Live with me, die with me

      Роуз мелко дрожала, но не только от холода, что приносил проливной дождь вместе с жестокими порывами ветра, совсем не летними. После стычки с паразитом-Беллом никак не отпускало. А в голове Роуз вновь и вновь прокручивала его слова…       Две теплые ладони легли ей на плечи. — Ты совсем замерзла, — Артур низким голосом пробормотал над самым ухом, отчего по всему телу пробежала дрожь. — Тебя трясет… — Все нормально, Артур, — Роуз мотнула головой, нахмурилась, раздраженная тем, что он наблюдает за ее слабостью… пусть и не ведает ей причины. — Дай я… — Он начал разминать её плечи, и Роуз в других обстоятельствах была бы не против. Даже сейчас у неё мелькнула мысль о том, как бы сейчас выгнуться в его руках, как гибкий пустынный броненосец, подставить грудь чутким ладонями, а ягодичками потеряться о его бёдра. И плевать, если кто-то их увидит… но она взяла себя в руки. — Не надо… — сказала она дрожащем голосом, но Артур, будто не понимая, продолжал разминать ей плечи. Тогда Роуз сердито стряхнула его руки: — Говорю же, не надо!       Артур нахмурился. — Что с тобой? Я всего лишь хотел помочь. — Мне не нужна помощь! — Роуз чувствовала, что закипает. — Зачем ты встрял в разговор с Беллом? У меня все было под контролем! — Не в моих правилах оставлять леди наедине с… — Артур помялся, выбирая нужное слово, но в итоге так и не выбрал и неловко закончил: … с Беллом. — Я не леди, — отрезала Роуз. Злость душила её. Мужчины! Вечно они норовят командовать, даже если их ничего не касается… даже лучшие из них. Она тряхнула великолепной рыжей копной волос: — Это моё дело. — Нет, это наше дело. Теперь наше, ведь ты важна для меня. Я… Я помогал Мэри с ее проблемами. Позволь помочь и тебе.       Роуз сжала зубы. Мэри… Артур давно о ней не вспоминал. Мэри, с ее жалкими проблемами, с ее мелкими горестями и мелочными желаниями! Как мог Артур сравнивать ее с этой маргиналкой? — Я не Мэри. И впутывать тебя в свои дела не стану, — Роуз гордо вскинула подбородок, но тут же ее взгляд смягчился, упав на мужчину. — Потому что… потому что ты тоже дорог мне. — Если я действительно дорог тебе, ты должна понимать, как я боюсь, что ты пострадаешь! — Было видно, что Артур волнуется, но держит себя в руках. Его прежняя вспыльчивость смягчилась. Как будто кто-то повлиял на него. Но Роуз некогда было об этом думать. — Я не пострадаю. Я могу за себя постоять, в отличие от… других особ, — Роуз неприязненно дернула уголком губ, думая про Мэри и Мэри-Бет. Раз Артура всю жизнь окружали такие квашни безвольные, неудивительно, что он такого низкого мнения насчёт ее способностей, даже после того, сколько они пережили вместе.       Артур заметно помрачнел: — На что ты намекаешь? Послушай, даже если другие не так сильны, как ты, это не повод злиться! Эти люди… Я отвечаю за них. Они от меня зависят. — Они тянут тебя на дно, Артур! Ты совсем не думаешь о себе! — она шагнула к нему и обвила его шею ладонями. — А я думаю о тебе. Отдохни. Не волнуйся. Со мной все будет в порядке.       Артур смотрел ей в глаза. А глаза у Роуз необыкновенные. И строгие, и нежные, и пылающие, и хладнокровные, и столько в них всего, что Артур и слов таких не знает…              Роуз первой отвела взгляд. Не потому, что не вынесла зрительного контакта, нет. Но многое у нее было на уме. А в глазах Артура она тонула, забывалась… забывала о настоящем. О вещах, которые предстояло сделать. — Роуз, — Артур тихо произнес, легко касаясь ее руки, нежной, но такой сильной, боязливо, словно опасаясь вызвать еще одну внезапную вспышку. Опасаясь, что она встанет и убежит. Оставит его одного. — В чем дело?       Роуз молчала какое-то время. Раздумывала. Взвешивала все за и против. Может ли она верить ему?.. Да, она знала, Артур на ее стороне… В его любви она не сомневалась… Одного взгляда в глаза мужчины достаточно, чтобы понять — он в самом деле ее любит. Настоящей любовью, незамутненной, искренней.       Но…       «Месть — удел дураков.»       Роуз раздраженно и тихо вздохнула. Это его нелепое заблуждение! Месть… Всю свою жизнь она построила вокруг нее. Она так близко к цели… И Артур только и делает, что пытается ее отговорить от нее. — Что тебя беспокоит? — Артур тихо спросил, и Роуз снова посмотрела ему в глаза. Письмо от одного из информаторов в кармане будто жгло кожу сквозь ткань. Довериться или нет?..       Как могут они строить отношения, если у нее от него будут секреты?..       Но у нее и так от него уже секреты… Большие секреты, секреты, величиною с жизнь. Что Артур скажет, если узнает что она делает в банде? Что это она едва была тем человеком, напавшим на болотах на Датча?..       По коже пробежала дрожь. — Я… — она начала. — Ты можешь мне доверять, — тихо и серьезно произнес Артур. — Я на твоей стороне…       Сердце пропустило удар. И Роуз решилась. Она опустила глаза. Так было легче говорить. Легче произносить слова, не встречая его взгляд… — До меня… до меня дошли новости. Я была на почте, когда мы ездили по делам Штрауса и… — она, наконец, взглянула в его глаза, такие спокойные и родные. — Джо снова видели, — что-то на лице Артура переменилось, и у нее сжалось сердце. — Недалеко… Около Сен-Дени, — она решительно сдвинула челюсть. — Я собираюсь идти за ним, Артур…       Артур тяжело вздохнул. — Роуз, я… — он потер веки, а ее сердце упало вниз. Он сказал, что на ее стороне. Сказал, она может ему доверять. И теперь… он собирается снова завести старую песню, не так ли?..       Изнутри поднимался, занимался как пламя, и разрастался гнев. Горечь. — Послушай… — ее руки что-то коснулось, и, опустив взгляд, Роуз увидела, что это пальцы Артура. Но в этот раз нежности не было. Ничто внутри не откликнулось. Она была напряжена, как натянутая пружина, готовая сорваться от одного неосторожно пророненного слова. — Роуз… Я знаю, ты многим… многим пожертвовала, чтобы… чтобы найти этого ублюдка, но… — Артур, — Роуз предостерегающе произнесла, но Артур лишь сжал челюсти, твердо взглянув ей в глаза. — Роуз, — он хрипло произнес. — Просто подумай… Эта… Эта дорога… Месть, она никогда не кончается. Она всегда возвращается. И не приводит ни к чему хорошему. — Ни к чему хорошему? — глаза Роуз сверкнули. — Что насчет справедливости, Артур Морган? Не есть ли смерть негодяя справедливость? И если он больше никому не причинит зла, разве это плохо?.. — Месть никогда не затрагивает одного человека, — Артур нахмурился. — И месть не имеет со справедливостью ничего общего. Справедливость… Я не философ. И я не особо умею обращаться со словами, как Датч… но я не думаю, что люди способны вообще на справедливость. В справедливости нет ничего личного. А месть, она… месть она эгоистична. Месть думает только о себе. И она не щадит никого на своем пути. — Как и Джо, — Роуз резко сказала. — Что плохого в том, что я прикончу мерзавца? Сколько еще девочек он осиротит? Что же законники, мстят? — Законники выполняют свою работу, Роуз, — Артур поерзал. — И не слишком-то хорошо… Да, ты доберешься до Джо, но сколько людей еще пострадает, пока ты его поймаешь?.. Подумай о Вихре… Если бы…       Роуз вспхынула. Снова Вихрь?! — В смерти Вихря виноват только Джо! — Роуз отсекла. — Он выстрелил! Он убил его. — Тише, тише! — Артур отшатнулся. — Конечно, я не говорю, что ты виновата, но Роуз… подумай… сейчас. Сейчас у нас есть так многое, — он заглянул в ее глаза почти с мольбой. — Ты, я… Я просто… Прошлое стоит того, чтобы загубить будущее? Я боюсь потерять тебя! — Ты меня не потеряешь, — Роуз отрезала, сверкнув глазами. — Я уже сказала: я могу постоять за себя, Артур Морган! — она вскочила на ноги. — И я найду Джо! Найду и убью его, с тобой или без тебя, — она тяжело дышала, а ее грудь вздымалась и опускалась.       Артур глубоко и побежденно вздохнул. — Хорошо, — он пробормотал. — Хорошо я… Я помогу тебе. Мы сделаем это вместе, — он поднялся на ноги. — Если это означает, что твоя месть закончится, если ты не откажешься от нее… Я буду рядом до самого конца.       Что-то внутри Роуз оборвалось. Этот мужчина, этот жестокий бандит, был готов последовать за ней опять. Она хотела открыть рот, сказать что-то. Может, сообщить, как любит его. Может, отослать обратно.       Вместо этого, она лишь кивнула, резко отвернулась и направилась к лошадям, слыша за собой тяжелую поступь Моргана.       Проходя мимо фургонов, она увидела Кирана. Он совсем поник, а когда он повернул лицо, чтобы взглянуть на них, Руоз увидела, что она заплакано. Она покачала головой, раздраженно выдохнув. Они все еще носятся с этой своей бездельницей Мэри Бэт?.. Когда это уже закончится?..       Оседлав Каштан, она забралась в седло и кивнула Артуру, сидевшему на Стелле.       Вдвоем они покинули лагерь.

***

      Мику шатало в седле от слабости, но он стискивал зубы и ехал вперед, не желая более оставаться в этом лагере после истерик Эбигейл и возвращения Блэк. Он не хотел этого признавать, но баба эта, видимо, была опасна. И пока рядом с ним находилась Эбигейл, он мог позволить себе прикорнуть. Но сейчас? Когда она удрала, прихватив с собой, ни много ни мало, мальца, навстречу своей безумной идее, и никто за ним не присматривает? Мика опасался, что, закрыв глаза, он уже не проснется.       Нет, лучше уж он подохнет где-нибудь здесь, от болезни или шальной пули, чем в грязной койке, придушенной этой чокнутой сучкой.       Сравнявшись с гигантским стволом дерева, он натянул поводья и вытер со лба испарину, оглядываясь по сторонам. Кожу неприятно покалывало, и он ждал, что в любой момент из темноты вылетит стрела, а еще не зажившие, воспаленные раны отдавались на воспоминание раскаленной, режущей болью. Возможно индеец выманил его сюда, чтобы закончить начатое своим сородичем… на этот случай Мика положил ладони на рукоятки револьверов. — Мика.       Голос раздался прямо за спиной, и Мика едва не выпрыгнул из стремян, чертыхаясь, обернулся, два дула уставились индейцу в лоб, но тот даже не дернулся. — Какого хера ты подкрадываешься ко мне?! — Я не подкрадывался, — Смит, даже не глянув на него, развернулся и пошел в обратную сторону. — Идем. — Не собираюсь я никуда с тобой идти, чертов дикарь! Ты за этим меня позвал?! — Мика проорал, но Чарльз уже скрылся в темноте меж ветвей. Помедлив секунд двадцать и выругавшись, Мика все же неохотно спешился с безымянной клячи и, хромая, последовал за следопытом… — Зачем мы здесь рыщем?! — Мика выплюнул, нагоняя Смита, что-то рассматривающего на земле. В воздухе жужжала мошкара. Болота и так ей кишели, но здесь этой дряни было куда больше. Воняло какой-то дрянью. — Ваша драка произошла метрах в сорока отсюда, — Чарльз повернул к нему голову. — Вы упали с обрыва… Ты потерял сознание? — Нет, — Мика остановился рядом, уставился на то, что так пристально разглядывал индеец, и с раздражением увидел большое, жирное ничего. — Мы упали на выступ и сученыш снова взялся за нож. Выбил мне глаз… Только я ему башку раскроил. Попытался уползти, и вот тут-то меня рубануло… — А он? — Не думаю, что он куда-то сдвинулся, — Мика злобно оскалился. — Был слишком занят тем, что его мозги вытекали на землю… — Тогда все сходится, — Чарльз пробормотал. — Сходится? — Мика раздраженно дернул щекой. Ему надоели односложные фразы и непонятные действия. — Сходится — что? — Я нашел тело, — Чарльз кратко ответил. — Его оттащили далеко от места, где вы дрались. — Да ну? — Мика хмыкнул. — Кому и за коим чертом это делать? — Тем же, кто прибил его голову к дереву, — Чарльз отозвался и кивнул наверх, а Мика, не думая, поднял голову и отшатнулся. Прямо над ними, окруженное облаком мошкары, висело то, что источало вонь, учуянную им ранее.       От тела крысеныша осталось не так уж много — кости, обтянутые почерневшей, гниющей, висящей клочками плотью. Но Мика узнавал обрывки одежды, один сапог с кисточками… Рядом на суку висел лук ублюдка, тут же в ствол был воткнут нож, которым Мике выбили глаз. Головы у труса не было — обрубок позвоночника торчал из верхней части туловища, как какой-то странный потемневший отросток. Мика многое видел в своей жизни, но от голода, слабости и вони его замутило, тошнота подкатила к горлу, он зажал рот ладонью и быстро отвернулся, опасаясь, что его сейчас вырвет. — Ночной Народ, — издалека донесся голос Чарльза, пока Мика боролся с рвотными позывами. — Они же прибили голову человека на сук. Ее Датч и обнаружил. — Зачем, блядь, мы здесь? — Мика процедил, оборачиваясь. — Ждем, пока с нами сделают то же самое? — Пытаемся понять, что же произошло, — невозмутимо отозвался Смит. — Помоги снять тело. — Чего?!       Но Смит не слушал. Свистнув Таиме, он дождался, пока кобыла, боязливо фыркая и косясь на разлагающиеся останки, не подойдет, и снял с седла лассо. — В чем дело, Белл? — Мика заметил на темнокожем лице Чарльза легкую, почти неуловимую ухмылку — или ему показалось? — боишься трупов?..       Мика аж поперхнулся от возмущения, но взял себя в руки и подозвал свою лошадь. Но та не откликнулась. Трусливое животное не желало и близко подходить к этой чертовщине, и это его не удивляло.       Меж тем, Чарльз уже заарканил туловище и пытался стащить его вниз…       Проблема была в том, однако, что несмотря на всю недюжинную силу метиса, тело-то было прибито к стволу, и хорошо. Вбивали ножи прямо в кость. И труп никак не желал покидать свое насиженное место. Чарльз выругался. — Ладно, давай так, — Мика достал один револьвер. Он все еще не хотел снимать труп и не понимал зачем это нужно. Но мысль, пришедшая ему в голову, была слишком соблазнительной: и после смерти он может досадить проклятому индейцу… Чарльз вопросительно посмотрел на него, но Мика уже прицелился. Бам! Бам, бам, бам!       Чарльз нахмурился, а Мика довольно оскалился, рассматривая, как пулевые отверстия разворотили кость и остатки плоти в тех местах, где покойник был прибит к дереву ножами. — Ты много шумишь. — А ты много молчишь, краснокожий! Давай, пробуй!..       Чарльз опасно посмотрел на него, но промолчал и потянул еще раз. Раздался отвратительный сухой треск, какой-то влажный звук, тучи мошкары взметнулись, и труп отделился от дерева. Ножи выскочили, вращаясь, полетели в разные стороны, Мика зажмурился, когда сверху на них посыпалось что-то омерзительное — древесная крошка вперемешку с чем-то мелким и влажным. Дохнуло смрадом, от которого закружилась голова, а потом носок сапога что-то легонько толкнуло. Открыв глаз, он обнаружил, что прямо под ним в почву вонзился один из ножей. Что-то защекотало шею, он машинально коснулся ее ладонью и, выругавшись, смахнул на землю копошащихся за воротником личинок.       Пока он ругался и отряхивался, Чарльз обошел его и присел на корточки перед лежащим теперь на земле телом. А мухи все вились вокруг него, вились и опускались, не обращая внимания на индейца. — Что ты хочешь обнаружить? — обозленно спросил Мика, закончив стряхивать с себя опарышей и подходя ближе. — Голову отрубили, пока он был живой, — Чарльз чуть повернул покойника, рассматривая сруб на шее. — Но тебя не тронули. Это была казнь, и показательная… Этого человека знали. И ненавидели. — Кто? Ночной Народ?       Смит не ответил. Мика раздраженно пнул оторвавшийся при падении кусочек ноги, и он улетел в кусты. — Какая разница, кто его ненавидел? Он мертв. — Узнаем, чьим он был врагом, и узнаем, кто он таков. — Он мертв, — Мика повторил. Чарльз повернулся к нему. — По-твоему, напавший на тебя индеец на дороге — случайность? — Нет, — помешкав, признал Мика. — И Бейлок… — он тяжело сглотнул, его снова замутило, на этот раз не от запаха и не от слабости. Он стиснул зубы. — Какая-то дрянь его специально подстрелила. — Да, — Чарльз кивнул. — Билл, ты, твой конь, — он замялся. — Артур. — Артур? — Мика поднял брови, а Чарльз поднялся с корточек и направился к Таиме. — Он тут при чем? В последний раз, когда я видел его, он был здоров и угрожал набить мне морду. — Он изменился, — Чарльз залез в седло.       Мика снова промолчал, потом засвистел своей кобыле, и та вновь не отозвалась. Ругаясь, он последовал за индейцем пешком. Кляча рыла землю копытом стоя по-прежнему на дороге. Он грузно залез на нее, тяжело навалился на шею, когда закружилась голова. — Я не знаю, что с ним происходит, но он ведет себя не как всегда. Отдалился. Всегда задумчив. Я пытался с ним говорить и… — Мне плевать, если честно, — Мика резко оборвал. — Ведет себя как обычно. — Ты его не знаешь, — Чарльз нахмурился и посмотрел на дорогу. — И эта ситуация с Мэри Бэт… — он тяжело вздохнул и с какой-то неохотой посмотрел на Мику. — Объявилась она?.. — А чего ты так волнуешься, Чарли? — Мика осклабился. — Запал на нее? Я ведь могу звать тебя Чарли, а? — он ядовито добавил, заметив, как напряглись плечи индейца. — Нет. — Почему нет? — Потому что мы не друзья, — Чарльз ровно ответил, спокойно глядя ему в глаза, но Мике стало как-то не по себе, и он поспешил перевести тему: — Я бы не подкатывал в ней шары на твоем месте, Смит, — он небрежно протянул. — Я пытался. Но она запала на твоего дружка Моргана… не понимаю, чего все бабы в нем находят… — Ты не понял, — Чарльз невозмутимо отозвался. — Я за нее беспокоюсь. Ты не заметил? — Не заметил — что? — Мике до смерти надоела односложная манера речи и недоговорки. Чарльз не ответил, и это разозлило сильнее. — Из тебя славный собеседник, Чарльз…       Чарльз поджал губы и некоторое время ехал молча. Потом тихо, будто ни к кому не обращаясь, произнес: — Значит, я один. Больше никто. — Да в чем дело-то? — Мика раздраженно повторил. Чарльз посмотрел на него. — Это секрет Мэри Бэт, который я не вправе разглашать. Тем более — тебе.       Раздражение сменилось злостью. Мика открыл уже рот, чтобы потребовать объяснений.       Но его ярость будто смыло холодой водой, когда раздался знакомый свист, от которого внутри все застыло… Раны откликнулись болью, секунду Мика был парализован страхом, и понял, что происходит, только когда кляча его, завизжав от боли, содрогнулась всем телом и рухнула, едва не раздавив его под собой. Он успел выдернуть ногу из стремени и упасть рядом на землю, а кобыла уже дергалась и содрагалась в агонии, суча ногами и тараща глаза, две стрелы торчали у нее одна из шеи, другая — из грудной клетки. — Засада! — Чарльз коротко бросил, ловко спрыгивая с Таимы и хлопком по крупу посылая ее прочь. — Да что ты! — Мика завопил, распластываясь по земле, бешено озираясь в поисках проклятых индейцев. или Ночного Народа… кто бы это ни был…       Снова засвистело, одна стрела вонзилась в землю рядом с его лицом, Мика вскрикнул и пальнул в направлении, откуда произвели выстрел. Раздался стон и из кустов вывалился черномазый с вымазанным чем-то белым лицом.       Следующие несколько минут превратились в хаос из выстрелов, воплей, и свиста стрел, в котором Мика и Чарльз выживали, пытаясь уйти с открытого места, на котором их застали атакующие. Мике удалось закатиться в кусты, и почти сразу за ним нырнул Чарльз с луком наизготовку, накладывая на тетиву стрелу. Оружие дикарей, но оно работало. Когда черномазый выстрелил, чье-то тело упало. Еще несколько стрел вонзилось в опасной близости с ними, но ни одна пока чудом не попала в цель. Ориентируясь на выстрелы, Мика снял еще двоих и, наконец, смог сориентироваться…       Стреляли не только из кустов: атакующие сидели на деревьях. Он едва успел поднять взгляд, чтобы увидеть, как еще один ряженый в кровавые лохмотья целится в него из трубки. Дротик пролетел у него над головой, и Мика снял засевшего на ветвях врага точным выстрелом в лоб. Кувыркаясь, покойник полетел вниз, роняя оружие.       Рядом взорвалось, и его обдало чем-то теплым и мокрым… Обернувшись, Мика понял: это кровь и кусочки мозгов. Рядом с ним упал труп, уже без головы, а Чарльз прицелился в следующего врага, замахнувшегося на него мачете… Выстрел! Мечник захлебнулся кровью, выпустив оружие, его грудь разворотило в кровавую кашу, и он куклой рухнул на мертвое тело своего товарища, открывая за собой следующего… Мика прицелился, нажал на курок… Выругался, когда ничего не произошло: он потратил четыре патрона на мертвого индейца. Чарльз вытащил из-за голенища нож и через секунду он торчал в горле противника, а тот заваливался на бок.       Столько убитых за пару минут — любой другой противник уже обратился бы в бегство… но эти… Эти даже не думали отступать. Шли на них, будто ожившие покойники. Перешагивали через мертвые тела своих же, без страха, без сомнений.       Пользуясь передышкой, Мика откатился подальше, снял с пояса патроны и перезарядил револьверы, слыша, как Чарльз вкладывает новые заряды в обрез. Откуда-то сбоку на него налетел противник. Чарльз успел обернуться, перехватить руку с занесенным топором, и они оба полетели на землю, а обрез — в сторону. Мика прицелился, чтобы снять нападавшего выстрелом в затылок, и тут на него навалились сверху, схватили за волосы, ударили лицом о землю. Мика зарычал, изворачиваясь, чтобы застрелить врага, и тут чье-то жесткое колено надавило на его раненое бедро.       В глазах потемнело, и Мика взвыл. Когда он очнулся, револьверов в руках не было, а его перевернули на спину. Он увидел перед собой небо и руку с занесенным ножом. Нож стремительно полетел вниз, к его горлу. На одном инстинкте Мика перехватил запястье здоровой рукой, отчаянно сражаясь за свою жизнь. Но противник его был с двумя рабочими руками, здоровый, сытый и сильный, а Мика был слабый, голодный и больной. Он быстро проигрывал, и знал, что если сейчас же что-то не придумает, умрет здесь и сейчас.       Его взгляд упал в сторону, остановился на острых камнях у корней дерева. Он решился, разжал пальцы больной руки и схватил один из них, а потом изо всей силы обрушил на висок противника. Рука, силящаяся засадить ему в горло нож, на мгновение ослабла, и Мика выкрутил запястье врага, а потом одним рывком всадил острие ему в брюхо. Чернокожий с вымазанным чем-то белым лицом вытаращил глаза и захрипел, капая на него сверху кровью, а Мика провернул нож в ране и оттолкнул ослабшее тело в сторону.       Чарльз, в нескольких шагах от него, в этот момент опустил топор на череп своего врага, резко повернулся и метнул его в следующего, попав в грудь. Ребра хрустнули, проминаясь, и очередной дикарь, растопырив руки, полетел на землю, орошая все вокруг алым.       Тяжело дыша, Мика нашел в темноте свои револьверы, вцепился в них, весь вымазанный в грязи и крови, оглядываясь по сторонам. Небольшой участок земли превратился в побоище. Свиста больше не было, не слышался топот ног, настало затишье. Его оборвал звук удара. Мика повернул голову. Неподалеку, Чарльз держал за грудки черномазого в разодранной окровавленной рубахе, занеся кулак. — Все кончено, — произнес он таким спокойным голосом, будто ничего не произошло. — Я не собираюсь тебя убивать.       Мика заскрипел зубами, морщась от боли попытался подняться на ноги, но не смог. — Что ты несешь? — он прошипел, но Смит не повернулся к нему. — Ты понимаешь меня? — он обратился к пленному, а Мика огляделся, держа наготове оружие, на случай, если остались еще живые с парой дротиков. — Да или нет?       Дикарь что-то прохрипел на незнакомом языке. Он звучал злобно, и страха в его голосе не было.       Чарльз снова ударил его и встряхнул за грудки. Дикарь рассмеялся и что-то насмешливо выплюнул. — Мы не друзья его, — Чарльз раздельно произнес. — Это — наш враг, — он указал рукой в сторону останков индейца, которого они сняли с дерева, а глаза пленника на секунду расширились. Он что-то снова сказал, резко, зло. Мике не надо было знать язык, чтобы понять — парень не верит Смиту. Возможно прямо сейчас обвиняет его во лжи. — Он выбил этому человеку глаз. Мы хотим знать, кто он. Если это ваш враг, то это и наш враг. Он убил кого-то из ваших? — Чарльз медленно спросил. — Охотился на вас? Вы поэтому повесили его тело на самом виду?       Пленный молчал какое-то время, потом зло оскалился и что-то быстро заговорил, а Чарльз слушал. Затем кивнул, и бросил короткий взгляд на Мику. — Это — охотник за головами. Его наняли, чтобы убить нескольких известных человек из Ночного Народа. Это упрощает наши поиски. Есть всего несколько охотников за головами среди индейцев, и немногие из них пользуются стрелами и ядом, — он поднялся на ноги и посмотрел на поверженного врага. — Спасибо. — Ты собираешься оставить ему жизнь? — Мика процедил, с трудом поднимаясь и не опуская револьвера, со злобой глядя на наблюдающего за ними черномазого, чья грудь тяжело поднималась и опускалась. — Он нас не тронет. — Конечно, — Мика угрюмо улыбнулся. — Поступай как знаешь, — Чарльз не смотрел на него. — Он все равно не жилец. Одна из твоих пуль попала ему в живот. Он сказал, неподалеку привязан конь этого индейца. — Отлично. Пристрелю скотину. Как кто-то пристрелил Бейлока, — Мика зло улыбнулся. — На твоем месте, я бы оставил его. Твоя лошадь вряд ли поднимется в ближайшее время, — Чарльз уронил взгляд на клячу, о которой Мика уже позабыл. Кобыла дергаться перестала, ее глаза были широко раскрыты, ноги вытянулись, а под ранами растекались на земле темные пятна. — А индеец, и охотник за головами, вряд ли ездил на плохом коне.       Мика не ответил, не желая признавать правоту Смита, и, хромая сильнее пошел за ним, пока тот свистом подзывал Таиму. Добивать дикаря не стал. Пули было жалко, а наклоняться и добивать его ножом казалось непосильной задачей. Остановившись на дороге, Мика попытался стащить с трупа лошади свое седло, но у него не получалось. Руки не слушались. Он слишком рано поднялся на ноги и не был готов ко всему этому. К его недовольству, Чарльз оттолкнул его и быстро снял седло сам. — Идем, — он бросил, пробираясь сквозь заросли, и Мика, шатаясь, поплелся за ним. Пройдя с десяток шагов они в самом деле нашли на привязи у дерева коня, поменьше Бейлока, но крупного для аппалуза, пятнистого. Успокоив его, Чарльз отвязал поводья от ствола и передал Мике, смерив его взглядом. — Думаю, мы остановимся. Сегодня продолжать путь в темноте по болотам нельзя.       Не ответив, Мика запрокинул голову и посмотрел в темнеющее, неприветливое небо болот. Его ноги дрожали от слабости, но индейцу он никогда бы не признался, что при всем желании не смог бы сейчас не остановиться.