Быстро. Надёжно. Анонимно

      — Для тех, кто только что к нам присоединился, напоминаю: тема нашего сегодняшнего выпуска: «Он любит не меня — он любит мою ману». Итак, Виолетта, скажите, почему вы сбежали накануне свадьбы? Странное решение, учитывая, что жених, судя по вашим рассказам, вас ничем не обидел, а наоборот — красиво ухаживал и всячески опекал.       — Мама сказала… — всхлипнула молоденькая ведьмочка.       Она аккуратно промокнула наманикюренными пальчиками уголки глаз, собираясь что-то сказать, но не сдержалась. Рот у нее сам собой скривился, нижняя челюсть подобралась и мелко затряслась, а верхние резцы по-кроличьи застучали по нижней губе.       «Руслан Видинеев: для мамы я всегда был хорошим мальчиком».       — Руслан, не спи, — в ухо сказал режиссер.       — Успокойтесь, Виолетта. Вот, держите, — Руслан участливо присел рядом на диванчик и вытащил из кармана брюк специально припасенный для таких случаев платок. Ведьмочка схватила его с благодарностью и громко высморкалась.       «Руслан Видинеев: мой парень — магик, и плевать на маму».       Вот это сущий бред.       Тогда кратко: «Руслан Видинеев: мой парень — магик».       — Руслан…       «Руслан Видинеев: отношения с магиком…»       Отношения? Отно…       — Руслан, блядь! — голос режиссера рубанул по барабанным перепонкам. — Да что с тобой?!       — Виолетта, — встрепенулся Руслан, — так что сказала мама?       — Она сказала, что у меня все впереди. Что я сильная и перспективная, а он — никчемный ведьмак, который только и мечтает, чтобы жить за счет моей маны.       — Да на кой черт мне твоя мана, дуреха?! — завопил сидящий на соседнем диване неудавшийся долговязый супруг в очочках. — Посмотри на меня: я же не какой-нибудь азиатский упырь за чужой маной бегать! Я люблю тебя!       Руслан вздрогнул.       Бывают утра обычные, когда ничто не нарушает привычный ход рутины: душ, спокойный завтрак, дорога. Бывают и такие, когда все несется кувырком: проспал, воду отключили, машину во дворе заперли, а потом авария-пробки-пробки-пробки и вишенкой на торте — главный герой, сбежавший из студии прямо перед началом записи.       А бывает и так, что все вроде бы не просто хорошо, а чересчур хорошо. Хорошо так, как ты, в общем-то, и не заслуживаешь. Словно кто-то уже разложил вкусную приманку и только и ждет, когда ты подберешься ближе, чтобы дернуть за веревочку. И самое паршивое, что этот кто-то — ты сам.       То утро было как раз самого неприятного сорта — третьего. Яшке вдруг приспичило остаться на завтрак, и он даже изъявил желание его приготовить. Будучи научен горьким опытом, Руслан изловчился и поймал на лету одну из двух чашек, за которыми домовой полез, чтобы заварить чай. Вторая разбилась, разлетелась сахарными осколками по бежевой кухонной плитке. Этим материальный ущерб и ограничился. На расходники: разлитое молоко, кокнутые на пол яйца и утонувший в унитазе последний рулон бумаги, Руслан уже давно научился не обращать внимания. И тут бы радоваться, а он снова психанул. «Ты это нарочно? — А я предупреждал! — Дай сюда, я сам! — Да пожалуйста, я пока подмету… — Не смей!» То ли из-за недосыпа, то ли из-за накопленной нервозности невозможно было отделаться от ощущения, что та разбитая чашка была первым покатившимся с горы малюсеньким камешком, следом за которым неминуемо последует обвал.       Предчувствия его оправдались сполна, когда Яшка, вместо того, чтобы смыться сразу после завтрака, на вежливое предложение быть подброшенным на машине до метро неожиданно ответил согласием. Вариант попросить его подойти к машине чуть раньше или чуть позже, чтобы не нарваться на излишне любопытных обитателей Патриков, Руслан даже озвучивать не стал — Яшка оскорбился бы до глубины души.       За этим могло не последовать ровным счетом ничего. А могло случиться то, чего Руслан так опасался, к чему готовился, но в итоге оказался совершенно не готов.       Это несправедливо, в конце концов. Почему именно сегодня, сейчас, когда все немного устаканилось и ему удалось поймать целую одну чашку, он должен выдавливать из себя «прощай»? Почему другие могут спокойно идти по улице, держась за руки, а он вынужден всю жизнь на кого-то оглядываться: сначала на мать, потом на аудиторию и на Гудвина. Кстати, Гудвин… Ему ведь в отличие от Руслана не придется исчезать из Яшкиной жизни. От одной этой дикой мысли немел затылок.       И Руслан решил, что если и настал момент засветиться вместе — что ж, получается, так тому и быть. Только это вовсе не означает, что он вот так, сразу, откажется от своего домового. Как незадачливый самоубийца, Руслан бросился в реку, а когда пришло время склеить ласты и утонуть, вдруг решил барахтаться до последнего.       Из подъезда они выходили вдвоем, и Руслан, уже ко всему готовый, даже не сильно удивился, когда во дворе заметил сидящего на лавочке «лапулю». Хотя, признаться, за эти полтора месяца он уже успел подзабыть о его существовании.       «Этого еще не хватало… Давай-ка к машине быстро…»       «Руслан!»       Парень подорвался со своего насеста и подскочил к ним, перегораживая узкий тротуар. Чтобы не сбить его с ног, пришлось притормозить, не дойдя буквально двух метров до спасительного шлагбаума и камер.       «Нам нужно поговорить!» — весьма самоуверенно заявил «лапуля».       «Слушай, не смешно уже, — сказал Руслан. — Дай пройти».       «Ты сказал “в другой раз”…»       «Хорошо, сейчас я говорю тебе прямо: кончай сюда таскаться…»       Тут из-за спины вперед выступил Яшка и зачем-то протянул руку этому придурку:       «Яков».       «Лапуля» посмотрел сквозь него, будто бы не до конца понимая, что это вообще такое перед ним материализовалось. Широкая Яшкина ладонь как на ниточках повисла в воздухе, и Руслан раздраженно подумал, что этому «лапуле» здорово подошел бы легкий тюнинг а-ля «анютины глазки». Но утреннюю драку в центре Москвы Вадик вряд ли одобрит, поэтому он молча отодвинул плечом паренька и подтолкнул Яшку по направлению к перекрывавшему двор шлагбауму.       Тот все понял без слов. Кивнул и, не глядя более ни на «лапулю», ни на Руслана, быстрым шагом направился туда, где стоял припаркованный «Лексус».       «Какая милота, — глядя ему вслед, скривился парень. — Значит, ты, и правда, домовыми не брезгуешь?»       «Я только дураками брезгую, лапуль, — ответил Руслан. Пройдя несколько шагов, он обернулся и напоследок для острастки пообещал: — Еще раз придешь, полицию вызову».       «Руслан, я тебя люблю!» — крикнул ему вслед «лапуля».       Яшка шел впереди, и невозможно было не заметить, как вытянулась у него, словно от удара хлыстом, спина.       Когда пять минут спустя они выезжали со двора, парня уже и след простыл. Этот пустяковый инцидент можно было бы сразу забыть, если бы Яшка вдруг не сделался мрачнее грозовой тучи.       «Слушай, забей, — начал было Руслан. — Он сюда, как на работу…»       Яшка поднял руку, останавливая: «Всё ок. Оправдания Видинееву не к лицу».       Старательно избегая встречаться с Русланом взглядом, он принялся щелкать, переключая одну за другой радиостанции, пока не дощелкал до «Винтаж-FM».       Молчание тяготило, а от приторно-глупого старья, на котором остановил свой выбор домовой, Руслана начало мутить.       «…Бледная кожа, бледная кожа, беззащитны клыки…»       «Давай переключим? — не выдержал Руслан. — Кто вообще сейчас слушает “Ласковый Вий”»?       «Я слушаю», — огрызнулся Яшка, и Руслан прикусил язык.       До метро было недалеко, и всю дорогу казалось, что Яшка все равно чего-то ждет: объяснений, извинений, шуток, разговоров про курс валюты — чего угодно, только не этого трусливого молчания. Но Руслан как на зло не в силах был выдавить из себя ровным счетом ничего, точно в глотку ему натолкали старых вонючих носков. В результате поговорить так и не вышло, потому что как только он подрулил к метро, Яшка выпрыгнул из машины как ошпаренный.       И вот сейчас опять. «Я люблю тебя!»       Не слишком ли много признаний выпало на один день? Как будто кто-то свыше подкидывает такой жирный, размером с Юпитер, намек: может, тебе тоже пора? Почему ты думаешь, что у вас все как-то иначе? Что Яшка не хотел услышать именно это? Давай, Видинеев, пришел твой черед макнуться в розовые тягучие сопли. Произнести то, что до тебя произносили миллионы, миллиарды, триллионы живущих — в кино, в книгах, в театре, в постели… То, что до тебя уже обслюнявили, залапали, лишили всякого смысла.       Руслан подвигал губами, имитируя фразу вслух. Ужасно. Словно стоишь на пыльных театральных подмостках, а в зале две с половиной чокнутые пенсионерки с фальшивыми бутонами в шиньонах.       — Руслан, — после раздраженного, но будничного режиссерского бубнежа, голос Вадика хлестнул в микрофоне сухо и зло, как случайная ветка на лесной тропинке, — объявляй перерыв. Прямо сейчас. Слышишь меня? И поднимись в офис.       — А сейчас минутка рекламы, после которой нам предстоит выслушать следующего гостя — маму нашей сегодняшней героини! Мы решим и эту проблему! Не уходите! И не переключайтесь!

***

      — И вот на это полюбуйся.       Вадик тыкал пальцем в экран ноутбука с такой силой, что и без того не очень четкие лица Руслана и Яшки расплывались радужными разводами. Света, Костя и Алина сидели за столом притихшие, словно каждый боялся, что следующей головой окажется его.       — Смотри, смотри, — бушевал Петренко. — Полюбуйся, до чего может довести непрофессионализм, помноженный на эгоизм. Вот еще тред. А вот еще и еще. И миллион перепостов. Служба безопасности отследила: эта волна идет оттуда же, откуда и первая. Некий Тимофей Солнцев, пиар-служба Второго канала. Ты хоть знакомишься, прежде чем член засунуть? Едрена кочерыжка, это же надо быть таким дебилом…       Руслан покусал губу. Тимофей, точно. А так бы и не вспомнил.       Мысли скакали, как рассыпанное по полу цветное драже.       Фотографий было много, но качество оставляло желать лучшего. Очевидно, «лапуля» Солнцев прихватил с собой какого-то горе-папарацци с дешевым объективом. Правда, от наличия дорогого объектива суть бы не изменилась: даже глядя на эти фото, за два часа наводнившие «твиттер», «инсту», «вк» и черт знает еще какие соцсети, с легкостью воссоздавалась картина грехопадения ведущего всея Руси.       Вот они выходят из подъезда, и Руслан, как ему в тот момент казалось незаметно, придерживает Яшку за бедро. А вот он открывает перед ним дверцу авто, и снова его рука у Яшки на плече. Яшка, правда, тогда дернулся, сбрасывая руку, но на фото этого момента, разумеется, нет. Зато есть фото через боковое стекло, где Яшка тянется, как будто к Руслану, а на самом деле — к панели радио. Только кому теперь докажешь? Заголовкам Руслан в душе даже завидовал: «Шокирующие подробности из жизни Видинеева» — «Ему мало обычных людей» — «Маголожцы на телевидении: волк в овечьей шкуре!» — «Шок-контент: истинное лицо Руслана Видинеева!» А канал «Вознесение» даже выпустил анонс лекции какого-то протодиакона на тему «Противоестественные пороки: позиция современной Церкви».       — Хороший заголовок, — пробормотал Руслан. — Прям отличный. Ёмкий. Даже выступления не требуется, все и так ясно.       Петренко хлопнул крышкой ноутбука перед носом у Руслана, и все, как по команде, подпрыгнули в креслах. Вадик с нервозностью тигра в клетке принялся расхаживать по кабинету, остальные следили за ним глазами, боясь шевельнуться.       — Ты хоть о чем-нибудь кроме своего члена думаешь? О команде? Обо мне? У нас в отличие от тебя семьи! У меня, между прочим, сын в универе!       — Его я не трахал, — иезуитски улыбнулся Руслан.       — Да ни хера не смешно, Рус, — проскрежетал, останавливаясь и раздувая ноздри, бордовый Петренко. — Вот ни хера. Ты понимаешь, что ты меня подставил? Всех нас подставил!       — Да в чем я тебя подставил-то?       — Я тебе верил!       — А я тебя обманул?       — Ты скрывал!       — А ты спрашивал?       — Я и не должен! У меня без этого забот полон рот!       Команда молча переводила глаза с одного на другого, не хватало только звуков удара мячика о стол. В конце концов Алина оказалась первой, кто не выдержал.       — Что же теперь будет с шоу… — проблеяла она.       — Да! — подхватил Петренко. — Ты про Гудвина подумал?       — Да я каждый день только о нем и думаю…       — Если бы думал, понял бы, что шоу хана!       — Не хана, — вздохнул Руслан. — Я его встретил в коридоре. Шоу он закрывать не собирается.       До Руслана только сейчас стала доходить унизительность ситуации. Тогда он спешил в кабинет продюсера, не понимая еще, чем вызвана такая срочность и необходимость прервать съемочный процесс. Гудвин выкатился навстречу по коридору, как всегда, большой и доброжелательный, словно только что получивший свою порцию удобрений на грядке. Он поздоровался и сказал: «Инцидент неприятный, но не смертельный. Уверен, вы с Вадимом быстро его разрулите».       Тогда показалось, что он говорит загадками, но теперь из этого короткого монолога вырисовывался один очень важный вывод: для Гудвина что Яшка, что Руслан — просто средства, которые он использует для достижения определенных целей. Как столовые приборы для еды. И разумеется, ему абсолютно плевать, что ложка и вилка в свободное от работы время лежат в одном ящике — лишь бы в нужный момент оказались под рукой.       — Ну что ж, — очевидно успокоенный таким раскладом Петренко уселся в свое кожаное продюсерское кресло и попружинил сложенными домиком кончиками пальцев. — Времени на нормальную пиар-компанию у нас теперь нет. Придется пустить в ход тяжелую артиллерию. Будем тебя женить.       — О, господи, — прошептала Света и закрыла лицо руками.       — Допрыгался, — буркнул Костя.       — Мы так не договаривались! — запротестовала Алина.       — Мне казалось, как раз наоборот, — заметил Петренко. — Помнишь? Форс-мажор и все такое.       — За гея! Но не за маголожца! Что я родителям скажу?       — Потом разведетесь, — махнул рукой Петренко. — Делов-то, полгодика потерпеть. Представляешь, сколько к тебе в «инсту» народу набежит?       — Они же меня возненавидят! — всплеснула руками Алина.       — У каждой медали две стороны, ты же взрослая девочка, должна понимать…       — Подождите, — вклинился в этот безумный диалог Руслан. — Вадь, ты издеваешься? Какая женитьба?       — Ну ты поиздевался, теперь моя очередь. Короче, как завещал великий Булгаков, будем лечить подобное подобным. Сделаем ставку на секретность. Типа вся эта шумиха была для того, чтобы Видинеев мог под ее прикрытием спокойно жениться. Так, после съемок сегодня будь готов: у меня есть знакомый батюшка в подмосковном Воскресенске, он нам быстренько организует венчание. Так, за костюмом домой метнешься, у тебя должен быть этот, светлый, от Dolce… Так, что еще… Фотограф… Нам нужны любительские снимки. Светка, ты же, вроде фоткала?       — Д-да, — неуверенно закивала Света. — Было дело.       — Справишься со скромной Видинеевской свадьбой?       — Если надо, конечно.       — Отлично. Мейкап Алины — это гримерам поручим. Костян!       — Я тут! — с готовностью включился Костя.       — Найди еще пару-тройку человек для массовки.       — Не вопрос!       — Так, платье… Платье, платье, где взять платье… — Петренко схватился за телефон, потыкал в экран. — Але, Крис, это Петренко, ага. Слушай, нужно платьишко невесты… Размер? — он зажал микрофон лапищей и прошипел Алине: — Какой у тебя размер?       — Сорок второй, — пискнула та.       — Сорок второй, — елейным голосом сообщил невидимой Крис Петренко.       На Руслана уже никто не обращал внимания. У него на глазах разворачивалась беспощадная воронка Петренковской профессиональной активности, в которой каждый чувствовал свою нужность команде и горел быть вовлеченным в процесс спасения шоу. Руслан вдруг подумал, что если он внезапно умрет, они приволокут Надю, заштукатурят труп и отправят его под камеры, дергая за ниточки, чтобы открывался рот.       Завтра интернет взорвется новыми заголовками.       «Руслан Видинеев: мы не могли и дальше скрывать наши отношения».       «Скромная церемония для большого чувства».       «На съемках между нами сразу вспыхнула искра».       Команда подобралась и сплотилась вокруг общей цели: шоу должно продолжаться. Это бесконечное шапито, парад уродцев, колесо лицемерия… Как там Яшка сказал? Чудовищная репрезентация. Руслан представил его глаза, когда он завтра увидит эти заголовки. Его удивленные, дымчатые, как давно прогоревшая зола, глаза.       — Нет, Вадик, — Руслан поднялся. — Хватит. Про свадьбу можете забыть.       Петренко медленно опустил на стол руку с телефоном и, буравя Руслана стеклянными глазами, тихо переспросил:       — Ч-то? Что ты сказал?       — Что слышал. Ты же всегда позиционируешь себя, как гениального продюсера. А решать проблемы — это как раз задача продюсера. Вот и решай. Только на этот раз не за мой счет, — ответил Руслан и пошел к выходу.       — Да что ты о себе возомнил, придурок? — крикнул вслед Петренко, но слова его разбились о закрывшуюся за Русланом дверь.

***

      Истошный металлический скрип наполнял двор. Солнце уже село; тени домов напитали кроны старых лип чернотой, и вкупе с душераздирающими звуками качелей это придавало старому московскому двору мрачный постапокалиптический флёр. Руслан закрыл машину и подошел к низенькому заборчику, обозначающему границы детской площадки.       Яшка качался самозабвенно, как качаются прогуливающие уроки подростки. С лицом воина, открытым и решительным, взлетал, вытянув перед собой ноги; на пике переносил вес, поджимал голени и, повиснув на локтях, несся назад, сосредоточенно глядя куда-то внутрь себя. Волосы вскидывались рожками, чтобы в следующий момент, на взлёте, окаймить шапку светлым обручем.       Руслан, злой, вымотанный и обессилевший, присел на заборчик. За время экстренного совещания у Петренко вся съемочная бригада, зрители и гости программы успели заглянуть в свои смартфоны, и остаток съемки он провел под недоуменное шушуканье в зале. Казалось, даже равнодушные глазки камер сочились осуждением.       Но Яшке, конечно, до его проблем никого дела нет.       Он никогда не приходил засветло и уж тем более ни разу не встречал его во дворе. Да, они не очень хорошо расстались утром, а позднее из каждого утюга хлынул поток грязи. Но все же это не повод вот так, без предупреждения, заявляться к нему во двор. Хорошо, что на тех фото был только крупный план, иначе пронырливые поклонницы уже оккупировали бы весь квартал. Во всяком случае, из телецентра Руслану пришлось выбираться через чёрный ход.       Яшка на лету соскочил с сиденья и приземлился на ноги, отпружинив и отряхнув руки, как гимнаст. Подхватил какой-то пластиковый пакет с земли и подошел. В шапке набекрень, с сухими губами и заветренным порозовевшим взглядом. Руслан улыбнулся через силу:       — Ты бы ещё плакат повесил: «Я сплю с Видинеевым».       — Тебе говорили, что у тебя улыбка приторная? — хмуро буркнул Яшка и сунул кулек: — На.       Руслан заглянул в пакет. На дне лежала продолговатая, расписанная китайскими иероглифами упаковка.       — Что это?       — Финики. Тебе подойдет, к улыбке.       — С каких это пор тебе улыбка моя не нравится? — вскипел Руслан, цепляясь вдруг за выскочившую, как чертик из коробки, мысль. — Добить решил меня, да? Долго ты это придумывал, чтобы Видинеева свалить? Скажите, пожалуйста, какая случайность: мы в кои-то веки выходим вместе из подъезда и натыкаемся на этого урода!       Яшка выглядел растерянно.       — Нет, я…       — Нет? Но тогда что, Яш? Ревность? Что? Что ты на меня так смотришь? Чего ты ждешь? Чтобы я сказал, что этот урод для меня ничего не значит?       — Руслан, подожди…       Периферией сознания Руслан понимал, что хорошо бы заткнуться. На окнах качался тюль; какая-то мамаша с коляской чуть не въехала в столб, видимо, узнав в орущем у песочницы мужике с пакетом «того самого Видинеева». Но у Руслана словно сорвало предохранители: остановиться он уже не мог.       — Почему всем есть дело до того, с кем я сплю? Почему я перед всеми должен оправдываться? Особенно, — он тыкнул в Яшку пакетом, — особенно перед тобой!       — Да срать я хотел на того парня! — почти выкрикнул Яшка, а потом добавил уже тише: — Бини пропал.       И только тут до Руслана дошло, что глаза у него были отнюдь не заветренные.

***

      — Нужно заявить в СКОМ.       — Угу, — Яшка равнодушно качнул ногой. — И прямиком от них отправиться в миграционный центр? Нет уж, спасибо. Я не хочу возвращаться в деревню.       Как в каких-нибудь малобюджетных ментовских сериалах, они сидели в кухне и пытались здраво рассудить, что делать. Точнее, сидел за столом, апатично качая ногой и ковыряя финики, Яшка, а рассуждал Руслан. Он сидеть не мог: накопленная нервотрёпка прошедшего дня заставляла напрягаться не только мозг, но и мышцы, что выражалось в непроизвольном метании из угла в угол.       — Ты же слышал тех парней? Помнишь, в клубе? Они сказали, что расследуют убийства магиков. А ты про эту вашу… — Руслан остановился и пощелкал пальцами, вспоминая. — Как ее…       — Элю, — подсказал Яшка, липкими пальцами вытаскивая из пакетика очередной финик. На столе уже образовались две кучки — косточки и растерзанная влажная мякоть.       — Да, про Элю ты им ничего не сказал. Вы же там все с ней были знакомы. И бармен, и ты, и Бини. Кто она?       — Просто девчонка, вила. Приехала, поработала, уехала. Что я должен был им сказать? Им надо, вот пусть сами и ищут.       — С чего ты взял, что она уехала?       Яшка глянул на него почти с сожалением.       — Рус, в Москве десять вокзалов. Ты вообще в курсе, сколько ежедневно в мегаполис приезжает магиков? А сколько уезжает?       — И всеми занимается ИнтерСКОМ? Почему вы вообще решили, что она уехала?       — Н-не знаю, — Яшка отвел взгляд, сосредотачиваясь на финиках. Косточки он выковыривал с таким остервенением, будто от них зависела вся его жизнь. — А что еще?       — Она что-то говорила? — напирал Руслан. — Что собирается уезжать? Может, это ее убили?       — Да не знаю я! Я с ней и не общался практически, мы были знакомы через Бини.       — Так он тоже мог просто уехать?       — Нет, — Яшка поежился, глаза опасно блеснули, — он бы предупредил. Понимаешь, он просто исчез. Телефон недоступен уже несколько дней.       — Родственники у него есть?       — Не знаю.       — Клиенты?       — Не знаю…       — Может, он все-таки сожрал кого-то? А, Яш?       — Исключено.       Все время казалось, что домовой чего-то не договаривает, и это «что-то» витает совсем рядом. Стоит только немного пошарить, отойти от привычных рамок, глянуть под другим углом… Только под каким? Тень разгадки будто бы мелькала на шаг впереди, а Руслану все никак не удавалось ухватить ее за хвост.       — Почему? Почему ты так в этом уверен? Как упырь может сопротивляться своей сущности? — хмурясь и расхаживая туда-сюда, сыпал он вопросами. — Ребенка спроси, он тебе скажет, что попробовавший крови вампир опасен, что он неминуемо вернется к укушенному, разыщет. Спрятаться невозможно, это сильнее их разума. Да они подыхать будут, но поползут к жертве… Нет, здесь что-то не так… Что-то не срастается. Бини не производил… то есть не производит впечатление слетевшего с катушек вурдалака. Но и сопротивляться, если все то, что ты рассказывал правда, он бы не мог… Яш, — Руслан присел возле него на корточки и заглянул в глаза: — Ты же знаешь, как он это делает, да?       — Ничего я не знаю, — отрезал Яшка, вставая. Он подошел к мойке, открыл воду и начал отмывать липкие коричневые руки. — И вообще. Может, он еще появится, а я только зря поднял панику на бирже. Пошли спать.       Некоторое время Руслан еще испытующе смотрел на его широкую спину, как будто ждал, что на ней, как на кольце всевластия, огненными буквами вдруг проступит подсказка. Он всего лишь хотел помочь, но Яшка со своим еще детским максимализмом все его потуги воспринимал в штыки, строя из себя того, кем на самом деле пока не являлся. Ему было страшно — Руслан чувствовал этот страх каждым миллиметром кожи, когда Яшка тихо лежал, свернувшись эмбрионом в его объятиях.       Ерунда какая-то, думал Руслан, засыпая. Для убийства нужен весомый мотив, а за что убивать хастлера-индивидуала? Бини не выглядит, как работающий на мафию вампир или наркодилер. Просто неудачный день, и я себя накрутил. Он найдется. Ничего, мы решим и эту проблему.       Утро вяло поскреблось под веки. Руслан продрал глаза, сел на кровати прислушался: мертвая тишина, в квартире никого. Он прошел в кухню и присел за стол, с которого домовой не поленился убрать косточки — хозяйственность ему не присущая.       По ногам откуда-то несло. Руслан поежился, включил вырубленный накануне телефон. Ничего нового: 99+ входящих звонков, столько же SMS, столько же оповещений соцсетей. Он ткнул в иконку браузера, и первое, что бросилось в глаза, — огромный, на пол экрана бордовый баннер: «Встречайте новое лицо ток-шоу “Магическое-человеческое” — Алина Шварц!»       В ушах зашумело, как будто к ним прижали пару морских раковин. Руслан сделал судорожный вдох, поднял глаза и только сейчас заметил приоткрытую входную дверь.