Neither Can You

«…и тогда вы вырвались на свободу? Верно? …Сеньора?» Моргая, Виктория снова поправила очки. Офицер выжидающе смотрел на неё, и она поняла, что, должно быть, отключилась. Становилось трудно сосредоточиться, когда полиция разговаривала с её семьей на улице и осматривала соседнее здание, и все разговаривали, и лучи от фонариков время от времени отражались от её очков и почти ослепляли её, и было уже за полночь, и, черт возьми, её запястье все ещё болело. Она рассеянно потёрла его там, где только что была эта ужасная черная полоса. К счастью, у полиции было устройство, которое они могли использовать, чтобы снять его, поскольку оно работало по той же технологии, что и их наручники. Но чего-то всё равно не хватало… «Сеньора?» — спросил офицер, и она внутренне застонала от того факта, что снова отключилась.— «Если вам трудно говорить об этом прямо сейчас, мы можем обсудить это в участке позже». «Нет, всё в порядке», — сказала она, выпрямляя спину. — «Я говорила… когда я услышала, как двое других выходят, я вырвалась из этих пластиковых стяжек и подралась с другим мужчиной, пока он был застигнут врасплох». — Она могла бы усмехнуться, но воспоминание о том, как боролась с мужчиной зубами и ногтями, чтобы дать себе шанс сбежать, вызвало у неё странное беспокойство.— «Я вырубила его, выбралась через окно и побежала в магазин, чтобы вызвать полицию». Кивнув, офицер закончил делать последние пометки в своём блокноте: «И тогда вы позвонили нам». — Он посмотрел на неё с сочувствием. — «У вас была очень тяжелая ночь. Вам и вашей семье следует пойти домой и отдохнуть». Это действительно звучало мило, но её рука сжалась на запястье: «Что с моей рукой?» Резкость в её голосе привлекла внимание остальных — её мамы, папы, Tíos и других офицеров. «О, мы получили известие от сеньоры Имельды Риверы!» — крикнул другой офицер, подбегая к ним. — «У них пропавшая кость». Вздохнув, Виктория кивнула и повернулась, чтобы посмотреть на Пепиту, стоящую у неё за спиной. Большая кошка опустила голову, позволяя Виктории погладить мягкую шёрстку между её рогами. Но, внезапно почувствовав руку на своей спине, она застыла, резко обернувшись, только чтобы увидеть, что её мама смотрит на неё снизу вверх. Она заставила себя расслабиться, внутренне упрекая себя за то, что была такой нервозной. «Ты готова идти домой, mija?» — Спросила Коко. Por favor. «Вы с папой дали свои показания?» «Я думаю, на данный момент у нас есть вся необходимая информация, сеньора», — сказал другой офицер, подтверждающе кивнув. —«Если нам понадобится что-нибудь ещё, мы позвоним вам домой, чтобы сообщить». Это звучало заманчиво. Не раздумывая, она повернулась, чтобы сесть на Пепиту. Это было не то действие, к которому она привыкла — она каталась на Пепите очень редко, — но вдобавок ко всему- Стой спокойно, сейчас. Мы просто возьмём это, и если ты и твой abuelo будете вести себя хорошо, это всё, что мы возьмём. Боль пронзила её больную руку, и она ахнула, отступая на шаг. Другая рука была у неё сбоку, и она быстро взмахнула кулаком. Её папа отскочил назад как раз вовремя, чтобы избежать удара удар, и ей потребовалось мгновение, чтобы собрать воедино то, что только что произошло: «L-Lo siento. Ты напугал меня», — сказала она, ненавидя то, как дрожал её голос. Стоявшие позади неё папа, Оскар и Фелипе уставились на неё с явным беспокойством, прежде чем поняли, что она смотрит на них, и быстро посмотрели в противоположные стороны. «Всё в порядке, mija», — сказал её папа, и ей пришлось отвернуться, чтобы не видеть боль в его глазах. Не говоря ни слова, её мама забралась на Пепиту и протянула руку, чтобы помочь Виктории подняться. Когда остальные поднялись на борт следом за ними, Виктория вцепилась в пригоршни кошачий мех — чтобы её не толкали во время взлета, и чтобы не скрывать тот факт, что у неё дрожали руки. Всё было кончено. Она собиралась вернуть себе отсутствующую локтевую кость, и на этом всё. С ней всё было в порядке. ——— Похоже, прямо сейчас мы ничего не можем от него добиться, сеньора. Но первым делом навестите нас завтра, если сможете, и тогда мы, возможно, вытянем из него какую-нибудь информацию. Судорожно вздохнув, Имельда крепче прижала к себе замёрзшее тело Гектора и зашагала домой. Обычно они брали с собой Пепиту, но алебрихе всё ещё был с группой Коко, которая находилась на большем расстоянии. По крайней мере, они не были на неоправданном расстоянии от hacienda, и теперь она была в пределах видимости. Это было хорошо, потому что Гектора становилось всё труднее переносить, холод в его костях передался и ей. Сам Гектор стал ошеломленным и измученным вскоре после того, как они столкнулись с Эрнесто, и она едва ли могла винить его. Но в то же время это вернуло воспоминания о том, что было всего несколько месяцев назад, когда его тело теряло тепло, а золотистый свет мерцал через него… «О!» — крикнула Розита, подбегая к ней. Данте с лаем бросился вперёд. — «Смотрите!» Взглянув вверх, Имельда улыбнулась при виде Пепиты, спускающейся во двор перед домом, в общей сложности с пятью скелетами на спине. Однако улыбка исчезла, когда она увидела, как поникла Пепита при приземлении; даже великий алебрихе был измотан. Розита открыла ворота, и Имельда поспешила мимо, сразу же приблизившись к Виктории, которая осторожно спешивалась: «Mija, с тобой всё в порядке?» «Хорошо», — ответила Виктория слишком быстро, отряхивая с фартука выбившийся мех. — «Ты…» — Она замолчала, увидев Гектора у неё на руках. «Папа!» — Закричала Коко, подбегая к ним. Она положила руку на плечо отца, только чтобы в шоке отдернуть её. — «Что?!» Гектор пошевелился от прикосновения, приоткрыл глаза и взглянул на Коко, слабо улыбнувшись ей. Хулио и близнецы тоже подошли к ним, все они собирались расспросить о состоянии Гектора, но Имельда прервала их: «Этот cabron что-то с ним сделал. Я разберусь с этим», — быстро сказала она, прежде чем крепче сжать Гектора, чтобы вытащить что-то из кармана своего фартука. — «но сначала Виктория…» Широко раскрыв глаза, Виктория взяла завернутую кость в трясущиеся руки, осторожно разворачивая её. Она подняла больную руку вверх и отпустила кость, сдержав вскрик, когда та встала на место. Она осторожно потёрла её, но в её глазах было облегчение: «Gracias abuela». Кивнув, Имельда подошла к Пепите и прислонилась головой ко лбу кошки, вызвав у неё слабое мурлыканье: «А теперь отдохни, Пепита», — сказала она, и кошка опустилась на землю, Данте немедленно свернулся калачиком рядом с ней. Позже ей придётся поговорить с остальными, особенно с Викторией, но сейчас у неё было кое-что ещё, требующее немедленного внимания. Подняв Гектора на два лестничных пролета, она привела его в ванную на третьем этаже — единственный, где была ванна. «Просыпайся, mi amor», — сказала она, опуская его на пол рядом с ванной. Гектор поморщился, прислоняясь спиной к стене, когда он устало открыл глаза. Дрожь в его костях стала ещё более неприятной, когда они застучали по полу и стене. Имельда воспользовалась моментом, чтобы яростно растереть ладони, пытаясь вернуть им хоть немного тепла, прежде чем наклониться к ванне, чтобы открыть кран: «Нам нужно тебя согреть», — сказала она, подставляя руку под струю воды, чтобы следить за её температурой. — «Ты можешь раздеться?» Вопрос застал его врасплох, и он настороженно взглянул на неё, поморщившись. («Мы женаты, и мы скелеты», — раздраженно подумала Имельда.) Но желание согреться взяло верх над всем остальным, и он дрожащими руками начал стаскивать с себя жилет. Его, вероятно, онемевшей единственной руке было труднее ослабить верёвку, служившую ему ремнём, и Имельда остановилась, чтобы помочь ему развязать её. Наконец вода нагрелась, и из ванны поднялся пар, когда Имельда заткнула слив, чтобы ванна наполнилась: «Давай перенесем тебя сюда», — сказала она, осторожно поднимая Гектора и опуская его в теплую воду. Сначала он отшатнулся от жары, но быстро расслабился, когда вода накрыла его. «Если это тебя не согреет…» — Она покачала головой. — «Я буду снаружи — дай мне знать, если тебе понадобится помощь». С этими словами она вышла из ванной и закрыла дверь. …И, к своему удивлению, обнаружила, что опускается на пол, когда усталость и стресс от прошедшей ночи разом навалились на неё. Она была рада, что решила оставить Гектора в покое, когда положила руки и голову на колени, уткнувшись лицом в фартук, чтобы заглушить рыдания, сотрясавшие её тело. ——— Первым побуждением Розиты было поухаживать за Викторией, но до поры до времени она сдерживала себя; её племянница была не из тех, кто склонен к физическому контакту даже в лучшие времена. Однако, пока все входили в дом и рассаживались по своим обычным местам в гостиной, Розита внимательно следила за Викторией. У всех была напряженная ночь, но у её племянницы, несомненно, пришлось хуже всего. «Я не видела папиной руки», — сказала Коко, нарушая молчание. «Мы… ещё не получили её обратно», — ответила Розита. — «У Эрнесто её не было, и мы пока не знаем, где она». Все вокруг неё издавали тихие звуки, варьирующиеся от отвращения до гнева и смятения: «Ты же не можешь быть серьезной?» — Оскар воскликнул. «Это всё ещё не конец?!» — Фелипе провёл рукой по лицу. «Они будут допрашивать этого человека позже. Mamá Имельда свяжется с полицией утром, и тогда мы узнаем, что произошло». Когда близнецы и Коко начали обсуждать это, Розита снова обратила своё внимание на Викторию, которая всё это время молчала, сидя на дальнем конце дивана, как можно ближе к подлокотнику. Обычно к этому моменту она вставляла одно-два замечания, но она, казалось, вообще не была сосредоточена на разговоре, вместо этого смотрела в пол и сжимала одной рукой своё предплечье — то, которого не было. Кроме этого, Розита не могла заметить ничего, что, казалось бы, было бы с ней физически не в порядке, хотя она знала, что слышала этот приглушенный крик по радио. Она чуть было не сказала что-то, но Хулио опередил её. — «Mija?» тихо спросил он, придвигаясь ближе. — «Ты…… тебе нужно поговорить о…» «Нет», — отрезала Виктория. — «Нет, мне ничего не нужно». Розита вздрогнула, заметив, что остальные разговоры прекратились, и все взгляды были устремлены на Викторию. Очень скоро всё должно было обернуться очень плохо — она должна была что-то предпринять: «Виктория, я думаю, ты могла бы…» «Нет, gracias», — резко сказала она, хотя Розита не упустила лёгкой дрожи в её голосе. С этими словами она встала, поспешно вышла и поднялась по лестнице. Вскоре после этого дверь в её комнату хлопнула. «…О». — Вздрогнув, Розита заломила руки, в то время как остальные обменялись обеспокоенными взглядами. — «Я не хотела…» «Хорошо», — сказал Хулио, хотя боль на его лице говорила об обратном. «Я проверю, как она». — Коко соскользнула с дивана, медленно поднимаясь по лестнице. Через мгновение Розита и Хулио обнаружили, что одновременно встают и следуют за ней. Даже когда дверь Виктории была закрыта, они могли слабо слышать приглушенный, жалобный шум из комнаты. В последний раз она видела её такой, когда она только умерла, и Имельда и Хулио были единственными, кто утешал её тогда. Но теперь Виктория даже огрызалась на Хулио… «Mija?» — Спросила Коко, осторожно постучав в дверь. Звук внутри стал немного тише, но ответа больше не последовало — Виктория не приказывала им уходить. Поколебавшись всего мгновение, Коко открыла дверь и проскользнула внутрь. Прежде чем снова закрыть дверь, Розита мельком увидела свою племянницу, сидящую, свернувшись калачиком, на краю её кровати. Розита посмотрела на своего брата, который тяжело вздохнул: «Должны ли мы…?» «Это, вероятно, ошеломило бы её», — ответил Хулио, качая головой, затем потер глазницу тыльной стороной ладони. — «Сокорро пока может позаботиться о ней.» Кивнув, Розита обняла брата одной рукой, на мгновение задержавшись, чтобы прислушаться к звукам с другой стороны, сбоку от двери. Коко говорила тихо, и она не могла разобрать ни слова: «С ней всё будет в порядке», — тихо сказала она. «Я надеюсь на это», — пробормотал он, затем стиснул зубы. — «То, что они с ней сделать…!» «Я думаю, мы уже отплатили им за это». — Она выдавила улыбку. Через мгновение он выдавил полуулыбку в ответ: «Да, мы это сделали. Хотя…… четверо против двоих немного облегчили задачу». «Один против одного за каждого у нас». — Розита задумалась. — «Не считая Данте…» Хулио снова замолчал, угрюмо уставившись на дверь пока он слушал. Потянув его за плечо, Розита повела его к лестнице: «Сейчас не время стоять без дела», — сказала она. — «Пойдём, поможешь мне что-нибудь приготовить». «Что?» — он запнулся. — «Но уже почти час ночи!» «Да, но я думаю, нам не помешало бы немного поесть… Особенно Papá Гектору». — Воспоминание о том, как она приложила руку к его лбу, заставило её содрогнуться; бедняга был на ощупь как лёд. — «Ему понадобится что-нибудь, чтобы согреться». «О, … Это правда». По правде говоря, Розите в основном нужно было чем-то себя занять, иначе она сошла бы с ума, просто сидя без дела. Но это было то, что она могла сделать, что помогло бы и всем остальным: «Да ладно! Я думаю, у нас ещё есть ю остатки супа, который мы можем разогреть.» — С этими словами она потащила брата на кухню; чем скорее они начнут, тем лучше. ——— Он не мог видеть, что делает — в комнате было слишком темно, и он нигде не мог различить ни дверей, ни окон. Он чувствовал твердую древесину под ногами, но это было не… этого не могло быть… И затем он услышал это — слабый, приглушенный крик. Виктория! Они всё ещё должны были найти её, но где она? Где он? Казалось, что это та комната, где… Имельда? Куда она делась? Разве она не пришла с ними? Он не мог вспомнить, но Виктория была где-то здесь, и он должен был помочь ей, он должен был- Что-то обхватило его горло, сильно сдавило, и он вскрикнул, автоматически схватившись за это руками. Он не мог найти то, что его душило — странно, в горле, казалось, ничего не было, но он был уверен, что это было… это Эрнесто снова схватил его, должно быть, так оно и было — Ему становилось трудно дышать, он чувствовал, что задыхается, но от чего? Ему нужно было дышать, он должен был… Его рука за что-то зацепилась, и он потянул за это, отчего боль в горле стала только сильнее. Однако, что бы это ни было, оно явно душило его, и ему нужно было это убрать, поэтому он продолжал дергать за это, он должен был снять это, снять это, снять это — почему оно было таким холодным? Он не помнил, чтобы здесь было так холодно, было так холодно, было так мерзко — Дрожа, он открыл глаза, только чтобы прищуриться от обжигающей воды, окружающей их. …Вода? С большим трудом Гектору удалось сесть прямо и выбраться из воды, хватая ртом воздух, только для того, чтобы кашлять, хрипеть и давиться рвотой. Он сидел в ванне с прохладной водой, которая быстро становилась все холоднее, и что-то все еще сжимало его горло. Положив руку поднеся руку к шее, он обнаружил свисающие с него нити какого-то материала — бинта, которым доктор обмотал его позвонки. Он ослабил его. Дверь со скрипом отворилась, и Имельда проскользнула в ванную, закрыв за собой дверь: «С тобой всё в порядке?» — спросила она, её голос звучал странно грубо. Он изо всех сил пытался вспомнить, что произошло, с трудом отделяя сон от реальных событий. Вспомнив крик, который он услышал, он с тревогой посмотрел на Имельду: «В-Ви… к…т…» «С Викторией всё будет в порядке, Гектор», — сказала она, вздохнув, и наклонилась к ванне: «Она в безопасности. Коко и остальные привезли её домой, помнишь?» Он этого не сделал — всё, что произошло ближе к концу, было как в тумане, — но он всё равно кивнул, поверив ей на слово. «Твоя ванна помогла?» — Спросила Имельда. Когда он покачал головой, она опустила руку в воду и нахмурилась. — «Она уже холодная…» — Вздохнув, она помогла ему выбраться из ванны и тщательно вытерла полотенцем, прежде чем завернуть в него. Затем она на мгновение задержала взгляд на его шее, прежде чем осторожно снять изуродованные остатки повязки, которая была вокруг его шейных позвонков. Даже выйдя из холодной воды, Гектор всё ещё чувствовал, что дрожит, вцепившись в полотенце, когда наклонился к Имельде. Это не помогало — вода на мгновение согрела его, но теперь он снова мёрз. Может быть, ему просто нужна была какая-нибудь нормальная одежда… Имельда обняла его, помогая дойти до спальни, удерживая от падения всякий раз, когда он спотыкался. Как только он сел у своей кровати, она порылась в его ящиках, вытаскивая ночную одежду, которую он мог надеть. В любое другое время Гектору, возможно, стало бы стыдно за то, что ему понадобилась помощь в выполнении таких простых задач, но сейчас он слишком замёрз и вымотался, чтобы беспокоиться. Надеть одежду было ужасным усилием, поскольку боль в рёбрах пробивалась сквозь онемение, но они справились. Но, несмотря на это, он все равно обнаружил, что дрожит, ему уже стало холоднее. И снова он едва чувствовал свои руки и ноги. «Лучше?» — Спросила Имельда, только чтобы поморщиться, когда Гектор покачал головой. Он сидел на краю кровати, пока Имельда готовила для него завтрак. — «Гектор», — продолжила она, прикусив губу. — «Ты не…… ты не чувствуешь себя так, как раньше. когда ты… ты был…» Хотя она не могла заставить себя произнести это, Гектор понял, что она пыталась донести, и покачал головой. Нет, чувство забвения было совсем не похоже на это. Это была боль, которая пронзила его до мозга костей — ему казалось, что он разваливается на части, как будто его кости рассыпаются в пыль, как будто его желудок разрывают в клочья. Между тем, это был ужасный, отупляющий холод, не более того. Его ответ, казалось, удовлетворил Имельду, по крайней мере немного. Она откинула простыни и одеяло, уложив его на подушки, сложенные в изголовье кровати, и укрыла его: «Как ты себя сейчас чувствуешь?» Всё ещё избитый, воспаленный и замерзший, был ответ, но всё, что он мог сделать, это дрожать, съёжившись. Бормоча проклятия в адрес Эрнесто себе под нос, Имельда отвела взгляд в сторону, прежде чем положить руку ему на плечо: «Я вернусь», — сказала она и поспешила выйти из комнаты. За неимением других занятий Гектор попытался заставить себя заснуть, но ледяной холод, который он ощущал, делал это невозможным; самое большее, что он мог сделать, — это дрожать под одеялом. К счастью, Имельда отлучилась всего на мгновение, вернувшись с большим количеством одеял и чем-то меньшим, покрытым тканью, из которого тянулся электрический шнур: «Лежи спокойно», — сказала она, откидывая одеяло и осторожно засовывая предмет ему под грудную клетку. Могло быть и хуже, предположил Гектор, ворочаясь от странного ощущения ткани в грудной полости. Имельда подключила шнур, прежде чем накрыть Гектора, подняться и натянуть ещё несколько одеял. «Это должно помочь», — со вздохом сказала Имельда, убирая волосы с его лица. Он кивнул, но не мог не задаться вопросом, какой смысл было что-то засовывать ему в грудную клетку. Однако он был слишком уставшим, чтобы спорить, и закрыл глаза, откинувшись на подушки. Вскоре, однако, он понял, в чем заключалось назначение этой штуки, поскольку она быстро нагрелась, согревая его замерзшие кости и успокаивая боль. Это не полностью прогнало боль и холод в животе, но, по крайней мере, теперь это было более терпимо. «Gra…sias…» — прохрипел он, выдавив слабую улыбку Имельде. Она улыбнулась в ответ, нежно проведя рукой по его волосам: «Я собираюсь немного поговорить с остальными», — сказала она, и он кивнул. — «Постарайся уснуть, если сможешь». Он, конечно, мог бы попытаться. Когда она вышла и выключила свет, он уставился на своё правое запястье, на то место, где должна была быть его рука. Теперь, когда проблема холода в костях была, по крайней мере, временно решена, его мысли вернулись к другой проблеме: его руки всё ещё не было. Он думал, что на этом всё закончится, теперь, когда об Эрнесто наконец-то позаботились… Но, очевидно, нет. Вздохнув, он попытался устроиться поудобнее в своей постели, закрыв глаза. Может быть, завтра. ——— Коко села рядом со своей дочерью, пока семья сидела в гостиной, поглощая быстрый ужин, приготовленный Розитой. Несмотря на то, что все были очень уставшими, еда, казалось, несколько оживила группу. Имельда сидела в своем обычном кресле, близнецы заняли двухместный диванчик, а она, Виктория и Хулио устроились на диване. Кресло-качалка, которое предпочитала Розита, пустовало — она поднялась наверх, чтобы принести Гектору немного еды. Взглянув на Викторию, она обнаружила, что её пристальный взгляд прикован к Имельде. Она не выказывала никаких признаков того, что сломалась ранее, и выглядела более похожей на себя обычную. Конечно, это была маска, но Коко знала, что справлялась со всем как могла. Тот факт, что она вообще держалась вместе, пока они не вернулись домой, был невероятен. Несмотря на это… она всё равно будет нуждаться в поддержке. Хотя Коко не вступала в физический контакт с Викторией, она сохраняла относительно рядом. Она хорошо знала, что её дочь, как правило, избегает прикосновений, и она будет продолжать уважать эти границы. «Тогда ты расскажешь нам, что случилось с Гектором?» — Внезапно спросила Виктория. Вероятно, она специально спрашивала об Гекторе, чтобы избежать чего-либо, что могло бы привести к разговору о её ситуации, но Коко кивнула: «Да, я бы тоже хотела услышать, что случилось с папой». Её мама мгновение смотрела на них, прежде чем вздохнуть: «Мы не знаем», — призналась она. — «После того, как вы разобрались с этими тварями и ты передала нам сообщение, Эрнесто поджал хвост и убежал». Оскар и Фелипе издали пару слабых смешков в ответ на это, а Коко одарила их полуулыбкой; в то время она была слишком зла и в отчаянии, чтобы оценить их выходки. «Гектор побежал за ним, и… он не сказал мне, что произошло». — Имельда покачала головой. — «Всё, что мы знаем, это то, что Данте привёл нас к нему, и он волочился по земле». — Теперь она отвела взгляд, тупо уставившись в точку на противоположной стене. — «Его кости всё ещё холодны как лёд». «Он тебе не сказал?» — повторил Оскар. «Но почему нет?» — Продолжил Фелипе. — «Если бы он сказал нам, мы могли бы знать, как помочь!» «Я не думаю, что он тоже знает, что произошло», — сказала Имельда. — «Он был так же сбит с толку, как и я». «Нам лучше поскорее это выяснить», — проворчала Виктория. — «Я сама поговорю с этим человеком, если понадобится». «Виктория, нет!» — Сказал Хулио. — «Ты уже многое сделала — мне не кажется, что тебе следует…» «Я сама поговорю с этим человеком», — повторила она, её взгляд сузился, когда она отвела взгляд. Имельда повернулась, чтобы посмотреть на неё, понимающе кивнув: «Ты можешь пойти со мной в полицию завтра, если хочешь.» «Хорошо!» — воскликнули близнецы в унисон, прежде чем Оскар продолжил — «И мы откроем магазин…» «Нет. Я пока закрываю магазин». Коко изумленно уставилась на мать. На всю неделю? Сколько она могла вспомнить за всё столетие своей жизни, её мать никогда не закрывала магазин так надолго: «Что? Мама, ты правда…?» «У нас осталось совсем немного времени, чтобы вернуть руку Гектора. Если полиция не найдет её к тому времени, когда мы приедем туда, тогда мы все будем искать её, пока она не будет найдена». «Но мы даже не знаем, где искать!» — Воскликнул Хулио.— «Это может быть где угодно!» «Мы прочешем каждый дюйм Земли Мертвых, если понадобится». — И по твердости, с которой она говорила, Коко поняла, что она не преувеличивает. — «Мы не остановимся, пока каждая частичка его тела не вернётся в этот дом». «Сколько у нас времени?» — Спросила Коко, потирая запястье. «Пять дней». — И Имельда обвела взглядом всех в комнате, заглянув каждому в глаза, прежде чем продолжить — «Мы начинаем завтра». ——— И завтра они, конечно, начали бы — пораньше завтра. Имельда очень мало спала той ночью, обнаружив, что проверяет Гектора каждые несколько часов. Из того, что она могла сказать, он либо спал относительно хорошо, несмотря на озноб, либо очень хорошо притворялся. По крайней мере, один из них немного отдохнул. Незадолго до рассвета она обнаружила, что отказывается от сна и готовится к предстоящему дню, прежде чем спуститься вниз. К её немалому удивлению, Виктория тоже не спала и сидела за столом, когда Имельда спустилась по лестнице. Когда она вышла из дома, Виктория последовала за ней, и они вместе поднялись на спину Пепиты. Виктория напряглась после того, как подтянулась, пристально глядя вниз на разноцветный мех под ней. И Имельда, и Пепита ждали, Имельда время от времени оглядывалась назад, пока не увидела её дыхание внучки замедляется до нормального: «Готова?» — спросила она, как будто ничего не случилось. «Конечно, abuelita», — ответила Виктория, резко кивнув. С этими словами Пепита взмыла в воздух, и её огромные крылья понесли их к полицейскому участку. Ни один из них ничего не сказал, пока они летели, даже когда приземлились недалеко от полицейского участка. Хотя на этот раз Имельда молча протянула руку, чтобы помочь Виктории спуститься — жест, который она явно оценила. Как только они вошли в здание, администратор оживилась, немедленно позвав кого-нибудь пройти вперед. Несколько мгновений спустя к ней подошёл офицер, с которым Имельда разговаривала несколько часов назад. Судя по испачканной кофейной кружке в его руке и по тому, как он опустил глаза, Имельда заподозрила, что с тех пор он вообще не спал: «Buenas días, сеньоры», — сказал он, протирая глаза.— «У нас была… довольно напряжённая ночь». «Я это вижу», — ответила Имельда. — «Что у вас?» «Где он?» — Рявкнула Виктория, и Имельда с офицером удивленно посмотрели на неё. Её дыхание снова участилось, плечи напряглись, а руки сжались в кулаки, как будто она была готова к драке. Офицер вздохнул: «Сеньор де ла Крус пока содержится под стражей, пока мы не сможем договориться о вынесении приговора. Вам не придется беспокоиться о нём». Что-то в этом не давало ей покоя, но сейчас это было неважно: «Вы уже допрашивали его?» «Да» — Прежде чем он успел что-либо уточнить, он провёл их в кабинет поменьше и предложил каждому по стулу, прежде чем закрыть дверь и сесть за свой стол, на котором было разложено множество бумаг, большая часть которых была написана от руки. Затем он потёр лицо руками и, наконец, посмотрел Имельде в глаза. — «Во-первых, я должен сказать вам, что офицеры, с которыми вы разговаривали на днях, в настоящее время находятся под следствием». Если раньше Имельда не была в полной боевой готовности, то теперь она была, шок, сотрясший её: «что?» «Те, с кем мы разговаривали прошлой ночью?» — Спросила Виктория, широко раскрыв глаза. «Нет, нет, те, кому сеньор и сеньора Ривера дали свои показания. Мы полагаем, что они, возможно, были причастны к оказанию помощи сеньору де ла Крузу в сокрытии того, что случилось с сеньором Риверой, среди других незаконных действий». Имельда уставилась на свои колени, приложив одну руку ко лбу, пытаясь осмыслить это. Это были те же офицеры, которым она давала показания, — те же офицеры, которые подняли старые записи о ней прогоняя Гектора. Они сделали это — пытались возложить вину на неё, пытались заставить её думать, что это каким-то образом её вина — в то же время прекрасно зная, кто напал на Гектора. Они видели Гектора и то состояние, в котором он находился, все это время помогая нападавшему, его убийце, и они довели его до того, что у него началась паническая атака, и…! Виктория выплюнула ругательство, говоря за неё, и Имельда, стиснув зубы, кивнула. «Об этом позаботятся», — твёрдо сказал офицер, вырывая Имельду из её мыслей. — «Я хотел бы искренне извиниться от имени полицейского управления». Сделав глубокий вдох, Имельда заставила себя успокоиться, выпрямила спину и посмотрела в глаза офицеру: «Никакие извинения не исправят причиненный ими ущерб, офицер», — коротко ответила она. «Нет», — согласился он, откидываясь на спинку стула. — «Но это подводит меня к следующему, что мне нужно, чтобы вы знали». Виктория и Имельда обменялись взглядами, прежде чем снова повернуться к офицеру: «да?» «Наш допрос сеньора де ла Круса показал, что произошло с вашим мужем прошлой ночью». Имельда тут же вскочила на ноги, её руки упёрлись в стол: «Что случилось? Где его рука? Он мёрзнет со вчерашнего вечера, и мы едва можем его согреть…» «Один из мужчин, работающих под началом сеньора де ла Круса, всё ещё на свободе», — сказал офицер, жестом предлагая Имельде сесть. Она этого не сделала. — «Прошлой ночью де ла Крус приказал ему выкинуть руку сеньора Риверы в коробку с грузом и выбросить её в море». Эти слова были как удар под дых: «… Море?» — повторила она, опускаясь в кресло. Тот… это, конечно, объяснило бы, почему Гектор мёрз — если бы на него всё ещё влияло то, что происходило с его рукой, и его рука покоилась где-то в глубокой, холодной вода… Но всё же море? Может ли у них быть хоть какая-то надежда на…? «Где это?» — Спросила Виктория, потирая правую руку. — «Он отдал приказ, поэтому он должен знать, где это». «Мы тоже так думали», — сказал офицер. — «Мы надавили на него, но он, очевидно, сказал мужчине выбросить это где-нибудь, где его не найдут. Даже сам сеньор де ла Крус не знает, где это». «Тогда зачем мы здесь сидим?!» —Воскликнула Имельда, снова поднимаясь на ноги. — «У вас есть кто-нибудь, кто ищет это?» «Мы ищем — у нас есть две небольшие команды, которые ищут преступника и шкатулку». «Две маленькие команды?! В таком огромном месте, когда осталось всего пять дней до…» «Да, сеньора Ривера.» — Офицер наклонился вперёд, пристально глядя на неё.— «Вы не единственная семья в Стране Мёртвых, кто пострадал от преступлений». —Вздохнув, он снова уставился на бумаги на своем столе.— «Тем не менее, знайте, что мы пытаемся помочь». «…Да, я понимаю». — Несмотря на это, Имельда на мгновение отвернулась, нахмурив брови, прежде чем снова посмотреть на офицера. — «Есть ли что-нибудь ещё, что вы узнали?» «Боюсь, ничего такого, чего бы вы уже не знали. Но мы обязательно позвоним вам, если узнаем что-нибудь новое, или есть еще какие-нибудь вопросы». «Нам разрешено проводить расследование самостоятельно?» — Спросила Имельда, что, казалось, нисколько не удивило офицера. «До тех пор, пока вы не будете препятствовать нашему собственному расследованию, да». «Тогда мы не можем терять времени. Спасибо, что уделили нам время».— С этими словами она поспешила выйти из комнаты, но остановилась, увидев, что Виктория задержалась в дверях. Когда она повернулась, чтобы посмотреть на свою внучку, она обнаружила, что та смотрит на офицера. «…Когда состоится суд?» — Спросила Виктория, и Имельда снова подошла к ней поближе; ей тоже было интересно это услышать. «Судебный процесс?» — повторил офицер. — «Какой судебный процесс?» Виктория бросила на него взгляд, и Имельда поняла, что ей интересно, повлияла ли бессонница этого человека на его мыслительные способности, или он действительно настолько туп. Она сама думала о том же: «Суд над Эрнесто». «Суда не будет», — сказал он и продолжил, прежде чем они успели отреагировать: «Сеньор де ла Крус признал себя виновным».