette punition? Когда он увидит тебя в таком виде, бросит. —Он не такой, как отец.***
—Может я тебе помогу? —Нет, Билл, сиди. Минерва порхала по кухне, как серая бабочка, то убавляя газ на плите, то раскладывая тарелки на стол. Билл сидел за обеденным накрытым столом и наблюдал за девушкой. —Ты не чувствовала себя хуже? —Нет. —Я очень, очень волновался. — когда она оказалась рядом с ним, Эллингтон приобнял её бёдра, произнеся в своей заботливо наглой манере: — Я волнуюсь, что мы не сможем сделать это вновь. Твои губы мне намазаны мёдом. Минерва сдержанно молчит, тает в его руках от таких редких слов. Эти кипящие ощущения не похожи ни на какую другую страсть. Эллингтон знает, что нужно молодой девушке. Но точно ли она может позволить свободно впустить его в тайную комнату своей груди? Билл, самый великолепный джентльмен, хочет большего. —Мне неудобно. — произносит она. Врунья, улыбается Кодди. —Прости, — Билл словно читает мысли, чувствует любое движение мышц лица. Он поднимается с места, трепетно обхватывая её, обнимает напоследок и отстраняется. — Кэролин, ты мне симпатична. Разве я плохо намекаю? —Нет, никак. —Так почему ты прячешь свои глаза? —Я думаю. —О чём? —Могу ли я, невзрачная и скучная, быть рядом с тобой. Билл, ты мне тоже. Нравишься. Кастрюлька трещит, крышка грохочет под напором. Эллингтон берёт Хаммер в объятия, сжимая плечи во влюблённых руках. Он целует Минерву аккуратно, будто древний хрусталь, боясь, что она вновь разрушится в красных ладонях. Девушка отвечает ему взаимностью, вжимается в губы мужчины, пытаясь заглушить больные воспоминания. Билл приоткрывает её подбородок, пробует слюну и чмокает с особым жаром. Сейчас у неё подкосятся ноги и она упадёт, а он подхватит её в новом поцелуе. Эллингтон лижет уголки губ, заполняет подбородок поцелуями и развязно кусает девушку в шею. Страстный Носферату. Граф Дракула воплоти. Хочет выпить всю её кровь, высушить тело, а на самом деле, заполнить до верху. От этих мыслей, Минерва мучительно кричит глубоко внутри, но не сопротивляется и срывает с голоса мелодичный вздох. —У тебя когда-нибудь был…? — Билл поднимает голову, но напряжённая девушка перебивает его. —Нет… — Минерве приятно до ужаса, до крика. —Я твой первый. — довольный, улыбается мужчина, заводя руку за талию. — Хочешь сделать это? —М-мх, — решительно кивает Хаммер, скрывая горящее от стыда лицо. Билл начинает расстёгивать пуговицы на домашнем синем платье. Девушка трепетно хватает его за большие руки, останавливает. Она боится ошибиться, всё для неё в первый раз. За все 28 лет, у неё никогда не было мужчины, даже намёка на какую-либо близость. —Погоди, — чувства любви наполняют её живот и заставляют ощущать себя грязной и немощной. Да, она грязная. — не здесь. Нас могут увидеть. —М… — Эллингтон оборачивается на плотно зашторенные окна, в некоторых местах которых мелькает свет с улицы. — как скажешь. Отведи меня. В его голосе власть, он хочет вовлечь неопытную девочку в столь смущающее действо, иначе тот просто не видит смысла продолжать. Минерва морщится от бесконечной теплоты, накрывшей её тело, тянет Билла за руки. —Не говори так. — жалобно просит она, затягивая его в коридор, к лестнице. —Не буду. — шепчет он, поправляя милую чёлку на лице девушки. — Смотри под ноги. Все чувства всмятку. Они ведут себя, как любовники, но они ведь… Друг другу нравятся. Минерву эта мысль убивает больше всего. Молодые люди не должны заниматься этим до брака. До чего всё дойдет? Её кожа дрожит от ласканий прохладных пальцев на шее, руках, плечах. Девушка открывает дверь в комнату Кодди. Она уже забывает о злополучном шкафе, ключе и подвале. Поворачивается к Биллу и получает очередной поцелуй от любимого человека. Эллингтон до конца расстёгивает платье, стягивая его до пояса. У Минервы худое тело с парой родинок на животе. Она носит модные чуть остроконечные бюстгальтеры, оставшиеся от тёти. Билл оглядывает её с интересом, проходится взглядом по коже, оценивает и целует понравившиеся места. Живот, грудную клетку, ключицы. Он заводит руки за спину, к застёжке бра, оттягивает её и расстёгивает. Лямки начинают спадать с плеч, Минерва поддерживает чашечки лифчика, чтобы не оголить нагое тело раньше времени. —Ты выглядишь прекрасно. — произносит мужчина, отводит запястья Хаммер в сторону, накрывая девичьи глазки мелкими поцелуями. — Это твой первый раз? —… — Минерва молчит, пока он спускается к оголенной груди. Облизывает сухую кожу, прикусывает зубами сосок. Она невольно вскрикивает. — Да, да… —Мой тоже. — успокаивающе говорит Билл, сжимая сосок левой груди между пальцами. Он снова прикусывает его, в этот раз куда нежнее, облизывает и присасывается губами, целуя. Теперь, не верится, что они испытывают друг к другу симпатию. Запретную страсть. Девушка касается ножками края кровати. Эллингтон давит сверху тяжестью своего тела и валит её на заправленную постель. Минерву пробивают мурашки от страха, беспокойного чувства, которое быстро гаснет, как Билл начинает буквально раздирать на себе мятую рубашку с цепочкой в верхнем кармашке. Он сдергивает её и откидывает в сторону, цепочка звенит, но её звон заглушают звуки взрослых поцелуев. Мужчина мнёт грудь Хаммер до синяков, ей больно, но она ничего не говорит, ведь боится прервать сцену. —Сними платье. Полностью. — его голос меняется. Резкий, озабоченный, он поднимает её в сидячее положение, наблюдая, как напуганная, но такая же возбуждённая неизвестностью девушка снимает через верх платьице, кидает его на пол и остаётся в одном нижнем белье и чулках. Эллингтон не может сдержать порыва эмоций, накидывается её, не даёт сделать даже вдоха, хочет, чтобы Кэролин целовала его вечно. Ему эти губы намазаны мёдом, он ни за что не потеряет их. Сквозь поцелуи, он, держа девушку за бёдра, касается её животика, опускает руку ниже и ниже. Оттягивает ткань белья, пока Минерва не мычит от смущения. —Кэролин, — его голос дрожит, Билл не может остановиться чмокать её слюнявые, измазанные помадой, губки, впивается в женское тело, кожу со спутанной тоской, вожделением и страстью. — расстегни ремень… Мх, сама. У Минервы спутан разум. Всё, что она слышит — распутные хлюпающие звуки. Мужская рука в её белье окончательно сбивает прозрачную крышку морального компаса девушки. Сейчас она пропадёт в его объятиях. Облизывая его губы и язык, она послушно начинает расстёгивать ремень на брюках Билла, ощущая как кожаный ремешок обжигает её грязные ручки. Эллингтон не может сдержать свою натуру, он раздвигает пальцами влажную кожу, гладит плоть и проникает двумя пальцами внутрь. Минерва вскрикивает, падает ему на плечо, неосознанно поднимая бёдра. Ей одновременно больно и приятно, горячо приятно, хочется продолжить несмотря на нарастающую боль. Она хватается за мужские плечи, забывая про брюки, не может сдержать вздохов, подпитанных непристойными вскриками. Билл кладёт её на подушку, продолжая двигать пальцами. —Нет… — шепчет Минерва. — Прекрати… —Не будь такой капризной. — он самостоятельно снимает ремень одной рукой, брюки спадают. — Я люблю тебя… Кодди сидит в углу и наблюдает, как двое тел соединяются в пылких объятиях. Минерва не может понять, настоящая ли это тётя находится перед ней или образ, часть помутнённого от жаркого соития мозга. Она выглядит такой реальной, её тёмные волосы, острые черты лица и яркие глаза, понимающая улыбка. До девушки наконец дошло, что Кодди жива. Живее всех живых. Эллингтон двигается яростно, вбивая её в матрас, кусает губы, целует. А она таки не была на похоронах. Значит ли это, что тётя всех обманула? —М-м, — Билл ложится на голую грудь, не находя просторного места, продолжая двигаться. — смотри на меня… Кэрри… Скажи, что любишь меня… —Je t'aime. Je t'ai toujours aimé, Bill. — смеётся Кодди. —Чёрт… Чёрт… — он прикусывает плечо Минервы, обнимает её, передавая всё подступающее тепло. — Прости, я сделаю это внутрь… Ха… —Refais-le. Девушке нехорошо. Боль стала угасать, на замену ей пришло странное ощущение нужды, сейчас что-то выйдет. Она кричит, облизывая мокрые волосы мужчины. Это повторяется уже который раз. Они же… собирались обедать? За окном темно или в глазах мрак? Он придерживает её бёдра, гладит ровную спинку, толкается, не слыша просьб сбавить темп. Билл не может перестать покрывать кожу поцелуями и бесконечно извиняться за то, что сделает Минерву счастливой. Она не против. —Кэрри… — задыхается, скулит как животное ей на ухо. Она слышит последствия курения. — Я… Мх, мф… Не могу… Я закончу внутрь. —Не остан… авл… ивай… ся… Б… лл… — одеяло, простынка и матрас под ними промокли. Всё намокло. Кодди заливается хохотом и хлопает в ладоши. Минерве неловко. Билл спустился с кровати, рыщет среди своих брошенных вещей, находит пачку сигарет с зажигалкой и залезает обратно под одеяло к девушке. —Бр, так холодно ночью. Пусти меня к себе. — он ложится чуть выше, закрывая живот одеялом, вставляет сигарету в зубы и закуривает. —Уже ночь? — девушка, смущённая от продолжения их разговора после таких грязных событий, прикрывается тканью, прижимается к мужчине. —Ага. — Билл пропускает неуклюжее колечко, которое быстро растворяется в комнате Кодди, и так же быстро приобнимает свою пассию. — Не могу сдержать себя, прости. Ты такая узкая. —Не говори так… — его улыбка слепит Минерве глаза. Она закрывает их и устраивается поудобнее у него на груди. — Я очень счастлива. —Что? —Что мы… сделали это. —А то что… станешь мамой? — Билл отводит глаза в сторону, смахивая пепел прямо на одеяло. —Тоже. Как я могу быть не рада этому ребёнку? —Это пока что… — глубокий вздох. — ещё не ребёнок. —Это? — девушка кладёт руку на низ живота. Чувствует тепло. Оно согревает её и в такую прохладную ночь. — Подожди… —Хорошо… — Эллингтон устало затягивает сигарету до самого фильтра. —Не кури. Давай спать. —Как скажешь. — тушит бычок о зажигалку и кладёт на тумбочку. Они обнимаются, Минерва накрывает их концом одеяла, Билл выключает настольный светильник. Впервые девушка встречает сумерки в чьих-то руках, помимо тётиных. По правде говоря, ей нравится так жить. Хотелось бы проводить так каждый день. Эллингтон сделает ей предложение, она выйдет за него, родит ему детей. Они воспитают своих детей, а когда тех не будет дома, будут заниматься этим всю ночь и весь день. Позволить себе такте желания раз в 28 лет — простительно. А что будет с Кэролин? —Кэролин. — прошептал Билл и открыл глаза. — Я тебя люблю. —И я. — улыбается Хаммер, но слышит напряжённый голос молодого мужчины. —Прости меня. — его руки отпускают талию девушки. — Я тебе врал. —Что? —Я обо всё тебе соврал. Всё ложь. Прости меня… Что-то в желудке начинает бурлить. Сперма. Вот что. Минерва не слышит многочисленных извинений Билла, она смотрит в угол комнаты, где Кодди и Вивьен оценивающе глядят на эту картину. Две умершие сестры. Два цветка в вазе. Две могилы на двух разных кладбищах. Две дочери. Один. —Что? — голос першит и садится от пылающего страха в любую минуту погрузиться в омут обиды на оставшиеся надежды. — О-о чём ты? —Я не почтальон. И у меня нет проблем с деньгами. Я… не хочу бросать курить. Потому что здоров. Прости меня. Ты у меня не первая. Вивьен оборачивается на сестру. Знакомая композиция. Знакомые краски. Один художник. —Билл… — дыхание спёрло. — З-зачем? Ей не больно. Ей не грустно. Ей страшно, она не понимает, к чему приведет это откровение. Он… знает? —Врачи сказали… это недуг. —Недуг? —Патология. Я не могу говорить правду. Всё, что я тебе наговорил — ложь. —И… что же… ты ещё… выдумал? —Кроме своего имени… всё. И кроме чувств к тебе, Кэролин. Минерва устало выдыхает. Для неё это не проблема. Мысли о матери и тёти уходят, как она начинает представлять себя с завитыми волосами и в белом платье. —Мне всё равно. Мы должны были встретиться. Это судьба. Я люблю тебя. Люблю тебя больше всего на свете. Спать вместе комфортнее, обнявшись под одеялом. Билл играется с локонами своей девушки, пока та погружается в сон. —Кэролин. —М… —Разве ты не помнишь? —Чего? —Твоя сестра рассказала тебе. —… —Кэролин говорила, что ты не приехала к нам на свадьбу из-за работы. —… —Она не успела рассказать тебе о нас? —Что… —И всё же, — он крепко обнял её. — ты такая же, как она рассказывала. За день до… побега. Я люблю вас обеих. Выйдешь за меня? Только прошу, не исчезай, как Кэролин.