Триаж / Triage

– Она не берёт трубку! – рассерженно говорит Тол, в то время как я оглядываюсь по сторонам в поисках Мэй. От толпы снующих туда-сюда людей у меня начинает кружиться голова. – Я уже десять раз звонил! Что нам делать? Я глубоко вдыхаю, чтобы изгнать беспокойство. Знаю, что Тол волнуется за Мэй. Если мыслить эгоистично, то мне довольно того, что он в безопасности. Но то, что она очень много значит для Тола, и то, что я в курсе некоторых подробностей её истории, вынуждает меня начать думать о ней, как о младшей сестре. Я чувствую себя неловко из-за того, что смотрел на проблему Мэй сквозь пальцы. Она ведь исчезла после той ночи, когда Тол встретился с Хартом, и я понятия не имею, что тогда с ней произошло. В предыдущих петлях я не пытался узнать,что случилось с девушкой после, потому что не считал, что это важно. – Думаю, Мэй отправилась на встречу с Хартом, ведь она так внезапно ушла из ресторана. Даже персонал отметил, что её уход выглядел очень поспешным, будто случилось что-то срочное, – я поглаживаю Тола по спине, пытаясь успокоить. – Давай спокойно её поищем. Нонг’Мэй должна быть где-то поблизости. На лице Тола написано выражение крайней озабоченности. Он быстро идёт вперёд, обгоняет меня, но вдруг резко разворачивается лицом ко мне, и я чудом успеваю не столкнуться с ним. – Пи’, если произойдёт что-то непредвиденное, не вмешивайся. Понятно? – Если произойдёт что-то непредвиденное, я точно не смогу остаться безучастным зрителем. Это ты не имеешь права что-либо делать. У тебя болезнь сердца. Не напрягайся. –Единственный, кто не имеет права что-либо делать, – это ты. Ведь тогда ты умрёшь. А если ты снова умрёшь, Пи’, я не прощу тебя! – Тол тычет в меня пальцем. Я хмурюсь от того, насколько неблагоразумен сегодня Нонг. Мы оба напуганы. Я боюсь, что сердце Тола остановится, а Тол опасается, что Харт ранит меня, и я снова умру. – Тол, послушай меня, – говорю я, стараясь его успокоить. – Я не могу пообещать, что не вмешаюсь, но обещаю, что буду очень осторожен. Хорошо? – Не хорошо! – возражает Тол. – Тогда, чего ты хочешь от меня?! –срываюсь я на крик, лишая Тола дара речи. – Ты хочешь, чтобы я остался в стороне, когда Мэй окажется в опасности? Ты всегда так разумен, так почему сегодня не прислушиваешься ко мне? Он по-прежнему хранит молчание. Чувствую, что я только что ляпнул нечто неуместное. Тол сжимает кулаки, а потом медленно разжимает, явно пытаясь успокоиться. – Что ж, тогда мы с тобой умрём вместе. Чтобы никому из нас не пришлось возвращаться и спасать другого, – произносит он ледяным тоном, затем разворачивается и уходит, оставляя меня, окаменевшего, стоять на месте. Чёрт! За какие грехи?.. – Тол… – я уже готов броситься за ним и извиниться, как с нижнего этажа доносится знакомый девичий крик. И я тут же понимаю, кому принадлежит этот голос. Мы с Толом одновременно поворачиваемся к его источнику, а потом несёмся к перилам и в панике смотрим вниз на первый этаж. Я ожидал увидеть, что Харт схватил Мэй за шею и, приставив к её горлу нож, выкрикивает угрозы, не позволяя никому приблизится. Но нет. Вместо этого перед нами предстаёт зажимающая руками рот Нонг’Мэй, у ног которой стоит коленопреклонённый Харт с букетом и огромной открыткой в виде ключа от машины. Позади них находятся выставленные в ряд очень симпатично окрашенные Мини Куперы. Крыша одного из них украшена огромным подарочным бантом. Затем эта парочка радостно кидается друг к другу в объятья. Мы с Толом можем лишь недоумённо пялиться на разворачивающуюся перед нами сцену. Я поворачиваюсь к Толу, а он поворачивается ко мне. Моё сердце стучит так быстро, что, кажется, вот-вот выскочит из груди. В моей голове вдруг ярко вспыхивает ответ на вопрос: «В чём кроется ключ к спасению Тола?» Он не во мне. И не в Нонг’Мэй, или в Ай’Харте. Он исключительно в самом Толе. Если бы он не был таким упрямым и не настаивал, чтобы Мэй стала его девушкой, то конфликт между ней и её парнем, разрешился бы сам собой. То, что Тол вмешался, вызвало гнев бывшего Мэй и повлекло за собой все эти несчастья, через которые нам пришлось пройти вместе с Толом. Если бы только он не стал парнем Мэй. Всего лишь. Тол несколько мгновений смотрит на всё ещё обнимающихся Мэй и Харта, а потом уходит. Я быстро догоняю его и хватаю за запястье. – Тол. Он вырывает свою руку из моей. – Давай поговорим. Мне хочется заскулить, как собаке, на которую не обращает внимание хозяин. – Мне жаль. Тол не отвечает. Он вздыхает, а потом медленно меня обходит. Я потихоньку следую за ним в надежде, что он остынет, и я смогу снова выразить сожаление. Знаю, что сейчас он испытывает те же чувства, что и я. – Эм… Странно, правда? Не понимаю, как Харт узнал, что Мэй здесь. Но нам больше не нужно об этом беспокоиться. Они уже помирились. Нападения не будет, – я стараюсь разговорить Нонга и разрядить атмосферу. – Не знаю, – коротко бросает Тол. Оу, какое напряжение. Если он разозлится на меня, я точно заплачу. – Ты… всё ещё голоден? Мы ведь почти ничего не съели. –Давай уйдём, Пи’, – требует Тол, не глядя на меня. – Д… давай, – тоскливо отвечаю я на его приказ. *** Я привожу Тола обратно в кондо ровно в девять часов вечера. Всю обратную дорогу он молчит и смотрит в окно. Я пытаюсь разговорить Нонга, выдавая дурацкие шутки, но он продолжает меня игнорировать. Должно быть, Тол действительно злится на меня за то, что я наорал на него, раз обращается со мной подобным образом. Да, есть у меня такой недостаток, в стрессовой ситуации я могу яростно кричать на окружающих, но я стараюсь измениться. Когда мы заходим в мою комнату, Тол, подойдя к шкафу, достаёт оттуда все свои рубашки и запихивает в рюкзак. Увидев это, я стремительно загораживаю собой шкаф, не позволяя Толу забрать что-нибудь ещё. – Куда ты собрался, Нонг? – Назад в общежитие, – он поворачивается ко мне, обнаруживает, что я преграждаю ему путь, и на его лице появляется недовольное выражение. – Больше никому не грозит опасность. Я бросаю взгляд на часы. – Но время ещё не настало. – Думаю, что, скорее всего, ничего не случится. Все в безопасности, – Тол застёгивает молнию рюкзака. Вероятно, он больше ничего не собирается брать, потому что я загораживаю шкаф. Решившись, я обнимаю Нонга и крепко прижимаю его к себе. – Тол, не уходи. Он поднимает руки и высвобождается. –Увидимся завтра. –Нет, Тол, останься со мной сегодня ночью. Умоляю тебя… – меня трясёт. Доктор Тин – рослый и крупный мужчина, но порой он бывает слишком эмоциональным. Сейчас я едва не плачу, потому что боюсь потерять человека, стоящего передо мной. – Не садись за руль ночью, это опасно. Я больше не хочу возвращаться, чтобы кого-то спасать. Я так устал. Пускай всё закончится этой ночью, а? Давай оба проснёмся завтра утром. Я чувствую, как напряжение Тола постепенно спадает, и отодвигаюсь, чтобы заглянуть ему в лицо. Сам я, скорее всего, выгляжу не слишком презентабельно – глаза у меня наверняка красные, словно помидорки-черри. – Давай вместе… устроим обратный отсчёт времени до того момента, как всё это закончится… Я вижу, как вспыхивают его глаза. Тол, очевидно, осознаёт, что разговаривал со мной грубо, и это задело меня, но я совершенно не злюсь на него. Нонг снимает с плеча свой рюкзак и роняет на пол. Его рациональность начинает к нему возвращаться. – Тогда… я слишком… – Тол поднимает руку и трёт висок, – нервничал… – Да, просто нервничал. – Было страшно, и всё происходило слишком быстро. И я… не знаю…Я продолжал думать о том, умрёшь ты или нет, будет ли с Мэй всё хорошо или нет. И не подведёт ли меня моё тело, – Тол глубоко вздыхает. – Мне жаль. – Ты не должен извиняться, детка. Я тоже виноват, что разговаривал с тобой подобным образом, – я нежно глажу его по голове. – Тогда этой ночью останься со мной, пожалуйста. Тол опускает глаза и медленно кивает, заставляя меня выдохнуть с облегчением. Мой Нонг’Тол – хороший, понимающий и разумный мальчик – вернулся ко мне. Я рад, что он не стал разводить драму и перестал злиться на меня быстрее, чем Сибар, которого заперли в ванной. *** Мы решаем посидеть на шезлонгах у бассейна, расположенного на верхнем этаже кондо рядом с тренажёрным залом.Тол смотрит на мерцание подсвеченной снизу воды. Я лежу в шезлонге, уставившись в городское беззвёздное небо. – Сколько сейчас времени? – спрашивает Тол. – Десять часов, – отвечаю я, не отрывая взгляд от неба. – Сейчас у тебя должен был бы начаться сердечный приступ, а пять минут спустя тебя доставили бы в отделение скорой помощи. Я как раз интубировал пациента с астмой. В следующей петле я позволил заняться этим кому-то другому, потому что увидел тебя. Но ты всё равно умер у меня на руках. В следующий раз я уже ждал тебя перед отделением скорой, молясь, чтобы ты поверил в моё предупреждение. Но ты опять оказался там, без сознания, истекая кровью. Вот так всё и было. – Я тогда тебе уже нравился? – Тол без смущения задаёт прямой вопрос. Я поворачиваю к нему голову. –Поначалу я ни о чём подобном и не думал. Но со временем я начал ощущать привязанность к человеку, которого мне приходилось постоянно спасать. А потом ты попросил Мэй стать твоей девушкой, и я вдруг понял, что мне больно видеть, как ты принадлежишь кому-то другому. –А-а, – Тол поднимается со своего шезлонга, подходит и присаживается на край моего. Я отодвигаюсь в сторону, чтобы ему было удобнее. Подняв руку, он касается моей груди с левой стороны. – Примерно в это же время ты умер на баскетбольной площадке. Нож вонзился тебе в грудь, – Тол тычет в меня пальцем. – Мэй вызвала скорую помощь, и она же делала искусственное дыхание. Когда скорая приехала, мелкий доктор поднял тебя в машину, провёл реанимацию, подключил к аппарату вентиляции лёгких и изо всех сил старался спасти тебя. Но ты всё равно умер… Я сжимаю его руку, лежащую у меня на груди. – Ты огорчился тогда? Тол спокойно смотрит на меня. – Если бы я не огорчился, то не смог бы вернуться. Я широко улыбаюсь. – Я счастлив это слышать. Почему ты такой милый? У тебя есть парень? Тол смеётся и отворачивается, глядя на огни снаружи. – Есть. – А кто твой парень? Можешь мне сказать? – Занудный старик. Он просто ужасен, любит изображать из себя героя, тупо шутит, ведёт умные разговоры с кошками и глупые с людьми. Я хохочу. – И кто же это? Судя по твоим словам, он привлекательный. – Да без разницы, лишь бы ты был доволен, – отвечает Тол. Я украдкой наблюдаю, как уголки его губ приподнимаются в улыбке. Сейчас десять часов пять минут, но ни Тол, ни я этого даже не замечаем. Моё намерение устроить обратный отсчёт обернулось тем, что ни один из нас больше не обращает никакого внимания на часы. Мы ведём приятную беседу, обмениваемся историями о том, что пережили в предыдущих петлях, с удовольствием поддразниваем друг друга, пока не приходит время вернуться назад в комнату. Эта ночь должна была быть долгой, но пролетает очень быстро. Мы с Толом засыпаем в обнимку. Тепло его тела дарит мне ощущение покоя. Это тепло свидетельствует о том, что Тол, находящийся в моих объятьях, – жив. Он больше не умрёт ни в отделении скорой, ни в отделении коронарной терапии. И это, должно быть, первый раз, когда я встречу восход солнца или новый день вместе с Толом.