Neither Can You

«Так, что же произошло потом?» «Ну, возможно, я забыл подождать, пока высохнет краска…» «Хахаха!» «Ay, я торопился! Но, конечно, в то время как мой костюм был вполне убедителен, светящиеся руки и следы ног, которые я оставлял позади себя были… в меньшей степени.» «Держу пари, они привели охрану прямо к тебе!» «Да. Это был… не самый приятный момент для меня». Смех перекрывал приятное потрескивание костра, вокруг которого сидело около дюжины жителей трущоб. Одна или две души от смеха хлопнули себя по коленям, в то время как одна вытирала слёзы со своего лица в перерывах между хихиканьем. Через мгновение почти забытые души заметили, что их гость терпеливо наблюдает за ними, не закончив свою мысль, и снова наклонились ближе. «И вскоре после этого, когда им пришлось раздеть меня до нитки и поливать из шланга». Это заставило их разразиться смехом, и Гектор, всё ещё ухмылявшийся со смесью веселья и смущения, не смог удержаться присоединяюсь. Их смех стал только громче, когда ГРОХОТ, похожий на выстрел, заставил одну из них — Карлу — упасть навзничь со своего теперь уже сломанного стула, и Гектору пришлось вскарабкаться, чтобы помочь бедной даме подняться. Она чуть не утащила его за собой, им обоим было трудно сохранять равновесие из-за сочетания смеха и легкого опьянения. Когда Гектор наконец вернулся на свое место, один из мужчин, Аурелиано, напугал его, от души хлопнув по спине: «Как ты до всего этого додумался, кузен?» — спросил он, и борода его дернулась в усмешке. Его улыбка слегка дрогнула: «Ну, застревать почти на сто лет в постепенно забывающем состаянии без фото даёт вам много времени на размышления, а?» Это успокоило их, души в мрачных раздумьях смотрели вниз, между огнём и землёй. Никогда не позволявший другим испытывать к себе жалость, Гектор пренебрежительно махнул рукой: «Ay, но это всё в прошлом! Это не имеет значения, теперь, когда у меня есть моя семья». — Он оглядел толпу, когда они подняли головы, и ухмыльнулся, раскинув руки в широком жесте. — «Так же, как и MI FAMILIA!» Все одобрительно закричали, поднимая бокалы в тосте. Карла потянулась и взяла Гектора за руку: «Grasias, что навещаешь нас, Гектор. Это… это много значит для нас.» Глядя вниз на её пожелтевшую руку, положенную поверх его белой, Гектор почувствовал, что его глаза затуманиваются. Он отвел взгляд, быстро моргая, чтобы сдерживать выступившие слёзы, затем снова повернулся к ней с искренней улыбкой: «Я бы никогда не забыл свою семью, с кровью или без крови». «Гектор, ни у кого из нас больше нет крови». Все вокруг засмеялись. Всё затихало по мере того, как наступала поздняя ночь. Они были там уже несколько часов, пили, делились историями, исполняли музыку (что Гектор теперь снова делал с гордостью) и в целом наслаждались присутствием друг друга. Гектор откинулся на спинку стула и с нежностью оглядел группу, но тут же выпрямился и насторожился: «Который час?» — внезапно спросил он. «Э-э…» — Аурелиано поднес свои часы к свету костра. «Son las once menos viente». «Тогда мне нужно идти». — Гектор поднялся со своего места и перекинул футляр с гитарой через плечо. — «Adios, primos!» — крикнул он в ответ, направляясь к воротам. «Adios, кузен Гектор!» — крикнуло ему вслед несколько голосов, за которыми последовало — «Приходи на следующей неделе!» — от Карлы. «Ты же знаешь, что я так и сделаю, prima!» И с этими словами он покинул город, всё ещё наслаждаясь звуки смеха и весёлых разговоров постепенно растворялись в ночи. Сегодня вечером было тепло и приятно, хотя, возможно, это ощущение было просто из-за алкоголя. Также было темно, но не настолько, чтобы Гектор не смог вернуться домой. Он ходил по этим улицам большую часть девяноста лет или около того, и, кроме того, он снова и снова ходил пешком в трущобы из дома семьи Ривера, чтобы рассчитать время — он никогда, ни за что не возвращался домой поздно. Он бы не стал заставлять волноваться Имельду или Коко о нём — ни сейчас, ни когда-либо ещё. Сначала Имельда не была уверена, что и думать о его еженедельных походах в трущобы, но он настоял на этом — люди там были его семьей большую часть его загробной жизни, и он наслаждался их обществом. Он не собирался бросать их, особенно когда, как сказала Карла, само его существование как человека, о котором вспомнили на пороге окончательной смерти, давало им всем надежду… надеюсь, что, возможно, то же самое может произойти и с ними. Пространство внутри его грудной клетки болело. Он тоже на это надеялся. Он был безмерно счастлив после своего приключения с Мигелем. Это заняло некоторое время, чтобы привыкнуть, но он постепенно восстанавливал свои отношения с женой, наверстывая упущенное по мере того, как знакомился с остальными членами своей семьи… и проводил время со своей Коко. Улыбка появилась на его лице при мысли о том, как он встретит своих девочек у двери и заключит их обеих в объятия. Да, он видел их каждый день, но это не имело значения; каждое мгновение, проведенное с ними вместе, было чудом, и он никогда не принимал это как должное. Они усердно трудились в магазине весь день — сама Коко работала над заказом танцевальной обуви и собиралась доставить её поздно вечером, — и было бы здорово расслабьтся и провести с ними ночь. Возможно, он даже смог бы удивить их сегодня вечером, если бы прибавил шагу и вернулся домой немного пораньше- Его нога зацепилась за что-то на земле, и всё остальное тело катапультировалось вперёд, в огромную кучу обломков. Застонав, Гектор приподнялся на одной руке, потирая голову и глядя на мусор, заполнивший узкий переулок, по которому он обычно срезал путь. Ящики, коробки и мусор, которые он не мог отчетливо разглядеть, полностью преграждали ему путь. Когда это произошло? Нахмурившись, он потянулся назад, чтобы поднять свою ногу, но только для его рука хватала пустой воздух. Растерянно моргнув, он развернулся — его оторванной конечности нигде не было видно. Что ж, это была проблема. Неужели он потерял её среди мусора? Гектор поморщился, шаркая по земле, поднимая сломанные доски и куски картона в поисках своей ноги. Надеюсь, это не займёт слишком много времени, но в худшем случае он мог бы просто пробежать остаток пути домой. Но его ноги, казалось, нигде не было. Может быть, если бы он… Сосредоточившись, он пошевелил отсутствующей ногой, прислушиваясь к шороху и сосредоточившись на том, что он мог чувствовать. К его большому изумлению, его нога свободно брыкалась — под ней даже не было земли. Pero ce— Что-то зашуршало у него за спиной, за чем последовал тихий голос: «Ищешь это?» Прежде чем он успел среагировать, его большеберцовая и малоберцовой кости были быстро прикреплены к бедренной кости и коленной чашечке. Вздохнув с облегчением, Гектор приподнялся на коленях. Затем он заметил протянутую руку, которую с готовностью пожал: «Grasias, se…» Он поднял глаза на мужчину, и Гектор оказался лицом к лицу с жемчужно-белыми костями Эрнесто де ла Круса. Паника пронзила его до мозга костей, когда он отполз назад. Эрнесто не разжал хватки. Хотя страх всё ещё был, он быстро прошел омраченный гневом. «Что ты здесь делаешь?!» — прорычал Гектор, быстро взглянув на груду обломков и указав на неё свободной рукой. — «Это ты сделал?» Эрнесто посмотрел на него непроницаемым взглядом и наклонил голову. Он всё ещё крепко сжимал его руку: «Гектор, мой друг… Мне нужно кое-что с тобой обсудить. Пойдём со мной». «Нет!» — Гектор потянул его за руку, зарычав, когда хватка Эрнесто стала только крепче. Сражаясь, он впился взглядом в лицо Эрнесто — что-то в нем было не так (помимо того факта, что Эрнесто был там, перед ним, в первую очередь), но в своей панике и гневе он не мог понять, что именно — «Отпусти меня, idiot!» Когда хватка мужчины продолжала усиливаться, Гектор, наконец, остановился, его рука ослабла. Выражение его лица немного смягчилось, и он коротко кивнул в знак согласия: «Хорошо». И прежде чем Эрнесто успел среагировать, он бросился прочь, отставив руку, как ящерица, опускающая хвост в песок. Это был трюк, который он несколько раз проделывал с охраной у ворот — обычно это пугало их настолько, что они опускали его руку, которую он затем возвращал себе, когда уходил. Вот только Эрнесто не сдавался. Продолжая бежать, Гектор сосредоточился на том, чтобы отвести руку назад, вырываясь из хватки Эрнесто. У него начинало болеть запястье, боль усиливалась с каждым рывком… а потом ещё немного. Резко вскрикнув, Гектор с визгом остановился, пытаясь ухватиться за руку, которой там не было. Он чувствовал, как раздвигаются кости его руки, когда посторонние предметы вонзились между его пястными костями. Охваченный паникой, он понял, что происходит, и попытался разбросать кости в своей отсутствующей кисти. Было бы мучительно собирать их заново, но это лучше, чем если бы они были сломаны. Он почувствовал, как кости его руки безвредно упали на землю, и начал звать их обратно, но только для того, чтобы сдавленно вскрикнуть, когда что-то наступило на его поврежденную локтевую кость. Которое только-только зажило…! Вздымая грудную клетку, он ещё раз отчаянно дёрнул отделившиеся кости. Его плечевая и лучевая кости, наконец, вернулись на место, но давление и боль в локтевой кости только усилилась — как и давление на остальные отсутствующие кости, которое становилось невыносимым. Его локтевая кость была вдавлена в землю, а кости кисти раздавливались друг о друга. Если бы это не прекратилось… «Ay! AY! Ладно!» — крикнул он, заставляя себя обернуться. Он не мог разглядеть Эрнесто в тени переулка, пока не подошел поближе; приблизившись, он, наконец, смог разглядеть, что нога мужчины крепко наступила ему на локтевую кость, прямо в том месте, где всё ещё была приклеена клейкая лента. Вдобавок ко всему, Эрнесто что-то крепко сжимал в кулаках — другие его недостающие кости. Гектор сам загнал себя в ловушку. Слегка поникнув, он бросил на него усталый взгляд: «Чего ты хочешь, Эрнесто?» Мужчина холодно посмотрел на него, прежде чем кивнуть головой в сторону одного из близлежащих зданий, дверь которого была слегка приоткрыта. К счастью, он убрал ногу с локтевой кости Гектора и шагнул в дверной проем, крепко держа остальные кости в своей руке. Не теряя времени, Гектор вернул локтевую кость на место, проглотив ещё один болезненный вскрик, когда она встала на место. Да, трещина в нём определенно вновь открылась. Это раздражало, но он, вероятно, мог бы с этим справиться… и, надеюсь, его семья не заметит, если он просто снова наклеит клейкую ленту. «О, да, я соберусь снять его позже», — сказал бы он им, и это точно не было бы ложью. Другое дело — его рука. Вглядываясь в тёмное здание, Гектор колебался. Если бы у него всё ещё было сердце, оно бы бешено колотилось при мысли о том, что он войдёт в незнакомое здание вместе со своим убийцей. В порядке эксперимента он попытался вправить остальные отсутствующие кости, но вздрогнул, почувствовав, как они лязгнули обо что-то металлическое. Где бы они сейчас ни были, вернуться им, вероятно, будет нелегко. Он внутренне содрогнулся — была ли это карма за то, что он сделал с бедренной костью Чичаррона? Голос Эрнесто вывел его из задумчивости: «Ты хочешь вернуть свою руку или нет?» Да, но Гектор не мог игнорировать чувство страха, заполняющее пространство там, где раньше был его желудок. Эрнесто держал его в заложниках — во всяком случае, часть его самого, — что могло означать только плохое. Вдобавок ко всему, он точно опоздает домой, и эта мысль ранила сильнее, чем ботинок Эрнесто, наступивший ему на руку. Гектор оказался в ужасающе знакомой ситуации — стоял в дверном проеме и хотел бежать прямо домой, в то время как его кровожадный «amigo» манил его к себе внутрь. Глядя на главную дорогу по другую сторону в переулке он пытался прикинуть, сколько времени ему потребуется, чтобы добраться домой, если он всю дорогу пробежит бегом- Боль пронзила его отсутствующую руку, и Гектор едва сумел подавить крик. У него не было выбора. Ужас пронзил его до мозга костей, и Гектор шагнул внутрь.