Третий пол

      Тема трансформации в новом мире была чем-то сродни смерти — все постоянно о ней говорили, но никто толком не понимал, что именно она из себя представляет. Ни один из трансформированных мужчин не возвращался в обычный мир, они навсегда оставались в больницах, где в относительно недолгий срок и умирали. Им не разрешалось иметь телефоны (любое воздействие извне, даже слабое излучение, были опасны для хрупкого трансформированного организма), а посещения были строго ограничены. Ёсан был уже вторым поколением с тех пор, как сыворотку начали применять на практике, и родился он у мужчины третьего пола, который умер, когда Ёсану не исполнилось еще и пяти. Он никогда его не видел, а с отцом лишь несколько раз встречался в детстве. Вместе с женщинами исчез и конструкт семьи, поэтому дети росли все вместе в специальных детских домах, там же получали образование и готовились ко взрослой жизни. То есть забота об их благополучии полностью легла на плечи государства.       Ёсан глянул на свое измученное, осунувшееся и посеревшее лицо в отражении, откинул назад отросшие черные пряди и одним движением руки смахнул в сумку все необходимые вещи с полки в ванной. Затем повернулся, чтобы забрать с вешалки полотенца и чуть не вскрикнул от неожиданности — в дверях стоял Сан.       — Ты как? — спросил он тихо.       — Лучше всех, — Ёсан усмехнулся. — А ты что тут делаешь? У тебя же пары.       — Ты правда думал, что мы бросим тебя в такой день одного? — сзади подошел Хонджун. — Тем более, тебе и со сборами помощь не помешает, похоже.       Ёсан прошел мимо друзей, растерянно окинул взглядом свою кровать, заваленную всеми возможными вещами, и нахмурился.       — Да, кажется… Просто не могу сосредоточиться. Нужно глянуть список.       — Джун, открой, пожалуйста, список и диктуй вслух, — скомандовал Сан. — А мы сядем и будем все складывать. Ёсан, давай сюда сумку.       Они начали. Ёсан никогда не бывал на похоронах, но ему казалось, что даже там атмосфера была бы более оживленной. В груди у него давило, и хотелось плакать, но за прошедшую неделю слез уже не осталось. Глаза были сухими, а сердце словно окаменело. Он на автомате брал то, что передавал ему Сан и кидал в небольшую дорожную сумку. Он не мог поверить, что последний раз в жизни сидит в обычной комнате, в окружении друзей, и что скоро стены больничной палаты станут его новым домом. Интересно, там он тоже будет жить один?.. Ёсан вздохнул, пытаясь хоть немного облегчить боль внутри, но это не помогло. Хотя, может это и к лучшему. Нужно было начинать привыкать. Ведь скоро ему предстояло столкнуться с намного худшей болью.       Когда все было готово, Ёсан последний раз перешагнул порог своего университетского пристанища и по пустым коридорам они молча вышли на улицу. Тут Хонджун остановился.       — Прости, дальше я…       — Не пойдешь, знаю, — Ёсан не дал ему закончить. — Ничего страшного.       Хонджун учился на медицинском, и именно в тот день должен был держать государственный экзамен, который определит, сможет ли он перейти на следующую ступень, то есть на кафедру медицинских разработок. Разумеется, он не мог его пропустить.       — Я буду скучать, — сказал Хонджун хрипло, крепко обнимая Ёсана.       — И я, — Ёсан положил подбородок ему на плечо и добавил, — пройди экзамен, стань лучшим в мире ученым и сделай так, чтобы этот кошмар поскорее закончился.       — Сделаю все возможное, — Хонджун отстранился и быстро вытер глаза рукавом рубашки. — Береги себя.       — Разумеется, — Ёсан вымученно улыбнулся. — Еще увидимся.       Они с Саном немного постояли во дворе кампуса, глядя, как яркая макушка Хонджуна исчезает за поворотом.       — Ну, идем? — спросил Сан.       — Идем, — кивнул Ёсан.

***

      У входа в огромный больничный комплекс, после Геномной Катастрофы полностью отданный под репродуктивные цели, почти никого не было. Сан дошел до высоких стеклянных дверей, за которыми маячил охранник — дальше ему пройти было нельзя — и остановился.       — Вот и все, — проговорил Ёсан, забирая из рук друга сумку. — Теперь мне придется идти одному.       Сейчас, когда он старался изо всех сил держаться, чтобы не расстраивать Сана, слезы вновь откуда-то появились. Ёсан зажмурился, и ресницы намокли, а глаза защипало. Сан крепко взял его за руки и твердо проговорил:       — Все будет хорошо, слышишь? Ты со всем справишься. — А потом притянул Ёсана к себе и обнял. — Ты должен пообещать мне одну вещь, ладно?       — Какую? — голос Ёсана прозвучал сдавленно и неестественно.       — Выживи и проживи как можно дольше.       — Конечно.       Слезы все же пролились и скатились вниз, щекоча подбородок и щеки, а Ёсан продолжал крепко держаться за Сана, шмыгая носом. Они простояли так примерно минуту, прежде чем разорвать объятия.       — Мы навестим тебя, как только нам разрешат, — сказал Сан напоследок.       — Я буду обязательно вас ждать, — ответил Ёсан, жмурясь на солнечном свету, который дробился и переливался в капельках слез, оставшихся на ресницах.

***

      На регистрационной стойке Ёсан назвал свое имя, после чего очень худой администратор в очках, окинув его сочувствующим взглядом, предложил ему сесть и подождать, пока медбрат вернется, чтобы его проводить. Стоило Ёсану опуститься в пластиковое кресло, ему тут же вручили бумажный стаканчик с горячим ромашковым чаем.       — У многих тут случаются истерики, — доверительно поведал администратор, задерживаясь рядом с Ёсаном и глядя на него сверху вниз. — Иногда даже обмороки. Но вы не такой.       — Правда? — Ёсан отпил чай и вопросительно уставился на собеседника.       — Да, по вам сразу видно — вы сильный. — Администратор улыбнулся.       Если бы. Ёсан совершенно не чувствовал себя сильным, наоборот, он казался себе маленьким и слабым. Все происходящее до сих пор казалось затянувшимся кошмаром, происходящим лишь в его голове. Поэтому паники не было, только противная внутренняя дрожь. Ёсану хотелось перестать существовать, физически исчезнуть из этого ужасного сна. Но чай обжигал язык, жесткое сиденье кресла было неудобным и скользким. Нет, все происходило наяву. Просто мозг пока отказывался это признавать.       — А вот и медбрат Сон, — уже из-за стойки крикнул администратор, вырывая его из потока вялых, безрадостных мыслей. — Передаю вас в его профессиональные руки.       Ёсан медленно поднялся. Что ж, начинается.

***

      Медбрат провел Ёсана в небольшой зал, в котором полукругом стояли стулья. Большая часть из них была уже занята такими же, как Ёсан, бледными и напряженными парнями. Пока Ёсан шел к своему месту, в руках одного из них он заметил чётки. Другой так сжимал края стула, что побелели костяшки. Кто-то нервно стучал ногой по кафельному полу. Воздух казался густым и тяжелым. Дыша через раз, Ёсан занял свой стул.       Десять минут тянулись невыносимо долго. Никто не перешептывался и не говорил вслух. Медбрат, приведший Ёсана, пару раз прошел туда-обратно с какими-то списками. Наконец, вошел врач в белом халате, и все взоры обернулись к нему. Пара стульев все еще пустовала, однако доктор и медбрат прошли в ту часть зала, где все могли хорошо их видеть, и доктор произнес:       — Всем добрый день, попрошу немного вашего внимания.       Будто в зале и так уже не стояла давящая оглушительная тишина.       — Добро пожаловать на наше первое общее собрание, на котором мы введем вас в курс дела и расскажем, что вам предстоит, — после небольшой паузы продолжил врач. — Меня зовут доктор Ким Гандже, с медбратом Сон Минги вы уже познакомились. — Парень в синей форме широко улыбнулся и помахал, но ни один из сидящих не ответил на этот дружелюбный жест. — Я руководитель потока трансформации в этом году, и сейчас я объясню, зачем вас всех здесь собрали.       — А их не подождем? — чей-то голос звонко разнесся по залу, отчего многие нервно дернулись.       Ёсан повернулся на звук. Парень, перебивший врача, выглядел намного более расслабленным, чем остальные, да и выглядел так, словно сошел с обложки какого-то модного журнала: классические туфли, черные обтягивающие джинсы с дырками на коленях, белая футболка, расстегнутый пиджак с подвернутыми рукавами, на руках металлические браслеты. Волосы, на концах пылающие ярко-красным, старательно, но при этом слегка небрежно уложены на косой пробор. Пока все его разглядывали, парень закинул ногу на ногу, и, убедившись, что всеобщее внимание приковано к нему, продолжил, кивнув в сторону пустующих стульев.       — В потоке на этот год записано четырнадцать человек, но нас тут только двенадцать. Мне кажется, эти двое тоже захотят послушать, что к чему.       — Мы ценим вашу внимательность, — вежливо кивнув, ответил доктор Ким, — однако, боюсь, они не смогут присутствовать.       — Почему? — тут же спросил парень.       — Я… — доктор замялся на мгновение, сцепив руки в замок, но быстро вернул себе самообладание. — Что ж, раз уж вы все здесь, думаю, нет смысла что-то скрывать, так что скажу честно: они сбежали. Такое регулярно случается. Не все готовы взять на себя такую огромную ответственность.       — И что с ними будет? — не унимался парень. — Вы так просто их отпустите?       — Разумеется, нет, — врач говорил спокойно, но в его голосе отчетливо проступила сталь. — Мы стараемся проводить процедуру призыва на трансформацию максимально тактично, чтобы не провоцировать еще больший стресс, и позволяем кандидатам явиться самостоятельно и добровольно. — На этом слове многие усмехнулись, но доктор не обратил на это внимания. — Однако, вы должны понимать, что вы — те, кого выбрали путем долгого и тщательного отбора — слишком ценные кадры, чтобы мы могли просто так вас отпустить. — Он помолчал. — Их поймают. Весь город находится под видеонаблюдением, полиция и работники всех учреждений, от банковских служащих до продавцов круглосуточных магазинов имеют четкие инструкции о том, что нужно делать. Их поймают и вернут, но к нам с вами они, к сожалению, уже не присоединятся. Они будут проходить трансформацию в другом месте и при других условиях. Скажем так, принудительно.       Ёсан почувствовал, как по телу бегут мурашки. Кажется, только сейчас он начал осознавать, в какую серьезную процедуру попал. Это была не просто медицинская операция, а настоящий правительственный проект, из которого нельзя было выйти. Его выбрали. А вот у него самого выбора больше не было.       — Ясно, — все не унимался парень, задавший вопрос, — я-то думал, это больница, а это самая настоящая тюрьма.       — Довольно, — доктор Ким поднял руку в предупреждающем жесте, и у Ёсана от страха перехватило дыхание. Дерзкий парень откинулся на спинку стула и негромко цыкнул, но пререкаться дальше не стал. — Если больше ни у кого нет вопросов, позвольте мне начать нашу небольшую вводную лекцию.       Вопросов ни у кого не было.