Быстро. Надёжно. Анонимно

      — Деньги. Точно тебе говорю: куи боно, куи продаст, так скать.       С этими словами Юра раззявил хищный, как ковш экскаватора, рот и впился зубами в лепешку. Кетчуп вылез из нее вперемешку с майонезом, нарисовав брутальному следователю розовые усы; пара крошек упала на фотографии.       — Зачем лэпрекону деньги? — возразил Райан, стараясь не смотреть на крошки. Егор тоже любил местный восточный фастфуд, но Райан всегда брезговал. Сейчас, над фотографиями очередного трупа, особенно.       — Незачем, — прошамкал с набитым ртом Юра, стряхивая мусор на пол. — Потому что это не лепрекон. Вот ты, Волчек, заладил: «Лепрекон-лепрекон». А почему лепрекон, зачем лепрекон — непонятно. Говорю тебе: нужно кончать возиться с этой, так скать, тупиковой версией.       Почему эта версия не тупиковая, а единственно верная, Райан внятно объяснить Юре не мог. Так же, как не мог объяснить, при чем тут лепрекон и почему вовсе не в деньгах дело. Юра Морозов — опытный и уважаемый следователь, но даже ему рассказывать про Егора Райан не собирался.       — А какая версия хорошая? Твоя? — перевел он стрелки. — Сеть нелегальный экстрактор?       — Точно.       — Какой мотив убивать магиков? Серым дилерам забирать весь мана невыгодно, есть риск потерять постоянный донор.       — Жадность! Маны много не бывает, — бодро продолжал чавкать Юра. — А лепрекону зачем?       — Лэпрекон на рынке новичок. Так? Так. Новички часто играть не по правилам. Получить побыстрее и побольше, — Райан отстукивал по столу ручкой. — Зачем серые дилеры накоплять ману? Они продавать бы все давно. Мы бы увидел всплеск на рынке.       — Крупную партию готовят, — с готовностью пояснил Морозов. — Возможно, даже, так скать, контрабас. А лепрекону мана зачем?       — Не знаю, — вынужден был отступить Райан.       — Потому что не нужно натягивать сову, так скать, на глобус, — Морозов шумно сглотнул. — В смысле убийства магиков на какого-то лепрекона. Дай мне доказательства, Волчек. Без доказательств это выглядит притянутым за уши.       Ну да, уши. Райан недоверчиво покачал головой. Придвинув фотки поближе, он попытался представить, как парень выглядел при жизни. Убрать ссадины, вернуть обгрызенные крысами уши, промыть свалявшиеся волосы. Открыть глаза. Наверное, красивый.       Райан отодвинул фотографии, потер виски кончиками пальцев. Как будто так можно заставить мозги работать иначе. Они с Юрой бродили по мрачному лабиринту этого дела. Каждый шел своим путем, и каждый — почти на ощупь, как слепой, шаря ладонями по стенам в поисках зацепки. Не в мозгах дело. Просто Райан уперся в очередной тупик, застрял среди абсолютно гладких стен, словно лепрекон шпателем их разровнял, мелкой наждачкой обработал… Не оставил ему ни выщербинки, ни пупырышка, за что зацепиться… Хоть динамит закладывай.       — И, главное, где они ману сохранять? Это какие мощности нужно? Сколько маноблоков?       — А лепрекон где?       — Не знаю, Юра, — Райан откинулся в кресле и застонал: — Я не знаю! И ничего не понимаю… Это и пугает!       — А не надо бояться, — Морозов сыто рыгнул и вытер рот тыльной стороной ладони. — Потому что нет никакого лепрекона. Это сто пудов оборзевшие залетные сетевики. Ладно, не кисни, брателло. Дорогу осилит, так скать, идущий. Я погнал, мне ещё в лабораторию нужно.       Он поднялся из-за стола, одним махом сгреб свои бумаги и сунул их в потертый кожаный портфель. Только сразу не ушел. Начал перебирать в органайзере ручки, делая вид, что выбирает подходящую, хотя у любого пенни болтается их портфеле миллион. Райан сам такой, тоже таскает.       — Слушай-ка, Волчек, — Юра отодвинул органайзер, так ничего и не взяв. — Я ведь тебе неспроста про сеть толкую. Мне позвонили сегодня.       — Кто? — не понял Райан.       — Кто-кто, дед Пихто… — Морозов мученически закатил к потолку глаза. — Чего тут, так скать, непонятного-то…       — А, — догадался Райан, — на тебя оказывать давление сверху?       — Сверху-снизу, какая разница! — вскипел Юра. — Короче. Дело нужно закрывать. Мы и так долго тянули. Голову всем заморочили. Тычем пальцем, так скать, в небо, вместо того, чтобы начать прочесывать подвалы.       — Нельзя, ты знаешь…       — Операция «Уборка» стартует завтра.       — Подвалы? Юра, нельзя! — возмутился Райан. — Спугнем!       — А что ты теряешь? Невозможно найти лепрекона, если он не захочет…       — Но вы же нарушать свой статус-кво! — прибег к последнему аргументу Райан. — Все серый дилеры и так под наблюдением! Вы позволять им работать, они соблюдать…       — Вот именно! — рявкнул, на глазах багровея, Морозов. — Вот именно: ведут себя тихо, не вылезают за нормы, контролируют рынок. Не могут выполнять договоренности — не наша проблема! Накроем медным, так скать, тазом всю шарашку! Нам больше достанется!       — Не достанется! Возникает новый рынок, стихийный, неконтролируемый! Будут новые жертвы, Юра! Опять ловить, наказывать, договариваться! И главное — спугнете!       Морозов смотрел в стену. Губы у него сжались тонкой ниткой, но челюсти при этом беспрестанно двигались, словно за щеками у Юры все еще было полным-полным еды.       — Это не мое решение, — наконец тихо произнес он. — Руководство благодарит за содействие иностранных коллег. Прости.       Оставшись в кабинете в одиночестве, Райан снова придвинул к себе фотографии и папку с материалами.       Что ж, нужно отдать должное Юре: из уважения к «иностранному коллеге» он и так долгое время шел на поводу, не задавая лишних вопросов. Сейчас, когда у них на руках оказался очередной, уже двадцать первый по счету труп, терпение «наверху», лопнуло, как мыльный пузырь. Юра, разумеется, саботировать не собирается. Райан уже заметил, что слово «там», сопровождающееся закатыванием к потолку глаз, производит на местных эффект, подобный гипнозу. Какая к дьяволу рациональность! Звонок «оттуда» отключает у любого СКОМовца не только разум, но и базовые инстинкты. Что, похоже, сейчас и произошло.       Вечер потихоньку выкуривал сотрудников московского офиса. Смолкали разговоры в коридоре, пиликанье телефонов и хлопанье дверей.       Райан откинул черную жесткую обложку. Прямо под ней было подшито свежее заключение судмедэксперта, которое он помнил почти наизусть. Не только его, Райан помнил их все, благо все они были почти одинаковые.       « ...переломов, значительных повреждений нет. Множественные ссадины на мягких тканях лица, верхних конечностей, груди, без кровоподтеков, полученные в результате трения о жесткую поверхность…       Причина смерти: нарушение органной мано-динамики…»       Другими словами, этого Рудольфа Костюшкина высосали до донышка, труп вывезли за город, дотащили волоком до моста и там бросили.       Сухо шуршала исписанная бумага. В этой папке продолжались истории тех, кого больше не было в реальной жизни. Мертвые магики смотрели на комиссара Райана Волчека скупыми казенными буквами и молили вывести их из лабиринта, не оставлять в нем навеки. Или самому остаться с ними.       Двадцать одно убийство. Никакой корреляции по расам: погибнуть мог кто угодно, от водяного до суккуба. Возраста тоже разные, но в основном молодежь от двадцати до тридцати лет. Зарегистрированные и нелегалы, из Москвы и области. И если бы в их ряды не затесалась загадочная Эля Глушкевич, Райан никогда не связал бы убийства с лепреконом. После рассказа Егора он вдруг почти физически ощутил, как все они, точно бусинки, нанизываются на невидимую, спряденную дядюшкой Люком нить этого дела.       Райан устало откинулся на спинку, взлохматил волосы, растер ладонями лицо, разгоняя кровь.       Егору просто повезло: кроме маноблока с него нечего было взять. А будь он магиком с возобновляемым запасом маны, валяться ему вот так же, под мостом, с объеденными крысами ушами. Зачем проклятому лепрекону понадобилось столько маны? В чем он ее хранит? На все эти вопросы ответов они, скорее всего, уже не получат. И хорошо ещё, если останутся в живых. Любой техник скажет, что искусственная концентрация магической энергии в таком количестве чревата неконтролируемым выплеском.       А если он все же ошибается и прав Морозов? Если убийства и маленький бизнес дядюшки Люка никак между собой не связаны?       Райан прикрыл глаза. В них точно плеснули горячим: под веками кружили алые пятна. Аморфные и текучие, словно амебы, они танцевали свой причудливый танец, меняя очертания; постепенно набухали, деформировались и… множились. Множились, множились, множились, пока не начали выстраиваться стройными рядами, почти военным порядком; пока не проступили в каждой амебе темные провалы разинутых в беззвучном крике ртов, пока…       Вуууух! — ядовито-зеленым полыхнули сотни мертвых пустых глазниц.       Там-тададам-тадам-да… — мелодия телефона выдернула Райана из кошмара.       — Shit…       Ватными пальцами Райан ослабил узел галстука, сырой воротник холодным хомутом отлип от шеи.       Там-тададам-тадам-да…       Номер был местный, но незнакомый.       — Слушаю.       — Это Райан Волчек? — поинтересовался приятный мужской голос.       — Да. Да, я слушаю. Кто это?       — Меня зовут Руслан Видинеев. — он помолчал. — Помните, в клубе? Русский…       — ...Джерри Спрингер. Я помнил, — от волнения Райан всегда начинал путаться в грамматике. — Что случился?       — Мне нужно с вами поговорить. Когда вам будет удобно?       — Сейчас, — Райан аж подпрыгнул в кресле. — Мне очень удобно прямо сейчас! Немедленно, быстро, моментально. Записывать адрес!

***

      Вид у него был жалкий. Заносчивого красавчика, с которым Райану выдалось пару месяцев назад препираться в клубе, будто подменили. Сейчас перед ним сидел обычный тридцатилетний парень, помятый и ссутулившийся, словно его брендовый пиджак внезапно пророс внутрь колючками.       — О чем вы хотел разговаривать?       Райан взял из стопки чистый лист и щелкнул ручкой. Видинеев покосился на него и съежился еще больше.       — У меня просьба… Пусть это будет просто беседа? Между нами.       Его появление здесь можно было расценивать как чудо. Райану требовалась информация, но парень нервничал, спугнуть его было — раз плюнуть. В конце концов, кто знает, сколько им всем осталось? Ведь если Юра Морозов ошибается, все их протоколы — уже пепел.       — Хорошо. — Райан отложил ручку.       — Он ушёл неделю назад, — глядя в пол, произнес Видинеев сдавленным голосом. — И не вернулся.       — Так, — от предчувствия, что ему прямо в руки плывет ключик к разгадке, у Райана стянуло затылок. — Рассказывать, пожалуйста, с начала. Кто ушел, откуда ушел и куда ушел.       — Яшка. То есть… Яков. Домовой.       Райан про себя выдохнул: трупов брауни за последнюю неделю в морг не поступало. Уже хорошо.       — У вас с ним отношения?       Видинеев вскинул голову:       — Просто друзья.       Райан вздохнул. Никто и не обещал, что беседа будет легкой. Он, несмотря на давление отца-католика, одобрял любые союзы, возможные с точки зрения природы, будь то связь между братьями, магическими расами или людьми и магиками. Если все делается по взаимному согласию и не приводит к проблемам с деторождением, значит, в этом тоже заключена частица Божьего промысла. Любовь прекрасна во всех проявлениях, и почему на отдельно взятых географических территориях ее упорно продолжают втискивать в некое прокрустово ложе, для Райана оставалось загадкой.       В этот момент дверь приоткрылась, и загорелая рука с запястьем, перехваченным пошарпанным напульсником, стукнула о косяк. Следом заглянул сам Егор, в джинсах, футболке и вечной своей бейсболке. Перевернул козырек, открыл рот, но, заметив посетителя, промолчал.       Они примерно ровесники с этим Видинеевым, но такие разные: трясущийся, как лист, ведущий, на которого дунешь — улетит, и готовый за свои чувства глотку перегрызть Егор. У Райана от нежности поджался живот. Наверное, пресловутые бабочки.       — Я скоро, — сказал он Егору. — Подождешь?       — Как скажешь.       Сердце обожгло волной горечи: вот и все крохи, что ему достаются. Если и жила когда-то в Егоре готовность отстаивать свои нетрадиционные для СКОМа отношения, то канула она в лету вместе с чувствами. А как бы хотелось иметь хоть унцию того, что получал его бывший бойфренд. Но нет. Не в этой жизни.       — Хороший следователь — плохой следователь? — усмехнулся Видинеев.       Райан решил, что этим можно неплохо воспользоваться, чтобы немного расслабить парня, показать, что он в безопасной среде.       — Игор не следователь. Он мой… — Райан выдержал многозначительную паузу: — Просто друг.       — Тогда… ему разве можно здесь находиться?       — А вы хотел протокол?       — Нет.       — Значит, можно.       Райан кивнул Егору, мол, заходи. Тот, разумеется, зашел. Сел в свободное кресло, руки сложил на груди. Лицо бесстрастное. Если бы Райан сказал: «Проваливай», он бы ушел, не меняя выражения.       — В общем, все началось с того, что пропал Бини, — начал Видинеев.       История была путаная и в силу специфического рода занятий обоих магиков плотно замешанная на сексе. Все спали со всеми: Видинеев с брауни, брауни с его начальником, начальник наверняка с вампиром и с самим Видинеевым, но об этом Райану, конечно же, не расскажут. Он ничего другого и не ожидал: вся эта богема, эти режиссеры и шоумены, все они состоят на пятьдесят процентов из прикрытого враньем цинизма и еще на пятьдесят — из неприкрытого. Но в куче этого шлака нашлась и нужная ему крупица золота: вампир к кому-то обращался, чтобы подавлять влечение к жертве.       Райан с неприязнью разглядывал ведущего. Сколькими жизнями он пожертвовал, устроив тот цирк в клубе? Вот так здесь все и работает. Сегодня ты на коне, каждая трусливая болонка тявкает в твою защиту, и законы существуют для других. Завтра ты уже никто и ползешь сюда, поджав хвост и растеряв спесь.       На Егора за то, что сбил с толку в клубе, Райан злиться не мог, поэтому всю злость обрушил сначала на Видинеева, потом на себя: тряпка, слабак. Нужно было отстоять позицию. Ведь прав же оказался, прав. Эта парочка — мальчишка, похожий на брауни, и мужчина, похожий на лощеного кукольного Кена, — сразу показалась ему подозрительной.       — …финики оставил, а косточки зачем-то забрал. Впрочем, это так в его духе… — под конец рассказа глаза у Видинеева стали, как у побитого пса. — Я боюсь, с ним что-то могло случиться. Он никогда так надолго не пропадал.       Откровенно говоря, на вкусовые предпочтения брауни Райану было плевать. Больше всего в рассказе Видинеева его заинтересовал вампир.       — Давайте возвращаться к Бини. Яков не рассказывал, кто ему помогать?       — Нет.       — Возможно, он обращался к кому-то сам?       — Н-нет, конечно. Нет. Зачем? — Видинеев передернул плечами. — Он же не вампир. Вампира я бы… Не смог бы с вампиром.       Лучше бы этот Видинеев оказался любовником вампира. Его сексуальное влечение к брауни ничего толком не проясняло, а больше этот болван, похоже, ни о чем думать не мог.       Райан погрыз колпачок ручки. Было в этой истории что-то странное. Что-то тревожащее, неправильное.       — Как давно вы с Яков… вместе?       — Примерно с той встречи в клубе.       — То есть два месяца?       Видинеев кивнул.       — Вы сказал, он никогда не оставлять дверь открытый. Он часто уходил?       — Почти всегда. Он редко оставался на ночь.       — То есть… — встрепенулся Райан, — вы приглашать брауни к себе. Он заходил без ключа. Но он жил в другом место? Вы с ним ругался? Вы его… Как это… Абьюз?       — Нет!       — Почему он не хотел жить у вас?       — Яшка никогда не делает то, что от него ждут, понимаете? Он не обычный брауни. Он… — Видинеев запнулся, подбирая слова, — ...другой.       Это, конечно, многое объясняло.       — Руслан, — подал вдруг голос Егор, — а как ваша невеста восприняла вашу связь с магиком?       Райан глянул на него с удивлением, но тут же догадался: учитывая популярность шоумена, скорее всего, помимо Егора, примерно половина страны в курсе его личной жизни.       — Алинка? Вы серьезно? Какая она невеста? Это все часть легенды. У меня же преимущественно женская аудитория, — Видинеев помолчал и добавил: — Была.       — И как ваш друг к этой легенде относится? — спросил Егор.       Вид у Видинеева вдруг стал растерянный.       — Я… Не знаю.       — То есть вы никогда это обсуждал? — подхватил Райан брошенную ниточку.       — Нет, — Видинеев помотал головой. — А что тут обсуждать?.. Мы же оба знаем, что такое популярность и какую цену за нее приходится платить.       Егор кривовато улыбнулся:       — И какую же цену приходилось платить домовому, чтобы вам жилось спокойно?       — Да при чем тут…       Райан переглянулся с Егором. Тот едва заметно кивнул и тихо сказал:       — У него просто не осталось маны, чтобы пройти сквозь дверь.       — Сколько у него могло быть? — быстро спросил Райан.       Егор что-то прикинул в уме:       — Домовой относится к подгруппе «а» третьей магической группы по классификации… — он задумался и вынес вердикт: — Пару тысяч выдаст, если до летального.       — Прекратите! — взвизгнул побелевший, как бумажный лист, Видинеев. — Прекратите немедленно!       — Руслан, — мстительно обратился к нему Райан, — вы привел домой брауни. У вампира влечение к жертве, у брауни — к дому. Вы должен это знать.       — Вы что… Вы что, думаете, он к кому-то обращался, чтобы не привязываться к моей квартире? Стирал себе памя… — взгляд ведущего на миг остекленел, обратившись куда-то внутрь. — О-о, я дурак! Какой же я дурак!       Райан готов был поклясться: Видинеев что-то вспомнил.       — Вы знал, к кому он обратился?       — Нет. Нет, но, слушайте… Я нашел однажды… — бормотал задумчиво Видинеев. — Хотя, ладно…       — Что, Руслан? — давил Райан, почуяв жареное. — Что вы нашел?       — Нет, ничего. Ерунда. Знаете, я, пожалуй, пойду. Мне теперь кажется, я начал паниковать раньше времени.       Увы, по-хорошему с ним не получилось. Шоумен, похоже, уже взял в себя в руки и вот-вот собирался подняться.       — Сидеть.       В спертом кабинетном воздухе коротнуло: словно кто-то поставил под носом у Видинеева невидимый росчерк — молниеносно и размашисто, и этим росчерком пригвоздил ведущего к мягкой обивке кресла.       — Извините, — Райан спохватился и опустил ручку. — Простите.       Кровь прилила к лицу: никогда раньше ему не доводилось применять силу на допросе. Перед Егором, что ли, решил покрасоваться? Тот, закусив губу, отвернулся.       На кончиках Видинеевских идеальных бровей проступили вспухшие венки.       — Вы… Вы не имеете права… Думаете, если браслеты, значит, все можно, да?       — Нет. Думаю, вы начал панику слишком поздно. — Райан вытащил из папки более-менее сносную для нежной психики шоумена фотографию Рудольфа Костюшкина. — Вам знаком этот вампир?       Видинеев глянул лишь мельком и тут же отвернулся.       — Это… Бини. Кто… его?       — Пока не знаю. И не узнаю, если вы не будете помогать мне, — сказал Райан, убирая фото обратно в папку.       Он замолчал, предоставляя возможность фантазии шоумена доделать остальную работу. Тот обхватил себя за плечи; дорогая пиджачная ткань собралась под побелевшими пальцами некрасивыми складками. В кабинете воцарилась тишина, только поскрипывал кожзам — Видинеев начал маятником раскачиваться в кресле. Его, по всей видимости, колотило.       — И та Эля? Тоже, да? Яшка, господи… Его нужно срочно найти… Почему вы тут? Почему вы сидите тут до сих пор?       Райану стало его немного жаль. Похоже, он искренне переживал за мальчишку.       — Руслан, эта история не только об убийство. Неизвестный преступник забирать у магиков мана, накапливать ее в огромное количество…       Закончить ему не дали. Вскочив с перекошенным лицом, Видинеев с неожиданной проворностью выхватил из пальцев Райана ручку и следом одним широким движением смел со стола органайзер. Грохот дешевого пластика расколол тишину опустевшего СКОМовского офиса, протренькала, раскатываясь по линолеуму, канцелярия. Пунцовый, как июльский закат, Видинеев, тяжко дыша, возвышался над учиненным беспорядком. За спиной у него бесшумной тенью вырос Егор, но Райан едва заметно качнул головой: все окей.       — Да, да, знаю, — зло выплюнул Видинеев, на глазах снова превращаясь в заносчивого идиота. — Он мне так и сказал, что вас не интересуют их жизни. Вас ведь только мана волнует, да? Только бы ваша драгоценная мана была на месте…       — Руслан…       — Не о чем больше разговаривать. У нас слишком разные цели. Прощайте, Райан. Удачи в поисках.       Он выскочил из кабинета, оставив после себя лишь флёр дорогого парфюма. Райан и Егор молча наблюдали, как, шарахнув, снова приоткрылась дверь.       — Что-то есть нелогичное в этой истории, — пробормотал Райан, прислушиваясь, как стихают в коридоре гулкие торопливые шаги. — Что-то… тревоженное…       Егор развернул бейсболку козырьком вперед:       — У меня найдется пара свободных часов.