Ты+я — химия

      — Блять, — Дима смотрит на дисплей телефона, а потом тихо и немного истерично смеётся, — за мной отказывается ехать уже третий таксист.       Они стоят на улице возле бара и курят. Уже светло, машины во всю забили обе полосы и городской шум вызывает одну лишь мигрень. Безумно хочется спать.       — Давай всё же отвезу, — Илья улыбается снисходительно, затягиваясь своей одноразкой, — не говори мне, что боишься ездить на мотоцикле.       — Нет, Илюх, — вздыхает Матвеев, — если мои любимые бабки-соседки увидят, как рано утром меня к дому привозит парень на байке, меня запишут в проститутки. Не то чтобы мне есть дело, но не думаю, что Лине будет приятно такое услышать. Тем более, я действительно пропадаю по ночам.       — Давай, сразу к школе отвезу? — предлагает Ларионов, а потом закатывает глаза с улыбкой, — высажу тебя около заднего двора. Никто и не увидит.       Дима задумывается, прикусывая нервно губу. И почему бар так далеко от работы. Если он сейчас не решит, что делать, то у него есть большая вероятность опоздать на урок. Но ему бы в нормальный душ, да и вещей он с собой никаких не взял.       — Позвони сестре, пусть из дома то, что тебе сегодня надо, заберёт, — словно читает мысли Илья, — у тебя кто первым?       — Классный час у одиннадцатого, — отвечает Дима.       — Тем более, — фыркает Ларионов, — поверь мне, они не расстроятся, если ты не придёшь.       — Я расстроюсь, если я не приду, — ворчит Матвеев, на что Илья смеётся, — я их и так уже успел расслабить. Ладно, дай мне пару минут.       Дима пишет сестре сообщение, чтобы она взяла его портфель и собрала одежду, а потом звонит Владу. Друг берёт после пятого гудка и первое, что делает, это плачуще стонет в трубку.       — Димочка, дорогой, если у тебя нет объективной причины, чтобы будить меня в такую рань, я навсегда заблокирую твой номер.       — Начало восьмого, — хмыкает Матвеев, — меньше часа до работы.       — Это не важно, я всё равно встаю в семь пятьдесят, — заявляет Влад, — и ты не спросил, во сколько я лёг.       — Не интересно, — уверенно отрезает Дима, — я понял, что ты дома, и сейчас к тебе заеду.       — М-м-м, — голос Череватого тут же меняется, становится ниже, — мне надеяться на утренний секс?       — Много хочешь, — фыркает омега, — я не успеваю заехать домой, а ты так кстати живёшь напротив школы. И спустись за кофе, мне малиновый раф без сахара. И попроси погорячее, как раз остынет к тому моменту, как я подъеду.       — Расчётливая ты сука, Матвеев, — восхищённо тянет Влад, — если б умел, уже бы влюбился.       — Слава богу, что твоё сердце бьётся исключительно в штанах, и мне не грозит стать предметом твоих душевных воздыханий, — с сарказмом тянет Дима, но улыбается.       Он обожает общаться с Череватым — их токсичность по отношению друг к другу просто не знает границ. Илья же смотрит на него с каким-то странным выражением лица, хмурится. Матвеев машет ему неопределённо рукой, намекая, что сейчас уже закончит.       — Зато ты всегда будешь предметом моих половых терзаний, детка, — урчит Влад в трубку.       — Блять, — морщится Дима, — ты мерзкий.       Череватый начинает ржать, но омега уже скидывает звонок. Матвеев уверен, что альфа не проигнорирует его пожелание в кофе. Каким бы Влад не был порой невыносимым, Дима знает, что к омегам и женщинам он относится чуть ли не как к богиням — буквально готов целовать в ноги. И с него безумно приятно вить верёвки — хотя, не то чтобы Влад против, как бы не огрызался.       — Поехали, — говорит Дима Ларионову, — прокатишь на своей смерть-машине.       — Это твой… альфа? — осторожно спрашивает Илья, направляясь в сторону мотоцикла.       А Дима сдерживает так и рвущийся наружу смех. Наверное, их разговор реально странно выглядел со стороны.       — Я тебя умоляю, — фыркает Матвеев, — Владик, конечно, хороший, но быть его омегой… я лучше пожизненный целибат возьму, — Дима задумчиво замолкает на секунду, — хотя трахается он зачётно, этого я отрицать не буду. Могу познакомить, если хочешь.       — Так, погоди, — хмурится Илья, чуть нервно потрясывая головой, — ты с ним всё-таки спишь?       — Ну, как сказать, — неопределённо тянет Дима, — мы знакомы уже лет семь, так что… когда оба свободны, предпочитаем не искать приключений на жопу. Ты его не видел ещё, он уже месяца четыре у нас не был, но вообще — Влад, мой главный постоянник.       — Ты с ним не встречаешься, — тянет Илья, ещё больше сводя брови к переносице, и тянет Диме шлем, от которого тот отказывается, — но ты и на выкупы не ездишь.       Матвеев ловит какое-то странное умиление с наивности Ларионова: давно бы уже пора понять, что секс и любовь — две совершенно разные вещи и не обязательно должны пересекаться. Хотя, Илье двадцать всего, пока ещё можно верить в чистую и бескорыстную.       — Не езжу, — кивает Матвеев, а потом подмигивает, — но Влад мне и не платит. А вообще, ты правда подумай, Илюш. Ему бы уже остепениться, а ты ему понравишься — вот сто процентов. Альфа из него замечательный.       — Ты же сам только что сказал, что лучше целибат, чем стать его омегой, — насмешливо тянет Ларионов, седлая байк.       — Это потому что тебя посадят дома, чтобы холить и лелеять, будут нежно целовать по утрам, а потом страстно любить ночью, чтобы детишки плодились, — ухмыляется Дима, любуясь краснеющими скулами младшего омеги, — у него характер непростой, но подкаблучник он тот ещё. Всё просто никак не влюбится.       — И с чего ты взял, что в меня у него получится? — скептически тянет Илья и чуть морщится: — я не хочу пополнять чужой послужной список. Прости, если мог обидеть.       Матвеев фыркает и треплет Ларионова по волосам, в который раз восхищаясь его непосредственности. Он слишком хороший для этого мира. Ещё и выглядит, как модель с обложек модных журналов. Дима немного грустно улыбается — он сделает всё от него зависящее, чтобы помочь Илье не попасть в руки не тех людей и не утонуть в ненависти к себе. Да, они знакомы всего три месяца, но Матвеев буквально чувствует, что этот омега… особенный — словно они знают друг друга с детства.       Дима садится позади Ильи, крепко обхватывая его за торс, и готовится умереть от страха. Он ненавидит быструю езду. Как и в целом всё то, что может выйти из-под контроля водителя. И если общественный транспорт — это вынужденная мера, а машины Дима ещё хоть как-то воспринимает, то мотоциклы… ужас, да и только.       К счастью Матвеева, Илья или в целом водит аккуратно, или же чувствует настроение Димы — едет он хоть и быстрее основного потока машин, но на рожон не лезет, не подрезает никого и соблюдает все правила. Матвеев невольно расслабляется, хотя так и продолжает каждый раз испуганно жмурится, стоит почувствовать задницей ощутимые неровности русских дорог.       — Тебя где высадить? — спрашивает Илья, останавливаясь на перекрёстке.       — Двор сразу напротив школы, второй подъезд.       Ларионов понятливо кивает, заворачивает в нужную сторону, а потом тормозит как раз под окнами Влада. Дима быстро слазит с мотоцикла и легонько пружинит на ногах, с какой-то странной радостью ощущая твёрдую землю под ногами. Илья снимает шлем и насмешливо усмехается, но ничего не говорит.       — Спасибо, — благодарно улыбается Матвеев и уже было прощается, как резко тормозит: — ты же в отпуск сейчас на неделю?       — Да, — довольно кивает Илья, — у меня первая смена только тринадцатого.       — Димка-а-а! — раздаётся внезапный крик, и оба омеги вздрагивают, как по команде вскидывая головы в сторону звука, — а что это за красавчик рядом с тобой?       Матвеев легко узнаёт Влада, который на половину тела вываливается из окна. Альфа улыбается со своего третьего этажа широко-широко и словно немного сумасшедше.       — Не по твою честь! — тем же тоном отвечает Дима, а потом всё же оборачивается к Илье и уже шёпотом спрашивает: — не хочешь всё же познакомиться?       Ларионов кидает едва ли заинтересованный взгляд на альфу.       — Я не обижу, если сами не попросите! — всё так же кричит Влад, которому, кажется, совершенно плевать на соседей, — меня на всех хватит! Кис-кис-кис, мальчики!       Илья брезгливо фыркает и закатывает глаза, занося шлем над головой.       — Увидимся, — отрывисто бросает Ларионов, — надеюсь, твой… этот вот… — он не находит, как назвать Влада, так что просто договаривает: — лучше, чем кажется.       Дима не успевает ещё что-то сказать, как Илья надевает экипировку и срывается с места. Матвеев несколько секунд смотрит ему в след, а потом вздыхает, качая головой, и поднимает несколько злобный взгляд на Влада, которому на самом деле очень даже весело. Альфа шлёт ему воздушный поцелуй, а Дима с чистой совестью вскидывает вверх средний палец. Человеку скоро двадцать семь лет, а ведёт себя как придурок малолетний.       Матвеев поднимается на третий этаж и уверенно толкает открытую для него дверь.       — Я в душ, — бросает Дима, едва переступает чужой порог.       — И без меня? — задаёт самый очевидный вопрос Влад, выглядывая из кухни с противной улыбочкой, — и тебе привет, сладкий.       — Как же ты меня порой бесишь, а, — ворчит Матвеев себе под нос, а потом елейно улыбается: — если ты справишься минутки за три, конечно, то милости прошу составить мне компанию.       — Ты как всегда меня недооцениваешь, — вздыхает альфа, — когда я так быстро…       — Вот именно, — хмыкает Дима, решая немного потешить чужое самолюбие, — так что иди лучше сам собирайся, я быстро.       Из душа омега действительно выходит не позже, чем через десять минут, и торопливо вытирает волосы полотенцем, которое Влад ему заботливо подготавливает.       — Так кто это с тобой был всё-таки? — спрашивает Череватый, когда Дима заходит на кухню, — твой кофе, кстати.       — Спасибо, — Матвеев садится на стул, впервые со вчерашнего вечера переводя дыхание, и смакует ещё даже немного горячий напиток, — а что, понравился?       — Я с окна не разглядел, — тянет Влад, — но фигурка красивая. И мордашка вроде тоже ничего.       — А вот если бы не выёбывался, может, и познакомился бы, — фыркает Дима, — я тебя всё утро рекламировал, а ты берёшь и портишь всё.       — Серьёзно? — разочарованно спрашивает альфа, — как зовут?       — А вот приходи к нам и узнаешь, — улыбается Матвеев, — а-то давно что-то не заглядывал.       — Надо же, — хмыкает Влад, — сам меня зовёшь. Средний чек не за чей счёт поднимать?       — Не льсти себе, — фыркает омега, — просто хочу, чтобы ты увидел, кого можешь упустить.       Дима, конечно, не на все сто процентов уверен, что правильно делает, идя на поводу своего странного желания свести лучшего друга с молоденьким омегой, но чисто интуитивно чувствует: Илья, с его принципиальностью и чистой душой, именно тот, кто мог бы остепенить непостоянного и взбалмашного Влада. А если у них ничего и не получится… в конце концов, Череватый из тех альф, кто не обижает своими ухаживаниями и действительно уважает интересы партнёра.       — И… так, когда у него смена? — словно незаинтересованно спрашивает Влад.       — Ждём тебя тринадцатого числа, — Дима встаёт на ноги, — и у нас меньше десяти минут до начала урока.       До школы они добираются со звонком — Череватый проводит Матвеева через свой вход в спортзале, Дима торопливо вручает Владу свою кожанку, а потом, точно впервые опаздывающий школьник, прячется под лестницей и пишет Лине. Вы 08:03 Ты где? Мелкая 08:03 У твоего кабинета Вы 08:04 Спустись на первый. Я под лестницей       В ответ ему приходит с десяток ржущих смайликов. Что ж… в целом, Дима даже не имеет права на это обижаться — сам виноват. Как знал вчера вечером, что вещи нужно было сразу с собой брать.       Матвеев ждёт, пока послышатся лёгкие торопливые шаги, и выглядывает из-за своего укрытия. Лина спрыгивает с последней ступеньки и ныряет под лестницу.       — Привет! — улыбается она, — о, а ты где голову успел помыть?       — К Владу забежал, — Дима перенимает от сестры свой портфель, с некой тревожностью проверяя наличие всего необходимого, — вы все уже пришли?       — Олег опаздывает, — отчитывается сестра, — но он должен успеть, в целом. Тем более, не тебе судить.       — Я работаю, а он проспал просто, — фыркает Дима, — ладно, я быстро.       Матвеев делает было шаг из-под лестницы, чтобы вернуться в сторону спортзала и переодеться у Влада, как видит того, кого сейчас вообще не нужно.       — Блять, — тонко вскрикивает Дима и залетает обратно под лестницу.       — Ты чего? — Лина было дёргается, чтобы посмотреть, что так напугало её брата, как тот хватает её за руку.       — Там Шепс, — выдыхает Дима, — и он идёт сюда!       — И? — сестра хмурится, — это же просто…       — Лин, — с каким-то тихим отчаянием зовёт Матвеев, — посмотри на меня.       Та кидает на него взгляд, а потом в её светлых глазах появляется осознание. Дима стоит перед ней в рваных джинсах и белой майке, которая не скрывает ни одной его татуировки. Волосы взъерошенные, мокрые, а на лице виднеются остатки яркого макияжа.       — Дмитрий Андреевич, — подаёт растерянный голос Олег, которого пока не видно, — это Вы там?       У Димы перекати поле в голове. Он не хочет, чтобы ученик застал его в таком виде. В целом, ничего страшного, но Матвеев уверен, что тогда его авторитет в глазах школьников значительно упадёт. А главное, в глаза самого Олега Дима точно потеряет хоть какой-то вес.       — Ну-ка, — решительно выдыхает Лина и толкает к стене, а Дима от неожиданности теряет вздох, по инерции обхватывая талию сестры свободной рукой, — молчи!       Лина жмётся губами к его щеке, закидывая руки на шею, пряча все рисунки, а у Матвеева паника в груди разрастается бешенная, что аж дышать тяжело становится. Он замирает всем телом, сжимая пальцы на чужой спине, кажется, слишком сильно, потому что Лина болезненно шипит.       — Вы здесь? — Олег, вероятно, заглядывает под лестницу, а потом задушено вскрикивает: — ахуеть, блять! Я не смотрю!       Лина тут же отрывается от Димы, и тот ловит в глазах сестры шальной испуг, перед тем как она его уверенно толкает в сторону. Матвеев бросает скользящий взгляд на Шепса, который стоит к ним спиной, а потом едва ли не срывается с места, успевая лишь заметить, как Лина подходит к однокласснику, закрывая собой обзор.       Дима буквально летит по подвальному коридору, радуясь, что в понедельник первым уроком ни у кого нет физкультуры. Чёрт, и чем он думал, поднимаясь на первый этаж… а если бы его кто-то всё же увидел? Так это всё — прощай работа! Какой же идиот… И что теперь делать с Шепсом? Дима понимает, что эта глупая идея Лины, притворится целующимися, самая гениальное, что вообще могло быть, но как теперь выкручиваться из этого — он понятия не имеет. Матвеев очень надеется, что у сестры хватит уровня подвешенности языка, чтобы уболтать Олега не распространяться об увиденном. Блять, может, лучше было бы, увидь он татуировки? Хотя, что из этого хуже — сложно решить, тем более, всё уже сделано.       — Это пиздец, — заявляет Дима, едва оказывается в учительской Влада.       Альфа поднимает на него несколько испуганный взгляд.       — Матвеев, не говори мне, что за эти пять минут ты успел во что-то вляпаться.       Пока омега скидывает с себя одежду, он быстро пересказывает другу то, что произошло, а потом хочет отмотать время вспять, потому что Череватый противно смеётся, едва ли не соскальзывая со стула.       — Можно я задам один вопрос? — сдавленным голосом спрашивает Влад, на что Дима раздражённо машет рукой, а потом ныряет в водолазку, — почему ты меня просто не попросил сходить за вещами?       Матвеев разочарованно стонет и прикладывает руку ко лбу.       — И почему ты говоришь это только сейчас?       Влад лишь жмёт плечами, а Дима вздыхает, массируя пальцами веки, а потом снова возвращается к сборам. Ему требуется не больше десяти минут, чтобы привести себя в порядок: все татуировки оказываются скрыты под плотным тональным кремом, как и очевидные синяки под глазами. Свои вещи он вручает Владу, наказывая их постирать и оставить у себя.       — То есть, мне ждать тебя скоро в гости? — улыбается Череватый, поднимаясь со своего стула, и подходит ближе.       Дима уверенно заглядывает в глаза альфе и хмыкает.       — Много хочешь, мало получишь, — мило улыбается Матвеев, — всё, я ушёл.       И он уходит из спортзала, быстро поднимается на третий этаж, а потом едва не врезается в резко открывшуюся дверь мужского туалета.       — Д-дмитрий Андреевич? — второй раз за утро слышится знакомый голос младшего Шепса, а Дима едва сдерживает вздох.       Омега смотрит на Олега и пытается вычислить по его выражению лица хоть что-то. Альфа нервно скользит взглядом по Диме, видно, что он хочет что-то спросить, но всё никак не решается. Матвеев скептически вскидывает бровь, ждёт ещё пару секунд, а потом раздражённо цыкает.       — И долго ты будешь мешать мне пройти?       У Олега вспыхивают скулы, и он молча отшатывается в сторону. Дима проходит мимо, буквально ощущая себе в спину чужой взгляд, но успешно его игнорирует. Нельзя давать ощутить хоть какую-то слабость со своей стороны, Матвеев знает, что с альфами иначе нельзя. Даже если они такие молодые и словно наивные — все они одинаковые. Только за свою пару будут стоять стеной, может, за каких-то близких им омег, а остальные всегда кажутся для них слабыми.       Дима здоровается с одиннадцатиклассниками, которые толпятся около входа в кабинет, открывает дверь и первым заходит внутрь. Подростки торопливо рассаживаются, пока Матвеев готовит себе рабочее время, а потом отвлекается на вибрацию телефона. Мелкая 08:16 Олег не стал со мной разговаривать       Дима едва ли не стонет от разочарования, а потом поднимает голову на сестру. Та разводит виновато руками. Матвеев смотрит потом на последнюю парту и буквально сталкивается с взглядом молодого альфы. Шепс буквально в душу заглядывает, даже не моргает. Дима отводит взгляд и натягивает на лицо улыбку.       — Ну, что, все добрались в субботу до дома? — спрашивает он и выходит из-за стола, чтобы облокотиться на него ягодицами.       — Живы, здоровы, — кивает Оля, — я всех отписаться заставила.       Дима кивает, мысленно благодаря всевышние силы за то, что у класса есть такая прекрасная и ответственная Якубович. Сам-то он о детях только в мыслях переживал — добраться до телефона и написать просто не было времени. Он и с Линой-то даже в воскресенье дома не увиделся, ведь когда пришёл, та ещё спала, а когда проснулся, сестры не было.       — Хорошо тогда, — Дима улыбается девушке, а потом обводит всех взглядом, — а сейчас о более серьёзном. Через неделю вам нужно будет подписать документы о тех экзаменах, которые вы планируете сдавать, так что прошу всех ещё раз серьёзно подумать. Отдых отдыхом, конечно, но советую вам на этот год отложить все дела и сделать упор на учёбу. Надежда Эдуардовна сказала, что скоро даст вам первый пробник, — подростки разочарованно стонут, но Матвеев вскидывает руку, — и это повод уже начать готовиться. Вы же знаете, как она относится к своему предмету. И, даже если вы не будете сдавать профиль, не думайте, что всё будет так просто.       — Надежда Эдуардовна говорит, что мы не сдадим, и гонит всех на базу, — жалуется Игнатенко.       — Это нормально, — хмыкает Дима, — просто пугает вас. Статистика сдачи у неё очень хорошая.       — И статистика походов к психологу после её уроков тоже хорошая, — ворчит Дэниз, но его все слышат и, конечно, смеются.       — Это вы ещё у меня на уроке не были, — шутит Матвеев, — спросите у своих одноклассников, если думаете, что у меня будет легче.       — А у Вас ко всем своим ученикам одинаковое отношение? — без улыбки спрашивает Олег.       — Нет таких причин, чтобы я кому-то делал поблажки, — не менее серьёзно отвечает ему Дима.       — Ну, а связь с учеником? — едко выдаёт Шепс, а потом через секунду добавляет, — родственная, например.       Матвеев не даёт вывести себя из состояния равновесия. Улыбается спокойно. По крайней мере, становится понятно, что Олег не собирается напрямую ничего говорить. Это уже хорошо.       — Об этом тебе лучше спросить у Александра Олеговича, — советует Дима.       — А я хочу у Вас спросить, — продолжает Шепс, — мне показалось, у Вас есть… любимый ученик.       Дима видит, как Лина нервно дёргает ногой. Они договорились с ней ещё три года назад, что никто не должен знать о том, что они родственники. Сестра сама об этом попросила, и Дима уважает её выбор, хотя сам порой думает, что было бы проще, если бы не приходилось это скрывать. Тогда не нужно было бы сейчас покрывать новую ложь. Хотя, думается ему, нужно будет просто поговорить с Шепсом, парень он не глупый, должен понять.       — Если у тебя есть желание самому стать моим любимым учеником, просто учи мой предмет. Такая возможность, кстати, есть у всех, — с расстановкой говорит Матвеев, — а если ты ещё и ЕГЭ по химии на высокий балл сдашь, я, так и быть, на выпускном всем скажу, что именно ты пленил моё сердце.       Подростки на эту фразу дружно смеются, выдавая шутливые фразы про «Олег влюбился», оборачиваются на Шепса, тот и сам чуть улыбается, вот только взгляд серьёзности не теряет, а все слова он игнорирует.       — А вот возьму и сдам, — заявляет он.       — Я буду очень рад, — искренне говорит Дима, — а теперь…       Классный час проходит быстро, Матвеев собирает данные по питанию, отвечает на вопросы, опрометчиво обещает что-то про вечеринку в честь Хэллоуина и делает мысленную пометку, чтобы спросить про это у Сатаны Алижмановича. В конце урока даёт задание на пятницу по химии — всего лишь прочесть параграф, но и это вызывает явное разочарование. Дима на это лишь хмыкает. Со звонком все быстро уходят, но в классе остаётся Олег. Лина кидает на брата озабоченный взгляд, но Дима лишь машет ей рукой, чтобы та спокойно могла идти. Шепс подходит ближе и выглядит при этом слишком серьёзным, ещё и возвышается своим ростом как минимум на голову над Матвеевым.       — Ты что-то хотел спросить, Олег? — интересуется Дима.       — Хотел, — уверенно кивает Шепс, но так ничего и не говорит.       Матвеев же решает не показывать своего волнения. Как бы он не пытался убедить себя, что всё нормально, он не знает, что может сделать Олег. Хотя интуитивно чувствует, что подлости от парня никакой ожидать не стоит. Но всякое бывает.       — Я тебя слушаю, — подталкивает омега.       — Вы… — начинает было Олег, но вдруг сам себя обрывает, чуть сводит брови вместе, — когда у нас первая консультация будет?       Дима хмыкает. Интересно.       — Давай, в пятницу первый урок пройдёт, а потом ты мне уже точно скажешь, будешь ли сдавать ЕГЭ, — предлагает Матвеев.       — Я же сказал, что буду, — раздражённо произносит Олег, на что получает скептический взгляд, но тон, тем не менее, не меняет: — разве я не могу быть уверенным в своём решении?       — Почему же, можешь, — кивает Дима, ощущая, как сгущается аромат чужого феромона, — и держи себя в руках, пожалуйста.       — Разве Вам мне об этом говорить? — цыкает Олег, но плечи его всё же немного расслабляются, а запах становится менее ощутимым.       — Мне, — ни капли не теряется Дима, — если у тебя есть какие-то претензии, я тебя слушаю.       Альфа перед ним кажется раздражённым, но Матвеев прекрасно видит, как за этой верхней эмоцией прячется растерянность и непонимание. Подросток просто не понимает, как ему себя вести и что делать. Но Дима не собирается облегчать ему задачу. Он готов ответить ему на вопрос, если тот будет задан, но оправдываться точно не собирается.       — Нет, — в итоге говорит Олег, — я могу идти?       — Я тебя не держу, — чуть улыбается Дима.       Шепс фыркает.       — Поставьте мне консультации, — говорит он, — пожалуйста.       И выглядит таким… самоуверенным, что почти становится смешно. Милый.       — Хорошо, — спокойно кивает Матвеев, — до свидания, Олег.       — До свидания, — уже спокойнее говорит Шепс и несколько торопливо покидает кабинет.       И едва его спина скрывается с поля зрения Димы, тот устало садится на свой стул и вздыхает. Какой-то день у него сегодня… нервный. А это только понедельник.