Эвтаназия / Euthanasia / Spare Me Your Mercy

Гантапат искал приглашенного оратора, чтобы передать знания о депрессии людям в общине, находящейся под его опекой. Наиболее подходящим человеком для этого стала бы женщина-врач Канокпон, или доктор Пэнг*, из психиатрического отделения. *(Пэнг (แป้ง) [bpâeng]: «Мука, пудра». Вот такое имя у доктора Канокпон. — прим. переводчика) Ган открыл дверь и улыбнулся медсестре, сидевшей в кабинете стационарного отделения. — Доктор Канокпон здесь? — Да, она только что закончила сеанс терапии и выйдет через несколько минут, доктор Ган. Молодая медсестра быстро поднялась на ноги. — Я приведу ее к вам. — Большое спасибо. Гану не пришлось долго ждать, прежде чем он увидел длинноволосую женщину-врача в легкой шифоновой блузке персикового цвета, открывающую стеклянную дверь в кабинет медсестры. Ган скромно приветствовал ее, поскольку она была старше его. — Пи'Пэнг, с нашей последней нашей встречи прошло довольно много времени. — Ган, видать, для встречи тебе обязательно было необходимо использовать работу как предлог. Увидев твое лицо, я сразу поняла, что у тебя для меня что-то припасено. Доктор Пэнг рассмеялась. — Куда мне нужно сходить с лекциями на этот раз? — Это лекции для волонтеров деревни здоровья VHV* (волонтеры деревни здоровья). Место зарезервировано в аудитории муниципалитета. Также предоставляется бесплатный обед! Пэнг показала ему большой палец. — Для тебя — все, что угодно, Ган. Если бы ты не был таким красивым, я могла бы немного поколебаться. Ган и медсестры, стоявшие рядом, рассмеялись. У доктора Пэнг всегда было хорошее чувство юмора. Она была психиатром, который очень хорошо заботился о своем психическом здоровье, и она всегда щедро дарила доброту своего сердца другим. — Ты занята в последнее время, Пи'Пэнг? — Ох!!! Чей-то пронзительный крик привлек внимание Гантапата. Через стекло между кабинетом медсестры и палатой он увидел невероятно худого пациента-мужчину, который, упав на задницу, сидел на полу. Медбрат пытался поддержать больного, но безуспешно. Этот пациент смотрел на Гантапата так, что казалось, будто глаза у него сейчас вылезут из орбит. Он явно был напуган до смерти и пятился назад, охваченный паникой; его губы и руки дрожали. — Мрачный Жнец! — он ткнул пальцем в сторону Гантапата. — Мрачный Жнец! После того, как пациент закричал, все присутствующие в палате как один уставились на молодого доктора, но он просто смотрел на пациента, и его лицо было спокойно, как море в безветренную погоду. Две другие медсестры выбежали, чтобы удержать пациента, который, казалось, все больше терял контроль над собой. Доктор Пэнг громко вздохнула. — Всего несколько минут назад мы с ним так хорошо поговорили... Пэнг похлопала Гана по плечу: — Я пойду посмотрю на него. Просто скиньте мне расписание в чате. Я буду там. — Большое спасибо, Пи'Пэнг, — Ган улыбнулся ей. — Я надеюсь, что мир скоро вернется в вашу палату. — Только это дело довольно сложное. Пэнг кивнула, извиняясь. Ган повернулся на каблуках и направился к выходу. Вой больного непрерывно разносился по палате. Он продолжал плакать, кричать и постоянно выкрикивать одну и ту же фразу: "Мрачный Жнец! Мрачный Жнец! Никто не объяснял Гану, что случилось с этим пациентом, что было вполне понятно, поскольку на данное отделение распространялись стандартные требования о конфиденциальности пациентов. Гантапат был вполне способен быстро избавить сердце пациента от болезни, поэтому тот факт, что на него неожиданно обвиняюще указали как на Жнеца Смерти, стало для него настоящим шоком. *** Стройный мужчина в белой футболке и полицейских штанах стоял на тропинке у реки. Его взгляд блуждал по небу, окрашенному золотым светом заходящего солнца. Через несколько минут наступит вечер. Его мысли постоянно возвращались к делу с неизлечимым пациентом, в которое он вложил столько усилий, перелопатив тонны доказательств — и только что на его глазах это дело было передано в чужие руки. Возможно, это и к лучшему, поскольку у молодого инспектора все еще оставалось много незаконченных дел, которыми придется заняться в ближайшее время. Тем не менее, ему все еще было больно. Васан бросал камень в реку, наблюдая, как постепенно исчезает рябь на воде. Он должен поступать так же как и волны: если что-то его отвлекло, он должен вернуть себе покой и достоинство, став таким, как прежде. Звук приближающихся из-за спины шагов стал громче, заставив Васана обернуться. Мужчина в темно-синей рубашке смотрел прямо на него теплыми, как заходящее солнце, глазами. Васан сделал несколько шагов назад и прислонился к забору. Он взглянул на человека, который только что подошел и занял место рядом с ним, чтобы полюбоваться солнцем. — Мы оба грешники для этого прекрасного мира, — Васан повернулся лицом к ветру, дующему с другой стороны. — В этом мире, который определяет, что правильно, а что нет, мы не в состоянии ничего изменить. — Я и не знал, что ты поэт. — Я не поэт. Я просто пытался сказать: «Я* — гей, это хреново, чувак». Вышло слишком красиво? *(Здесь Васан использовал грубую форму местоимения «я»: กู [goo]. Это — местоимение «второго сорта», крайне невежливое. По многим лакорнам читателю это слово уже знакомо. — прим. переводчика) Гантапат рассмеялся: — Звучит иначе, совершенно отличается от того, что Ты говорил вначале. Васан покачал головой: — Не обращай на меня внимания. Прямо сейчас у меня ощущение, будто мой мозг разбит вдребезги. Не думаю, что в моих словах можно найти логику, — Васан на мгновение замолчал. — Ган, мне нужно спросить. — Спросить что? — Ты просто неудачливый прохожий или переодетый убийца? — острый взгляд Васана скользнул по лицу доктора. Ган уставился на человека, задавшего вопрос: — Я тот самый невезучий прохожий. — Я хочу доверять тебе на все 100%. Хочу верить каждому слову, исходящему из Твоего рта. Но, как полицейский, я не смогу этого сделать, пока все не разрешится, пока не будет точно доказано, что Ты не имеешь никакого отношения к этому делу, — Васан уставился на красивое лицо человека, стоящего перед ним. — Я вызвал Тебя сюда, чтобы поговорить о том, где мы находимся в этих отношениях*. *(Речь идет о необходимости обозначить позиции в отношениях: «полицейский и преступник» или «полицейский и любовник». Васан не привык тратить много слов, ему тяжело сформулировать проблему, но он пытается сохранить отношения, смягчив вопрос. Решено оставить тайскую формулировку, потому что ею обыграно название главы. — прим. переводчика) — Тогда позволь мне сначала высказать свое мнение, — немедленно прервал его Ган. — Спрашиваешь, где мы находимся сейчас — я не знаю, потому что это зависит от Твоих ответов. Но я хочу провести с Тобой всю оставшуюся жизнь. Я хочу вставать утром вместе с Тобой. Спать рядом с Тобой. Заниматься с Тобой любовью. Держать Тебя в своих объятиях. Заботиться о Тебе, как следует. И я хочу, чтобы Ты присутствовал при каждом важном событии в моей жизни, чтобы Ты был моей поддержкой. Ты... самый важный человек для меня. Васан некоторое время молчал, потом опустил глаза. — Ты же знаешь, что я не могу сказать тебе того же. — Я понимаю, пока эта неразбериха не разрешится, ты не будешь мне доверять, — Ган потянулся к руке Васана, упирающейся в забор и накрыл ее ладонью. — Пожалуйста, скажи мне, чего ты хочешь. — Я ... — Васан выдернул руку из ладони доктора и повернулся всем телом к Гантапату. — Я хочу поступить правильно, как офицер полиции. Если ты невиновен, я буду твоим. Но если ты убийца... Внезапный порыв ветра небрежно смахнул листву с деревьев, заставив их ронять сухие осенние слезы наземь. Пришло время листопада... Листья, прошелестев в воздухе, падали в грязь, приземляясь между говорящими молодыми людьми*. *(Отдельно заметим, что автору не свойственно поэтическое оформление. Но в этом отрывке автор попытался с помощью художественного образа передать настроение своих героев и образно обозначить суть их диалога. В оригинале прослеживаются четкие параллели между словами и листьями. — прим. переводчика) — Я буду тем, кто наденет наручники на Твои руки, бросит Тебя в тюрьму и будет наблюдать, как Тебя приговаривают к смерти. Доктор ничуть не смутился. Он по-прежнему был спокоен и не выказывал страха. Уголки его губ медленно приподнялись в улыбке, делая его лицо теплым, как солнце. — Если так, ты определенно станешь моим, кх'аб. — И это моя позиция. Пока вопрос не решится, мы должны расстаться и можем контактировать только так. Когда Васан закончил фразу, он поднял глаза, пытаясь подавить переполнявшие его чувства. Он быстро отошел от этого места и зашагал прочь, желая оказаться подальше от человека, которого оставил позади. Больше не желая слышать голос, не желая даже видеть лицо Гантапата... Потому что в глубине души он хотел, чтобы доктор обнял его, хотел поцеловать его и хотел прикоснуться к его телу. Он влюблялся по уши... Это было так тяжело, так сильно, что его глаза ослепли... Так сильно, что он уже не мог разглядеть правильных вещей. Поэтому он должен был остановиться, пока не стало слишком поздно. Остановиться до того, как его сердце провалится в эту глубокую яму любовных чар, и уже никогда не позволит ему выбраться оттуда. *** — Должен признаться, я нашел на Вашем теле много синяков, инспектор, — Буннакит записал данные о травмах в карту. В данный момент оба молодых человека находились в маленькой смотровой, которая была зарезервирована в отделении неотложной помощи и служила кабинетом доктора Буннакита, где он в качестве судмедэксперта проводил медицинское освидетельствование пациентов. Эта крошечная смотровая была хорошо известна всем, потому что она являлась местом, где судебный врач проводит медосмотр и делает подробные записи того, что потом будет использовано при расследовании уголовного дела. — Имеются царапины, возможно, следы от ногтей на подбородке и на шее, кхун, кх'аб. — Было бы здорово, если бы я мог вспомнить все события, — после осмотра Васан надел футболку. — Каков был результат вскрытия фармацевта Боса, доктор? — Все не так просто, как мы думали, — Бунн положил карту на стол и посмотрел на дверь смотровой. — Повешенный мертвец и предсмертная записка были просто идеальной инсценировкой. Глаза Васана широко расширились. — Что Вы имеете в виду? — Вам лучше подождать официального отчета о вскрытии, инспектор Васан, — Буннакит стянул перчатки. — И Вам стоит ответить на этот звонок, — Буннакит говорил о телефоне, который непрерывно вибрировал в кармане Васана. Васан тяжело вздохнул, вытащил телефон и небрежно сбросил звонок: — Я найду способ заблокировать этот номер. Простите, доктор, что отвлек вас. — Если бы Вы действительно захотели заблокировать этот номер, то сделали бы это уже давным-давно. Комментарий Буннакита ошеломил Васана, потому что это была правда. — Пожалуйста, подождите минутку с медицинским заключением, инспектор. Буннакит сел и достал из ящика стола бланк медицинской справки. Васан посмотрел на человека перед собой, прежде чем выпалить вопрос: — Что вам известно о докторе Гантапате? Буннакит прекратил писать. Он откинулся на спинку стула и задумчиво посмотрел на Васана. — Доктор Ган — семейный врач. Его основной функцией является оказание паллиативной помощи неизлечимым пациентам, которые, как бы это сказать, ожидают своей смерти. Но во время этого ожидания именно доктор Ган делает все возможное, чтобы облегчить их симптомы, а также продлить их психическое здоровье на как можно больший период. — Какой он человек? Буннакит почувствовал, что тон Васана изменился. Васан не должен был быть эмоционально чувствительным человеком, но сейчас он казался этакой песчаной дюной, готовой рассыпаться в любое время. — Таинственный человек. Эти слова лучше всего описывают его с тех пор, как мы познакомились три года назад. Я почти ничего о нем не знаю. Я даже не знаю, каков он на самом деле. Он является человеком, о котором невозможно сказать, что он думает и о чем он думает на самом деле, — его умные глаза уставились на лицо Васана. — Инспектор, вероятно, вы знаете его лучше, чем я. — Эта история уже всем известна. О том, что между нами, — Васан тяжело вздохнул. — Не волнуйтесь. Я Вас не осуждаю. У меня тоже очень сложные отношения с мужчиной. Бунн сказал это, чтобы Васану было комфортнее — может быть, узнав, что они «в одной лодке», он почувствует себя свободнее. Несмотря на то, что у этих двух мужчин одна и та же профессия, Васан чувствовал, что Буннакит в десять раз более открыт, чем Гантапат. — Но, в целом, доктор Ган — хороший человек. Его все хвалят. Он проделал большую работу для больницы и даже недавно получил награду выдающегося врача. Директору Сомсату он очень нравится. Телефон зазвонил снова, заставив Васана быстро достать его и сбросить — уже бесчисленное количество раз. — О нем ходят какие-нибудь необычные слухи? — Было бы легче, если бы он как-нибудь подозрительно проявил себя, но, к сожалению, нет. Самое странное, что я слышал о докторе Гане, это то, что его имя появилось в предсмертной записке фармацевта Боса и что он встречается с Вами. — Я не... Васан почувствовал, что он устал уже от своих же попыток отказаться от себя. — Если Вам станут известны какие-нибудь странные слухи о нем, пожалуйста, дайте мне знать. — Да, кх'аб. Буннакит поставил свою подпись в правом нижнем углу бланка. — Дело сделано. Серьезных внешних повреждений не обнаружено, но анализ крови выявил наличие препарата группы бензодиазепинов. В достаточной концентрации, чтобы вызвать сонливость. *(Бензодиазепи́ны — класс психоактивных веществ со снотворным, седативным, анксиолитическим, миорелаксирующим и противосудорожным эффектами. Действие бензодиазепинов связано с воздействием на рецепторы ГАМК. Многие из них являются транквилизаторами, некоторые используются как снотворные средства. — прим. переводчика) — Спасибо, кхун, кх'аб, — Васан взял медицинскую справку и поднялся на ноги. — Мне нужно вернуться к работе, доктор Бунн. *** Гантапат уронил руку, державшую телефон, на стол. Его брови плотно сдвинулись. Он выдохнул, рассеянно оглядывая смотровую, в которой теперь оставалось лишь несколько пациентов, ожидающих приема своего лекарства. Но специалист по общественному здравоохранению, взяв стул, подошел к нему и сел за стол напротив Гана. — Я никогда не видел тебя таким расстроенным, — Тэ повернулся к входу в задней части смотровой. — Лек*! Принеси доктору холодной воды! И помой стакан! *(Лек (เล็ก) [lék]: «(Быть) Маленьким, мелким». Получается «Малыш» или «Малый». Слово употреблено без уважительных или уничижительных частиц, т.е. не понятно, это имя или прозвище, но сама фраза содержит частицу ฮอ [héu], показывающую явное раздражение. То есть говорящий... «чутка хамит» — прям эхом слышится «придурок». — прим. переводчика) Ган на мгновение закрыл лаза, чтобы собраться с мыслями, прежде чем открыть их с улыбкой, знакомой каждому. — У меня в последнее время много работы, Пи'Тэ. — Должно быть, работа в больнице. Я слышал, что ваш паллиативный проект идет хорошо, что многие секторы отправляют запросы на учебные визиты. — Это потому, что профессор Сомсат поддерживает меня. К счастью, он понимает важность моей работы. Взгляд Гана устремился в телефон, будто именно он был ответственен за чьи-то ошибки. — У меня сегодня после обеда встреча. Если появится какое-нибудь срочное дело, позвоните мне в любую минуту, чтобы проконсультироваться, ладно? — Окей*, кх'аб, док**. *(Тэ употребил англоязычное слово «"O'kay» в тайском варианте произношения. — прим. переводчика) **(Употреблена краткая форма слова. См. главу 11. — прим. переводчика) Тэ наблюдал, как Ган собирает свои вещи в сумку и поспешно выходит, забыв на столе дорогущую авторучку со сверкающим золотым пером и свой стет*. *(У медиков в ходу сокращенное наименование стетоскопа. Здесь употреблено англоязычное слово สเต็ท[sà-dtèt] «Стет». — прим. переводчика) — Доктор Ган, подождите! Док, опять забываешь обо всем. Ган обернулся и покачал головой, злясь на самого себя. Он принял вещи от Тэ. — Мой мозг, возможно, начинает ржаветь от старости. — Возможно, проблема не в том, что ты забывчив, как старик, а в том, что доктор теряет концентрацию, — Тэ похлопал Гана по плечу. — Найдите время, чтобы отдохнуть. — Спасибо, кх'аб. Ган улыбнулся, прежде чем выйти из кабинета профосмотра районной* больницы, где ему выдали результаты клинических анализов крови, которые из-за повышенного уровня холестерина и высоких показателей кровяного давления он делал каждый вторник, проверяясь на хронический диабет. *(Автор употребил слово ตำบล[dtam-bon] «Тамбон», обозначающий административный район местного самоуправления в Таиланде. В Таиланде 7254 Тамбона, расположенных во всех провинциях, кроме Бангкока — для него свое слово: เขต[kàyt] «Площадь, область, район». Делаем выводы о месте повествования. — прим. переводчика) Он поднял телефонную трубку и снова позвонил Васану, но результат был тем же: Васан скинул его звонок, как обычно, будто оборвал шнур. — Васан, не делай этого... Ган еще никогда в жизни не чувствовал такого сильного волнения. Он сказал себе, что отпустит Васана легко, но как все обернулось в итоге? Это все же случилось... Доктор поехал в больницу, которая находилась в 5 километрах от RPHPH, где его осматривали. После собрания Ган поспешил на встречу с одним из своих пациентов паллиативной помощи, а затем направился прямо к дому Васана. Если бы Васан был на дежурстве, он пошел бы в полицейский участок. Гану нужно было увидеть Васана сегодня, прежде чем эта тревога уничтожит его настолько, что он больше не сможет вернуться к нормальной жизни. Гантапат припарковал машину на территории, отведенной для врачей. Он намеревался пройти через отделение неотложной помощи* к проходу между двумя зданиями, когда увидел человека в форме цвета хаки, выходящего из приемного покоя с запечатанным конвертом в руках. Васан оглянулся, посмотрел в глаза Гантапату — и они оба резко остановились, пораженные таким совпадением. *(Почему-то те, кто переводил текст с тайского на английский, заменяют это отделение на «приемный покой». Но в нашем понимании приемный покой — обычная распределительная зона в отличие от полноценного отделения скорой помощи. — прим. переводчика) — Васан, — позвал его Ган. Полицейский повернулся на каблуках, делая вид, что собирается уйти, но доктор поспешил преградить ему путь своим телом. — Почему не отвечаешь мне? — Пропустите*. Мне нужно вернуться к работе, — сказал он, пряча глаза. *(Васан переходит на свой обычный стиль речи дознавателя, избегая каких-либо наименований оппонента. В оригинале значится: หลบไป [lòp bpai], что хорошо звучит в англ.: «avoid» или «avoid to» без указания на обращение «Ты», «Вы» или «ты», но в русском так не скажешь. Решено было оставить этот вариант, потому что Васан здесь и далее намеренно дистанцируется. — прим. переводчика) Ган схватил Васана за запястье и крепко сжал его — ему было наплевать на взгляды прохожих. Васан поднял лицо и посмотрел на Гана широко раскрытыми глазами. — Не исчезай вот так, прошу. Это был первый раз, когда Васан увидел злость и возмущение в глазах Доктора. — Ты можешь подождать, пока тайна не раскроется, но не исчезай просто так, не оставляй меня. — Какое у Вас право на то, чтобы приказывать мне остаться или уйти?! — Васан попытался вырвать руку, но Ган еще крепче сжал его запястье. — Почему бы нам не поговорить и не решить эту проблему вместе? — С тех пор как Вы приехали сюда, число смертей пациентов в последней стадии увеличилось. Последний, как было доказано, умер от смертельной инъекции. А потом Ваше имя всплыло на месте преступления. В этом деле все связано с Вами, Вашим именем и всем, что окружает Вас. Как я могу повернуть голову к настолько подозрительному человеку?! — Васан понизил голос. — Как я могу... доверять человеку, который может быть причастен к смерти моей матери? Хватка Гана резко ослабла. В этот момент Васан успешно выдернул руку. Полицейский* быстро отступил на шаг и указал пальцем на Гана: *(Обратите внимание на то, как автор обозначает персонажей: руку выдергивает «Весна», а обращается к «Бритве» уже Закон (полицейский). Автор очень точен в расстановке ролей. — прим. переводчика) — Если Вы сделаете это снова, я повалю Вас на землю, надену наручники, и Вы будете обвиняться в нападении на офицера при исполнении его служебных обязанностей. Ган успокоился, смиренно опустив голову: — Если я смогу доказать Тебе, что я чист, Ты вернешься ко мне, верно? Васан молчал. Ган поднял лицо — его глаза, которые когда-то были такими теплыми, теперь казались совершенно пустыми. — Я пообещал себе, что не отпущу Тебя легко. В этой ситуации мой единственный шанс — доказать, что я не имею к этому никакого отношения. Я сделаю это независимо от того, насколько это будет рискованно. Васан сжал губы. Он решил больше не разговаривать с Гантапатом. Однако, после того, как Васан сделал несколько шагов вперед, он остановился и обернулся назад, не глядя на лицо другого человека. — Если Вы невиновны и найдете какие-нибудь улики, сообщите в полицию. Не держите это всё при себе, иначе Вы будете в опасности. Закончив говорить, он ушел. Гантапат стоял неподвижно, наблюдая, как он уходит, пока Васан не исчез из поля его зрения. Даже, если бы Васан решил убежать от него сейчас, то последнее, что он сказал, действительно показало его заботу. Это немного облегчило тяжелые страдания на сердце Гана. Он увидел проблеск надежды, несмотря на ее слабый свет. Он увидел возможность сделать так, чтобы Васан навсегда остался с ним. Васан вернулся к своему мотоциклу, который он обычно использовал для личных дел рядом со своим рабочим местом. Там он обнаружил молодого человека в черной кожаной куртке и джинсах, сидящего на сиденье его мотоцикла. Что касается Васана, молодой инспектор испустил долгий вздох, когда увидел раздражающее лицо этого человека. — Солнце вовсю печет, зачем умирать от жары, одеваясь таким образом? — Наоборот, это для защиты от солнца, инспектор, кх'аб*, — мужчина встал и подошел к Васану. *(Не обманывайтесь показной вежливостью, это — сарказм с интимным подтекстом. Имеется ввиду «защитить свою красоту», но в прямом переводе это прозвучит слишком прямо, поэтому оставлен лишь намек, как и у автора. Далее Конг продолжает говорить в той же манере. — прим. переводчика) — Что Вы здесь делаете, командир Конг? Человек, который меньше всего походил на полицейского, пожал плечами. Для посторонних лейтенант Конг выглядел как молодой парень, у которого не было постоянной работы и который больше походил на полицейского информатора, чем на сотрудника полиции. — Ищу что-нибудь необычное в этой больнице. — Нашлось что? — Да так, по мелочи. Но «подчиненные не должны задавать вопросы о вещах, спрятанных за москитной сеткой кровати», — Командир Конг провокационно подмигнул Васану, что было очень досадно. — Вы что, следили за мной? — Васан нахмурился. — Не за Вами, инспектор, кх'аб — за «Ним». Но, почему-то, когда он там, к нему всегда прилагается инспектор, — командир Конг посмотрел в сторону больничного корпуса. — Мои ребята искали вещь, а нашли только дерьмовые отходы вроде ногтей — то, что они добыли, вряд ли можно будет использовать. Так что я решил прийти лично и переговорить с инспектором. — О чем? — Используйте свою близость с доктором Гантапатом, кх'аб. Вытяните из него немного информации для меня, — Конг посмотрел направо и налево, убедившись, что никто не остановился на его пути, чтобы подслушать их разговор. — Ну так что же он уже рассказал? — Я знаю не больше, чем Вы, потому что мы с ним теперь не более чем просто знакомые, — Васан оттолкнул Конга с дороги. — Я должен поторопиться, через пятнадцать минут у меня назначен допрос. — Инспектор, кх'аб, — заговорил Конг, прежде чем Васан успел сесть на мотоцикл. — Поскольку эта крошечная информация для меня бесполезна, я хочу предложить более эффективный метод, который я обычно использую. Надо напоить его и спрятать где-нибудь диктофон. Не думаю, что кто-то более подойдет на эту роль, чем Вы, инспектор. В частном порядке, наедине, с алкоголем можно разоткровенничаться до такого уровня, который сумеет заставить людей открыть свои сердца. Я думаю, выйдет неплохо. Командир Конг не закончил простыми разговорами — он передал Васану мини-диктофон. Васан посмотрел на то, что протянул ему Конг, и выразил недовольство: — Я не обязан добывать доказательства. — Но мой долг — найти лучший способ для сбора доказательств, — командир Конг помахал перед ним рукой с диктофоном. — Мне будет стыдно, если инспектор почувствует себя неловко. Но я не думаю, что посылать свою шестерку или приближаться к доктору самому будет эффективно. Если ты этого не сделаешь, тогда заместитель Бёрд станет еще более подозрительным... Васан вытащил диктофон из руки Конга. — Я управлюсь сам, и нечего подозревать. — Большое спасибо, кх'аб. За этим делом наблюдают многие. Мы должны сделать все возможное. Командир Конг надел свою кепку, прикоснулся к козырьку, чтобы извиниться, и повернулся на каблуках, чтобы уйти. Васан полностью обхватил ладонью диктофон, зная, что командир Конг требует не просто поиска улик, но и хочет проверить, на чьей он стороне. Молодой инспектор уже нашел для себя ответ, сделав выбор: он останется офицером, до конца исполняющим свой долг. Но, как и другие, он все еще не был уверен в своем ответе. Что ж, это может стать шансом для Васана получше узнать этого таинственного человека. Ради дела. И ради себя тоже.