magesong

Ничего не поменялось. Но изменилось все. Они по-прежнему каждое утро тренировались, но теперь у них была определенная цель, а над головами все время витало одно слово. Они по-прежнему выбирались в город, гуляли в лесу и устраивали прогулки на лошадях. Но с каждым днем это слово словно росло — призрак, который преследовал их при свете солнца, в лунном сиянии и даже пламени костра. С каждым днем песнь магии Земли проникала все глубже и глубже в душу Нила, еще немного и он сам мог бы напеть ее. Каждый день он находил Эндрю — на крыше, в библиотеке, в конюшнях. Каждую ночь он засыпал, ощущая вкус губ Эндрю на своем языке. Спустя неделю пришла весть. Нил не стал выяснять как, но рассказ Джереми оказался правдой. Наемник — или шпион — который проговорил с Ваймаком около часа, а после исчез, сообщил о том, что в западных горах Равенара — недалеко от границ с Трувией — собирают магов. Ваймак собрал всех, чтобы сообщить новости. Его лицо выглядело измученно, когда он рассказывал обо всех слухах, которые разлетались по лесам, словно крылья ястреба на ветру — рассказы о недовольствах младшего сына, о разногласиях в народе и первых слухах о войне. Лицо Джереми стало серьезным и печальным, когда он услышал о волнениях среди своих бывших товарищей. Маг Жизни каким-то образом уже влился к ним — Нил осознал, что, по сути, у него было так же. Даже Жан наблюдал за ним с настороженной мягкостью в глазах, Нил хотел спросить его об этом, но каждый раз, когда пытался заставить себя, обнаруживал, что у него застревает ком в горле. В тот день Кевин исчез в лесу, он был мрачен, но сосредоточен на чем-то. Нил и Тилька вместе с Эндрю и Маззи прошли через ворота замка прямо к холмам за ним. Лошади с легкостью взбирались по склонам между деревьями — скачки негласно были перенесены на другой раз. — Неужели мы и правда окажемся втянуты в войну? — спросил Нил. Эндрю был тише обычного, но прежде чем они взобрались на кобыл, он провел пальцами по спине Нила, коснувшись губами плеча — его магия напевала что-то незнакомое, пока они поднимались вверх. — Нет, если Ваймак скажет что-нибудь, — Нил понял, что на самом деле стоит за этими словами. Он знал, что Эндрю не позволит этому произойти — не с Пальметто и не снова — пока он может дышать. — На что это было похоже? — Какая из них? — спросил Эндрю. Нил уже и забыл, что Эндрю и Аарон пережили две. — Обе. Какое-то время они ехали молча, пока перед ним не расступился лес, открывая взору буйство полевых цветов на большом лугу. — В первый раз мы были еще не так сильны, — сказал он, и хоть он говорил спокойно, слова звучали будто издалека, — Ваймак держал нас в стороне от происходящего, ну, насколько это было возможно. Однако, очень сложно держать целителя в стороне от раненых людей, — Эндрю оставил Маззи и спешился, сняв с коня уздечку, чтобы он мог пощипать травку. — Магия Земли довольна полезна для обороны, а я быстро усвоил это. Нил легко мог представить это. Аарон — гораздо младше, чем он сейчас — упрямо исцеляет раненых, пока Эндрю защищает его единственным доступным способом. Нил соскользнул с Тильки и снял с нее упряжку — она подпрыгнула и взбрыкнула, прежде чем свалиться на землю и покатиться. Нил рассмеялся, глядя на ее копыта, поднятые вверх. — Очень неприлично, — сказал он ей, когда она вскочила на ноги и начала отряхиваться, сбрасывая цветочные лепестки на траву. Эндрю сидел на траве, скрестив ноги, наблюдая за ним, вместо того, чтобы следить за лошадьми. Нил почувствовал, как тепло расползлось вверх по его шее — он не был уверен, что причина этого кроется в летнем солнце. Бесконечную секунду он не мог вспомнить, о чем они говорили до этого. Нил прочистил горло. — А во второй раз? — Ненужная трата людских жизней, — сказал Эндрю, наконец, отведя взгляд в сторону, на другой конец луга, — Кенго не было никакого дела до того, что его собственный народ гибнет. Но никто не знал, что у нас есть Кевин. — Кевин? — он не ожидал, что он может повлиять на что-то. Кевин был тактиком, но никак не бойцом. Тень улыбки промелькнула на губах Эндрю — Ты бы очень удивился, узнав, на что способен Маг Леса, который хочет что-то доказать, и у которого есть дрессированная белка. В конце концов, именно он придумал тот план. — И у вас был ты, — сказал Нил. Он не забыл о том факте, что именно Эндрю положил конец войне, обрушив на Кенго — и Натана — целую гору. — Да, — безмятежно согласился Эндрю. А затем земля под ногами Нила вздыбилась, опрокинув его на задницу. Трава смягчила падение, и он подавил улыбку при виде улыбки, промелькнувшей в уголках губ Эндрю. — Я и не думал, что ты так сильно хочешь, чтобы я лежал. — Плохо думал. Их разделяла пара сантиметров. Эндрю смотрел на него сверху вниз с выражением лица, которое за последнее время стало для него слишком знакомым. Нил придвинулся ближе, делая вид, что не замечает усиливающийся блеск в глазах Эндрю. — Можно поцеловать тебя? — спросил Эндрю. Он всегда спрашивал. Нил не знал, в чем была причина, но ему нравилось — нравился легкий трепет, который каждый раз в такие моменты пробегал по его спине. Ему нравилось, как звучало его «да» — почему-то это вызывало в нем чувство небольшого бунтарства. Это вызывало такой же трепет, как и от случайно украденных поцелуев, но… Он рассмеялся Эндрю в губы при мысли о том, что целовать человека, с которым ты связан узами, можно считать бунтарством. Эндрю в отместку прикусил его губу, а затем отстранился, в его изогнутой брови застыл немой вопрос. — Мне нравится говорить тебе «да». Поэтому он сказал это еще раз, когда руки Эндрю прошлись по шрамам на груди, которые были оставлены пламенем его отца. И еще раз, когда за его руками последовали губы. И еще раз, когда он осмелился опуститься ниже — Нил не был уверен, что после этого произнес хоть что-то, что не было именем Эндрю. И еще раз, когда он смог отдышаться, в ответ Эндрю тоже прошептал ему «да», Нил целовал его, и целовал, и целовал. Он целовал его губы, пока руки Эндрю исследовали его, целовал его шею, пока Эндрю дрожал рядом с ним, целовал нежную ушную раковину, чувствуя удовольствие Эндрю почти так же остро, как собственное. А потом целовал его висок, его лоб, его руки, пока они вместе лежали на лугу в окружении их магической симфонии.

***

Вскоре после наступления рассвета маги собрались в кабинете Ваймака. Нил молча сидел у стены, Эндрю рядом с ним, пока остальные обсуждали дальнейшие действия. Перед ними был договор с Равенаром — обсуждалось каждое слово, каждое предложение, каждое возможное значение и толкование. Нил старался слушать, но над головой по-прежнему маячило то призрачное слово. Война. Все из присутствующих участвовали в последней войне — все, кроме Нила. Они сумели спасти свою страну с помощью магии, но в процессе лишились друзей. Он видел, как в их глазах отражается его собственный страх. — Если мы отправим предупреждений, но никак не поможем, зачем тогда все это? — спросила Дэн, ее глаза блестели. — Как ты хочешь помочь? — возразил Аарон. — Лишить наших людей их лучшей защиты, отправив магов в непонятно какой альянс? — Я пойду, — тихо сказала Рене. — Я не боюсь. Остальные тут же стали протестовать — все, кроме Эндрю который наблюдал за происходящим с непроницаемым взглядом. Рене отклоняла каждое возражение с помощью нежных, но ловких, как лезвие, слов, и вскоре в зале воцарилась неловкая тишина. — А что с магами, которых удерживают там? — спросил Кевин. При мысли о них желудок Нила сжался, грозя продемонстрировать всем, что у него было на завтрак. Эндрю посмотрел на Нила, и он мысленно проклинал чувствительность их уз. Ему хотелось избавиться от этой мысли, какой бы бесполезной она в целом ни была. Незнакомые маги не имели для него значения. Казалось, что он чувствует, как пальцы матери впитываются ему в кожу, слышит, как она шипит ему прямо в ухо, хотя последние пару недель он о ней даже не вспоминал. Но отгоняя прочь призрак ярости своей матери, все, что оставалось в голове Нила — Эндрю и Аарон, которые когда-то были на месте тех незнакомых магов. Такова была их судьба, но все же. Его мать всегда боялась, что его магия и его радость будут зависеть от кого-то другого. Кто-то другой сейчас смотрел на Нила со странным выражением, будто тоже чувствовал его смятение. — Это проблема, — хрипло выдал он. — Но у нас катастрофически мало сведений. — Мы знаем, что Джереми, вероятно, говорит правду, — сказал Мэтт. — И мы знаем, где они находятся. — Но и Ваймак прав, мы не знаем, насколько осведомлен Ичиро. Очевидно, что Рико в курсе всего, но если он планирует использовать магов, чтобы получить власть, то вряд ли Ичиро знает об этом, — размышлял Кевин. Пока Нил размышлял об этих словах, он постукивал пальцами по столу. — Если он узнает, то вполне может воспринять наше вмешательство как объявление войны. А если он не узнает… — То мы сможем спасти его место на троне и укрепить альянс, — закончила за него Дэн. Нил придвинулся чуть ближе к столу, изучая карту. Эвермор располагался прямо по северу от замка Ваймака, но область, которую на карте обвел Джереми, показывая, где находятся маги, находилась на западе — далеко в горах, практически у границы. Он знал эти горы. До переезда в Эвермор его игры проходили в тени этих гор. Даже после того, как замок стал для него домом, отец вместе с ним приезжал обратно в горную местность, чтобы проверить свое поместье. Кевин проследил за его взглядом. Он уже открыл рот, но Эндрю опередил его, ткнув пальцев в карту — прямо в то место, где располагалось поместье Натана. — Интересно, — сказал он. Эндрю посмотрел на Нила без каких-либо эмоций, без того тепла, которое было в его глазах, когда они вместе лежали, обнимаясь, на траве. Губы Нила сжались. Он практически мог ощутить, как огонь — не его — обжигает кожу, ему пришлось взять себя в руки, чтобы не потянуться навстречу призрачному пламени. Остальные, должно быть, слышали, как сильно колотится его сердце. Он не знал, о чем они думают, чувствуют ли они, как сейчас бурлит его магия. Ему хотелось начать протестовать против слов, которые еще не были озвучены, но не смог из-за внезапной сухости в горле. — Что интересно? — спросила Дэн со сталью в голосе. Эндрю приподнял бровь, давая Нилу возможность объясниться. Он заставил себя открыть рот: — Это поместье моего отца. В этом месте. Она взглянула в место, в которое все еще упирался палец Эндрю, а затем на область, которую обвел Джереми. — Так, так, так, разве это не нам на руку? — она посмотрела на Нила, а улыбка медленно расплывалась на его губах. — Теперь, когда ты часть нашей семьи, разве мы не можем отправиться в небольшое путешествие, чтобы убедиться, что приданое члена нашей семьи находится в надлежащем состоянии? Нил мгновение смотрел на нее, пока не понял, что она ждет его ответ. В ее глазах не было никаких подозрений, но он видел ранее не знакомое ему понимание. Нил поймал себя на том, что кивает. Но именно Эндрю произнес: — В конце концов, после смерти твоего отца там и правда все могло прийти в упадок. — А мы не можем допустить такое, — озорно сказала Дэн. Разговор вокруг него продолжался — обсуждались потенциальные выгоды, стратегии и тактики, о которых ему, вероятно, следовало тоже знать. Но все, о чем он мог думать, — о приторно-сладком запахе гнили, пропитывающем полированное дерево и о том, как красота может скрывать за собой жестокость, он задавался вопросом, сможет ли он когда-нибудь забыть об этом. Когда они, наконец, сделали перерыв, чтобы пообедать, Эндрю следом за Нилом последовал в сад — они прошли мимо скамеек, направляясь прямо к нагретой солнцем траве. — Что вызвало у тебя кризис на этот раз? — спросил Эндрю, отправляя в рот кусочек дыни. Ну конечно же, Эндрю смог почувствовать его. Нил пережевывал свежий хлеб, который внезапно стал на вкус как опилки. — Ты ведь знаешь о…— он указал на ожоги, покрывавшие его торс. — Отец сделал это в том доме. Он подтянул колени к груди, — как всегда делал это последние двенадцать лет — будто это могло как-то помочь защитить кожу от воспоминаний. Никогда не помогало. — Не думал, что мне однажды придется вернуться туда. Эндрю обхватил его запястье своей теплой рукой, нащупывая пальцами пульс. Он большим пальцем постукивал по предплечью Нила в так биению — его магия подпевала тихой нежной песне, и Нил почувствовал, как часть его внутреннего напряжения просачивается в почву. — Ты не должен. — Но… — Мы можем найти альтернативу. Нил уже было открыл рот, чтобы ответить, но он не знал, что сказать. В голове было слишком много голосов, перекрикивающих друг друга. Голос матери — свирепый от ужаса, голос отца — слишком гладкий из-за ярости, голос Лолы — резкий и насмешливый, голос Патрика, голос Рико, голоса охотников за головами. В этой какофонии звуков он не мог расслышать даже свой собственный голос. Откусив еще кусочек хлеба, прожевав его и проглотив, он бездумно наблюдал за облаками, проплывающим по слишком голубому небу — надежд на то, что пойдет дождь, не было. — Думаю, что должен, — прошептал он, частично надеясь, что ветер подхватит эти слова и унесет прочь. Эндрю ничего не ответил. Нил чувствовал, как он терпеливо смотрит на него. Ожидая. Нил не мог заставить себя повернуть голову — над головой проплывало облако в форме лисицы, и он очертил ее пальцем. — Я знаю, что он мертв, знаю, что ты убил его, но это кажется…слишком невозможным, если честно. Когда он наконец посмотрел на Эндрю, на его лице и песне Земли таилось что-то мрачное и порочное. Шепот Монстра, которого так боятся все, кто живет за пределами замка. Нил задавался вопросом, скольким пожертвовал Эндрю, чтобы свернуть ту гору. Он вытянул руку, пока та не коснулась коленки Эндрю. Мрак отступил, пока Эндрю, словно любопытный кот, изучал чужую руку. С тихим выдохом Эндрю подвинулся чуть ближе — прямо навстречу прикосновениям Нила. Все стихло. Голоса в голове, резкий тон его магии, даже диссонанс Эндрю — все прекратилось. За исключением одной мелодии, которую он впервые слышал. Нилу хотелось притянуть к себе Эндрю и целовать его до тех пор, пока он не забудет, что такое смерть и война. Но забыть что-то — не значит заставить это исчезнуть навсегда, поэтому сейчас для того, чтобы продолжать жить в реальности было достаточно прикосновений.

***

Планы. Обсуждения. Новые факты, замаскированные под мнения, и мнения, замаскированные под факты. Всего стало больше. Споры и дискуссии, хождения по кругу и обратно — все это продолжалось до тех пор, пока Нил перестал улавливать происходящее. После каждого такого разговора он выходил из зала настолько опустошенным, что его сил хватало лишь на то, чтобы подремать в саду, слушая пение ветра и птиц. Каждый вечер они проводили в библиотеке, в лесу или возле конюшни — Нил изучал тело Эндрю, пока тот делал то же, добиваясь взаимного удовольствия и отгоняя все мысли о войне. Эндрю никогда не звал его в свою постель, а Нил и не возражал. И это было уже больше, чем то, чего он ожидал. Постепенно все споры и обсуждения сформировались в план. Двое должны были посетить Ичиро под видом нужды обсудить некоторые аспекты совместной торговли. Двое должны были отправиться в поместье — которое Нил изо всех сил пытался начать считать своим — чтобы официально заявить права на те земли и собрать всю возможную информацию о лагере магов. У Нила создавалось ощущение, что он летит со склона горы — без возможности увидеть и тем более остановить то, что надвигается. Его спутники уже были выбраны, — в конце концов, разгоряченная логика Кевина победила — Нил хотел остаться, чтобы хотя как-то замедлить свое падение. Но время протекало особенно незаметно в теплоте объятий Эндрю, и вот уже Жан молча упаковал необходимые Нилу вещи, а затем исчез за дверью, напоследок прижимаясь губами к его лбу. Хоть ночь и была теплой, Нил все равно натянул на плечи одеяла, пока сидел на подоконнике, глядя на погруженный во мрак сад. Возможно, если бы Нил верил хоть в каких-нибудь богов, он бы помолился им. Его пальцы нащупали кулон, который все так же висел на его шее, он погладил его пальцем, ощущая крошечную выгравированную лисицу, глядя в безлунное небо и загадывая желание. И все же время летело незаметно.

***

Рассвет окрасил небо розовым, когда четыре мага выехали из замка, направившись в сторону севера. Город только-только пробуждался — пекари и молочники, даже глазом не моргнув, продолжали заниматься своими делами, когда мимо проехали два члена королевской семьи. Все, что Нилу оставалось делать — смотреть, как замок исчезает за холмами. Как исчезает дом. Два месяца. Он пробыл там два месяца, иногда создавалось впечатление, что они пролетели, как мгновение, а иногда — как целая жизнь. Раньше такое не трогало его — он жил в стольких местах, что скорее чувствовал себя осенним листиком, готовым улететь при малейшем дуновении ветерка. Но теперь все было иначе — он ощущал себя так, словно его с корнем вырвали. Но, по крайней мере, еще какое-то время у него будет корень. Нил взглянул на Эндрю, сидевшего с ровной спиной в седле Маззи. Рене и Кевин ехали чуть впереди них, тихо переговариваясь — настолько тихо, что из-за стука копыт Нил не мог расслышать ни слова. Но сомнений не было — они обсуждали возможные поправки для плана. Какая-то часть Нила жаждала проехать вперед, чтобы послушать их разговор, но он так много раз слышал все это — все изменения, все возможные нюансы. Даже у их запасных планов были свои запасные планы. Возможные непредвиденности, или, скорее даже, непредсказуемости заставили его ощутить кислый привкус во рту. В попытке отвлечься, он смотрел на фермы, мимо которых они проезжали. Он смутно — как после долгого сна — помнил, как они выглядели прежде. В свете нового дня он мог разглядеть красный румянец яблок на деревьях. Он глубоко вдохнул. Воздух был наполнен сладким ароматом спелых фруктов вкупе с привкусом обильно удобренной земли. Что-то теплое разлилось по его венам, когда он наблюдал за тем, как фермеры созывают своих рыжих пятнистый коров на дойку. Все это было под угрозой. Когда солнце близилось к зениту, они завернули и Нил перестал узнавать местность. Тилька вскинула морду, и Нил заставил себя ослабить смертельную хватку, которой вцепился в поводья. Мимо небольшого травянистого холмика извивался ручеек, вдоль дороги прорастали каштаны со своими колючими плодами. Это так было прекрасно. Если все пойдет по плану, то он сможет вернуться сюда до того, как каштаны упадут. Эндрю наблюдал за ним в тот момент, когда он перестал рассматривать округу. В изгибе его брови был немой вопрос, Нил пожал плечами. — Я не видел эти места. — Но вы должны были ехать этим путем, он единственный прямой. — О, уверен, что мы ехали именно здесь, я узнал фермы. Эндрю ждал, и в крошечной складке на его лбу проступило легкое недоумение. Нил обвел рукой землю вокруг них. — Я часто терял сознание, и было не очень-то просто разглядеть хоть что-то сквозь решетку. Песнь магии Земли прозвучала как рычание. Кевин и Рене придержали своих лошадей, обернувшись, чтобы с беспокойством посмотреть на них двоих. — Решетку. Это не был не вопрос. Нил подтолкнул Тильку вперед. — А как, по-твоему, я попал сюда? Эндрю не отвечал, пока все снова не двинулись в путь, а затем указал на лошадей. — Верхом. Нил фыркнул. — Я сомневаюсь в том, что они были настолько глупы, чтобы поверить тому, что посадив меня на мою же лошадь, я буду ехать так, как нужно им. Я провел в темнице Равенара несколько месяцев, так зачем же им рисковать, если на кону был договор? Кевин и Рене перестали переговариваться, и Нил буквально мог ощутить, как они напрягают свой слух. Очевидно, Эндрю тоже понял это, если судить по взгляду, который он бросил в их сторону. — Ты был в подавителях. Тебя избили до полусмерти. Зачем делать все это, если ты и так находишься за решеткой? К тому моменту, когда вы приехали, побои уже не были свежими. — Ты что, думаешь, что я просто сидел на месте, не пытаясь сбежать? — Нил не был уверен, стоило ему удивиться или же оскорбиться. — Я понятия не имел, во что влип, я ведь даже не знал о договоре. Я думал, что меня продали, чтобы поразвлекать тебя. И не то чтобы стражники спешили заставить меня думать иначе. Эндрю ничего на это не ответил, лишь сжал губы. Дальше они ехали в тишине. К вечеру они были уже глубоко внутри лиственного леса. Кевин окутал их своей магией, скрывая их самих и смешав звуки от копыт лошадей и их тихие голоса с естественной мелодией леса. Пока они были в Пальметто, им нечего было бояться, но сейчас они не могли рисковать тем, чтобы быть замеченными. Когда Нил спустился на землю, у него тут же онемели ноги, он еще целую минуту цеплялся за седло Тильки, прежде чем попытался встать нормально. Остальные чувствовали себя не сильно лучше. Они в тишине привязывали лошадей и разбивали неприметный лагерь на небольшой поляне, которую обнаружил Кевин. Больше всего на свете Нилу сейчас хотелось быстренько перекусить и забраться к себе в спальный мешок, но прежде чем он успел озвучить это, Эндрю схватил в одну руку их фляги, а в другую — рукав Нила. Вздохнув, Нил последовал за ним вниз — к ручью, который они уже проезжали по пути сюда. Рене наблюдала за ними со смешинками в глазах, Нил и сам чуть не рассмеялся из-за абсурдности ситуации — маг Огня пошел за водой, оставив мага Воды следить за небольшим костром, который он до этого развел. Они опустились — бок о бок — на колени, чтобы наполнить сосуды прохладной водой. Нил закрыл их колпачки, прежде чем наклониться, чтобы плеснуть немного воды себе на лицо и смыть грязь от лошади и пот с рук. Эндрю последовал его примеру, а затем уселся на корточки. В его лице было что-то такое, что заставило Нила прекратить любое движение. — Ты помнишь, что я тебе говорил, — сказал Эндрю. — Ты много чего говорил. На это Нил получил пустой взгляд. — Той ночью, возле конюшни. Я не заинтересован в том, чтобы быть с кем-то против его воли. Нил моргнул. Он и правда помнил ночь, о которой сейчас шла речь — она буквально отпечаталась в его памяти. Потребовалось мгновение, чтобы связать это разговор и тот, который состоялся у них чуть ранее в тот день — Ничего из того, что мы делали, не было против моей воли, Эндрю. Я ведь уже говорил, мне нравится говорить тебе «да». Эндрю поднес ладонь к лицу Нила, кончики его пальцев легко коснулись челюсти, вызывая мурашки по всему телу. — Так это значит «да»? Нил кивнул, подставляясь под его прикосновение и позволяя своим глазам закрыться, когда пальцы Эндрю скользнули в его волосы. Последовавший поцелуй был медленным, глубоким и нежным — что вызывало у Нила что-то вроде непонимания. Он не думал, что способен на такое. Когда они отстранились друг от друга, пальцы Эндрю подрагивали, и Нил подумал, что ради таких моментов он готов еще хоть тысячу раз пережить то время в темнице. Спустя какое-то время, он, пошатываясь, вернулся к лагерю и швырнул в Кевина его флягу. Тот театрально прочистил горло, что Нил успешно проигнорировал, отвернувшись, чтобы посильнее развести огонь. Он был настолько измучен, что проблем с тем, чтобы уснуть, как только он окажется в спальном мешке, возникнуть не должно было. Но Кевин храпел — тихим сопящим храпом, которого было вполне достаточно, чтобы не давать уснуть. Спустя какое-то время Нил использовал свою магию воздуха, чтобы шишкой пульнуть в щеку Кевина. Храп, прервавшийся на секунду, вернулся с еще большей громкостью. Нил тихо пробурчал себе что-то под нос и перевернулся на другой бок. Эндрю смотрел на него. Губы Нила дернулись вверх, а рука потянулась, чтобы прижаться пальцем к тыльной стороне ладони Эндрю. — Ты не можешь просто задушить его? — пробормотал Эндрю. Прежде чем Нил успел ответить, к храпу Кевина присоединился тонкий свистящий звук. Они оба сели, чтобы отследить его источник. Рене. Нил рукой закрыл рот, чтобы из него не вырвался смешок, и плюхнулся обратно на землю, при этом подвигаясь поближе к Эндрю — Завтра ночью будем спать не с ними, — прошептал он. Эндрю промычал что-то в ответ и положил руку на бедро Нила. В конце концов, шелест ветра погрузил их в сон.

***

Следующий день практически ничем не отличался. Они пробирались сквозь холмы, густо поросшие лесом, при этом прячась за деревьями в стороне от дороги. Кевин, казалось, даже не вспотел, расчищая им путь, Нил задавался вопросом, насколько он недооценил его силу. Кешью то бегал по деревьям, то усаживался на плечо Кевину. Иногда он исчезал, но лишь на несколько минут и только для того, чтобы вернуться, что-то прошептав Кевину на ухо. Каждый такой шепот заканчивался тем, что они слегка меняли свой путь. Нилу стало интересно, что известно белке. Кевин никогда ничего не объяснял, а никто и не спрашивал. Иногда они могли молча ехать — по часу и больше —, иногда Кевин и Эндрю вступали в оживленные споры о книгах, про которые Нил впервые слышал, иногда Рене присоединялась к ним со своим сладко-язвительным противоположным мнением и выводила их обоих из себя. В один из таких моментов она с лукавой улыбкой встретилась с Нилом взглядом, и он подавил смешок, гадая, какое же у нее на самом деле мнение. Закат застал их на берегу скрытого озера. Дикие утки, плавающие в нем, настороженно наблюдали за тем, как они разбивают лагерь — кажется, они не видели в нем угрозу. После того, как все поели и умылись, Эндрю слегка наклонил голову, смотря на Нила, прежде чем развернуться и пойти вверх по берегу — прямой к другому песчаному участку. Нил схватил свой спальный мешок, чтобы пойти за ним. — Куда ты? — спросил Кевин— Нам не стоит разделяться. — Я хочу быть подальше, чтобы выйти из зоны слышимости твоего храпа. — Я не храплю, — возмутился Кевин. — Если вы хотите потрахаться, то просто сделайте это и вернитесь. — Нет, — сказал Нил. — Только то, что Жан не говорил тебе, что ты храпишь, не означает, что ты этого не делаешь. — Я не слышала, как ты храпел, — успокаивающе сказала Рене Кевину. Нил фыркнул. — Потому что ты тоже храпишь, но не так противно. Эндрю издал звук удивления, когда услышал тихий сдавленный звук, но который уже издала Рене. И Кевин, и Рене начали всерьез спорить с ними, пока Эндрю не сказал: — Спросите Лейтенанта Кешью. — Что? — Кевин. Спроси Лейтенанта, храпите ли вы. И будь честен с ответом, который он даст. Кешью наблюдал за ними со своего места на ветке, погрызывая какой-то орех, который уже успел найти. Кевин склонил голову набок, а после последовал молчаливый диалог. Выражение лица Кевина становилось все более и более мрачным, и когда они закончили, он потопал к своему спальнику и забрался в него, не сказав ни слова. — Итак, теперь нам позволено выйти за пределы досягаемости Вашего храпа, Ваше Высочество? — спросил Нил. — Не уходите далеко, — это было единственным, что сказал Кевин. Когда они пробирались сквозь кусты к другому небольшому песчаному участку, Нил все еще смеялся. — Я бы никогда не додумался, чтобы спросить белку. — Ты бы удивился, узнав, сколько споров уладил Лейтенант Кешью. Стоя там, они все еще могли видеть Рене и Кевина, но как только они улеглись, создалось впечатление, что в этом мире остались лишь они вдвоем — если не считать шелеста камышей. Солнце скрылось за деревьями, оставив после себя лишь слабое оранжевое свечение. Эндрю свернулся калачиком в своем спальном мешке, положив голову на предплечье. Нил отразил его позу. Чтобы встретиться с губами Эндрю, нужно было лишь немного наклониться вперед. Это было слишком заманчиво, но этот раз отличался от всех тех, когда они с Эндрю вот так лежали, но Нил не мог понять, в чем именно отличие. Поэтому он изучал глаза Эндрю, пытаясь понять, что изменилось, Эндрю смотрел, также пытаясь найти что-то в его глазах. — Спроси меня, — прошептал он. Эндрю поднял руку, чтобы обхватить ладонями его лицо, пальцы по привычке начали играть с кончиками его волос. — Почему ты решил остаться? — Что ты имеешь в виду? — Ты был в бегах десять лет, не говори мне, что ты не знаешь, как можно сбежать. Ты мог уйти в любой момент. Тебя держали в темнице, тебя насильно притащили к нам, ты думал, что я… — на этих словах он оборвал себя. Нил наклонил голову, чтобы прижаться губами к ладони Эндрю. — Сначала дело было в договоре. И Жане. Я понятия не имел, что с ним будет, если я уйду. Но еще я просто…просто устал, понимаешь? Я ненавидел сбегать, но мы делали это так долго, что начало казаться, будто это единственное, что я могу. Было странно от того, как сейчас те годы ощущались внутри него. Словно это было чем-то нереальным, чем-то, что произошло с кем-то другим, словно это сюжет книги. В то время ему казалось, что он обречен провести всю свою жизнь так — в бегах. Меняя страны, меняя имена. Ожидая, когда их найдут, даже во сне. Всегда ожидая смертельного удара. Всегда желая невозможное. И невозможное случилось. — Твоя очередь, — сказал Эндрю. У него в голове крутились тысячи вопросов. Он порылся в своей голове и решил достать тот из вопросов, который уже пару недель был там. — Перед церемонией ты сказал, что знаешь, каково это — не иметь выбора. — Это не вопрос. — Сколько прошло времени, прежде чем ты поверил в это? — спросил Нил. — В то, что выбор есть. Пальцы Эндрю в волосах Нила тут же замерли. — Иногда я все еще не верю в это, — он скользнул рукой вниз, прямо к груди Нила, прижимаясь через рубашку к шраму, который был там. Нил ждал. Он умел быть терпеливым. — Я не верю в то, что выбор дают, — пояснил Эндрю после долгой паузы. — Но я верю в то, что можно повлиять на исход событий, независимо от того, усложнит ли это другим жизнь или нет. — Как? — в его голосе сквозило разочарование. Он хотел отстраниться, хотел подвинуться ближе, хотел исчезнуть и никогда не быть найденным, хотел свернуться калачиком в объятиях Эндрю и больше никогда не двигаться. Казалось, что Эндрю почувствовал это. Его рука вцепилась в рубашку Нила, пока он искал, что сказать. — Всем наплевать на рабов, — наконец, сказал он. — Ты даже себе не принадлежишь. Ты — ничто, и все остальные без промедлений дают тебе это понять. Он лениво постучал большим пальцем по животу Нила. — Но Ваймак тоже был рабом, прежде чем стать воином. Прежде чем стать королем. После этих слов Нил перекатился на него, найдя его губы своими. Эндрю так пылко целовал его в ответ, что у Нила перехватило дыхание. Под натиском губ и рук все быстро забывалось. Этим вечером Нил в каждом движении ощущал, как тяжело было Эндрю, слышал это в каждой мрачной нотке песни магии Земли. Возможно, именно поэтому Эндрю так настойчиво взывал к нему. Потому что в основе песни его магии лежали горе, ярость и боль, и это заставляло пламя разгораться еще ярче. И поэтому Нил сдался ему — сдался, но ничего не забыл, ища в музыке, звучащей вокруг них, счастье.

***

Когда их путь стал приближаться к горам, им пришлось вернуться на дорогу, чтобы поберечь копыта своих лошадей. У Нила с собой были документы, подтверждающие факт владения землями его отца, которые ранее передали в Пальметто, и по мере того, как они приближались к границе, у него все чаще и чаще появлялось желание сжечь их и развернуться обратно. Казалось, что остальные желали того же — хоть они спокойно продолжали ехать, тихо переговариваясь, было в этом что-то натянутое, что-то искусственное. Нил ценил их усилия. После ужина Рене с улыбкой, которая не отражалась в ее взгляде, раздала всем жетоны — для того, чтобы спокойно пересечь границу. Эндрю взял в охапку спальный мешок Нила вместе со своим собственным и повел их в лес — чуть дальше от берега озера, которое они огибали. Кевин проводил их взглядом, но в этот раз ничего не сказал. Они оставили свои вещи на небольшой полянке, которая расположилась недалеко от месте, где лес подступал к озеру — они были все также в пределах слышимости, на случай, если возникнут непредвиденные ситуации. Закончив расправлять спальные мешки, Эндрю потянул Нила прямо на них. Они лежали там, согреваясь теплом тел друг друга. Нил не хотел думать о том, что случится утром. Он притянул к себе Эндрю и целовал до тех пор, пока его собственные губы не онемели, пока они оба не затвердели, а дыхание на пару с магией не смешались воедино, он целовал его до тех пор, пока единственной мыслью в его голове не стала — ближеближеближе. Он смог оторваться от губ Эндрю лишь для того, чтобы проложить вниз дорожку из поцелуев — к подбородку, к шее, покрытой щетиной, вызывая дрожь у Эндрю и улыбаясь прямо в поцелуи. Он слегка дернул ниточку их уз и почувствовал, как Эндрю сделал то же самое, пока Нил держался за нее изо всех сил. Часть него — не самая умная — считала, что если покрепче держаться за их связь, то следующий день никогда не настанет и ему не придется чувствовать, как Эндрю все дальше и дальше отдаляется от нее, не придется чувствовать, как их связь исчезает. Он вздрогнул, и Эндрю тут же отстранился, вглядываясь в его лицо. Он провел большим пальцем по его скуле — это прикосновение было настолько нежным, что Нил невольно закрыл глаза. — Что? — спросил Эндрю, и Нил снова вздрогнул. — Связь. Смогу ли я чувствовать… — он проглотил воспоминание о том, как разорвалась его связь с матерью и продолжил, — тебя. Смогу ли я чувствовать тебя на расстоянии? Эндрю рассеянно выводил узоры на руке Нила. — Би сказала, что сможешь, — что означало, что Эндрю спрашивал ее об этом. Нил хотел спросить его, когда именно он обсуждал с ней это, но Эндрю уже продолжал, — Связь будет слабее. Ниточка растягивается, по крайней мере, так она сказала. Она станет тоньше. Но если ты постараешься, все будет хорошо. В груди Нила что-то сжалось при мысли об этом. Всего за какой-то месяц это смогло стать частью него самого. — Что мы можем сделать, чтобы все было хорошо? — спросил он. — Это, — сказал Эндрю, откидываясь назад. Нил проурчал в ответ, улыбка тронула уголки его губ, пока Эндрю не стер ее поцелуем. — Я хочу разделить с тобой постель, — прошептал Эндрю ему на ухо. — Очень жаль, что мы уже пару дней как спим не в постелях, — сказал Нил, покусывая местечко, где шея переходила в плечи. Эндрю фыркнул на это и провел рукой по спине Нила. — Ты еще будешь придираться к словам? — спросил он, щекоча своим дыханием ухо Нила. — Тогда я хочу тебя трахнуть. Нил прижался к нему еще ближе. — Прямо сейчас? От меня разит лошадью. — Нет, не разит, — сказал Эндрю. — Ты пахнешь собой. Нил уткнулся носом в шею Эндрю и только после этого понял, что имел в виду Эндрю. — Расскажи, чего именно ты хочешь, — пробормотал он. Рука скользнула под пояс штанов Нила. — Хочу чувствовать тебя вокруг себя, хочу чувствовать твое тело и твою магию, — палец окружил его колечко мышц, и Нил вздрогнул, прижимаясь к Эндрю. — Хочу, чтобы ты слышал песнь Земли везде, где бы ты ни был, и помнил об этом. Помнил обо мне — вот, что на самом деле хотел сказать Эндрю, и Нил понял это. — И что же тогда будешь помнить ты? — спросил он, позволяя своим рукам тоже изучать тело. — Все. Все мысли о будущем были вытеснены из головы Нила губами Эндрю, руками Эндрю, его телом. Нил всегда думал об этом только как о чем-то физическом и животном, чем-то, что зависит от желания освободить себя, но не более того. Но Эндрю был столько нежен и аккуратен, они были столь близки, что физическое удовольствие ушло на второе план. После они лежали, прижавшись друг к другу, легкий ветерок стер пот с их кожи, и Нил, закрыв глаза и прижимаясь губами к волосам Эндрю, подумал о том, что никто на свете не сможет лишить его этого.