****
— Ты помнишь, — неожиданно спросил ты, смотря на розовые разливы грозовых туч, — кто дал тебе имя? Внезапно поднявшийся с моря ветер, пахнущий солью и немного кораллами, заглушил мой уклончивый ответ, и я, задумавшись, замолчал. Волны терроризировали песочный берег так же яростно, как мои мысли рыскали по кварталам памяти, пытаясь отыскать самые ранние воспоминания. Когда я родился и впервые открыл свои глаза... когда встал на лапки и побежал по мокрой траве... когда... Нет, я не помнил. Воспоминания о раннем детстве казались мне серой беспросветной массой. Я не помнил ни лиц родителей, ни своих первых людей, ни братьев и сестер, хотя в памяти сохранился их теплый запах. Все затмилось более ярким воспоминанием: летящей на меня машиной и спиной Райдера, спасшей мою жизнь. Это было первым, что я помнил наиболее отчетливо. Напуганное лицо водителя, перекошенное в гримасе ужаса и страха, ослепляющий свет фар и рука, остановившая машину. Запах спокойствия и уверенности, звук визжащих тормозов. Это я помнил. Но все же... кто назвал меня Гончиком? — Нет, но тот, кто его придумал — настоящий изверг, — ветер переменился, и я наконец смог донести свой немного негодующий ответ. — Я овчарка! Я нисколько не похож на тонколапую и лопоухую гончую. Не то, чтобы я не любил свое имя, даже наоборот... просто это так несправедливо... — А, может, оно имеет другое значение? — Твоя рука успокаивающе коснулась моей головы и почесала за ушком. — Что если ты не гончая, а гонщик? — Нет, я точно знаю значение своего имени. Или... Ты улыбнулся и посмотрел куда-то вдаль, за сильно волнующееся море. Сначала я решил, что тебя заинтересовала сверкнувшая над самыми волнами молния, пробравшая сразу несколько туч, но, даже когда она исчезла, ты не отвел своего взгляда. — Гонку не выиграть на первом повороте, но возможно проиграть... — задумчиво произнес ты и наконец посмотрел на меня. — Что? — непонимающе спросил я. Как же мне тогда хотелось узнать, что творится в твоей голове! Но единственное, что я мог — слушать. — Смотря на тебя, мне всегда кажется, что ты настоящий гонщик. Вот только твой путь — не гоночный трек. Твой путь — ты вновь посмотрел на быстро темнеющие облака, — очень неровная дорога, покрытая ямами и камнями. Однажды на этой дороге возникнет поворот, и тогда только тебе решать, как его пройти. Мир озарился новой вспышкой, уже куда ярче своего предшественника, за которой последовал первый рев весеннего грома. Трава покрылась множеством мелких капель, в свете зажегшихся фонарей показавшихся золотистой нефтью. В переливающихся крупицах отражалось черное, как смоль, небо — предвестник скорой грозы. Начинался дождь. — Пойдем. Не то промокнем. И я, еще не до конца понимая, что ты имел в виду, но, как и прежде, продолжая внимательно слушать, последовал по твоим следам к дому. Собаке не нужно лишних слов. Ей достаточно просто быть рядом. И уже тогда все пойдет своим чередом. И я слушал. Всегда тебя слушал. Но смысл твоих слов мне удалось понять лишь спустя долгое время.****
Однажды случилось так, что при падении я поранил лапу о торчащий осколок камня. Мы прогуливались по горному лесу, и такая травма была сущим пустяком для подобного места. Боль утихла уже к следующему утру, и необходимости в медицинской помощи не было, но Райдер, будучи еще совсем неопытным хозяином, решил лишний раз не рисковать. Именно тогда я впервые увидел Кейти. Первое представление о ней вышло отнюдь не однозначным. Мягкий голос, полный заботы и сострадания, теплые руки и добрые глаза, по цвету напоминающие водную гладь бухты — все это полюбилось мною еще в первую нашу встречу. Вот только сильный запах шампуней и прочих моющих средств, исходивший от её волос и ладоней, не слишком радостно воспринялся моим чувствительным носом. Я не мог понять, как можно работать, а тем более жить в столь зловонном месте, как салон, ведь даже стены пропитались едкими химическими запахами. Однако, я так часто стал заходить в это место, что вскоре смог привыкнуть и не обращать внимания на неприятную вонь. Салон, можно сказать, стал моим вторым домом. Могу только предполагать, почему Райдера так манил запах шампуня, и он не упускал возможности заглянуть к Кейти. «Может, он просто тоже хочет принять ванну?» — сначала думалось мне. Потом же стало ясно, что дело совершенно в другом. Я могу понять Райдера, голубые глаза Кейти способны зачаровать любого, включая меня. Её добрый взгляд сначала сильно напоминал глаза моего друга. Было в них нечто похожее, нечто теплое и заботливое, полное любви ко всему миру и к окружающим. Но вскоре я заметил истинное отличие: если душа моего хозяина пылала огнем, готовым каждую секунду рисковать и действовать, то глаза Кейти в этом отношении были всегда спокойны и никогда не спешили. Еще тогда я заметил, как сильно их души подходили друг другу. Если Райдер в своем стремлении помочь иногда заходил слишком далеко, забывая о сне и собственном отдыхе, то Кейти всегда была способна остановить его и привести в чувства. Когда же девушке самой не хватало сил и мотивации что-то сделать, мой друг всегда приходил на помощь. Они идеально уравновешивали друг друга. Я никогда не ждал от Кейти масштабных действий и стремлений. Не такой она была человек. Постоянство и уют — вот её стихия. Но, стоило мне увидеть её, стоящую у клумб перед больницей, как я понял — сейчас все иначе. Наши глаза встретились, и её взгляд был другим, не как прежде. Теперь в них отражался до боли знакомый огонек. — Идем, — уверенно произнесла она, когда я подошел ближе. — Пока время посещения не закончилось, — её ноги повернулись к порогу больницы и сделали быстрый шаг. — Собакам нельзя в такие места, — потупив взгляд, напомнил ей я. — Меня не пустят. — Точно, совсем забыла, — Кейти обернулась и, запустив руку, принялась рыться в своей сумке. — Подойди сюда. Я неуверенно шагнул вперед, сильно сомневаясь в намечавшейся афере. — Я не помещусь в твоей сумке. За последние месяцы мои лапы заметно вытянулись, и, как ни старайся, в сумку поместилась бы одна лишь моя голова. — Хотя могу притвориться плюшевой игрушкой, — оценивающе произнес я. — Только тогда все станут считать тебя чудачкой, притащившей в больницу больно реалистичную и огромную игрушку. — У меня есть план получше, — отозвалась Кейти, сдерживая смешок. — Скажешь, что Райдер — "кореец", а я его гостинец? Не думаю, что туда можно приносить сырую еду... Девушка, прикрывшись ладонью от охватившего её смеха, отмахнулась и наконец вытащила из глубин сумки сложенную вчетверо вещь. Мне не стоило никаких усилий, чтобы узнать её. Теперь все встало на свои места. — Ты ведь несерьезно, да? — Куда уж тут... — вздохнула Кейти. В руках она сжимала не что иное, как форму, какую носят многие рабочие собаки. Я видел примерно такую же одежду на поводырях и следопытах, и всегда поражался, как грациозно на них выглядит эта легкая накидка. Вот вроде обычные псы, но стоит им облачиться в форму, как они становятся абсолютно новыми существами. Только получится ли у нас провернуть подобное? — Ты уверена, что это сработает? — У меня есть подруга, она из другого города. Для психологического спокойствия в общественных местах ей необходима собака. Для этого психолог выписал ей справку и... вот это, — Кейти достала из сумки конверт и спрятала его назад, — Мне пришлось прибегнуть к хитрости и сделать такую же бумажку. Не бойся, я уже предупредила врача, что "мне нужна моя собака". Это было сложно, но я смогла добиться разрешения! Никогда я еще не видел в глазах Кейти такого сильного огня! Привычно спокойный взгляд, напоминающий морскую гладь, мирно сверкающую на утреннем солнце, превратился в настоящую бурю. Яркими вспышками сверкали молнии в её зрачках, а голубая радужка обратилась в темно-синее пламя, готовое разрастись все больше и больше. Сейчас Кейти была готова на все! Она проделала гигантскую работу только ради единственного моего посещения к Райдеру! Этого я никак не мог ожидать! — Так что? Теперь идем? — прицепив поверх накидки шлейку (которая, по словам Кейти, была тоже необходима), сказала девушка. — Конечно, идем!****
Как бы я не рвался вперед, я знал, что боюсь увидеть то, что подстерегает меня впереди...