***
Комната Ёсана оказалась самой первой по коридору, но, когда он вошел в нее, за ним никто не последовал. Странно, где же его сосед, подумал Ёсан, но сильно зацикливаться на этом не стал — может, в туалет отошел или просто остался поболтать с остальными. Он прикрыл за собой дверь и осмотрелся. Комната была настолько безликой, насколько и должна быть больничная палата: светлые стены с чуть заметным голубым оттенком, на полу белый в черную крапинку кафель, потолок тоже белый, состоящий из больших квадратных панелей. На окне тканевые жалюзи, почти полностью опущенные. Две кровати у стен, компактный шкаф и две тумбочки. Ёсан с тоской подумал про свою общажную комнату с кучей плакатов на стенах, пластиковых фигурок на столе и ноутбуком, заклеенным стикерами с героями его любимых фильмов. Он вздохнул, кинул сумку с вещами около одной из кроватей и прошел к окну. Отогнул край жалюзи, выглянул на улицу. Стояла середина апреля. Было тепло и солнечно, отцветали вишни. Остатки бело-розовых лепестков осыпались в живописный, выложенный искусственными камнями ручей, который протекал через небольшой парк, видный из окна. Вдоль него по мощенным дорожкам гуляли люди, пили кофе из цветных стаканчиков разных кофеен. Обменивались тетрадками студенты, офисные работники спешили на обед, на ходу разговаривая по телефону. Всех их ждала обычная жизнь, пусть не потрясающая, не удивительная, но более-менее долгая и стабильная. Ёсан отвернулся от окна и присел на кровать. Он вспомнил, как они с друзьями постоянно ныли, как нелегко учиться и устроиться в жизни, что нужно прилагать столько усилий, чтобы подыскать стажировку, и помимо тяжелой и нудной учебы находить время еще и на конференции, студенческие собрания и волонтерскую работу. Что работодатели требуют от кандидатов неимоверных успехов, а устроиться в крупную корпорацию и вовсе почти невозможно. Стоит ли говорить, что сейчас Ёсан с радостью бы окунулся в такие приятные студенческие проблемы. Вот только теперь необходимость в этом отпала. Ему больше не придется строить планы, решать, что есть и чем заниматься в свободное время. Его ждали месяцы и годы бесконечных мучений и боли, а потом смерть в этих же самых однотонных стенах. Ёсан жалел лишь о том, что так легкомысленно относился к тому времени, когда был свободен и счастлив. Что не ценил его, принимая как должное, и часто тратил впустую. Если бы только он мог вернуться в прошлое хотя бы на один день. Но, увы, это было невозможно. Через два месяца его день рождения, но он не сможет его отпраздновать. Не проведет его с друзьями, не будет есть вкусную еду и задувать свечи на торте. Скорее всего он уже даже не будет собой, начнет превращаться в совсем другого человека. Некоторые части его тела безжалостно удалят, и он станет неполным. Все привычное и любимое, все, что составляло его жизнь, исчезнет. И он не может никак этому помешать. Просто потому, что в генетической лотерее ему повезло со здоровьем. И теперь он должен отдать его на благо общества. Наверное, мысли Ёсана увели бы его еще дальше в темные и мрачные глубины тоски и сожалений, но тут дверь наконец распахнулась, и на пороге возник Чонхо. Быстрым взглядом окинул комнату и, улыбнувшись, произнес: — Как дела, сосед?-3-
12 сентября 2023 г. в 20:47
— Итак, все вы знаете, в чем суть трансформации, но сегодня пришло время изучить ее более подробно, — начал доктор Ким. — Начиная с завтрашнего дня ваша жизнь будет полностью подчинена медицинскому распорядку и строгому наблюдению врачей и медбратьев. К сожалению, вам придется попрощаться с прошлым, однако, — доктор сделал выразительную паузу, — вы обретете нечто другое. Новый смысл жизни не только для себя, но и для всего человечества. Вы — будущее этой страны, в прямом смысле этого слова. В какой-то степени ваше предназначение важнее любого другого на данный момент, поэтому вам следует гордиться.
Доктор Ким замолчал, видимо, ожидая соответствующей реакции восторга, но ее не последовало. Никто даже не пошевелился, фигуры слушателей словно были высечены из мрамора. Только красивый парень, задававший вопросы, перебирал браслеты на руке. Доктор слегка нахмурился и продолжил:
— Для вашего удобства мы разделили все время вашего пребывания здесь на три этапа. Первый, подготовительный, начнется уже в ближайшие дни. Все вы будете подвергнуты хирургической операции, во время которой ваши внешние половые органы и часть внутренних будут удалены. Мы будем забирать по два человека в день, чтобы уложиться в неделю. Каждому из вас по окончании собрания будут выданы порядковые номера, согласно которым вы будете проходить как эту операцию, так и все последующие процедуры. Период восстановления… Медбрат Сон, не могли бы вы…
Одному из парней, сидевших слева от Ёсана, очевидно сделалось плохо — видно, администратор не врал насчет обмороков. Медбрат, прихватив со стола аптечку, поспешил к нему, пока парень с чётками удерживал менее выносливого товарища от падения, быстро шепча молитву. Ёсан широко раскрытыми глазами смотрел, как сползающему на пол парню дают нашатырь и усаживают обратно. Минги ободряюще улыбнулся и похлопал его по плечу. Тот в ужасе вцепился в руку медбрата, отказываясь отпускать. Доктор Ким жестом попросил передать медбрату стул, чтобы он мог сесть прямо там, с кандидатами, и возобновил свою речь, словно ничего не случилось.
— Период восстановления будет длиться от двух до трех недель. Хорошая новость заключается в том, что, благодаря некоторым инновационным препаратам шрамов почти не останется, так что об этом можете не беспокоиться.
— Как будто это самая большая наша проблема, — проговорил кто-то тихо, но врач либо не расслышал, либо не обратил на это внимания.
— Вторым этапом будет непосредственно трансформация. Каждому из вас будет введена сыворотка, которая превратит ваш организм из мужского в женский. Я хотел бы сказать, что этот процесс пройдет легко и приятно, но, к сожалению, это не так.
По залу разлетелся тревожный вздох, но Ёсану казалось, что его грудь заледенела. Сердце билось где-то в горле, не давая дышать. Он сильно сжал пальцами колени, пока доктор продолжал.
— После введения сыворотки ваше тело будет изменяться в течение трех месяцев. Изменения будут сопровождаться сильными болями, более интенсивными в первый месяц, и менее — в последующие два. У каждого трансформация проходит индивидуально, так что предугадать ничего нельзя. Мы обеспечим вас приемлемой дозой обезболивающего, которая рассчитана так, чтобы не навредить формирующимся женским органам внутри вас, но, вынужден предупредить, для некоторых из вас этого будет недостаточно, поэтому готовьтесь быть сильными — придется терпеть.
Ёсан кинул взгляд в сторону парня, чуть не потерявшего сознание, боясь, что тому снова станет плохо, но он сидел очень прямо, сжимая руку медбрата. Тот успокаивающе поглаживал его по тыльной стороне ладони, при этом оглядывая зал на случай, если помощь понадобится кому-то еще. У Ёсана периодически темнело в глазах, но он старался держаться. В одном доктор Ким был прав: сила была им всем сейчас просто необходима, поэтому Ёсан мысленно пообещал себе, что просидит до конца собрания, чего бы это не стоило. Он сосредоточился на голосе врача.
— Трансформация с помощью сыворотки успешно проводится уже почти тридцать лет, и с тех пор ее состав был множество раз улучшен, а сама процедура хорошо изучена. Не смотря на то, что проходит она довольно мучительно, риск летального исхода равен почти нулю. За последние пять лет во время трансформации в нашем центре вообще никто не умер.
— А после? — даже не отводя взгляда от врача Ёсан уже знал, кому принадлежит этот голос.
Парень с красными концами волос снова не смог сдержаться.
— Простите? — доктор Ким посмотрел на того, кто прервал его речь.
— Вы сказали, что во время трансформации никто не умер. А после? Что будет с нами потом?
На секунду Ёсану показалось, что доктор сейчас все же даст волю эмоциям, но этого вновь не случилось. Он натянуто улыбнулся и ответил:
— Что ж, после трансформации некоторым из вас потребуется еще пара операций, чтобы вручную исправить то, что не получилось у сыворотки — она хороша, но не совершенна. После этого наступит самый восхитительный момент, ради которого вы и здесь: мы будем ждать, пока ваши измененные организмы начнут вырабатывать яйцеклетки. Обычно, это происходит через несколько месяцев после окончательного завершения трансформации — тут, все, опять же, очень индивидуально. После того, как мы убедимся, что вы в полном порядке и готовы, начнется третий и последний этап: вам будут представлены ваши партнеры — не менее тщательно отобранные, чем вы — для того, чтобы вы смогли забеременеть.
При одной мысли о таком Ёсана затошнило, но он приказал себе не думать об этом. Только здесь и сейчас, здесь и сейчас. Он должен высидеть это проклятое собрание, с остальным разберется потом. «Все будет хорошо. Бояться нечего», — повторял он слова Сана, как мантру. Силы его были уже на исходе, но доктор еще и не думал заканчивать.
— Никто не будет отрицать, что мужчина третьего пола и женщина — это не одно и то же. Ваши трансформированные организмы будут намного менее выносливы чем организм любой среднестатистической настоящей женщины. Однако, самое важное то, что они все же будут пригодны к деторождению. Конечно, мы стремимся к тому, чтобы каждый из вас пережил роды как минимум трижды — это оптимальное число для того, чтобы население страны не уменьшалось, а медленно, но верно увеличивалось. Но, и тут я хочу ответить на ваш вопрос, юноша, — доктор обратился к задававшему вопросы парню, — к сожалению, немногие на это способны. Треть трансформированных умирает после рождения одного ребенка. Половина из оставшихся — после рождения второго. После рождения третьего выживут лишь единицы. Это большая потеря и огромный недостаток, но, пока это наш единственный способ хоть как-то поддерживать численность населения на одном уровне. В дальнейшем мы будем непрерывно совершенствовать наши технологии, так что, возможно, ваши дети уже не будут задействованы в такой жестокой процедуре.
— А как же ЭКО? И дети из пробирок? Весь мир работает над этими разработками. Разве вам не выгоднее было бы просто использовать трансформированных как доноров? Это было бы намного менее затратно, да и не приходилось бы производить набор каждый год.
— Как ваше имя? — спросил доктор у все не унимающегося парня — он почти единственный говорил во время собрания помимо его самого.
— Чхве Чонхо.
— Рад знакомству, Чонхо-щи, — ответил доктор Ким. — Видите ли, мы были бы безмерно счастливы, будь то, о чем вы говорите, возможно. Но, как я уже упомянул, мужчина третьего пола не равен женщине, как и не равны искусственно сформированные органы настоящим. К нашему огромному сожалению, яйцеклетки трансформированных не выживают вне организма носителя. Поэтому для вас будет возможна лишь стандартная внутриутробная беременность. Даже Кесарево сечение с большой долей вероятности может навредить ребенку, поэтому мы по возможности стараемся избегать и его. Мне жаль, но вам придется пройти этот путь от начала и до конца, достойно завершив его, когда придет время.
— То есть, иными словами, мы просто будем заперты здесь и будем рожать детей пока не умрем? — уточнил Чонхо так, словно они обсуждали гипотетический вопрос развития экономики, а не их собственное будущее.
— Отнюдь, — доктор нахмурился, словно его обвинили в чем-то ужасном. — Не превращайте нас в тиранов и тюремщиков. Если вам повезет пережить роды три раза, а дети родятся здоровыми, вы будете совершенно свободны и сможете вернуться к обычной жизни. Никто не станет удерживать вас дольше необходимого.
— И много трансформированных вернулось к обычной жизни после пребывания тут?
— Пока ни одного. Но, кто знает, может вы станете первым, — доктор Ким хлопнул в ладоши и улыбнулся. — На этом моя речь окончена. Всем спасибо за внимание. Так же хочу проинформировать вас о том, что первое время вы будете жить в комнатах по двое. Ваше эмоциональное состояние во время трансформации будет крайне тяжелым, и, хотя к вашим услугам будет вся помощь нашего высококвалифицированного персонала, мы убеждены, что никто не сможет оказать поддержку лучше товарища, оказавшегося в такой же ситуации, как вы сами. Берегите себя, верьте в общее благо, которому вы служите, и помните: естественный путь от ничтожества к величию: забыть, что вы — грамм и почувствовать себя миллионной долей тонны.
Снова не дождавшись положенных аплодисментов, доктор направился к выходу, уже на пути добавив:
— Прошу всех подойти к медбрату Сону, чтобы забрать порядковый номер и узнать местоположение ваших комнат. Он вас проводит. Все вопросы относительно порядка пребывания в медицинском центре и графика процедур можете так же уточнять у него.
Хлопнула дверь. Медбрат поднялся, подошел к столу, стоящему в углу зала, и принялся что-то там искать. Кроме него никто не двинулся с места. Ёсан, к своему удивлению понял, что и сам не может пошевелиться. Пальцы, сжатые на коленях, затекли и болели, поясница ныла от неудобной позы, но он боялся встать, боялся, что стоит хоть немного нарушить равновесие, он просто рассыплется на кусочки, которые будет уже не собрать. Остальные, похоже, чувствовали то же самое, лишь набожный парень перебирал чётки и беззвучно шевелил губами. В тот момент Ёсан даже позавидовал ему: вера в Бога сейчас пришлась бы весьма кстати. Что и говорить, любая помощь бы пригодилась. Но, к сожалению, Ёсан был атеистом.
Его совершенно не удивило, что первым встал Чонхо.
— Ну что, товарищи по несчастью, — обратился он ко всем, занимая место доктора — его звонкий, мелодичный голос был приятен слуху и словно выводил из оцепенения. — Предлагаю не сидеть тут, а посмотреть на гостиничные номера, выделенные нам в этом необыкновенном отеле. Живее, господа, давайте, сидеть тут нет абсолютно никакого смысла.
Послышалось несколько вялых смешков, но это сработало — все начали медленно подниматься со своих мест. Чонхо тем временем подошел к медбрату:
— Чхве Чонхо, очень приятно, — официально проговорил он, награждая Минги крепким рукопожатием, — надеюсь, мы хорошо сработаемся.
Минги, широко улыбаясь, кивнул и начал раздавать всем какие-то бумаги. Парни будто вспомнили о правилах приличий, кланялись, представлялись, жали друг другу руки. Некоторые робко улыбались медбрату Сону и Чонхо. Последний глоток нормальной жизни, с грустью подумал Ёсан, тоже присоединяясь к толпе вокруг стола и называя свое имя. Последний обычный день приговоренных к смерти.