***
Первый день в новом месте всегда пролетает быстро. Ёсан старался не думать, не анализировать и по возможности вообще не включать голову. Они с Чонхо разложили вещи под неумолкающие рассказы последнего о том, как он вел дела, что поручал ему отец и каких высот он успел добиться и добился бы в будущем, если бы не стал кандидатом на трансформацию. Ёсан слушал вполуха, лишь изредка вставляя краткие замечания — к счастью, Чонхо оказался из тех типов собеседников, которым не слишком важно, будут ли им что-то отвечать. Потом был обед, во время которого все убедились, что еда тут реально ужасная — пресная и измельченная в блендере до однородной массы так, что было даже не понятно, из чего она сделана. После обеда Минги познакомил их с другими медбратьями и провел небольшую экскурсию — они посмотрели и упомянутую Чонхо библиотеку, и импровизированный кинозал, и небольшой музей больничного центра, который, в основном, состоял из красиво подсвеченных стендов с информацией о том, как совершенствовалась сыворотка трансформации. Были там и фотографии первых трансформированных, и первых родившихся от них детей. Все это выглядело настолько буднично, а люди на фотографиях были обычными людьми, улыбающимися в камеру, что Ёсану на секунду показалось, что все его страхи беспочвенны. Что не будет ни боли, ни страданий, что просто он будет жить в другом месте, а трансформация не такая уж и страшная, как он думал. Но, глубоко внутри он понимал, что это просто уловки мозга, чтобы не дать ему впасть в панику. — Приятно знать, что мы хоть по крайней мере не первые, — словно продолжая его успокаивающие мысли, сказал стоящий рядом Муджин — тот парень с четками, которого Ёсан запомнил еще с так называемой лекции. — Представляешь, каково было им, когда они понятия не имели, что их ждет. — Мы и сейчас не особо имеем, — ответил Ёсан. — Я о том, что мы почти ничего не знали до того, как здесь оказались. Да и вообще, даже зная, сложно представить, как это будет — реально пройти через такое. — Если апокалипсис до сих пор не наступил, значит, богу угодно, чтобы с нами происходило то, что происходит, — уверенно проговорил Муджин. — Поэтому мы должны благодарить его за возложенную на нас великую миссию. — Хотел бы я быть так в этом уверен, — вздохнул Ёсан, в последний раз бросив взгляд на расплывчатые улыбающиеся лица на фотографиях прежде чем выйти.***
Самое сложное время наступило, когда ровно в десять дали отбой и свет автоматически отключился, оставляя комнату в темноте, которая рассеивалась лишь фонарями с улицы. Ёсан очень устал, но о сне не могло быть и речи. Стоило ему лечь, как бешеный круговорот мыслей заполнил его мозг, не давая не то что заснуть, а хотя бы просто расслабиться. Грудную клетку сдавило, сердце билось, как бешеное, а дышать стало трудно, будто воздух и вовсе не попадал в легкие. Кажется, с ним впервые случилась паническая атака. Ёсан поспешно сел, свесив ноги с кровати и сделал несколько глубоких вдохов. Постарался представить Сана с его вечной неунывающей улыбкой, то, как он всегда шутил и подбадривал его. «Все будет хорошо», — проговорил Ёсан беззвучно, но видимо недостаточно — на своем месте зашевелился Чонхо — видно, тоже не спал. — Все нормально? — спросил он, удивленно глядя на сидящего Ёсана. Ёсан молчал. Он разрывался между двумя вариантами. С одной стороны, ему не хотелось признаваться Чонхо в своих страхах — тот выглядел и вел себя так, словно ему все было нипочем, а трансформация — это просто досадная помеха на пути в его карьере, а не трагедия всей жизни с летальным исходом. Весь день они избегали этой темы, болтая о пустяках, и Ёсан не хотел проявлять слабость, показывая, каким уязвимым, маленьким и несчастным он себя чувствовал. С другой стороны, для того их и поселили парами — что там доктор Ким говорил про тяжелое эмоциональное состояние?.. Кто, если не такой же кандидат, как он сам, сможет его понять? Ёсан сжал пальцами тонкий матрас и решил начать с нейтрального: — Какой твой порядковый номер? — Восемь, — ответил Чонхо, — зачем ты спра… — А у меня пять, — перебил его Ёсан. — Получается, если будут забирать по двое в день, я пойду уже на третий день. Так скоро… — Слушай, — Чонхо тоже сел, и голос его, кажется, стал мягче. — Все напуганы, но нам нужно сохранять спокойствие. Мы сможем через это пройти. По-другому быть просто не может. — Ты уж точно, — Ёсан слабо улыбнулся. — Жаль, что я не такой смелый, как ты. — Не такой уж и смелый, — Чонхо тоже улыбнулся. — Но иногда достаточно казаться, а не быть, понимаешь, о чем я? Ёсан немного помолчал. — Ты правда веришь, что сможешь выйти отсюда? — спросил он потом. Чонхо примерно минуту ничего не отвечал, словно старательно обдумывая ответ. — Хотел бы я сказать, что да, но это была бы неправда, — наконец сказал он. — И что нам тогда делать? — с трудом преодолевая дрожь в голосе, произнес Ёсан, стараясь разглядеть лицо Чонхо в темноте. — Выживать, — ответил тот, — делать все, что в наших силах. И показать этим уродам, что они в нас ошибаются. Что мы не просто мусор, который можно использовать и выбросить. — Выжить и прожить как можно дольше, — сказал Ёсан, повторяя обещание, данное им Сану. — Именно, — подтвердил Чонхо и зевнул. — Давай спать. В конце концов, у тебя еще целых два дня, и мы не хотим, чтобы один из них ты провел полусонным, так ведь? Пока еще есть возможность, надо успеть оторваться на полную, ты согласен? — Согласен, — эхом отозвался Ёсан, снова ложась на подушку и закрывая глаза.