Следом за расставанием

— Что это такое… сейчас было? — Тэхён отстранился на расстояние вытянутых рук, прижавшись спиной к стене, — Боже… что это было? Он даже не пытался отдышаться, только медленно втягивал носом воздух, глядя себе под ноги. Иногда он поднимал глаза и сталкивался взглядом с Чоном. Тот выглядел в точности так же, как и Тэ — охреневше-растерянным. Это не то, что они планировали, не то, о чём оба думали. Ну… может быть, если только втайне, и совсем немножко. Чуточку. — Это случайно… как-то вышло случайно, прости. Я не хотел, клянусь… — Чон оправдывался как-то неловко. Они оба ощущали себя так, будто только что убили человека и закопали тело, и теперь они сообщники. И это их общая, грязная тайна. То, чего делать было нельзя ни в коем случае, но случилось, и об этом теперь остаётся только молчать. — Этого просто не было. — Тэхён закрыл лицо руками и потёр пальцами глаза, — Забудем. И никогда об этом говорить не будем. — он ткнул пальцем Чони в грудь, и тот уставился на его изящное запястье, тонкие пальцы с аккуратными ногтями, и выпуклости костяшек, обтянутые нежной кожей, — Случайность, о которой мы оба немного пожалеем, а потом забудем. Понял? — Да… но… — Нет, Чон Чонгук. — Тэ прижал ладонь к его груди и отодвинул его от себя подальше, — «Но» быть не должно. Только то, что я сказал. Так, как я сказал. Скажи, что понял меня. — Я понял. Чонгук согласился, понимая, что если сейчас начать спорить, то получится только хуже. Ему хотелось спорить, потому что этот поцелуй оставил за собой чувство незавершённости. Что-то должно было быть дальше. Что-то куда более интимное. Не в том плане, что они связанны постелью, что-то, что всё время внутри с тех самых пор, как только Чон впервые почувствовал запах этого омеги, самый сексуальный, самый романтичный, самый красивый в своём природном существе запах. И человек, который этим запахом обладает — тоже такой. И как же это Гуки может вот так запросто его отпустить… — Хорошо. — Тэ шмыгнул носом, ещё раз вытер ладонью лицо, словно смахивая с себя остатки этого волшебного поцелуя, закусил нижнюю губу и вопросительно взглянул на Чона, — Спасибо. Договоримся, что обсуждать это мы не будем. Все его жесты, движения рук, головы, то, как он убирает с лица волосы, заправляя пряди за уши, украшенные серёжками-колечками, его родинки на носу и на щеке, блестящие, влажные глаза и аккуратный, милый рот, приоткрытый от ещё не сошедшего до конца возбуждения — он сама естественность, красота в простоте, вызывает дикое желание близости, не только физической, вообще любой. Тэхён — омега с фантастической притягательностью, которой сопротивляться невозможно. Да и не хочется. Хочется навсегда поддаться этому влечению, оставить его навсегда своим, рядом с собой. Только вот… Чони не понимал, откуда подобное берётся. И его это пугало. Неизвестное всегда пугает. Необъяснимое. Чони не знал никого, у кого бы хоть однажды случилась подобная связь. Ни у кого из знакомых подобного не происходило. — Прости, Чон. Я не должен был этого делать. И ты не должен. — Тэ ещё раз взглянул ему в глаза. Он не стеснялся на него смотреть. Джуна он очень стеснялся, а Чони — нет. Даже после такого безумного поцелуя, до сих пор обжигающего губы. И во рту до сих пор вкус слюней Чона, горьковатый, приятно-свежий. Останавливаться не хотелось, но в голове у Тэ вдруг всплыл вопрос «а что потом?», и вот тогда он остановился. Хоть и не хотелось. Но Чони — занят. У него есть свой омега, и у них всё хорошо. А Тэхён ему чужой. Да ещё и использованный десятки раз. Как бы там ни было, Тэ уже решил, что искать себе пару — дохлый номер. И тем более он не станет рушить чьи-то уже сложившиеся отношения просто потому, что его к кому-то влечёт. Даже если это с ним впервые — искреннее влечение. К Юнги, например, он такого никогда не испытывал. Не испытывает и к Джуну. Ни к кому, только к Чони. Но он — чужой альфа, не его. И отнимать его Тэ ни у кого не станет. — Завтра всё будет, как обычно, пообещай? — Тэхён уже поднялся на ступеньку, собираясь домой, и обернулся. — Обещаю. — Чони отозвался на автомате. Хотел бы возразить, но Тэ смотрел так строго, что спорить, очевидно, не стоит. Во всяком случае, сейчас. Тэхён поднялся к себе, оставив обалдевшего Чонгука одного. Тот упёрся рукой в спасённую Тэхёном от застрявшего ключа дверь, закрыл глаза и тяжело вздохнул. Сердце не могло успокоиться и бешено колотилось в груди, норовя вот-вот разорвать грудную клетку. Колотилось ненормально, срываясь с ритма. И Чон принялся рыться в карманах в поисках пузырька с таблетками. Откуда бы взяться гону, ещё не время. Но дыхание не приходит в норму, и сердце скачет, как сумасшедшее, а внизу живота давит и тянет, изнывая от желания. Тело сходит с ума. Это из-за Тэхёна? Или он поцеловал Тэ из-за внепланового гона? Что является причиной, а что — следствием? Лёжа в своей постели и таращась на потолок, утопающий где-то в ночной полутьме, Тэхён сам себе приказал с этого момента избегать встреч с Чони. Это не хорошо, и ничем хорошим не кончится. Было приятно, очень приятно, но так нельзя. Нечего рушить чужие жизни, поддаваясь постыдным желаниям. Он уже засыпал, когда услышал, как жужжит телефон. «Завтра утром выйди на улицу, я кое-что тебе привезу» Тэхён, хоть и был расстроен, но всё же невольно улыбнулся. Намджун очень приятный человек, и рядом с ним Тэ совсем не думает, что тот — альфа, а сам Тэ — омега. С ним всё проще в этом плане, проще, понятнее и легче. Но совсем, нисколько, ни на мгновение к нему не тянет… Закрывая глаза, Тэхён даже в голове вообразить не может, каким мог бы быть их поцелуй. Он не представляет, какой могла бы быть близость с этим парнем. Он альфа, но будто бы и не альфа. Он хороший, но Тэ его не хочет. И должен ему об этом сказать, иначе получится нечестно. — Чёрт… — Чонгук уселся на край ванны, обхватил руками голову, мысленно успокаивая сам себя, слушая, как тёплая вода наполняет белоснежную ванну. Сидя совсем голым, Гуки словно бы прислушивался к собственному телу. Кажется, таблетки не действовали совсем, или же было просто уже поздно. Член жутко ныл, так дико хотелось секса, что становилось страшно. Ванна немного снимет напряжение, Чон знает, но это чувство возбуждения засело так глубоко, что он понимает — снять напряжение и давление позволит только омега. Гуки наклонился, поднял с пола телефон и набрал сообщение: «Приезжай, пожалуйста, мне очень нужна помощь». Отправив сообщение он вернул телефон на пол, и сам сполз вниз, запрокинув голову и упираясь затылком в край ванны. Закрывая глаза, он снова и снова воспроизводил в голове недавний поцелуй. Мягкие, тёплые губы Тэ, податливые, чувственные; вязкие слюни, сладкие, словно сливки; скользкий язык, настойчиво ласкающий язык Чона. И сбивчивое дыхание, пробегающее мурашками по всему телу. Это был незабываемый поцелуй, наполненный желанием, и Чон даже на мгновение воспроизводя его у себя в голове, застонал. Дикость какая-то. Он обхватил свой член рукой, терпеть совершенно невозможно. Сжимая пульсирующий орган, он не успел и несколько раз провести рукой вверх-вниз, как кончил. Чон размазал густую сперму по всему пенису, яичкам, низу живота, продолжая выдыхать сдавленные стоны каждый раз, как только касался пальцами головки. — Хочу тебя. Всего… — он говорил сам с собой, продолжая вспоминать нежные руки, плавно ласкающие его шею пальцами. Сладкий запах, застрявший в голове будоражил внутренности, заставляя сильнее, активнее дрочить свой член, заставляя его набухать и вздрагивать. Останавливаться не хотелось, воспоминания бились в голове нервным возбуждением, заставляющим всё тело отзываться. Бешено хотелось сжать в руках нежное тело, ласкать бесконечно плечи, руки, шею, губами хватать бархатистую кожу, ощущать, как он весь нагревается от возбуждения, заставлять его отзываться на свои прикосновения, заставлять кусать губы, стонать громко и искренне. Чон хотел делать Тэ своим. Хотел с самого начала, и хочет сейчас. И в голове пустеет от одного только упоминания его имени. — Ким Тэхён… будь моим омегой… — Что? Заданный вопрос будто-то расколошматил выдуманную реальность, которая хозяйничала у Чони в голове. Поддавшись своему всепоглощающему желанию, он даже не заметил и не понял, сколько просидел вот так на полу своей ванной, не заметил, когда приехал Чимин. Он не помнил, залезали они в душ или нет, и не помнил, как оказались в постели. Всё его тело будто бы пребывало там, в фантазиях о бесконечно желанном теле, нежном, мягком голосе. «Чон Чонгук» — звучало в голове мелодично, отчётливо, будто бы он рядом. Вот бы Ким Тэхён и его сердце были рядом. Чони хочет его всего, со всем, что у него есть. Со всеми его недостатками, со шрамом на лице, с дерьмовым характером, даже если он огрызается, хамит и язвит. Чон его хочет. И незаметно для самого себя сказал об этом вслух. Тогда, когда говорить ничего такого не следовало. — Что?.. — Чонгук оторвался от лица, которое целовал, быстро и жадно облизывая нос, губы, глаза, — Что?.. — он повторил вопрос, рассеянно возвращаясь в реальность, он в постели не с Тэ. Это его омега, тот, в которого он влюблён. Всегда был влюблён, с самой их первой встречи. По которому страдал, справляясь с опустошением, и о котором вдруг забыл в момент, пока его член внутри привычного, узкого ануса, разбухал, готовый продолжать ещё и ещё, до тех пор, пока организм не отключится от усталости. Он забыл о Чимине, и вспомнил о нём только с его вопросом, в момент, когда близость была на пике, в момент, когда Чон должен был думать только о своём омеге. Но думал о ничьём, мечтая сделать своим. Проговорился в экстазе, воображая перед собой лицо со шрамом, который в ночном освещении, томно просачивающимся сквозь лёгкие занавески, будет выглядеть только привлекательнее. В Тэ всё привлекательно, и его имя само по себе слетело с губ, неожиданной злостью и ревностью оседая на губах Чимина. Как он мог?! — О ком ты думал, Чони? — Чимин опустил руки, которыми секунду назад обнимал горячую, напряжённую шею, внутри которой, под загорелой кожей, бился в конвульсиях пульс, наращивая градус возбуждения. И внизу всё ещё очень мокро, Чимин течёт инстинктивно, отзываясь на возбуждённый пенис, растягивающий его в уже привычном темпе. Им всегда было хорошо вместе, и тело Чимина давно привыкло к набухшему члену внутри себя, не желающему покидать тугой анус. Но сейчас губы, по которым Чимин скучал, произнесли чужое имя. Имя другого омеги. Прямо во время сцепки. Прямо в момент, когда два тела наиболее близки, этот альфа, его альфа, хочет другого омегу. Прямо сейчас. Прямо сейчас думает о чужом теле. — Ни о ком. — Чон снова наклонился к нему, обхватив его голову руками, прижал к себе, вдыхая запах волос, пахнущих миндалём, запах, возвращающий с небес на землю, — Не бойся, всё хорошо, я тебя очень люблю. — Чони. — Чимин не мог отпустить это просто так, — Почему ты лжёшь? Разве мы не договорились? — О чём? — Чонгук прижимался лицом к его шее, отрывал рот и губами хватал нежную кожу, легонько сжимая зубами скулы, поднимался и ласкал языком уши. Он не понимал предмета разговора и не понимал, что нужно отвечать. Он пропустил начало своего гона, пропустил впервые в жизни, и теперь не мог угомонить своё тело. Разум где-то там, далеко, и всё, что остаётся, это воспоминания о поцелуе, и дико пульсирующий член внутри горячего ануса, плотно сжимающего разбухший орган, всасывающий его глубже в себя. Бесполезно До Гуки уже не достучаться, всё, о чём он думает, это лишь близость, секс. Это он — альфа. Альфы такие во время гона, если пропускают начало цикла. И говорить с ним — не имеет ни малейшего смысла, он не услышит. Только на следующий день, если утром он не забудет выпить подавители. Если выспится, позволив организму адаптироваться и поддаться воздействию таблеток. Чтобы снова жить нормально. Гон вполне можно пережить и без подавителей, но только если рядом есть омега, который будет позволять терзать своё тело и днём и ночью, когда только захочется. Это вообще-то довольно интересное занятие для пар. Особенно если циклы совпадают. Но Чимин и Чон пока ещё не совсем пара. Снова стать парой они бы хотели. Но теперь… Ким Тэхён Всю ночь Тэ проспал беспокойно. Но под утро заснул очень крепко. Когда уже солнце ласковыми, тёплыми лучами просочилось в комнату. Тэ, поморщив нос, завалился подушками и уснул, греясь в своём постельном гнезде из подушек и одеял. В квартире свежо, и очень приятно греть своим теплом прохладную постель. Тэхён запретил себе думать о Чонгуке, сам себе сказал, что больше никогда ничего подобного не повторится. Хотелось, но не повторится. Проснулся он от того, что на мозг давил настойчивый звонок в дверь. Прямо в голове гудело от непрерывного колокольного звона. — Айщщ… — Тэ приподнялся на кровати, выбираясь из своего кокона. Ему что-то снилось. Кажется, ему снился Чонгук, но сон нарушен, а там было очень хорошо. Пару секунд он соображал, а потом резко подорвался, вскочив с кровати. Он совсем забыл про Намджуна. Ночь прошла беспокойно, и он не выспался. — Проспал? — Намджун совсем не выглядел зло или рассерженно, наоборот, он быстро глянул на Тэ — в коротких шортах и майке, сползающей с плеч — и принялся запихивать ему в дверной проём огромного, мягкого медведя. Исполинское плюшевое чудище едва протиснулось в дверь, а Тэ круглыми глазами наблюдал за происходящим. Кажется, даже голова перестала болеть. — Я его увидел в витрине, и мне он так понравился, что я решил его тебе купить. — Намджун заулыбался, стоя уже в квартире Тэ, а тот в ответ рассеянно гладил кончиками пальцев мягкое ухо игрушечного животного, вытянув руку. — Он… большой… — Да. Если тебе станет грустно, ты можешь обнять его, он такой мягкий. — Вау… — Тэхён, ещё до конца не проснувшийся, выглядел этим утром нежным, солнечным ребёнком рядом с этим огромным медведем. И Намджун смотрел на него завороженно. На его стройные ноги, изящные руки, гладкие плечи, выступающие ключицы с ямочкой между ними. Ключицы. — Да. Вау. — Джун поправил закатанный рукав рубашки, — Знаешь. — он перед таким Тэхёном немного нервничал, — Я хотел бы с тобой куда-то съездить. Можно тебя попросить поехать со мной? — Прямо сейчас? — Тэ повернул голову к Джуну. Он стоял вполоборота, глядя честными глазами ему прямо в лицо. Из открытого окна в гостиной утренний свет освещал его щёку со шрамом, и тёплые лучи путались у него в волосах. Тэ запустил пальцы в растрёпанные после сна локоны и почесал затылок, ожидая ответа. Джун молчит, потому что Тэхён очень красивый. Он очень тёплый, и от него приятно пахнет. Если бы Джун мог почувствовать его запах, заметил бы он, какой Тэ на самом деле? Если бы Джун был обычным альфой, был бы он таким же терпеливым с Тэ? Мог бы сдержать себя рядом с ним? Это хороший вопрос. Тэхён особенный, потому что очень чувствительный, а Джун — потому что бесчувственный. Относительно своих инстинктов они такие. Но если Джун получит себе то, что полагается ему природой, станет ли он рассуждать так же, как сейчас? Это то, что смущает Тэ в их взаимодействии? Это именно то, что его смущает. И немного пугает. И совсем не доставляет приятных ощущений. То, что между ними двумя есть — ненастоящее. Потому что Намджун с ним приветлив и добр не по своей воле, просто он не может иначе. — Джун. — Тэхён позвал его, понимая, что тот молчит уже слишком долго. — Да, прямо сейчас. Погода очень хорошая, там здорово. Если ты не можешь находиться среди людей, то поедем туда, где людей очень мало. Что скажешь? Там красиво… — Это неожиданно. Но наверное можно… — Тэ обеими руками потискал медведя за щёки. Ему никогда таких подарков не дарили. Медведь, конечно, слишком огромный, занимает почти всё пространство прихожей, но он и впрямь очень крутой, и Тэ нравится подарок. — Я подожду тебя в машине? — вместо утверждения, Джун зачем-то спросил, словно ожидая, что тот скажет: «Нет, оставайся, посмотри, как я буду переодеваться». Посмотреть хотелось. Наверняка Тэ под этими шортами и майкой именно такой, каким его Джун представляет. Такой, каким Чон его представляет, обнимая знакомое тело Чимина этажом ниже. Такой, каким видел и имел его Мин Юнги и ещё много других альф, которым удавалось хоть немного его раздеть. Именно такой — стройный, изящный, и тень прячется в ямочке между ягодиц, и тазовые кости выступают, контрастируя с округлыми бёдрами. — Подожди. — Тэхён улыбнулся, переминаясь с ноги на ногу. Пальцы на ногах у него аккуратные, и он иногда их поджимает, ногтями упираясь в пол. Он такой красивый Чонгук открыл глаза, ощущая, как всё тело словно горит изнутри. Температура всё ещё не спадала, а под кожей будто электрические разряды пульсируют. Это пройдёт, нужно только правильно принимать таблетки. Чимин рядом тихо спал, уткнувшись лицом в подушку. Чон немного приподнял голову, рассматривая обнажённое тело своего омеги. Пусть сейчас взаимных меток у них нет, но они всё равно принадлежат друг другу. Они же уже это решили. И говорят об этом постоянно. Чон провёл пальцами по его светлым волосам, открывая для себя часть лица, наклонился и осторожно поцеловал его в щёку, задержавшись и вдыхая его миндальный запах. И кажется, вроде бы, если сосредоточиться, то удаётся не думать о спонтанном, бешеном поцелуе накануне у двери, в вечерней полутьме, такой же тёплой, как и губы и руки Тэ. Это можно, можно не думать. Это возможно. Да. Так решил Чони. Он не помнил никаких деталей этой ночи, возбуждение всё выжгло из памяти. Но сейчас, немного приходя в себя, он ощутил, как голова проясняется. Подавители, которые он проглотил из рук Чимина, медленно действовали, а Чони думал о том, что уже и позабыл, как это, заниматься сексом под таким возбуждением. Такое было последний раз уже давно, ещё до расставания с Чимином. И пусть Чони до сих пор не мог чётко сформировать в своей голове понимание причины его ухода, сейчас его занимало совсем не это. Больше его беспокоил сбившийся цикл, ведь такого никогда не случалось. Пока рядом не поселился Ким Тэхён. «Ким Тэхён» — ураганом пронеслось в голове у Гуки. Он ещё раз поцеловал Чимина в лицо и вылез из постели. Немного потупив у кровати, разглядывая тело Чимина, накрытое одеялом, край которого прикрывал искусанную задницу, Чон всё же выполз на балкон. Подставил лицо утренним лучам солнца, ласковым и ещё не обжигающим. Днём ядовитая звезда нагреет землю до бешеных температур, но утром, пока планета ещё не повернулась, подставляя их небольшой город прямо под палящие лучи, свет совсем лёгкий, приятно-нежный. Как дыхание Тэхёна. Внизу Ким Намджун стоял, привалившись к машине, и пялился в телефон. Гуки некоторое время смотрел на него. Наконец тот поднял голову и махнул ему рукой. Чони в ответ кивнул. Он знал, почему Джун тут стоит. И ждал, когда появится внизу стройная фигура. Ждал, будто бы она должна появиться для него. Он стоял, осознавая, что жутко запутался. Его пугали изменения в его жизни и пугало это больное влечение. И он совершенно не понимал сам себя. Впервые в жизни. — Боже… — тихо шепнул он сам себе, когда Тэ наконец вышел. На нём белые джинсы с дырками, через которые видно плавные изгибы коленей, и белая рубашка с закатанными до локтей рукавами. Её ткань такая тонкая, что при каждом движении заметно, как выступают на спине лопатки, и какая у Тэ стройная талия. Даже стоя на балконе, Чон замечает все эти мелочи, и колени, и лопатки, и его тонкие запястья, которые он иногда потирает пальцами. Чони даже не думает о том, чем Тэ будет с Джуном заниматься. Он просто смотрит на него и не может отвести взгляд, ему кажется, что Тэхён чувствует его взгляд. «Повернись, посмотри на меня. Дай увидеть твоё лицо» Но Тэ не повернулся, залез вслед за Джуном в машину, и они уехали, оставив лишь только чёткий образ в белых джинсах и рубашке, застрявший в голове. Чон Чонгук не мог понять сам себя. Он всегда думал, что влюблён в Пак Чимина, влюблён окончательно и бесповоротно, и это чувство неизменно. Он хорошо его знает, знает все его привычки, движения, узнаёт его походку, голос, ласковые руки, и без всего этого ему было плохо, печально, тошно, он страдал, лишившись всего этого. А потом ему встретился в тёмном коридоре странный омега со шрамом на лице, и всё полетело к чёрту. Теперь Чон совсем не понимает, что из того, что он чувствовал, было настоящим. И есть ли между ним и Чимином сейчас что-то, за что стоило бы бороться и страдать? Но он пришёл сам, он тоже скучал. И как со всем этим быть? Чони ничего не знает о Тэ, и знает всё о Чимине. Стоит ли менять привычное на призрачное? Может ли он себе позволить бросить всё ради того, чего даже сам толком понять не в силах. Но Тэ манит, притягивает, и всё время в голове. И лишь силой воли удаётся себя держать в руках. А может быть, это вовсе и не обязательно? — Чони. Чон обернулся на голос, отрываясь от раздумий. Он вернулся в комнату, забрался на кровать, наклонился над Чимином и долго смотрел ему в лицо, рассматривая маленький милый нос, пухлые губы и глаза, пристально наблюдающие за его взглядом. — Прости за эту ночь. — Чон провёл ладонью по его лицу, убирая волосы в сторону, — Почему-то цикл сбился, я совсем этого не ожидал. — Нет, ты знал. — возразил Чимин, — Тогда, в машине. Ты принимал подавители, потому что чувствовал, что тебя накрывает. — Я… — Чонгук почему-то не хотел признаваться, что гон у него не по расписанию, и что он этим вообще обеспокоен, — не хотел, чтобы ты волновался. Не хотел, чтобы ты думал об этом. — Хорошо. Ответ принимается. А кто такой Ким Тэхён? — Чимин выглядел максимально спокойным. Он задал свой вопрос, и ни один мускул на его лице не дрогнул. Словно бы он говорит о погоде, а не о другом омеге. Чони молчал, всё ещё нависая над ним, упираясь руками в кровать по обе стороны от головы Чимина. На плечах, руках, груди и даже лице Пак Чимина глубокие, фиолетовые засосы, ещё горящие агрессивными, животными поцелуями. Чони дотронулся кончиками пальцев до синяка на его шее и провёл вниз, касаясь ключиц. Пак Чимин красив, но он не волшебный, как Тэ. Он красивый омега, нежный, но обычный. — Прости за это. — Чони наклоняется и прижимается лицом к искусанной шее. — Ответь на вопрос, Чон Чонгук. — Чимин всё ещё был холоден, словно ледышка, и Чони знает, что просто так от его вопроса не отделаться. Отвечать придётся. — Откуда ты вообще взял это имя? — пробубнил Чони куда-то в волосы Чимина. — Откуда ТЫ его взял? У тебя есть другой омега? Ты встречаешься ещё с кем-то? — Нет, нет. — Чон не врал, у него нет другого омеги. Другой омега просто есть, сам по себе, — Ким Тэхён живёт рядом, вот и всё. Всё, клянусь. А вот это уже было враньём. Та часть, где он говорил, что больше ничего нет, а не та, что они соседи. Был поцелуй. Было два поцелуя. Было томное влечение, отражающееся в глазах, было желание, возбудившее изменения в организме. Это всё из-за него, это Ким Тэхён виноват. Других причин нет. Это из-за Тэ жизнь Гуки перевернулась с ног на голову. Из-за него теперь сердце Чони в смятении. «Ты виноват, Ким Тэхён»