Средь морозных переулков и теплом стен

Солнце уже давным-давно вышло из-за горизонта, но сгущающиеся ветви ещё несколько часов с момента рассвета будут скрывать первые слепящие лучи, пока они наконец-то не окажутся под нужным углом. Сон с трудом сходит с тела, но грядущий день с силой заставляют встать с кровати. Альфёдов просыпается в своей уютной постели, утирая сонное лицо. Ледяная вода стекает по скулам, унося за собой и всю усталость. От вечерней тишины здесь не остаётся места покою. Из коридоров уже доносились торопливые шаги. Где-то, как дитя за своим отцом, проскочит Секби за Альцестом. Скрип крана сменяется скрипом двери в комнату мрачного друга. Он уже не спит. - С добрым утром, Джаст. Я совсем забыл узнать у тебя кое-что. -в своей серьёзности он движется вперёд, чтобы усесться на край кровати.- Скажи честно, та мёртвая девушка лет 19-ти это твоих рук дело? - Та, что из новостей что ли? -лицо стынет в смятении после расплываясь в злорадной улыбке- Ну да, её убил я. - Хорошо.. А почему ты её убил? -его голос слегка напрягается, но брешь не даёт. - К чему опять все эти расспросы? -как будто снова начиная старую игру, что резко прерывается всплеском чужой руки. - Боже, Джаст, хватит скрываться, скажи уже нормально! У тебя есть проблемы с головой? -не выдерживая этого выступления, в стены врезается крик, быстро стихаемый на раскрытии мотивов. - Окей! Есть у меня проблемы с головой. Ты будто сразу этого не понял.. -он молчит в ожидании ответных слов, но на него только давят.- Эх.. Есть у меня навязчивые мысли, которые приказывают мне, что делать. Не скажу, чтобы это как галлюцинации, просто такой внутренний зов. Возникают сами по себе и перекрывают собой всякий здравый смысл. Я с этими мыслями поделать ничего не могу... -его натянутый на Альфёдове взгляд расслабляется, но глаза кричат об обратном. - Так, раз уж такое дело, то тебе надо учиться вести себя спокойно, потому что то, что ты сделал всё же оказалось замеченным. Надо лучше скрывать улики. Всё же не у каждого есть белые волосы. От нравоучений как-то становится не по себе. Руки сжимают ткань кровати, сковываясь в замки в суставах. Чувство становится всё сильнее и ярче от струящейся живительной жидкости, заливавшей собой только переодетую рубашку. - Джаст? Ты понял меня? Тебя на работу так не выпустят, если тебе эти мысли не дают нормально думать. - Да, понял.. И что ты предлагаешь? -он скалит зубы. - Я думаю я могу тебе помочь. Избавиться тебе от навязчивых мыслей. Если конечно сам захочешь. Недолгие раздумья сходятся на том, что Джаст согласится на помощь. Они встанут с места, отправляясь на дневную прогулку в город, предупредив обо всём коллег. Сумка возвращается обратно на плечи, вместе со всем содержимым. По пути в город Альфёдов то и дело держится рядом, стараясь сровнять скорость ходьбы. - Я так подумал, если это у тебя навязчивые мысли, то ты можешь попробовать концентрироваться на чём-то другом, а не на них. Можешь вообще рассказать мне, что за мысли? Что за мысли были и есть ли они сейчас? - Мысли? Я обычно такое не запоминаю, но все похожие, по типу: "убей, уничтожь, раздави, разорви" и тому подобное. "Убей его, запри в подвале, откуси ему голову, разрежь его пополам".. Ещё они могут всплыть, когда меня что-то злит. Альфёдов спокойно выслушивал все жалобы, замедляя порой свой шаг, но потом снова догоняя. Их голоса, по наставлению меньшего, стихнут, только они войдут в город. Спокойный ход приведёт на перекрёсток, к спортзалу. Джаст опять останется сидеть на скамейке, уже привычной реакцией встречая регистратора и провожая народ. Тучи на небе сгущались, когда стук по твёрдому белому снегу, смешанному с грязью, сменялся сугробами. - Всё просто, надевай перчатки. Альфёдов достаёт из своих карманов толстенные резиновые перчатки, всучивая их Джасту. Диктующий условия задачи тон направляет к запасной двери магазина. В ответ настроенное согласие. Стук по железной лестнице провожает в добрый путь. Мороз бежит следом по коже. По заверению бумаг, жертва каждые 2 часа своего вечера сидит в комнате отдыха. Дверь без единого звука открывается, и шаги до лежачего тела сопровождаются лишь усиливающимся сердцебиением. В груди стынет кислород.

∂αɞαύ σʜ κακ ʜα ᧘α∂σʜυ ɞσʜʒυ

ϱɱƴ ʜσж ɞ сαɱσϱ сϱρ∂ʯϱ ɓρσсь       υ ƴ∂αρь ϱӷσ ӷσ᧘σɞƴ σɓ ƴӷσ᧘ ɯκαϕα

!; ѢΣӢ !!*

Как сорвавшийся с цепи, он вонзает толстенное лезвие в самое сердце, прокручивая по часовой стрелки, царапая кости. Человек ещё пройдёт ряд пыток, прежде чем его оставят в покое. Шкаф, пол, кулак, ножка стола врежется в живот. Альфёдов наблюдал за этим с упоением и одновременно ужасом. А ведь когда-то и ему так собирались врезать. Глушимые крики уходят. Окровавленные колени поднимаются с пола. Джаст начинает впопыхах осматривать каждую частичку комнаты, на момент улик, пока его сопровождающий проскальзывает мимо, опускаясь к уже мёртвому телу. Раздаётся чавканье и звук смакующей плоти. Только что отходящие от безумия глаза застывают на картине каннибализма. Он рвёт его своими острыми зубами, второпях поглощая ещё пульсирующие останки. К горлу наблюдателя подступает кислота, возвращающаяся обратно, откуда пришла. Место прибирается, от него не остаётся ничего. Вся комната вытерта до блеска, ни единой ворсинки. Даже мухи не летают. Из комнаты так же пропадает и тело, уносимое в чёрном пакете, что как и остальные пассажиры фургона катятся обратно во дворец. - Ну что, как прошёл первый рабочий день? -в своей весёлой манере начинает водитель. - Ох, всё прошло прекрасно. А, точно. Джаст, знакомься, это Секби. -он в приятной улыбке поворачивается в другу, указывая на того, кто вёз их всю ту дорогу.