Следующие три дня Азирафаэль не приходил в магазин. Кроули уже думал о том, чтобы самолично доставить понравившееся Азирафаэлю хвойное растение в больничную библиотеку, но отговорил себя от этого. Он бы пришел за ним сам, если бы сильно захотел.
Конечно, Кроули знал истинную причину: он чуть не поцеловал Азирафаэля. Это было совершенно неуместно и отталкивающе, и теперь Азирафаэль, наверное, больше никогда не придет. И это было бы правильным, разумным решением, потому что Кроули — мудак, а Азирафаэль — ангел, который смог поэзией снять анафилактический шок у маленькой девочки.
Шел снег. Он не прекращался уже целых два дня. Вообще-то Кроули нравился снег. Пожалуй, он и теперь должен был ему нравиться. Главным образом потому, что он отвадил большинство покупателей, и у Кроули появилась уважительная причина закрыть лавку пораньше и пойти домой, где было тепло и где ему не приходилось видеть ангела во всём вокруг. Он как раз закончил прибираться и был готов тушить свет, как раздался звон колокольчика над дверью. Кроули тяжело вздохнул. Нужно было сначала закрыть дверь…
Но он этого не сделал, и теперь на пороге его лавки снова стоял ангел, весь припорошенный снегом.
— Ох, дорогуша, — сказал Азирафаэль с виноватым взглядом. — Ты закрываешься. Прости, пожалуйста. У меня не было возможности зайти за елкой, в больнице настоящий хаос из-за этой погоды, и я помогал в неотложке. Я тогда зайду потом…
— Нет, останься, — попросил, точнее, взмолился Кроули.
Азирафаэль слегка воспрял, и Кроули потерял самообладание. Все мысли о теплой квартире и чрезмерном количестве вина улетучились, гонимые сильнейшим желанием, которое возникло просто потому что он был в такой близости от Азирафаэля.
Кроули вынес лучшее хвойное растение в горшке. Азирафаэль одарил его улыбкой, и Кроули представил, как оно растет в библиотеке под теплотой этой улыбки.
— Прости меня, — сказал Кроули.
Азирафаэль с интересом посмотрел на него.
— За что?
Проще всего было отделаться этим:
— За всё.
— А, — сказал Азирафаэль, всё еще в легком недоумении. — Что ж… Всё замечательно, мой милый.
— Просто… когда ты в прошлый раз был тут… — голос Кроули колебался.
Азирафаэль выглядел озабоченно и был по-прежнему в искреннем замешательстве.
— Но ты был великолепен, мой дорогой. Это ты прости меня за то, что превратил твою лавку в станцию скорой помощи. Ты так спокойно держался. Некоторые паникуют, когда случается подобное, но ты…
Кроули был проклятым придурком, потому что теперь, когда этот бедный ангел вновь оказался в его магазине, как Кроули и предполагал, он мог думать лишь об одном:
«Что, если он и правда покупает цветы у
кого-то?» Конечно, он понимал, что Азирафаэль просто пытался быть вежливым, умалчивая о попытке Кроули его поцеловать.
Разве не так?
Азирафаэль снова поднял взгляд на Кроули, достав свой бумажник и готовясь заплатить за растение. Его лицо озаряла милая улыбка. Улыбка специально для Кроули.
Кроули коснулся ладонью щеки Азирафаэля. Она была такая же мягкая, как он себе и представлял. Ангел замер от прикосновения. Кроули тоже стоял неподвижно. Он не наклонялся ближе, но и не отступал, потому что Азирафаэль смотрел на него снизу вверх с раскрасневшимися щеками и тоже не отстранялся. Он даже не отводил взгляд, как обычно, а смотрел прямо в глаза Кроули. А потом перевел взгляд на его губы.
Кроули ждал. Он должен был ждать. Еще мгновение, чтобы дать Азирафаэлю шанс отстраниться. Но тот не двигался.
И Кроули поцеловал его. Губы обоих были приоткрыты, но Кроули не переходил черту. Он держал себя в руках, прижимаясь щекой к щеке Азирафаэля, чувствуя сладкое дыхание ангела на своих губах.
Спустя пару безмятежных мгновений мозг Кроули наконец-то очнулся и настойчиво напомнил, что несмотря на все заверения ангела один букет роз за другим покидали лавку в его руках для другой. Кроули отстранился.
Едва ли он успел оторваться от ангела, как кошелек Азирафаэля стукнулся об пол, а затем ангел прошептал в губы Кроули: «Господи, да, прошу тебя», и обвил руками его шею.
Естественно, после этого они продолжили целоваться. Теперь Кроули полноценно обнял Азирафаэля и скользнул языком в теплый и влажный рот ангела. Азирафаэль был на вкус как кофе, причем скорее всего отвратный больничный кофе, который при достаточном количестве сахара и сливок может сойти за еду. Кроули задумался, когда ангел ел в последний раз, и мог ли он вообще нормально питаться, сутками пропадая в больнице.
Мысль беспечно крутилась на заднем плане, потому что большая часть мозга Кроули была занята мыслями о том, какими невероятными были ощущения, когда он прижимал к себе Азирафаэля. Какими мягкими были его губы, как его кудри цеплялись за его пальцы. Эти тихие сладостные звуки, которые он издавал, когда его язык переплетался с языком Кроули. Как крепко он обвивал его шею руками, что Кроули не мог полностью выпрямиться.
Азирафаэль тихо, но бесстыдно стонал в рот Кроули. Было и другое свидетельство его желания: недвусмысленный стояк, упиравшийся в бедро Кроули непосредственно рядом с его собственным. Кроули простонал и сменил положение тела так, что их эрекции потерлись друг об друга, и Азирафаэль тихонько всхлипнул. Кроули опустил руки ниже, сминая ягодицы Азирафаэля и прижимая его ближе. В тот же момент он почувствовал вибрацию в его левом кармане.
Азирафаэль разорвал поцелуй и запрокинул голову.
— Блять, — выругался он, очень спокойно и невероятно прекрасно, и посмотрел в глаза Кроули. — Прости, дорогой, — сказал он. Его дыхание было слегка сбито. — Пейджер. Больница. Наверное, из-за снегопада.
Кроули отпустил Азирафаэля и сделал шаг назад. Он не знал, что еще делать, поэтому сказал:
— Прости.
Азирафаэль вдруг растерянно захлопал глазами.
— За что?
— Ты… — Он не хотел этого говорить, не хотел ломать то, что только что произошло, как одну из своих хрупких стеклянных ваз, но он должен был это сделать. — Анафема.
— Причем тут она?
Теперь уже Кроули непонимающе смотрел на ангела, пытаясь разобраться, чьи слова не имели смысла.
— Вы не..?
Азирафаэль медленно закрыл глаза и поднес руку ко лбу.
— Я полный профан в этом. Я как раз говорил Анафеме о том, какой я идиот, когда дело касается тебя. Она мне не поверила. О, ей это понравится.
— Вы не встречаетесь с Анафемой, — сказал Кроули, сделав из этого жалкое полуутверждение, потому что слишком боялся задать полноценный вопрос.
Ясные честные голубые глаза встретились с глазами Кроули.
— Анафема моя близкая подруга. Мы не пара. Мы встречались однажды, но это было много лет назад.
— Но ты встречаешься и с мужчинами?
— Ну, вообще-то
пытался! — Теперь щеки Азирафаэля украшал пунцовый румянец. — Конечно, я отдаю себе отчет, что я сам упустил эту возможность. Прости, мой дорогой, я страшно нелеп в этих вещах. — Азирафаэль сделал такое выражение лица, будто переосмысливал свое утверждение. — Вообще-то, на самом-то деле, я нелеп во всём, что не касается больницы. Понимаешь, я очень хорошо лажу с пациентами, но мне очень тяжело дается разговаривать с людьми, когда я не оказываю им помощь. Я не знаю, что говорить, когда в уме нет списка вопросов. И я никогда не знаю, что делать с руками. Мне нужно по крайней мере держать гипс. — Азирафаэль безнадежно рассмеялся.
Кроули же всё никак не мог переварить первую часть путаного монолога Азирафаэля.
— Ты хочешь встречаться со мной?
Теперь настала очередь хмурить брови Азирафаэлю.
— Я, может быть, совершенно никчемен в этих делах, дорогуша, но по-моему к этому моменту
это уже должно было стать очевидно.
— Но ты ангел, — сказал Кроули.
Азирафаэль прикрыл глаза.
— Это
не так.
Кроули издал звук протеста.
— Ты меня не проведешь, Азирафаэль. Ты
выглядишь как ангел. Прямо как с картинки. Золотисто-розовый, такой идеальный. И ведешь себя как ангел. Милый, добрый, отзывчивый, всегда думающий о других. Если на свете и есть ангелы, то это
ты. Даже если бы я не видел, на что ты способен и что ты сделал для меня.
Теперь Азирафаэль смотрел на него широко открытыми глазами.
— Ты идеальный, — повторил Кроули. — А я развожу растения. Мои руки постоянно в грязи, а ты самое чистое создание, которое я когда-либо видел. Я не могу тебя касаться.
Азирафаэль широко раскрыл рот.
— Этими руками, которыми ты возвращаешь цветы к жизни? — прошептал он. — Можешь.
Кроули на секунду опустил взгляд, посмотрел на свои руки, грязные ногти, а затем протянул руку к Азирафаэлю. И тут пейджер снова дал о себе знать. Азирафаэль тяжело вздохнул.
— Дурацкий снегопад. Милый, пообещай мне, что мы сможем продолжить с этого же момента в следующий раз, когда я освобожусь в больнице.
Кроули поцеловал его. Нежно и очень коротко. А затем он улыбнулся.
— Вперед, ангел. Ты нужен им.
***
Азирафаэль вышел из магазина, но мысли Кроули он, разумеется, не покидал ни на секунду. В данный момент разум Кроули находился в состоянии эйфории, его переполняли всплески разнообразных чувств:
отрицание, благодарность, разумеется,
влечение, и, чего уж там таить,
любовь. Повсюду были краски, фейерверки и конфетти, когда Кроули вспоминал звуки, которые издавал ангел в его объятиях. Звуки наслаждения, потому что Кроули наконец понял, как осчастливить Азирафаэля — его нужно целовать.
Наверное, Кроули можно было понять, когда он некоторое время бесцельно сидел в своей лавке и, улыбаясь, пялился в стену.
Наконец он вспомнил момент, когда его посетила мысль, что Азирафаэль, вероятно, давно уже нормально не обедал, и это заставило его незамедлительно взяться за дело. Он зайдет в кафе и в булочную на другом конце улицы, если они, конечно, еще работают в такой снегопад, он принесет цветы, много цветов, и когда он зайдет в больницу…
Тут его фантазия слегка посыпалась. Азирафаэль сказал, что Кроули может касаться его, даже если его руки в земле, и он совершенно определенно позволил ему сделать это каких-то полчаса назад. Однако это было здесь, в лавке Кроули, где всё время царил некоторый беспорядок. Грязи не место в больнице, в отличие от цветов и ангелов.
Итак, Кроули продолжил сидеть в магазине еще какое-то время, пока не догадался, что был еще один вариант. Он мог просто отвезти всё в больницу: сэндвич, выпечку, цветы. И когда Азирафаэль освободится, Кроули снова сможет его увидеть.
Следующие несколько минут он потратил выбирая лучшие цветы из ассортимента в своем холодильнике и составляя композицию в вазе. На выходе взгляд Кроули зацепился за маленький черный горшок, который по-прежнему стоял на его рабочем столе. Гардения выросла зеленой и здоровой, и у нее только-только начал проявляться легкий намек на белый бутон. Кроули упаковал растение вместе с другими подарками.
***
В больнице действительно был хаос: в приемной было не протолкнуться, отделение экстренной помощи было забито людьми. Кроули был счастлив в этот раз зайти в больницу через главный вход на своих двоих. Он остановился у регистратуры и произнес небольшую речь, которую подготовил в машине:
— Здравствуйте, я друг Азирафаэля Фелла. Он сейчас много времени проводит здесь, и я решил принести ему ужин. Можно я оставлю это вам?
Администратор в регистратуре — крайне изможденная на вид женщина в красном халате, нахмурившись, посмотрела на Кроули поверх большого бумажного пакета, который тот поставил на стойку.
— А, и еще там цветы, — неуверенно добавил Кроули. Всё. Пора сматываться.
— Подождите, — сказала женщина. — Вы тот самый Парень из цветочного?
— Эм… — Кроули в недоумении посмотрел на нее. — Ну, я правда из цветочного, и…
Его прервал прекрасный звук:
—
Кроули!
Кроули развернулся и увидел Азирафаэля, стоявшего в нескольких шагах от него. Он приветливо ему улыбался.
— Ох,
милый, — сказал ангел.
Администратор рассмеялась.
— Вы и правда Парень из цветочного!
Кроули слишком завороженно смотрел на Азирафаэля, чтобы что-либо ответить. На ангеле были клетчатые штаны от его обычной формы и голубая рубашка, а в руках он держал небольшой сверток из одеял. Когда Азирафаэль подошел ближе, Кроули увидел, что верхние пуговицы рубашки были расстегнуты и открывали небольшой участок виднеющейся над свертком бледной кожи. Азирафаэль отогнул верхний угол одеяла, и Кроули увидел младенца, которого ангел вплотную прижимал к груди, кожа к коже.
— Это Мишель, — тихо сказал Азирафаэль. — Она родилась слегка раньше срока, и уже пару недель мы наблюдаем ее в палате для новорожденных. Увы, сейчас она немного вредничает: никак не хочет согреваться после купания. Я решил с ней прогуляться, попробовать движением разогнать терморегуляцию.
К этому моменту вокруг них скопились люди в медицинской форме самых разных цветов и несколько человек в белых халатах.
— Так это и есть Парень из цветочного? — спросил один из них.
Администратор развернула пакет и достала оттуда еду и цветы.
— Принес ему ужин, — сказала она с ухмылкой, — и цветы. О, и еще растение.
— Неплохо для начала, — ответил кто-то.
Азирафаэль закатил глаза.
— Вы все ведете себя возмутительно. — Он подошел ближе, чтобы рассмотреть гостинцы. — Ох, Кроули, пахнет просто замечательно. Булочки! И гардения! О, она прекрасна. Вы только гляньте, она ожила, и ты принес ее сюда! Какой славный талисман для больницы. Спасибо, милый.
— Что ж, я, наверно, пойду, — сказал Кроули.
Удивленный и разочарованный взгляд голубых глаз Азирафаэля метнулся к нему.
— Ох, уже?
Кроули опустил глаза и посмотрел на свои руки. Разумеется, он их вымыл и даже надел наименее грязную пару обуви, но едва ли она могла сравниться с чистыми голубыми кроссовками Азирафаэля.
— Ну, я не хочу мешать…
— О, ты не мешаешь, — заверил его кто-то восхищенным голосом.
— Азирафаэлю нужно поесть, — сказал другой голос.
— Вообще-то, — начал третий, — с младенцем на руках ему, возможно, понадобится твоя помощь.
Азирафаэль залился краской сильнее, чем когда-либо на памяти Кроули.
—
Серьезно? — сказал он. — Боже мой.
К этому моменту Кроули наконец-то стало ясно, откуда растут ноги у его нового прозвища «Парень из цветочного». Азирафаэль рассказывал коллегам о нем и о том, чем он занимается. Получается, Азирафаэль не стеснялся встречаться с владельцем цветочного магазина.
Кроули понял, что ему удалось осчастливить Азирафаэля. И не только тем, что принес ему ужин и вручил цветы. Азирафаэль буквально светился при каждой их встрече.
На самом деле, напомнил ему мозг (надо полагать, в не совсем подходящий для этого момент), Азирафаэлю, похоже, даже нравилось то, что Кроули с ним флиртовал.
Кроули кокетливо выставил бедро и оперся на стойку.
— Не волнуйся, ангел, — как ни в чём не бывало сказал он. — Ты ведь знаешь, я могу помочь с чем угодно.
Азирафаэль в смущении прикрыл глаза, и все вокруг рассмеялись.
— Это было совершенно необходимо? — возмутился он.
— Ой, прости, — ответил Кроули. — Я просто подумал о Мишель. Каждый раз, когда ты краснеешь, ты становишься теплее, и…
Тогда Азирафаэль тоже начал смеяться. Он подошел ближе и положил голову на плечо Кроули, так что младенец оказался между ними.
— Я так и знал, что с тобой хлопот не оберешься, — сказал он, довольно вздохнув.
Кроули обернул руку вокруг его талии.
— Бери малышку, и пойдем накормим тебя ужином, ангел.
Азирафаэль снова откинул край одеяльца.
— Она и правда немного порозовела, — с улыбкой сказал он. — Спасибо за помощь, мой милый.
Кроули поцеловал ангела в лоб, прямо на глазах у всех в регистратуре.
— Всегда пожалуйста.
Азирафаэль был занят на работе почти всю ночь. В конце концов снегопад наконец-то прекратился, и большая часть скорых смогла выдохнуть. Кроули коротал время в приемном отделении, наблюдая за снегом и играя в телефон, и ощущал себя на удивление комфортно в стенах больницы.
Наконец Азирафаэль вышел в накинутом поверх футболки и спортивных штанов пальто.
— Ты всё еще здесь, — с придыханием в голосе сказал он, и Кроули не смог сдержать улыбки.
— Не хотел, чтобы ты садился за руль такой уставший. Я подумал, что мог бы отвезти тебя к себе. Просто поспать, — поспешно добавил он. — Просто чтобы я… мог позаботиться о тебе. Ты заслуживаешь, чтобы о тебе заботились.
Азирафаэль шагнул прямо в объятия Кроули.
— Это было бы восхитительно, дорогой.
