Neither Can You

Несмотря на свои длинные ноги, узкое телосложение и многолетний опыт бегства от любых разрушений, которые он и его близнец причинили (намеренно или нет), Фелипе теперь с трудом поспевал за своей столетней племянницей. Она пробежала некоторое расстояние впереди них, практически волоча Хулио за собой. «Коко!» — закричал он, прижимая ладони ко рту. — «Притормози!» «Мы должны быть в состоянии следовать за тобой!» — крикнул Оскар. Коко, казалось, не слышала их, но Хулио услышал, схватив Коко за руку обеими руками и упёршись пятками в землю; «Притормози, mi amor!» «Basta, Хулио!» — Закричала Коко, остановившись, чтобы отдёрнуть руку. — «Мы не можем притормозить! Кто знает, что они делают с Викторией!» Фелипе проглотил комок в горле, когда они с братом остановились, чтобы перевести дыхание. Вчера Гектор представлял собой шокирующее зрелище — подумать только, что Виктория выйдет в чем-то подобном.… он покачал головой: «Нет, нет, это не имеет смысла». «Что?» — Хулио и Коко посмотрели на него в недоумении, но Оскар оживился, казалось, уловив смысл его слов. «Верно — они используют Викторию…» «…как разменную монету». — Кивнув, он попытался немного расслабиться. — «Зачем им причинять ей боль?» «Ради чего торговаться?» — Кулаки Коко сжались. — «Что, по их мнению, настолько важно, что они могли так поступить с Викторией?» «Это Эрнесто», — проворчал Фелипе. У него были смутные воспоминания о том, как он видел этого человека в городе, в Санта-Сецилии, когда они все были моложе. Подумать только, что человек, который раньше доставлял неприятности Гектору и их сестре, теперь доставляет неприятности такого масштаба… «Ему есть о чем поговорить с Гектором», — сказал Оскар, вытаскивая Фелипе из воспоминаний. «Это всё ещё не говорит нам, чего он от нас хочет».— Покачав головой, Фелипе заставил себя сосредоточиться. — «Важно то, что сейчас с Викторией всё должно быть в порядке». «Будем надеяться, что ты права», — сказал Хулио и нежно сжал руку жены. — «Давай, просто сбавь скорость, чтобы они могли не отставать. Пепите нужно найти нас, помнишь?» Коко, казалось, колебалась, но кивнула. Встряхнувшись всем телом, она посмотрела в ту сторону, куда бежала: «Они уже пожалеют о том, что сделали с папой, но если они сделали что-нибудь с Викторией…!» Ей не нужно было заканчивать предложение; остальные чувствовали то же самое. Фелипе был почти уверен, что несуществующая кровь Оскара закипела при этой мысли, в то время как он всё ещё чувствовал тошноту в своем несуществующем желудке при мысли о том, что что-то ужасное случилось с его внучатой племянницей. Однако, что бы ни случилось, Коко была права — Эрнесто и его головорезы пожалеют об этом. ——— Ночной ветер пронзительно свистел вокруг них, когда Пепита ныряла в воздухе, как биплан, с легкостью уворачиваясь от крутящихся башен. Она летела с такой скоростью, что трём её пассажирам на борту пришлось лечь животом вниз (так сказать), чтобы их не сбросило, Имельда практически сидела на Гекторе, а Розита позади них. А два месяца назад он думал, что летать на Пепите было страшно. Не то чтобы он мог винить её; их семья была в опасности, и она имела полное право быть такой страшной, какой ей хотелось. Хотя он не мог видеть из-за массы меха вокруг себя, он мог поспорить, что они приближались к тому месту, где он… хорошо. Где это произошло. Он надеялся, что Имельда он не чувствовал, насколько сильно его трясёт. Каждая его частичка кричала о том, чтобы убежать, как только они приземлятся, убраться подальше от этого ужасного места, но другая часть его говорила обратное. Отдаленно он слышал знакомый, полный паники голос в своём сознании, отчаянно говорящий ему останься, останься, останься, ты не можешь рисковать своей семьёй, останься. Поморщившись, он заглушил голос, не потому, что это было неправильно, а из-за воспоминаний, которые пришли вместе с ним, о мерцающих электрических фонарях, сверкающих молотках и ножах и… Пепита грохотала под ним, звук, который он не мог разобрать. Данте, которого она всё ещё несла во рту, издал пронзительный вопль, который он едва мог расслышать из-за ветра. Нет, нет, сосредоточься — всё было кончено, и теперь они собирались покончить с этим. Они собирались остановить Эрнесто, спасти Викторию и вернуть ему руку… каким-то образом. Всё это казалось нереальным, когда ему казалось, что он будет таким вечно — без руки, неспособный сказать, что с ней случилось, и вечно боящийся за свою семью. Но он не мог забегать слишком далеко вперед — в конце концов, всё ещё не закончилось. «Мы почти на месте», — крикнула Имельда, и внезапно Гектор снова напрягся. Ему нужно было это сделать. Ему придётся отбросить свой страх настолько, насколько он сможет — он может запаниковать позже, когда Виктория будет в безопасности. Пепита резко накренилась, и, держась только одной рукой, Гектор чуть не поскользнулся, но Имельда обхватила его рукой, чтобы удержать в безопасности. Наконец алебрихе поспешно остановился на более широкой улице, пустынной в это время ночи. Не успела небольшая группа спешиться, как Пепита опустила голову, опустив Данте на землю, и снова взмыла в воздух. «Найди остальных!» — Крикнула ей вслед Имельда.— «Верни нашу Викторию!» Если Пепита и издала какой-то звук в знак подтверждения, Гектор этого не услышал; Алебрихе уже был высоко в воздухе и быстро летел в направлении, как он предположил, группы Коко. Несмотря на это, Имельда казалась удовлетворённой и повернулась лицом к Гектору и Розите: «Будьте начеку», — сказала она, взглянув быстро по улице. — «Я уверена, что нас будут ждать». Розита хрустнула костяшками пальцев: «Я не думаю, что нам есть о чём беспокоиться! Мы справились с ними в прошлый раз, и мы сможем справиться с ними снова». «В прошлый раз у них не было заложника». Гектор вздрогнул, увидев, как поникла фигура Имельды, когда она произносила эти слова. Но она повернулась к Гектору, положив руку ему на плечо: «Ты готов?» Собравшись с духом, Гектор покачал головой, затем кивнул, всё равно глядя в сторону одной из боковых улочек. Он никогда не был бы готов к этому, но он не позволил бы этому остановить его. Он не мог. Данте уже ковылял по более узкой улочке, уткнувшись носом в землю, и остальные последовали за ним. Имельда держалась слева от Гектора, обнимая его одной рукой и помогая ему идти, в то время как Розита шла справа от него, оставляя его в противоречивом настроении. С одной стороны, он должен был защищать их, но… с другой, в своём нынешнем состоянии он не был уверен, насколько хорошо сможет противостоять Эрнесто, или его охранникам, или… кому угодно. Кроме того, что там сказала Имельда… В нашей семье мы защищаем друг друга. Тебе больше не нужно делать это в одиночку. Резкий свист прервал его мысли, и он вздрогнул от неожиданности. Но это была всего лишь Имельда, зовущая Данте назад; он почти миновал переулок. Тот переулок. Судорожно вздохнув, Гектор схватил Имельду за плечо, когда всё его тело напряглось. Мусор, преграждающий путь, не был убран, хотя его и перетасовали, большая его часть была разбросана как попало. Было не так тепло, как в ту ночь — температура значительно упала, чувствовался явный холод, — но сцена была достаточно знакомой, чтобы он мог почувствовать боль в руке в том месте, где на нее наступили, хватку телохранителя, сжимающую его, агонию в руке- Он услышал своё имя, но его произнес не Эрнесто или кто-то другой. Он несколько раз моргнул, прежде чем понял, что Имельда смотрит на него, ожидая, что он узнает её. Увидев, что он, наконец, посмотрел ей в глаза, она продолжила: «Я могу позвать Пепиту». Часть его отчаянно хотела кивнуть, просто сесть на Пепиту и уехать, но нет-нет, он не собирался убегать, не тогда, когда Виктория была в опасности. Сглотнув, он покачал головой. «На этот раз ты не один», — заверила его Имельда, легонько сжав его плечо. В поле его зрения появилась Розита: «Мы не позволим, чтобы с тобой что-нибудь случилось, папа Гектор», — сказала она, и Данте заскулил, прислонившись к его ноге. Сделав настолько глубокий вдох, насколько смог, он кивнул, и группа двинулась дальше. Розита, как он заметил, постоянно оглядывалась через плечо, и нетрудно было догадаться почему. С мусором, всё ещё сваленным в кучу посреди улицы их можно было относительно легко загнать в угол. И всё же никто не последовал за ними по переулку, когда они, наконец, приблизились к дверному проёму. Данте подошёл к нему, шмыгнул носом и издал низкое рычание. Они втроём обменялись взглядами — значит, они были правы. Кто-то — будь то Эрнесто или один из его «друзей» — ждал их там. Они могли только надеяться, что это также означало, что Виктория тоже была там… целая и невредимая. Розита попробовала дверную ручку, прикусив губу, когда она легко повернулась. Когда она толкнула её, Гектору пришлось приложить усилия, чтобы его тело снова не напряглось. Как это было две ночи назад в комнате было темно. И, имея представление о том, кто скрывается внутри, он знал, что это было наименее тревожной вещью во всем этом. Стоя в дверном проёме, Гектор не сразу смог разглядеть кого-либо внутри, даже несмотря на то, что свет от Данте частично освещал вход. Но он определенно мог слышать что-то из другой части здания — постоянный, слабый царапающий звук, который немедленно унёс его мысли в тёмное место, представив Викторию в том же положении, в котором был он сам, и он закрыл глаза, борясь с подступающей тошнотой. Почувствовав, что Имельда двинулась вперёд, он сделал то же самое, и они втроём плюс Данте шагнули в темноту здания. Не успели они войти, как дверь за ними захлопнулась. Гектор чуть не подпрыгнул, когда они обернулись и увидели скелет, которого он сразу узнал, в той же тёмной куртке и солнцезащитных очках, что и раньше, запирающий дверь и остановился перед ней. Прежде чем он успел впасть в панику, Имельда и Розита отошли от него и с рычанием бросились на мужчину. Данте присоединился к ним, прыгнул на мужчину и укусил его за ногу, вызвав громкий визг. Имельда сняла туфлю, готовая снести мужчине голову, в то время как Розита прижала его к двери. Имельда занесла туфлю, готовясь нанести удар: «Где моя внучка, ты…!» «Остановись». От этого голоса лёд пронзил Гектора до мозга костей, и небольшая группа обернулась, чтобы увидеть знакомую, ослепительно белую фигуру, стоящую на другом конце комнаты. ——— Безумный рёв прорезал ночь, и Хулио инстинктивно схватил Коко за руку, заставляя её остановиться: «Это что?..» Обернувшись, Коко посмотрела вверх, её глаза расширились: «Вот она!» Конечно же, Пепита быстро приближалась к группе. Быстро сообразив, Хулио отвёл Коко на другую сторону улицы, близнецы последовали его примеру, давая алебрихе возможность приземлиться. Это был один из немногих случаев, когда Хулио мог с абсолютной уверенностью сказать, что рад видеть Пепиту. Квартира, куда они доставили обувь, находилась в нескольких башнях от отеля, и даже если бы им удалось сесть на гондолу, добираться до места потребовалось бы слишком много времени. А поскольку Виктория была в опасности, у них было мало времени, чтобы тратить его впустую. Пепита, конечно, не теряла времени даром. В ту же секунду, как она приземлилась, она наклонилась к земле, позволяя Хулио и остальным вскарабкаться ей на спину. Едва один из близнецов оказался на спине, как кот снова подпрыгнул в воздух и взвизгнул, едва не соскользнув от туда, прежде чем его брат быстро поднял его обратно. «Держись на север», — проинструктировала Коко, и алебрихе ответил тихим рокотом, поворачивая в указанном направлении.— «Это через две башни от этой, ближе к середине, в жилом районе». Даже сейчас, спустя месяц после смерти его жены, Хулио всё ещё удивлялся, какой острой была её память, когда она больше не была подорвана болезнью или возрастом. И всё будет кончено, думал он, огонь, пылающий в его грудной клетке. Если Эрнесто думал, что они оставят свою дочь в его ужасных руках, ему пришла в голову другая мысль. Пепита подняла их из башни, по которой они путешествовали, высоко в открытый воздух, прежде чем опустить крылья вниз, взмывая к месту назначения. ——— Даже несмотря на тёмное пальто, которое он носил, кости Эрнесто всё равно резко выделялись на фоне темноты. Слева от него стоял ещё один телохранитель, который, казалось, был готов броситься на них. Кроме… Пристальный взгляд Гектора сузился — что-то в том, как они стояли, казалось странным. Они…… они держали руки за спиной спины? Что они скрывали? Эрнесто кивнул группе: «На вашем месте я бы поставил его». «Ты», — выплюнула Имельда низким и опасным голосом. Всё ещё стоя лицом к Эрнесто, она ткнула ботинком в сторону охранника, которого Розита прижимала к двери, и направила его на него. — «Почему мы должны тебя слушать?» Гектор скорчил гримасу Имельде, качая головой. Нет, нет, у него Виктория, не провоцируй его…! «Ты хочешь, чтобы я назвал тебе причину?» «Нет», — прохрипел Гектор. Он оглянулся на Розиту, которая ответила ему пристальным взглядом, прежде чем неохотно отпустить охранника. Данте тоже отступил назад, прижав уши, низко опустив голову и оскалив зубы; его поведение в сочетании с царапинами по всему телу делало его более опасным, чем Гектор когда-либо его видел. «Я уверен, что вы всё равно захотели бы это увидеть, не так ли? Я не могу представить, зачем ещё вы пришли бы сюда», — продолжил Эрнесто, глядя на Гектора, и добавил — «или почему ты нарушили бы наше соглашение». «Я этого не делал», — выдавил Гектор, прежде чем согнуться пополам от кашля. Рука Имельды быстро легла ему на спину, и, пока он думал, что она хочет что-то сказать, Эрнесто оборвал её. «Тогда зачем ты послал за мной свою собаку? Или женщину?» — прорычал он, фальшивое спокойствие быстро растаяло. — «Ты сказал мне, что заботишься о своей семье больше, чём о своей музыке, но мы оба видим, насколько это правда». Вскинув голову, Гектор уставился на Эрнесто, ярость быстро нарастала в его груди. Гнев пылал в его черепе до такой степени, что он не мог подобрать слов, да и вообще не мог их произнести из-за боли в горле. «Хотя независимо от того, соблюдали ты соглашение или нет, ты знал, что никогда не получишь это обратно». — С этими словами Эрнесто протянул предмет, который держал за спиной: чёрную металлическую коробку, внутри которой что-то гремело. Гектор ахнул, широко раскрыв глаза, когда его левая рука схватила пустое запястье. Это…! Имельда и Розита уловили жест, поняв то, что Гектор не смог им сказать. Данте, тем временем, заскулил. «Это была семья или музыка, Гектор — ты это знаешь!» — Он встряхнул коробку один раз, и Гектор вздрогнул, поморщившись. — «Так почему же ты был настолько глуп, чтобы…» Воскликнула Имельда, делая шаг вперед: «Где моя внучка, Эрнесто?» Эрнесто на мгновение перевёл взгляд с Гектора на Имельду, прежде чем снова успокоиться: «Ах», — просто сказал он, взглянув на своего охранника. — «Мы можем, по крайней мере, дать вам частичный ответ» Частичный? Гектор задумался, под его яростью нарастало болезненное беспокойство. Что это должно было означать? Охранник взглянул на Эрнесто, прежде чем вытащить руки из-за спины. У него был длинный закрытый предмет — оружие? Гектор напрягся, сразу почувствовав тошноту при мысли о том, что, возможно, здесь была Виктория, и она продемонстрирует, что произойдёт, если они не подчинятся каким-то дурацким требованиям Эрнесто. Пока Гектор гадал, каким оружием размахивает охранник, Эрнесто поставил свою металлическую коробку на ящик, прежде чем нагнуться, поднять что-то с пола и поставить рядом с коробкой. Раздался щелчок, и их угол комнаты внезапно озарился мерцающим светом — это был электрический фонарь, которым они пользовались две ночи назад. Смена освещения грозила вернуть сознание Гектора к боли, страху и крикам, но он встряхнулся, стиснув зубы, пытаясь заставить свой разум оставаться в настоящем — сосредоточиться на предмете, который протягивал мужчина. Что бы это ни было, оно было довольно длинным и тонким и обтянуто тканью, и Эрнесто схватил его, держа перед ними на расстоянии вытянутой руки. На мгновение Гектор задумался, какое оружие нужно было бы прикрыть тканью, а затем Эрнесто протянул другую руку, стягивая часть чехла. Что-то длинное и белое блеснуло в мерцающем свете фонаря. Внезапно Гектор оцепенел, а Розита закричала. В руке Эрнесто была кость запомнившегося скелета. ——— Рука Виктории болела. Больше она почти ничего не знала; с кляпом во рту, мешком на голове и различными завязками, удерживающими её запястья вместе, а ноги и позвоночник привязаны к стулу, она мало что могла видеть или чувствовать, хотя всё ещё слышала, как мужчины ходят по комнате и тихо разговаривают между собой. Она не знала, куда её отвезли и что ещё они планировали с ней сделать — всё, что она знала наверняка, это боль в правой руке. Какая-то отдаленная часть её помнила день, когда во время одного из самых опасных экспериментов близнецов Оскар потерял одно ребро и не смог его восстановить. Очевидно, даже когда телефон был отключен, он всё ещё чувствовал боль от того, что на него что-то давило. Прошёл час или около того, прежде чем они нашли его зажатым под упавшим оборудованием. В то время Виктория просто закатила глаза от абсурдности ситуации. Это больше не казалось ей абсурдным. Это было остро, и щемяще, и реально, и близко- невыносимо, когда она выворачивала запястья из их оков. Часть её правого запястья — или, точнее, вся локтевая кость — отсутствовала, и все же она чувствовала боль в нём, как будто оно всё ещё было соединено. В то же время она чувствовала расстояние между костями, ещё более заметное из-за наличия черной плотной металлической ленты вокруг её левой руки. Она точно знала, что это было. Это было объявлено, когда она только что умерла, и она помнила, как морщились её родственники всякий раз, когда видели плакаты с этим изображением — это казалось неправильным, говорили они ей. Это было то же самое, что применялось к преступникам — в нём использовалась технология, которая скрепляла кости человека вместе, чтобы преступники не могли разделить свои кости, чтобы избежать тюремных камер или лап полицейских. Однако здесь он рекламировался как помощь почти забытой семье и друзьям, аксессуар, который не даст их усталым костям развалиться на части. Его быстро сняли с прилавков, когда выяснилось, что он заставляет почти забытых ломать больше костей, когда они не могут разбежаться, чтобы смягчить падение. И, что ещё более тревожно, в конечном итоге он стал инструментом для преступников, которые использовали его для совершения актов насилия, похищения и ещё раз похищения. Как и в данном случае. Виктория не могла сдержать болезненный стон, который вырывался из-за кляпа во рту, когда её кости тёрлись друг о друга, крепко сцепленные и неспособные разъединиться. Всё это время она старалась вести себя как можно тише (даже когда у неё забрали кость, она прикусила кляп, чтобы не закричать), не желая доставлять им удовольствие слышать что-либо от неё, если это было то, чего они хотели. И всё же они никогда не допрашивали её, что не приносило никакого утешения, потому что она знала, что это значит. Её держали в заложниках. Этим людям что-то было нужно от Гектора или от её семьи, и если требования не были выполнены… В какой-то момент, когда её привезли сюда, она услышала звон металлических предметов о кости и деревянные поверхности. От этой мысли у неё по спине пробежал холодок, но она не могла поддаться панике — она должна была сохранить контроль над тем немногим, что у нее осталось, если хотела получить хоть какой-то шанс выбраться отсюда. Если она позволит себе запаниковать, то понятия не имела, сможет ли снова взять себя в руки, поэтому старалась сосредоточиться на чем-нибудь другом, кроме того, насколько большой опасности она подвергалась. Итак, она сидела там, внимательно прислушиваясь к чему-нибудь, к чему угодно. Что она могла бы использовать в своих интересах — шёпоту жизненно важной информации, произнесённому чуть громче, названию местоположения, звуку того, как её похитители удаляются или отвлекаются, к чему угодно. Она бы здесь не осталась. Она бы не стала. Если кто-нибудь в ближайшее время не придет ей на помощь, она сама выберется из этот. Она должна была. Она, вероятно, могла — она была почти уверена, что знает способ вырваться из тех оков, в которые они её заковали, но она не могла этого сделать, пока они были там. И она знала, что они всё ещё там. Вокруг себя она слышала тихий скрип от перемещения веса мужчин по деревянному полу. Шорох переворачиваемой страницы, трение пластика о кость. А затем возник новый звук — тот, которого она не слышала с тех пор, как они впервые приехали, сколько бы часов назад это ни было: Треск радио. ——— Пиииип Эрнесто пробормотал что-то в рацию, которую держал в другой руке, прежде чем посмотреть на группу, жестикулируя другим предметом, который он держал: «Я так понимаю, вы узнаете это?» Никто не мог вымолвить ни слова, но Данте издал серию резких лающих звуков, словно в ответ, выводя их из оцепенения от ужаса. Несмотря на это, Имельда едва могла думать, кроме как от ужаса и ярости, и она не приложила никаких усилий, чтобы остановить мерзкое проклятие, сорвавшееся с её губ. Это был человек, которого она когда-то называла другом, которого Гектор когда-то называл братом, которому они когда-то доверили своего собственного ребёнка. И вот он здесь, держит кость её внучки перед собой, как щит. Она знала, что он украл руку Гектора, но на самом деле увидела украденную кость… К горлу подступило призрачное ощущение желчи, а костяшки пальцев заболели, когда она крепче сжала туфлю. «Где», — начала она, ненавидя то, как дрожал её голос, ненавидя последствия того, что она собиралась сказать, ненавидя всё в этой адской ситуации, — находится остальная часть её. В ответ Эрнесто быстро вытащил кость снова сворачиваем: «Я не думаю, что мы пока готовы это обсуждать» «А что тут обсуждать?!» — Воскликнула Имельда, делая шаг вперед, но тут же остановилась, когда Эрнесто снова поднял предмет. В её голове немедленно всплыли образы двухмесячной давности, когда мужчина держал Мигеля в объятиях, выставив перед собой, требуя, чтобы остальные отошли. Сейчас всё было по-другому — Виктория не могла умереть снова, как Мигель, но… Имельда повернулась к Гектору, который, даже лишившись дара речи, чувствовал себя устрашающе тихим, если не считать звука прерывистого дыхания. Она бы никогда не захотела, чтобы её Виктория прошла через то, через что прошёл он — и всё ещё проходит. «Опусти оружие, Имельда», — прорычал Эрнесто. — «Не заставляй меня делать то, чего никто из нас не хочет.» «Я-если ты… не хочешь… тогда не надо». — Тело Гектора напряглось, даже когда Имельда положила руку ему на плечо, поскольку он, вероятно, пытался сдержать ещё один надрывный кашель. «Ч-зачем ты это сделал?!» — Воскликнула Розита, делая шаг вперёд. «Потому что вы не оставили мне выбора!» — Несмотря на то, что он стоял на другом конце комнаты, в нескольких десятках футов от них, Имельда могла сказать, что Эрнесто дрожит.— «Это… ничего из этого не на мне! Ничего из этого никогда не было…» Прежде чем Имельда осознала, что делает, она уже надела ботинок и прошла половину комнаты. Через мгновение Эрнесто поднес рацию ко рту и заговорил достаточно громко, чтобы услышали остальные: «Сейчас, Рафаэль». Рация ожила, но вместо голоса в на другом конце провода они услышали слабые звуки, приглушенные помехами в радиоприёмнике, за которыми последовал пронзительный звук, заставивший Имельду замереть: приглушённый крик. ——— «Стоп, стоп, вот оно!» Коко указала на здание, и Пепита оглянулась на неё, прежде чем взмахнуть крыльями в его направлении. Её задние лапы оттолкнулись, чтобы коснуться земли, и Коко пришлось крепко ухватиться за свой мех, чтобы не упасть, прежде чем они полностью приземлились. Но как только всё четыре лапы алебрихе оказались на земле, она спрыгнула вниз, грубо приземлившись и не обращая внимания на боль, которую это причинило её спине и ногам. Не дожидаясь остальных, она посмотрела на листок бумаги, который держала в руках, сверила его с уличными указателями и направилась к одному из зданий. В этой части страны Мёртвых было холодно и сыро, здания отбрасывали длинные тени на улицы. Но Коко узнала его достаточно хорошо — теперь она могла все вспомнить — и повела группу по узкой улочке к непритязательному подъезду — тому самому, куда она доставляла обувь два дня назад. Она всё ещё помнила лицо этого человека, даже при тусклом освещении, и его голос, и то, как он заставлял их ждать, вероятно, чтобы оттянуть время, пока этот ужасный человек причинял боль её папе…! «Коко, подожди!» — Прошипел Хулио, хватая её за плечо, и она поняла, что собиралась просто распахнуть дверь и ворваться внутрь. — «Мы не знаем, что там внутри!» «Там может быть наша Виктория», — тихо ответила она, отстраняясь. — «Мы могли бы вышибить дверь…» «И рискнуть, что они причинят ей боль…» «…когда они увидят, что мы вламываемся?» — Фелипе покачал головой. — «Мы не можем этого сделать». «Тогда что мы должны делать?» — Прошептала Коко, разводя руками. — «Мы не можем просто постучать в дверь и потребовать её обратно!» «И в полицию мы тоже не можем позвонить». — Хулио потер виски, в задумчивости закрыв глаза. — «Мы вообще знаем, здесь ли она?» Тихое сопение привлекло их внимание к Пепите, которая последовала за ними по узкой улочке. Она принюхивалась к земле, и Коко вспомнила кое-что, что ей рассказывали о том, что произошло на Día de Muertos два месяца назад, о том, как, по-видимому, алебрихе смогли отследить запах Мигеля по всей Стране Мёртвых. «Пепита», — сказала она, подходя ближе. — «Ты можешь отследить запах Виктории? Как ты отследила запах Мигелито?» «Это работает не совсем так», — сказал Оскар. — «Мы немного поэкспериментировали с этим, но…» «…очевидно, у мёртвых не такой сильный запах, как у живых». «Но у них всё ещё есть запах».— Порывшись в карманах, Коко вытащила очки Виктории и протянула их Пепите. Алебрихе обнюхала их, затем подняла голову, принюхиваясь к воздуху, и издала низкое горловое рычание, когда её взгляд обратился к дверному проёму. Этого было достаточным подтверждением, потому что, сжавшись в комок, она уставилась на здание: «Тогда как нам попасть внутрь?» «Мы должны уладить это деликатно, поскольку…» «…мы не знаем, что там происходит». «У-у вас двоих есть какие-нибудь идеи?» — Спросил Хулио, лихорадочно переводя взгляд со здания на близнецов. Коко, тем временем, оценивала дверь, ожидая услышать, что скажут её Tío. «Пока нет, но дайте нам минутку и…» Для неё этого было достаточно. Отступив на шаг, Коко взбежала по ступенькам, выбив дверь. ——— «СТОЙ!» — Крик Гектора вырвался из его горла, когда он, шатаясь, двинулся вперёд, протягивая свою единственную руку, его кости дребезжали от дрожи. Какая-то отдаленная часть его помнила, что чувствовала то же самое в ту адскую ночь два месяца назад, когда Эрнесто держал Мигеля в своих объятиях. Данте встал рядом с ним, поскуливая и отчаянно переводя взгляд с Гектора на Эрнесто. Он едва мог говорить, говорить было больно, но он должен был — «Что… чего т-ты хочешь?» Пробормотав что-то ещё в рацию, Эрнесто убрал её, прежде чем обратиться к остальным: «Ты знаешь, чего я хочу, Гектор». Его грудная клетка вздымалась, дыхание вырывалось мелкими хрипами. Это больше не имело значения — ему было все равно, чего хотел Эрнесто. «З-забрал мою руку… м-мои песни…» «Более того», — прорычал Эрнесто, и Имельда с Гектором оба уставились на него. — «Мне нужна моя репутация». «Так вот в чем дело?!» — Имельда уставилась на него, выглядя так, словно пыталась поджечь его своим взглядом. — «Всё это ради…?!» — Её дыхание со свистом вырывалось сквозь зубы, а всё тело сотрясалось от ярости. — «Тебе следовало подумать о своей репутации, прежде чем убивать моего мужа!» Эрнесто проигнорировал её, не сводя пристального взгляда с Гектора: «Внимание общественности приковано к тебе, Гектор, как бы ты ни старался увильнуть от прессы. Они прислушались к тебе и твоему сопляку внуку, когда вы выступали против меня, — значит, они прислушаются к тебе сейчас, когда ты скажешь им, что всё это было ложью». Ничего не имело смысла — Гектор лихорадочно соображал, пытаясь понять, что ему говорит Эрнесто. Его замешательство, должно быть, было очевидным, потому что Эрнесто продолжал: «Скажи им, что ты подставил меня. Что ты завидовал моей славе и моему статусу и намеренно пытался погубить меня. Что ты послал за мной своих алебрихе» Имельда выглядела готовой снова наброситься на него: «И ты думаешь, что это восстановило бы твою славу после того, как тебя засняли на пленку при попытке убить нашего внука?!» «Публику убедить легче, чем тебя подумай…» Это не имело значения, это не имело значения, ему было уже всё равно — даже если требования Эрнесто были полной чепухой, даже если следование этим требованиям навсегда разрушило бы его репутацию, это не имело значения. Ещё до того, как Эрнесто задал ему этот вопрос две ночи назад, до того рокового дня смерти, до того, как он встретил своего праправнука, до того, как он впервые встретил Имельду в Стране Мёртвых… Даже до того, как он умер, Гектор уже решил для себя: Нет ничего важнее чем семья. «Я сделаю это», — прохрипел он. — «П-просто… отпусти… Викторию». Имельда в шоке повернулась к нему, но ничего не могла сказать. Она так же хорошо, как и он, знала, что это будет означать для них, если кто-нибудь действительно поверит в эту ложь, но что они могли сделать, кроме как оставить Викторию в руках людей, которые причинили ему боль? Улыбаясь, Эрнесто немного расслабился: «Я надеялся, что ты посмотришь на вещи моим взглядом, amigo» Переведя взгляд с завёрнутой кости, всё ещё находящейся в руках Эрнесто, на самого Эрнесто, Гектор сделал несколько неуверенных шагов вперёд, протягивая руку. Эрнесто отдёрнул кость: «Нет». Имельда и Розита вскрикнули от ужаса и гнева, и Гектор застыл. «У меня должны быть какие-то рычаги воздействия, чтобы убедиться, что ты выполнишь свою часть сделки». Конечно, конечно, это было бы не так просто. Конечно, Эрнесто собирался это сделать, конечно, он не мог просто так это оставить «Эрнесто», — прорычала Имельда, — ты вернёшь мою внучку — «всю её — прямо сейчас» Эрнесто снова включил радио: «Рафаэль?» Раздавшиеся в ответ звуки были ещё хуже, чем раньше — отчетливый звук ударов предметов о кость и крики — Данте начал неистово лаять и визжать, только усиливая какофонию — Гектора вот-вот стошнит- «Прекрати это!» — Розита закричала. — «Заставь их остановиться!» Радио выключилось, и Эрнесто схватился за кость крепче, его рука дрожит: «Значит, вы соглашаетесь на мои условия?» «Как мы можем доверять тебе?» — Голос Имельды дрожал. — «Как мы можем верить, что ты не будешь продолжать причинять ей боль, если ты просто собираешься продолжать это…?!» Какой у нас есть выбор? Хотел сказать Гектор, но больше не мог говорить. Согласились они с условиями или нет, Виктория была буквально в руках Эрнесто. Должно было быть что-то еще, этого не могло быть будь все так, как было бы — «Ты согласен или нет?» — Голос Эрнесто был резким, усиленным напряжением.— «Я не собираюсь ждать вечно, и они тоже». «М-мы не уйдем без неё всей!» Гектор в ужасе оглянулся на Розиту, отчаянно мотая головой, но ущерб уже был нанесен. Услышав звуковой сигнал радио, он резко обернулся, чтобы снова встретиться лицом к лицу с Эрнесто, похолодев от ужаса. Нет, нет, нет, только не снова! «Рафаэль!» — Эрнесто прокричал что-то в рацию и подождал. В течение короткой вечности радио молчало, и Гектор мог поклясться, что слышал, как в ушах стучит его собственное призрачное сердцебиение, прежде чем на другом конце что-то щёлкнуло. «О, привет». — На другом конце раздалось несколько щёлкающих звуков, как будто передавали по радио, но, по-видимому, тот же голос продолжил: «Рафаэль сейчас немного занят». Прошло несколько секунд, прежде чем идентичные голоса зарегистрировались. Ноги Гектора чуть не подкосились от шока, и ему пришлось протянуть руку, чтобы удержаться на Данте. Имельда судорожно вздохнула, по её лицу расползлась улыбка. Эрнесто и охранник, стоявший рядом с ним, тем временем, оба ошеломлённо уставились на рацию. «Но не волнуйся!» «Да, о нём и его друзьях позаботятся». «Не так ли, Пепита?» Последовавший за этим звук, сильно искаженный помехами и обратной связью, безошибочно был взрывным ревом некоего алебрихе. Эрнесто вскрикнул, чуть не выронив рацию и изо всех сил пытаясь удержать и её, и кость, которую он нес, его дыхание стало прерывистым, он судорожно глотал воздух, глядя на устройство со смесью недоверия и ужаса: «Нет…» Радио снова подало звуковой сигнал, и на этот раз заговорил другой голос — устрашающе приятный женский: «Привет. Где моя дочь, Tio Несто?» Гектор разинул рот. У них… её нет?! На мгновение он испугался — неужели другая группа отправилась не в то место? Может быть, Эрнесто солгал и на самом деле держал Викторию в плену в другом месте? — но, судя по шокированным выражениям Эрнесто и телохранителя, это был не тот случай. Эрнесто лихорадочно прицепил рацию к поясу, поднял металлическую коробку, сунул её в руки своему телохранителю и убежал. С поразительно злобным криком Розита набросилась на охранника позади себя, впечатав его обратно в стену, в то время как Данте с рычанием бросился за Эрнесто. Гектор и Имельда оба бросились за ним, но другой охранник добрался до Имельды первым, удержав её. Первым побуждением Гектора было броситься на помощь Имельде, но она стиснула зубы: «Уходи!» — крикнула она, изо всех сил пытаясь наступить охраннику на ногу. — «Верни её!» Ему не нужно было повторять дважды. Рыча от боли в ноге, Гектор бросил все силы на то, чтобы побежать за Эрнесто, проковылял по короткому коридору и обнаружил приоткрытую дверь, ведущую на другую сторону здания. На мгновение он в ужасе засомневался, в какую сторону пошел Эрнесто — у него уже была фора, — но справа от себя услышал громкий лай и последовал за ним. Даже с его травмами и тем небольшим запасом энергии, который у него был, он обрёл второе дыхание, когда мчался по узким улочкам вслед за Эрнесто. Его семья пережила это. ——— Хулио держал руку на плече Пепиты, всё ещё пытаясь успокоить нервы, и смотрел вниз на троих мужчин, зажатых лапами алебрихе. Двое из них были ошеломлены, а один полностью отключился. Все произошло так быстро — Коко ворвалась без предупреждения, и им ничего не оставалось, как последовать за ней. Как он и ожидал, они немедленно встретили сопротивление: двое мужчин ворвались в захламленный холл квартиры, чтобы напасть на них. При виде их — особенно того, кто, безусловно, был тем человеком, который заказал поддельную танцевальную обувь, — его метафорическая кровь закипела. Прежде чем он зная это, он очертя голову бросился на одного из них, ударив мужчину головой в грудь и повалив его на пол. После этого ситуация превратилась в хаос, мир превратился в ничто, кроме шести человек, дерущихся в тесном пространстве. И Хулио, и Коко впали в слепую ярость, когда бросились на человека, который одурачил их раньше, в то время как близнецы набросились на другого мужчину. Они увлеклись дракой до тех пор, пока оба мужчины не отпрянули от них, один из них отчаянно колотил в другую дверь и кричал кому-то еще, чтобы тот позвал на помощь. Когда никто с другой стороны не ответил, Коко подняла мужчину за воротник. «Где», — потребовала она, — «моя дочь?» В ответ он неуверенно потянулся назад, чтобы повернуть за собой дверную ручку, и Коко уронила его. Никого из них не волновал тот факт, что двое мужчин выскакивали через парадную дверь — на улице их ждал сюрприз. Когда снаружи раздались крики мужчин и рёв Пепиты, Хулио пинком распахнул дверь в соседнюю комнату, подняв кулаки и готовый к драке. Вот только драться было не с кем. Единственный находившийся там мужчина лежал на полу без сознания, рядом валялся сломанный стул. К своему ужасу, Хулио также заметил на соседнем столе несколько вызывающих тревогу предметов, в том числе нож и молоток, среди прочего. Но помимо этого, единственными интересными предметами были выброшенная сумка, тряпка, верёвка и что-то похожее на несколько оборванных застёжек-молний. И рацию, по которому тошнотворно знакомый голос кого-то звал. Виктории, тем временем, нигде не было видно. В комнате была дверь, ведущая в другую, а в этой — открытое окно, выходящее за пределы здания. Потирая виски, Хулио снова посмотрел на Пепиту. Он пожалел, что алебрихе не может помочь им найти его дочь, но она была нужна им, чтобы задержать преступников, пока остальные будут искать помощь. Хулио, который обычно боялся кошки, решил остаться, чтобы помочь ей следить. И подождать, вернётся ли Виктория. Очевидно, что она сбежала, и, хотя это было облегчением, он понятия не имел, в каком состоянии была его дочь. Она не могла не заметить, что Пепита была поблизости, или что они были в другой комнате, сражаясь с нападавшими. Итак… почему она убежала? «Надеюсь, она знает, что делает», — пробормотал он. В ответ Пепита издала урчащее мурлыканье и обняла его крылом, словно желая заверить, что с Викторией всё будет в порядке. Он надеялся, что так оно и будет. ——— Болело всё — её запястья и ноги ныли, отсутствующая рука ныла, тонкий порез на шейных позвонках горел, и всё её тело, казалось, протестовало после того, как она так долго оставалась связанной и неподвижной, — но Виктория отказывалась прекращать бег, чему способствовали выброс адреналина, который она получила, вырвавшись на свободу. Было трудно видеть без очков, здания и улицы вокруг нее расплывались, но она знала, что сможет найти то, что искала, если продолжит идти. На самом деле она наткнулась на это раньше — фактически, всего через несколько минут после того, как выпрыгнула из окна. Вдоль ближайшей главной улицы тянулся короткий ряд ярко-красных киосков, которые были видны даже в тусклом свете фонарей, но осторожность подсказывала ей не останавливаться там. Хотя она не была уверена, насколько хорошо можно отследить звонки с помощью технологии Land of the Dead в том виде, в каком она была, она не собиралась рисковать. Если кто-то из полиции был в курсе этого, то они ожидали экстренного вызова откуда-то поблизости. Так что она им его не дала. Вместо этого она продолжала бежать, всё дальше и дальше, останавливаясь только для того, чтобы попытаться прочитать уличные указатели. В темноте и без очков это было трудно, но она должна была попытаться. Над большинством уличных указателей были фонари, света от которых едва хватало, чтобы она могла разобрать названия. Сначала она беспокоилась, что может заблудиться здесь, на этой незнакомой башне, что один из нападавших в конце концов догонит её и снова схватит, но она подавила свой страх. Доберитесь до телефонной будки сейчас, паниковать позже. Но как только она остановилась, чтобы перевести дыхание, боль пронзила её отсутствующую локтевую кость, и она едва сдержала крик. ——— Гектор, прихрамывая, обходил упавший мусорный бак, когда услышал это: отчаянный вой и вопль ярости. Когда он, спотыкаясь, завернул за угол, у него перехватило дыхание. Там были Эрнесто и Данте, игравшие в перетягивание каната с костью Виктории. Несмотря на то, что кость была завёрнута, Данте сильно кусал её, и это, вероятно, причиняло ей боль. Но… всё внимание Эрнесто было сосредоточено на борьбе с Данте. Это был его единственный шанс. Гектор врезался в Эрнесто, заставив мужчину вскрикнуть, в конечном счете выпустив кость, когда тот упал навзничь. Неподалеку Гектор услышал визг Данте, за которым последовал звук собачьих когтей, скребущих по тротуару, всё дальше и дальше. Но в отличие от того, что было два месяца назад, когда Эрнесто нужно было поддерживать имидж Мигеля, у него не было такого сейчас. С рычанием он упёрся обеими руками в грудину Гектора, действие, от которого у него перехватило дыхание и вызвало взрыв боли в груди. Эрнесто перевернулся и потянулся за каким-то предметом — рацией, должно быть, он уронил её раньше, — и Гектор, борясь с болью, которая терзала его грудную клетку, горло, все тело, снова бросился на Эрнесто, нанося удары как единственной рукой, так и сломанной. Никогда не был бойцом ни при жизни, ни после смерти, он понятия не имел, что делает, и, честно говоря, ему было всё равно. Теперь, когда Данте вернул руку Виктории, группа Коко искала Викторию, а Имельда боролась за то, чтобы вернуть его руку, Эрнесто больше ничто не могло удержать, и он не собирался сдерживаться. Однако, что бы он ни делал, этого было недостаточно, поскольку Эрнесто развернулся, нанося удар по голове и начисто выбивая её из колеи, его мир закружился, но у Гектора было достаточно опыта в отключении и восстанавливая связь, чтобы знать, где находится его тело и что оно делает, даже когда его голова не была прикреплена к шее. Эрнесто явно не ожидал этого, когда Гектор схватил мужчину за воротник и оттащил их обоих назад, оттаскивая его подальше от рации. «Почему бы тебе не сдаться…?!» —Прорычал Эрнесто, снова отталкивая тело Гектора назад и, наконец, поднимаясь на ноги, и Гектор воспользовался моментом, чтобы ударить его по черепу до самой шеи. К тому времени, как он смог выпрямить голову, его отбросило к стене. И руки Эрнесто сомкнулись у него на горле. ——— С таким громким криком, на какой только была способна, Розита ударила мужчину в челюсть сбоку, отчего его череп закружился. Воспользовавшись этим мгновенным отвлечением, она метнулась назад за штабель из двух ящиков и сосредоточила своё внимание на перемещении верхнего. Если бы она могла продвинуться ещё немного вперёд… Несколько мгновений спустя мужчине, наконец, удалось избавиться от головокружения, и он, не теряя времени, подошёл к ящикам, за которыми она «пряталась». Как только он добрался до нужного места, Розита в последний раз толкнула верхний ящик. «......О», — это было всё, что успел сказать мужчина, как раз в тот момент, когда ящик рухнул на него сверху. Отряхнув руки, Розита мгновение наблюдала, чтобы убедиться, что охранник не сможет сам столкнуть ящик, прежде чем она бросилась через комнату, чтобы помочь Имельде. «Отдай это мне, ты…!» — Имельда тащила металлическую коробку с… Розита не хотела думать об этом. Вместо этого она сосредоточилась на том, чтобы схватить мужчину, с которым дралась Имельда, успешно повалив его на землю. «Возьми это, Имельда, поторопись!» — крикнула она. Надавив одной ногой на спину мужчины, она удерживала его прижатым, пытаясь подняться на ноги. Как только она выпрямилась, она убрала ногу с его спины и немедленно нанесла быстрый удар по его черепу, отправив его проплыв через комнату. Это, наконец, позаботилось о них, по крайней мере, на данный момент. И у них была рука папы Гектора! Розита повернулась, чтобы улыбнуться Имельде, но тут же её лицо вытянулось — Имельда изо всех сил пыталась открыть коробку: «Она заперта!» «О!» — несколько раз стукнув костяшками пальцев, Розита оглянулась на охранника, который всё ещё был заперт под ящиком, затем прокралась за спину безголового охранника, который теперь медленно расхаживал, раскинув руки в поисках собственного черепа. Она подошла к нему сзади, ощупала его карманы, но обнаружила, что они пусты. Она уже собиралась отбежать на другой конец комнаты, чтобы обшарить карманы другого мужчины, если сможет до них дотянуться, когда услышала это — царапающий звук, который она заметила ранее, и который она периодически слышала всё время, пока они были здесь. Казалось, он доносился из-за двери в одном конце комнаты, и она нахмурила брови: неужели этот ужасный человек держал в заключении ещё кого-то, кроме Виктории? Или… мог ли он взять больше одной кости из… Вздрогнув, она подошла к двери, на мгновение заколебавшись, прежде чем открыть её. Тут же несколько ярких голубых пятен выскочили из комнаты, с тявканьем проносясь мимо неё. Прежде чем она успела подумать о том, что только что увидела, она услышала, как Имельда напряжённым голосом произнесла: «Lo siento, mi amor». ЛЯЗГ! Розита резко обернулась и увидела, что Имельда колотит ботинком по встроенному замку металлической коробки. После нескольких метких ударов что-то в замке поддалось, откинув крышку, и Розита осторожно подошла ближе. Имельда посмотрела на неё, прикусив губу, и снова уставилась на коробку. Очевидно, ни одна из них не хотела видеть содержимое, зная, что это такое, но они должны были перенести его в более безопасное место. Какой бы брезгливой это ни делало её, кости внутри были бы в большей безопасности в одном из своих карманов фартука. И всё же ей пришлось отвернуться, когда коробку наконец открыли. Имельда сдавленно ахнула, а Розита закрыла глаза: «Это плохо?» Не сразу услышав ответ, она испугалась худшего. Должно быть, рука была разбита вдребезги. Бам! Вздрогнув, Розита открыла глаза и обнаружила коробку на полу, её содержимое разбросано по полу, а Имельда смотрит на них широко раскрытыми от ярости глазами. «Mamá Имельда!» — Розита закричала. — «Что ты…?!» И тут она увидела это. По полу была разбросана не коллекция сломанных костей, а горсть гальки. ——— Гектор сильно ударил ногой, его оставшаяся рука вцепилась в рукав Эрнесто, когда мужчина сжал его разорванные позвонки. Не имело значения, что ему всё равно не нужно было дышать; он давился и давился, обнаружив, что видит пятна… и исчезающие образы гостиничного номера давным-давно, руки бывшего друга на его галстуке. Пребывание дома убивает тебя! Это разрушает тебя! Это душит твой талант! призрак гораздо более молодого Эрнесто плакал в его сознании, в то время как настоящий крепче сжимал шею Гектора. «Ты хорош только в двух вещах, hermanito», — сказал Эрнесто, его лицо было в нескольких дюймах от лица Гектора.— «Писать песни и бросать людей, которые заботятся о тебе». Помимо боли, ярость горела в груди Гектора, в его горле: «Неправда…» — проворчал он, пинаясь и умудряясь ударить Эрнесто по голени. — «Ты у-убил меня!» Хватка Эрнесто усилилась: «До этого не должно было дойти! До этого никогда не должно было дойти!» — Он отпустил меня одной рукой, размахивая ею, как бы указывая на все, что произошло. — «Это на твоей совести, Гектор. Это всегда, всегда было на твоей совести!» Он попытался заговорить снова, глаза слезились от усилий, но всё, что слетало с его губ, были сдавленные хрипы. «Ты был мёртв задолго до того тура, когда отказался от нашей мечты, когда растратил весь свой талант ради своей глупой семьи!» — Его руки ослабли, совсем чуть-чуть.— «Я пытался спасти тебя, но ты уже выбрал свою судьбу давным-давно…» Наконец, сумев сделать вдох, Гектор прошипел сквозь стиснутые зубы: «Я никогда… не выбирал этого…!» —Отпустив рукав Эрнесто, он отвёл свою руку назад, прежде чем нанести удар по черепу Эрнесто, отчего тот закружился. В то время как Эрнесто отшатнулся, Гектор наклонился, схватившись за горло, но всё ещё пытаясь заговорить — «Я с-выбрал семью… Эрнесто… ты просто… н-не… согласился с этим…» Он услышал, как Эрнесто отступил на несколько шагов, хватая ртом воздух, в котором на самом деле не нуждался. Его горло болело сильнее, чем он думал, и внутренняя часть грудной клетки горела, но он сделал еще один судорожный вдох, поднимая глаза: «я-это был ты… кто сделал… неправильный выбор…» Эрнесто не сделал попытки приблизиться к нему снова, вместо этого продолжая отходить от него: «Если это то, что ты думаешь», — пробормотал он, приглаживая растрепанные волосы назад. — «Тогда тебе просто придется смириться с этим выбором». — Он наклонился, поднимая упавший радиоприёмник. Это не сразу дошло до Гектора, пока он не услышал, как он нажал на кнопку. Подождите, нет…! «Мы закончили. Сделай это.» С этими словами он прицепил рацию обратно к поясу и рванул с места. Нет, нет, ты не можешь так просто уйти! Гектор бросился за ним, но тут же получил удар током по отсутствующей руке. Он задохнулся от внезапной боли, автоматически схватившись за пустое место, и на мгновение с ужасом подумал, что произошло. Разве Имельда не боролась, чтобы вернуть его руку? С ними что-то случилось?..! В ужасе он изменил курс, побежав в противоположную от Эрнесто сторону — теперь он не имел значения, у него ничего не было, но Имельда и Розита могли быть в опасности. Почему он оставил их с теми двумя мужчинами? Были ли там другие? Что было — когда похолодало? На бегу он потирал свое пустое запястье, пытаясь облегчить боль в руке (которая, если подумать, была не такой сильной, как в тот раз, когда Эрнесто внезапно напал на неё), только для того, чтобы обнаружить, что растирает её сильнее, чтобы согреться. Почему сегодня уже было прохладно, но почему у него так замёрзла рука? Дрожа, он продолжал бежать, пытаясь вспомнить обратную дорогу к тому ужасному месту, где оставил Имельду и Розиту. Он жалел, что рядом с ним всё ещё нет Данте, который мог бы направлять его, но… было так холодно, почему было так холодно? Холод быстро распространялся по его руке, к груди и дальше, и он обхватил себя руками, натягивая жилет. Это было похоже… похоже на одну из тех странных зим, когда повсюду были снег и лёд, или как в тот раз, когда он спрятался в тележке с рапсом, но здесь не было льда, и… Это не имело значения, он должен был найти Имельду! Он больше не чувствовал свою руку или запястье, хотя знал, что последнее упирается ему в рёбра. Он не понимал, но ему надо было продолжать— Его нога зацепилась за неровный камень мостовой, и он повалился вперед, рухнув на землю, рассыпав кости. Автоматически он попытался взять себя в руки, но потерял представление о том, где находится его тело, и больше не чувствовал своих рук и ног. Что происходит? Почему это было так… Он всё ещё пытался взять себя в руки, борясь за контроль над конечностями, которые едва чувствовал, ему пришлось встать, но он немел, было холодно… Почему было так холодно…? ——— «Я в порядке!» Голос Виктории прозвучал резче, чем она хотела, но она не могла заставить себя обращать на это внимание, когда спешила вниз по улице с тремя полицейскими. Она не нашла телефонной будки, но её энергия была на исходе, и она нашла маленький магазинчик, который в тот вечер был открыт допоздна. Там не было никого, кроме владельца магазина, который изумился состоянию её правой руки и немедленно разрешил ей воспользоваться своим телефоном, чтобы позвать на помощь. Боль в упомянутой руке теперь была не такой сильной — что бы они ни делали с отсутствующей костью, они прекратили, хотя она всё ещё чувствовала, как что-то держится за неё. Она позвонила в полицию, немного изменив акцент и назвавшись псевдонимом — Мартинес, бывшая фамилия её папы и Tia, — сказав им, что избежала нападения и нуждается в помощи. Пока они не знают, что она Ривера, она не должна привлекать не тех людей. Она надеялась. Но, с другой стороны, она ошибалась и раньше. Потирая больную руку, она посмотрела на двух женщин и мужчину, следовавших за ней. Они прибыли быстро, что заставило её испугаться ещё больше. Что, если эти были ли те, кто был на его стороне? Что, если бы она снова подвергла себя опасности? Но тогда разве они не задержали бы её сразу же, как только вышли из магазина, в котором она пряталась? Или, может быть, они ждали другого момента, чтобы…! Нет, нет, паникуй позже, ты не можешь паниковать сейчас, не сейчас. «Мы почти на месте?» — спросил один офицер. «Я думаю, да», — ответила Виктория, прищурившись на другой дорожный знак. Она была уверена, что помнит, что этот человек был поблизости, но затем… Ужасный рёв пронзил ночь, и призрачное сердце Виктории учащённо забилось. Ускорив шаг, она побежала в том направлении, откуда услышала звук, обретя второе дыхание. Завернув за угол, она врезалась прямо в другого человека, разбросав его кости. Единственной причиной, по которой её собственные кости не рассыпались, было то ужасное кольцо, всё ещё висевшее у неё на запястье, но — Когда мужчина собрался с силами, двое, стоявшие позади него, разинули рты. «Виктория?!» ——— Идиот. Идиот, идиот! Эрнесто не был уверен, проклинал ли он себя или Гектора в этот момент, когда мчался по улице, ещё не совсем понимая, куда бежит. Всё пошло наперекосяк — он знал, что ему следовало придерживаться этого плана подольше. Это не должно было случиться таким образом— Гектор должен был держать рот на замке, пока его рука не превратится в пыль, и на этом всё. Когда он в конце концов проболтался (конечно, проболтался, он никогда не умел держать рот на замке), Эрнесто не обрадовалась мысль о том, чтобы осуществить план Б, но он сделал это — или так, или пусть дело дойдет до полиции, которая не числилась у него на жалованье. И это тоже пошло не так, как надо. По крайней мере, его план последнего средства сработал, но даже это не принесло ему того удовлетворения, на которое он надеялся, и в конечном итоге оказалось бесполезным в долгосрочной перспективе. «Я… это ты… сделал… неправильный выбор…» Это было неправдой — Гектор был тем, кто всё разрушил, в то время как он был тем, кто поддерживал их детскую мечту. Он был тем, кто так долго и упорно работал, чтобы достичь того, чего он достиг, вместо того, чтобы бросить всё… И на что ему пришлось пойти, чтобы сделать это! Он всегда был готов, но Гектор был тем, кто подтолкнул его к этому. Это всегда была вина Гектора, а не его! Так было всегда… Тьфу, теперь это не имело значения. Всё было кончено. Единственное, что он мог сделать, по крайней мере сейчас, это скрыться и забрать с собой своих питомцев. Если ничего другого, то, по крайней мере, у него было — Йип, йип! Резко остановившись, Эрнесто уставился на двух маленьких алебрихе, подбегающих к нему: «Лобо? Клара?» — он запнулся, и паника охватила его, когда он понял, что это были только они двое. — «Я думала, что оставил вас в…?! Ч-где остальные?» Клара продолжала лаять, в то время как Лобо ненадолго встал на две лапы, чтобы коротко взвыть. Ярость, которая уже накапливалась в нём, внезапно усилилась. Гектор и его глупая семейка уже отняли у него всё остальное — они не могли отнять и их тоже! «Отведите меня к ним», — сказал он, и собаки немедленно развернулись и бросились бежать, а Эрнесто последовал за ними. Даже если он потерял свою музыку, свою славу, он не мог потерять их, он не мог… Впереди он услышал ещё один знакомый лай, в котором сразу узнал Диабло. Конечно же, самец чихуахуа выскочил из-за угла, остановившись, чтобы оглянуться, как будто его преследовали. «Эй!» — позвал он. — «Отойди от него, или…!» И что-то — или кто-то — появился из-за угла, одетый в синюю униформу. Увидев Эрнесто, скелет взвизгнул и немедленно вытащил рацию: «Я нашел его!» Нет, нет, они не нашли…?! Он опустил взгляд на свои алебрихи, и собаки посмотрели на него, как ему показалось, почти извиняющимися взглядами. Что-то сжалось в груди Эрнесто, и он побежал. ——— Кость показалась тяжелой в руке Имельды, когда она сунула её в карман фартука, наклонившись, чтобы погладить ксоло другой рукой: «Хорошая работа, Данте». Печально вильнув хвостом, Данте жалобно заскулил. Как только они оправились от шока, вызванного осознанием того, что их обманули, Розита рассказала Имельде об алебрихе, которых она нашла, открыв дальнюю дверь. Не желая оставаться и разбираться с другими охранниками Эрнесто, когда те придут в себя, они вышли через дверь, через которую убежали Гектор, Данте, Эрнесто и другие алебрихе. К своему удивлению, они обнаружили, что Данте ждёт их прямо за дверью… с завёрнутой косточкой во рту. «Но как же Гектор?» — Сказала Розита, заламывая руки.— «Разве он не пошёл за Эрнесто тоже?» С тихим тявканьем Данте встал и побежал по аллее, явно намереваясь повести их за собой. Имельда и Розита обменялись взглядами, прежде чем последовать за ним, гадая, что же они могут найти. Прошло шокирующе мало времени, прежде чем Данте остановился как вкопанный, громко заскулил и помчался по определенной улице. Имельда поспешила за ним, когда он завернул за угол, только чтобы остановиться, её сердце упало. Гектор был на обочине улицы, волоча себя по земле. «Гектор!» — закричала она, немедленно оказавшись рядом с ним. Подняв голову, он широко раскрыл глаза, и на его лице безошибочно отразилось облегчение. Он одними губами произнес её имя, хотя, если и вырвался какой-то звук, она его не услышала. «Mi amor, что он…?!» — Её руки потянулись, чтобы подхватить его под мышки, чтобы поднять, но только для того, чтобы отдёрнуться с испуганным шипением, чувствуя себя так, словно она только что коснулась льда.— «Х-Гектор, что…?» Именно тогда она заметила, как сильно он дрожит, его кости неприятно стучат, дыхание прерывистое, зубы стучат. Сегодня вечером было холодно, да, но это… она не понимала, что могло уменьшить он дошёл до такого состояния. Когда она посмотрела ему в глаза, он казался таким же растерянным, как и она. Розита наклонилась, ощупывая голову Гектора, но тоже отшатнулась: «Нам нужна помощь!» «Нам нужно найти Эрнесто», — прорычала Имельда, уставившись на пустое место, где должна была быть рука Гектора. Когда Гектор в замешательстве посмотрел на неё, она вздрогнула. — «Гектор, мы…» Ип, Ип! Данте оживился, нерешительно виляя хвостом при виде маленького алебрихе, который приближался к ним. Это была маленькая собачка — чихуахуа, судя по виду, — которая склонила голову набок, снова тявкнула и умчалась прочь. Данте немедленно последовал за ним, в то время как остальные обменялись взглядами. «Пошли!» — Сказала Розита, спеша за алебрихе. «Подожди…!» — Переводя взгляд с Гектора на Розиту, Имельда неохотно подняла мужа на руки, поморщившись от того, каким холодным было его тело. Он продолжал дрожать, обнимая её здоровой рукой, вероятно, пытаясь уловить хоть какое-то тепло, которое могла дать ему её костлявая фигура. Это было странно, но это только ещё больше разозлило её — она не знала, что стало причиной этого, но она знала кто был. Маленькая собачка всё ещё вела их, и она быстро поняла, что понятия не имеет, куда: «Ты уверена, что это хорошая идея?» — окликнула Розиту. «Это алебрихе, не так ли? Это не должно сбить нас с пути истинного!» Тем не менее, алебрихе редко оставались бесхозяйными (за исключением изгоев одного вида, с которыми ей не повезло столкнуться в прошлом), и часть её содрогалась при мысли о том, кому мог принадлежать этот. Но, по крайней мере, это, вероятно, привело бы их к Эрнесто, которому она была бы очень рада показать каблук своего ботинка. Ип, ип! Собака снова остановилась, оглядываясь назад, ожидая, когда они поравняются. Когда Данте встал рядом с ней, оба алебрихе уставились друг на друга, очевидно, что-то передавая. Мгновение спустя Данте громко залаял, практически пританцовывая на месте, и убежал, а меньший алебрихе снова тявкнул, когда побежал за ним. Что ж, к чему бы это их ни привело, Данте, казалось, был этому рад. Имельда хотела бы радоваться этому, но что-то казалось неправильным, и не только то, как Гектор дрожал в её объятиях. Теперь они приближались к главной улице, и, как ни странно, там собралась небольшая толпа. «Что все это значит?» «Эти собаки никак не заткнутся!» «Я думаю, это… нет, это…?!» В то время как часть толпы состояла из горстки гражданских лиц, пара из которых выглядела так, словно только что проснулись, большинство из них были скелетами в синей униформе — полицейскими. И одним из них был мужчина со светлыми костями и в тёмном пальто, с опущенной головой и руками, скованными за спиной наручниками. «ТЫ!» — прорычала Имельда, проносясь мимо зевак к Эрнесто. Полиция быстро преградила ей путь: «Сеньора, всё, пожалуйста, остановитесь» Имельда посмотрела офицеру в глаза: «Это человек, который напал на моего мужа и который похитил мою внучку!» «Ваш…?» — Посмотрев вниз, офицер увидел Гектора, и его глаза расширились. — «О!» Он быстро повернулся, чтобы обменяться несколькими словами с остальными, и ещё один из них подошёл к ней. Она отметила, что никто из полицейских не был одним из тех двоих, кто руководил первоначальным расследованием. «Сеньора Ривера?» — спросил офицер, и она кивнула. — «Нам позвонила ваша внучка. Она в безопасности и с остальными членами вашей семьи». Закрыв глаза, Имельда вздохнула и почувствовала, что Гектор сделал то же самое: «О, слава богу». «Как вы можете видеть, мы также задержали подозреваемых». «О!» — воскликнула Розита. — «Там ещё двое, в другом здании, если они ещё не сбежали!» В то время как один из других офицеров подошёл к Розите, чтобы поговорить с ней, Имельда посмотрела вниз на Гектора, который свирепо смотрел на Эрнесто. Его рука крепче обхватила спину Имельды. «Сеньора», — спросил офицер, также глядя на Гектора, — «вашему мужу нужна медицинская помощь?» Гектор покачал головой, и она посмотрела на Эрнесто: «Оу… нам нужно поговорить с Эрнесто». «Не…» Имельда бросила свирепый взгляд на офицера: «Нам нужно поговорить с Эрнесто». Офицер нахмурился, но отступил назад, позволяя Имельде подойти ближе к Эрнесто. Его руки снова были за спиной, на этот раз в наручниках, а два других офицера стояли по обе стороны от него. Его волосы были растрёпаны, и он по-прежнему опускал голову, не глядя ни одному из них в глаза. Гектор боролся в ее объятиях, и она нерешительно поставила его на ноги, на которые он сразу же пошатнулся. Ему пришлось сильно прижаться к ней, но, очевидно, он предпочитал оставаться таким, по крайней мере, когда они стояли лицом к нему. Как только Гектор успокоился, она снова повернулась к мужчине. «Эрнесто», — холодно произнесла Имельда. Он не поднял глаз. «Н-Нес…то…» — Прохрипел Гектор, его голос был почти отсутствующим. Через мгновение Эрнесто, наконец, поднял голову. Она ожидала увидеть гнев — даже ярость, или, возможно, выражение самодовольного удовлетворения, зная, что они попались на его удочку. Вместо этого мужчина выглядел только измученным, и… ну. Она бы сказала «убит горем», но она была совершенно уверена, что он оставил свое сердце задолго до смерти. «Что», — спросила она, — «ты сделал с Гектором. Где его рука?» Эрнесто мгновение смотрел на неё, прежде чем его взгляд, в конце концов, вернулся к Гектору: «…Я говорил тебе, hermanito», — сказал он глухим голосом. «Если у меня не будет моей музыки… то и у тебя не будет».