Эвтаназия / Euthanasia / Spare Me Your Mercy

Маюри вернулась в палату интенсивной терапии хирургического отделения, чтобы записать жизненные показатели пациента. За пациентов в этой палате отвечала она. *(Маюри (มยุรี) [má-yú-ree]: «самка павлина» — прим. ред.) На койках лежало пять пациентов. Одним из них был Гантапат Акрамайти, о котором теперь говорил весь город. Подошло время посещений, и медсестра оглядела членов семьи пациентов, которые начали приходить к своим близким. Среди них был офицер в форме. И Маюри сразу поняла, к какому именно пациенту он пришел с визитом. — Это он и есть, Пи', — одна из молоденьких медсестер подошла и шепотом прошептала на ухо Маюри. — Парень доктора Гана! — А что тебя так взволновало? Это давнишняя история. Возвращайся к своей работе. Маюри сделала выговор младшей медсестре, прежде чем взглянуть на офицера, стоявшего рядом с кроватью № 2, на которой лежал доктор Гантапат. Несмотря на усталую улыбку, лицо Гана выразило абсолютный восторг, от которого у Васана болезненно сжалось сердце. Ган выглядел... дерьмово, но он далеко не был в таком уж критическом состоянии, как его описывали. — Привет, — поздоровался Васан с пациентом. Пошевелившись, Ган слегка поморщился. Теперь на своей правой руке он был вынужден носить фиксирующую перевязь, потому что к этой стороне его груди была подсоединена вентиляционная трубка от дыхательного аппарата[2] (см. комм. внизу главы). Кроме того, к левой руке была подведена капельница, а к телу подключены датчики, от которых к медицинскому оборудованию тянулись разнообразные провода. — Это так больно... — скрипучий голос Гана прозвучал просто очаровательно. Васан взял левую ладонь Гана и нежно сжал ее. Судя по тому, что Васан спросил у медсестры, Ган в данный момент не значился в списке пациентов, жизнь которых находилась под угрозой. Выстрел Сомсата пробил правую лопатку Гана, и пуля вошла в верхнюю долю правого легкого, вызвав дыхательную недостаточность. К счастью, потребовалась только временная установка трубки от дыхательного аппарата, чтобы устранить трудности с дыханием. Все это считалось серьезными повреждениями, но Ган был силен и здоров с самого начала, поэтому он все еще мог улыбаться Васану. — Ты все еще можешь улыбаться? — Рад Тебя видеть, — несмотря на недостаток сил, Ган попытался притянуть руку Васана к себе и поцеловать. Васан без всякого протеста позволил ему сделать это. — Ты уже кушал, детка? — Пока нет. Сначала я хотел навестить Тебя, а потом уже сходить поесть, — Васан придвинул стул поближе, чтобы сесть рядом с кроватью. — Я хочу сказать Тебе, что мы кое-что нашли на телефоне Йонъюта — это может оказаться причиной его убийства. Он вытащил свой телефон. — Ты попросил Йонъюта проследить за ближайшей к Твоему офису камерой видеонаблюдения. И он, возможно, увидел это на записи той ночи, что была за два дня до того, как Ты попросил его об одолжении. Йонъют, вероятно, ждал, чтобы рассказать Тебе, но было уже слишком поздно, потому что каким-то образом доктор Сомсат узнал об этом. Васан показал Гантапату снимок, сделанный с монитора системы видеонаблюдения, на котором был изображен человек, проходящий мимо камеры ночью. Внешне он напоминал Сомсата. Мужчина вышел из кабинета с папкой в руках, и по папке Ган сразу понял, что это — папка домашнего пациента, хранящаяся в его кабинете. — Неудивительно, что... моя медсестра начала жаловаться на неправильное расположение файлов. — Орнанонг, верно? — Да... Пи'Нонг — моя медсестра. Сомсат мог забрать мои вещи... и оставить их на месте преступления... без каких-либо затруднений. — А ручка? — Я абсолютно уверен... что он намеренно взял мою ручку, чтобы оставить в доме покойного... а потом взял окровавленную рубашку... и оставил ее перед моим домом... — Ган сделал паузу, чтобы перевести дух. — Кстати, как он поживает? — Мой выстрел пробил ему сосуды в животе. Сомсат потерял много крови, поэтому у него случился шок[3] (см. пояснения под главой). Хотя его уже перевели из операционной, я не могу допросить его, потому что он все еще без сознания. Он находится в отдельной палате, ему поставили дыхательную трубку. Васан вздохнул: — Тебя тоже это касается. Сейчас я не стану ни о чем Тебя расспрашивать, потому что Ты сильно пострадал. Но когда Ты поправишься, Тебя будет ждать серьезный допрос. — С радостью, — прошептал Ган в ответ. — А пока Ты можешь придумать хорошие ответы на вопрос том, почему Ты сделал то, что сделал. — Я признаю, что был не прав, решив расследовать дело в одиночку. Я потерпел неудачу. Директор Сомсат поймал меня с поличным. Он использовал Твою жизнь, чтобы угрожать мне, — Ган протянул руку и коснулся щеки Васана. — Я очень рад... что Ты в безопасности. — Но я не рад, что Ты принял пулю вместо меня. Я был зол на Тебя за это и за то, что Ты натворил за моей спиной. Я был так зол, что не хотел с Тобой разговаривать. Не хотел даже видеть Твое лицо. Я думал, что не приеду сюда, чтобы навестить Тебя... Я хотел, чтобы Ты почувствовал себя виноватым за то, что Ты сделал все это, не слушая меня... — Васан устало посмотрел на Гана. — Но я не мог. — Я постараюсь загладить свою вину, — Ган посмотрел на него глазами, полными любви. Возможно, это был первый раз, когда Васану удалось увидеть настоящего Гантапата, без какой-либо невидимой стены. Эта стена была разрушена в тот момент, когда Ган самоотверженно принял на себя пулю вместо него. Так что, если бы не Ган, то лежащим в больнице человеком стал бы он — или, допустим, если бы ему не так повезло, то он оказался бы не страдающим на больничной койке, а спокойно лежал бы в гробу. Васан улыбнулся. Это была улыбка, которая редко появлялась на его лице, и мало кто мог увидеть ее. — Это обвинение предполагает пожизненное заключение*. *(Трогательная любовная шутка, инспектор не имеет в виду того, что сказал. Это, скорее, завуалированное неуклюжее предложение руки и сердца. — прим. ред.) — Вся моя жизнь... Твоя. Голос Гана становился все слабее, но он попытался собраться с последними силами, а затем отчетливо произнес: — Я люблю Тебя... *(Для любовного признания тайцы используют исключительно возвышенные, благородные слова. Ган использовал местоимение [chăn]: «я», которое традиционно используется в разговоре с королевскими особами и монахами. Слово «любовь» вы тоже слышали в лакорнах — это [rák]. Чище и возвышеннее в тайском языке нет ничего, но это — дословно совпадающая с русским языком фраза. — прим. ред.) После этого заявления наступило молчание. Васан уронил голову и резко выдохнул. Затем он вскинулся и застенчиво посмотрел на мужчину, который только что признался ему в любви. — Скажешь эти слова еще раз, когда придешь в себя. — Ох... Васан... Ган закрыл глаза и чуть слышно простонал: — Ну почему Ты такой милый?... Хочу отнести Тебя в постель... снять с Тебя одежду... и заняться с Тобой любовью... прямо сейчас. Васан поспешно огляделся, чтобы проверить, не подслушал ли кто-нибудь слова Гана, а потом с неодобрением рыкнул: — Слышь, ты! Сейчас не время быть извращенцем! И хоть сейчас они могли касаться друг друга только руками, эти прикосновения, казалось, были гораздо более глубокими, чем любые другие прикосновения, которыми они могли делиться до этого. Васан почувствовал, что это признание в любви действительно исходило из сердца Гантапата. Огнестрельная рана на лопатке Гана была знаком того, что ради спасения Васана он был готов отдать всю свою жизнь, без остатка. В свою очередь, Васан ответит тем же, что Ган сделал для него, так, как только сможет. Он приложит все усилия к расследованию убийств доктора Сомсата, чтобы доказать всем, что его любовник невиновен, а все, что сделал Ган, было сделано исключительно потому, что у него действительно не было иного выхода. *** — Готовые водяные каштаны! Вареные водяные каштаны! Пять баксов за маленькую упаковку, десять баксов за большую! Голос уличного торговца привлек внимание Конга, и он повернулся, чтобы посмотреть в ту сторону. — А тебе обязательно их продавать здесь именно сейчас? Черт, давай, не глазь* тут мне, — пробормотал Конг и поправил свой неудобный воротник. *(Водяной каштан (แห้ว) [haew]: «болотница сладкая; китайский водяной орех» является клубневым овощем, которое тайцы употребляют в пищу. Полное название แห้วทรงกระเทียม [hâew song grà tiam]: «разочарование», что у тайцев означает неразделенную любовь — значение перешло и на сокращенную форму слова. Очередная игра смыслов от автора. — прим.пер.) Торговец, должно быть, заметил разочарование Конга, а также обратил внимание на его униформу, поэтому он поспешил удалиться вместе с корзиной вареных водяных каштанов. Именно так: младший лейтенант полиции Конг теперь был в полицейской форме — из-за необходимости, обусловленной рабочими моментами. Он надеялся впечатлить этим человека, которого жаждал увидеть. Около 4.30 вечера Тум вышел из здания медицинского факультета с несколькими большими сумками. Однако, когда пришло время, Тум даже не взглянул на Конга. Он продолжал идти. Его глаза были устремлены в землю, как будто они совершенно не знали друг друга. Это немного расстроило Конга. — Эй! — он окликнул Тума, заставив того слегка вздрогнуть, а затем Тум повернул свою голову в сторону, где находился Конг. Большие глаза Тума расширились от удивления. Он оглядел Конга с головы до ног, словно не верил собственным глазам. — Лейтенант Конг? — он заморгал глазами. — Ты что, не узнаешь меня? Мне очень больно. Высокий офицер подошел к Туму и послал ему ту самую раздражающую улыбку, которая уже была хорошо ему знакома. — «Лейтенант Конг такой красивый!» Я знаю, что ты хочешь сказать это вслух, поэтому просто скажи. На лице Тума отразилось отвращение: — Ну и нарцисс же Вы! Конг разразился смехом. Тум должен был признать, что когда лейтенант Конг был в мундире — высокий, с мускулистым телосложением, прекрасно соответствующим полицейской форме — он больше не казался похожим на человека, вечно скрывающегося в тени. Коротко остриженные волосы Конга не были прикрыты черной кепкой, которую он обычно носил, скрывая свое красивое лицо. Большинство прохожих оглядывались на него. Тум был так раздражен этими заинтересованными взглядами окружающих! Больше всего на свете ему хотелось держаться подальше от этого человека. — Ты уже закончил свою смену. Пойдем поищем что-нибудь поесть? — спросил его Конг тоном, который больше походил на приказ, чем на приглашение. — У меня есть другие дела... — Тум! Услышав чужой голос, Конг сразу же перестал улыбаться. Человек в коротком лабораторном халате, с вышитой аббревиатурой «доктор медицины», подошел к Туму с улыбкой, способной озарить весь мир. Он казался добросердечным, добрым и великодушным. Кожа у него была светлая и чистая. — Извини, я думал, что полиция выпустит меня раньше. — Все нормально. Я тоже только что закончил свою смену. Тум повернулся и посмотрел на Конга. — Прошу прощения, лейтенант Конг. Этот врач слегка поклонился Конгу. Затем они оба развернулись и вышли из здания, оставив Конга стоять неподвижно, словно он был проклят, заколдован и обращен в камень. Придя в себя, он с негодованием вышел за дверь. Ему хотелось обругать этого торговца, но это не имело смысла. Торговец не виноват, что тот, кто ему нравился, ненавидел его. Только он один был виноват в том, что Тум возненавидел его с самого начала. Более того, его грубость и порочное поведение ни разу не вызвали на лице Тума счастливой улыбки. Все, что он получал, было либо раздражение Тума, либо отказ. *** — Лейтенант Конг, почему ты такой грустный? — лейтенант Гэвин подошел поприветствовать своего коллегу, который с отсутствующим выражением лица сидел на скамейке перед полицейским участком. — Даже если бы я собирал материалы для дела всю ночь напролет, я бы не выглядел так ужасно, как ты сейчас. — Составление материалов дела всю ночь напролет несравнимо с тем, чтобы быть убитым горем. Мое сердце страдает больше, чем твои руки, — сказал Конг и ударил себя кулаком в грудь. — Разве я не стою того, чтобы со мной общаться, лейтенант Гуин? — Ты хочешь, чтобы я был честен? — Гэвин плюхнулся рядом с ним. — Нет. И это действительно так. Никто не захочет пойти с тобой на свидание. — Оии! — Конг изобразил болезненное выражение лица. — Но я думаю, что быть таким — одно из твоих обаятельных черт. Тебе нравится раздражать людей, хотя ты умный и способный парень. К сожалению, они начинают ненавидеть тебя прежде, чем полюбят. Постарайся проявить больше своего ума и добродетели. Он сжал плечо Конга. — Я много раз терпел неудачу, прежде чем получил ее сердце. Но в конце концов, я все понял. А знаешь, почему? Потому что я доказал ей, что она может на меня положиться. В тот день, когда она столкнулась с самым тяжелым испытанием в своей жизни, я решил, что должен быть рядом с ней. Это и был поворотный момент. Конг отмахнулся от руки Гэвина: — Ты хочешь сказать, что «зато я красив изнутри»? — Так ты все еще флиртуешь с той медсестрой? — Да, с тем же человеком. — Я покупал ей что-нибудь поесть во время ночной смены. Это самый важный акт. Когда она голодна, устала, хочет спать, то она может получить утешение от пищи, которую ей принесут. Просто, но эффективно. Да, и женщинам нравятся сладости. Гэвин широко улыбнулся. — Это совет от парня, который достиг своей цели. Все зависит от тебя, приятель. Мне нужно вернуться к работе. Я должен допросить свидетелей по делу доктора Сомсата. Пока-пока. Конг хотел еще кое-что спросить у него, но Гэвин уже поднялся и вышел. Совет Гэвина показался ему интересным, но он предназначался для ухаживания за дамами, что в его ситуации было слегка... неподходящим. С самого детства у Конга никогда не было серьезных отношений — не важно, с кем. Раньше он влюблялся в кое-кого, но не знал, как подступиться к предметам обожания, и ему не пришло в голову ничего лучше, как раздражать их, а потом бросаться прочь. Да, Тум был не первым парнем, который понравился Конгу, но именно он заставил его преодолеть свой извечный страх. Страх того, что люди будут смотреть на него свысока, когда узнают, что его романтически влечет к человеку того же пола. Он должен был признать, что смелость Васана вдохновила его. Инспектор Васан убедил его, что бояться нечего. Самым страшным было потерять человека, которого любишь. Он чувствовал себя виноватым за то, что раньше так плохо обращался с инспектором Васаном. Однако на этот раз ему может понадобиться помощь Васана, чтобы справиться с этим ужасным чувством. *** — Доктор Сомсат работает в этой провинциальной больнице уже двадцать лет. Он получил должность директора больницы три года назад. Васан стоял перед доской, на которой были изображены информация, фотографии и фрагменты вещественных доказательств, которые были сформированы в виде диаграммы для удобства понимания. Аудитория состояла из офицеров, ответственных за это дело. — Он был женат на докторе Кванхатай*. У них есть дочь, и они развелись десять лет назад. В настоящее время его бывшая жена и дочь живут в другой провинции. После развода доктор Сомсат никогда не имел никаких отношений с женщинами. Еще пять лет назад ходили слухи, что ему нравится подходить к симпатичным парням в больнице. Поэтому среди персонала ходили разговоры, что он может оказаться гомосексуалистом. *(ขวัญหาตาย [kwăn- hăa- dtaai] : «дух, ищущий смерти». Этот дух имеет свое название: «хван»[1]. Подробнее — под главой. — прим. ред.) — Кто может это подтвердить? — спросил заместитель начальника отделения. — Весь персонал больницы, который работает здесь уже более пяти лет, может подтвердить это, — ответил Васан и продолжил. — После того как Доктор Сомсат стал директором больницы, доктор Гантапат, после окончания университета получивший от больницы стипендию специалиста-медика, стал семейным врачом. Доктор Сомсат тут же поручил доктору Гантапату позаботиться о пациентах с терминальной стадией заболевания. А потом появилась первая жертва доктора Сомсата: нанг Пин Лахма. Васан поднял пластиковый пакет, в котором лежала улика. Это был пустой шприц с табличкой с именем пациента. — Доктор Сомсат собрал все шприцы, которые использовались для убийства пациентов в терминальной стадии заболевания. — А каковы его мотивы? — продолжал задавать вопросы Бёрд. — Мотив неясен, это всего лишь предположение. Мы уже поняли, что доктор Сомсат любил контролировать жизнь других людей. — Возможно, он видел себя освободителем, который может избавить людей от страданий. Следующий вопрос заключается в том, что даже если он всю свою жизнь был врачом, то почему он начал заниматься этим только три года назад? Васан ткнул ручкой в изображение Гана. — Потому что именно в этом году он стал директором. Это было бы легко: управлять всем самому. Кроме того, это был первый случай, когда больница приняла на работу специалиста по паллиативной помощи. Он мог бы немедленно сделать доктора Гантапата козлом отпущения, если бы тот допустил какую-нибудь ошибку. Все в комнате замолчали. Васан знал, о чем они подумали. — Я не защищаю Гантапата. Я просто доложил о том, что обнаружил. Если кому-то это видится иначе, вы всегда можете опровергнуть доказательства, которые оказались у меня на руках. — Почему доктор Гантапат был таким скрытным и бегал по всему городу, чтобы найти улики самостоятельно, никому ничего не сказав? — лейтенант Конг поднял руку, чтобы задать вопрос. — Есть еще одна проблема, связанная с психиатрическим пациентом по имени Сом. Он утверждает, что видел не доктора Сомсата, а именно доктора Гантапата, который якобы забрался в дом и убил кого-то. Бёрд задумчиво потер подбородок. — Но разве мы можем положиться на сумасшедшего, заместитель суперинтенданта? — возразил Конг. Васан был удивлен тем, что Конг, похоже, пытался ему помочь. — Может быть, нам следует сохранить его как самую низкую достоверную улику? Кроме того, улики в доме доктора Сомсата совершенно однозначны. — Что касается того, что видел Сом, то мы обязаны продолжить расследование этого дела. Васан записал этот факт на доске. — Во всяком случае, из того, что я узнал, когда посетил Гантапата, причина, по которой он пытался расследовать это дело самостоятельно, заключалась в том, что он начал чувствовать, что его подставляют. Однако у него не было уверенности: он не знал, кто именно за этим стоит. Итак, он попытался выяснить это самостоятельно и понял, что это — директор Сомсат. Он собирался собрать улики и передать их полиции, чтобы защитить свою невиновность, прежде чем Сомсат придумает еще что-нибудь. Однако доктор Сомсат узнал об этом раньше, чем Гантапат успел что-либо с ними сделать. Он также угрожал причинить вред Гантапату и мне, так что у Гантапата не было выбора. Мы должны узнать подробности, когда он придет в себя. Васан подошел к другой стороне доски и указал на изображение Чанчая: — Фармацевт Бос начал работать здесь год назад. Его коллеги подтвердили, что он гей. У него была связь с каким-то человеком, но его коллеги не смогли выяснить, кто он такой. А потом Боса нашли мертвым, убитым через повешение. Мистер Анан, сотрудник судебно-медицинской лаборатории, сказал, что поймал Боса на том, что тот повел себя подозрительно, когда он доставлял доказательства, собранные с покойного, больного раком, у которого случился припадок и который скончался прямо на моих глазах. Когда я узнал, что пациенту сделали передозировку, после которой он и умер, я пошел в аптеку, чтобы узнать у Боса дополнительную информацию. Он снова повел себя подозрительно, и вскоре после этого на меня напали — и ввели мне тот же препарат, что и пациенту. Затем Васан указал на изображение доктора Сомсата: — После того, как мы изучили телефон Боса, обнаруженный в спальне доктора Сомсата, мы нашли пару их совместных фотографий. Можно сделать вывод, что они состояли в интимных отношениях, и доктор Сомсат может оказаться тем, кто убил Боса. Я думаю, что Бос был убит, потому что Сомсат узнал, что он пробрался сюда, чтобы напасть на меня, и он боялся, что Боса могут арестовать и тогда он тоже окажется причастен к убийствам. — Причина, по которой доктор Сомсат убил Йонъюта, чтобы заставить его замолчать, может быть установлена из вещей покойного, найденных в его доме, и фотографий в телефоне Йонъюта, которые зафиксировали его преступную деятельность. После данного инцидента все записи камер видеонаблюдения были стерты, и Сомсат намеренно подделал улики, чтобы подставить Гантапата за каждое совершенное им убийство и отвлечь внимание полиции. Васан глубоко вздохнул: — Таким образом, можно сделать вывод, что смерть фармацевта Боса, Йонъюта и смертельные инъекции, сделанные безнадежным больным, связаны между собой, и все это исходило от одного человека — доктора Сомсата. *** После совещания Конг вошел в кабинет Васана и сел напротив него. Васан сосредоточился на документе, который держал в руках. Он взглянул на своего гостя, а затем, казалось, о чем-то вспомнил: — Держи, вот твой пиджак, — Васан взял бумажный пакет, лежавший рядом со столом, и протянул его Конгу. — Я отстирал его от крови. — А я как раз собирался попросить об этом, — Конг кивнул на пакет в руке Васана и протянул руку. — Все это напоминает мне о знаменитом деле, которое мы вели до того, как вы переехали сюда. Убийство нангсао Джейнджиры*. Этот случай оказался такой загадкой, что у всех в конец разболелась голова. *(Отсылка к «Обстоятельствам Смерти», в которой повествуется о предшествующих данной книге событиях. Ожидайте выхода, будет интересно! — прим. ред.) — Я тоже слышал об этом деле, — Васан взглянул на Конга, который, казалось, хотел что-то сказать, но промолчал. — Ты ведь пришел сюда не только за своим пиджаком, верно? Конг потер лицо и тяжело вздохнул: — Мне нужно Ваше мнение кое о чем. Если не возражаете, пожалуйста, поужинайте со мной. — Приглашаешь меня на ужин? Ты же понимаешь, что у меня уже есть парень, да? — Я все понимаю. И мне это прекрасно известно, — Конг быстро поднял руку, чтобы остановить мысль Васана. — Мне просто нужна помощь в одном деле. Это все. — Завтра вечером, если закончу свои дела к этому времени, то буду свободен. — Хорошо, тогда мы оба свободны, — Конг встал. — Пожалуйста, приезжай, хорошо? — Конечно. Эмм... лейтенант, мне понадобится помощь с обработкой информации, полученной от Сома. Нужно выяснить, что же на самом деле тогда произошло. Является ли его информация правдивой? Кто-нибудь еще видел то же, что видел он? — Кх'аб, кхун, — и Конг тихо исчез из кабинета. Васан выдохнул от приступа неожиданного дружелюбия Конга, прежде чем вернуться к лежащему перед ним документу. Это был список погибших пациентов, чьи имена значились на пустых шприцах, найденных в доме Сомсата. В списке были указаны: дата, время, место и причина смерти, указанные в свидетельстве о смерти. Все началось три года назад. Картина преступления была совершенно не определяема — время смерти целиком зависело от того, когда члены семьи пациентов узнавали о смерти. Бóльшая часть эпизодов произошла дома, и только три случая — в районной больнице. Среди умерших в этот период пациентов была и покойная мать Васана, Миссис Равиван... имени которой в данном списке не значилось. ------------------------------ Комментарии: [1] Хван (ขวัญ)[kwăn]. В традиционных тайских верованиях «хван» — невидимый дух, который живет в каждом человеке и отвечает за его психологическое и духовное благополучие. Считается, что потеря вашего «хван» вызывает проблемы со здоровьем или серьезные психические проблемы. К сожалению, «хвана» легко напугать, и любой страшный или нервирующий опыт может легко заставить его сбежать из тела в более безопасное место. Чтобы удержать «хвана» внутри себя или уговорить его вернуться обратно, необходимо вернуть себе чувство безопасности и внутреннее равновесие. Младенцы и маленькие дети подвергаются наибольшему риску и особенно склонны к потере своего «хвана». Если это так, то их родители (обычно мать) должны вернуть его обратно, держа ребенка и говоря: «О, Хван, вернись!», пока ребенку не вернется чувство покоя. Вера в то, что «хван» находится в голове, отчасти ответственна за тайское табу касаться головы людей, поскольку это может легко расстроить и отпугнуть их «хвана». Теперь понятно, почему автор назвала эту женщину именно так? Мужчина начал куролесить, как только утратил своего «хвана». Потрясающе емкий образ вышел! В одном слове — целая история и даже философия! Медицинские пояснения: [2] Травматический пневмоторакс — состояние, возникающее после травм грудной клетки. При нем повреждается целостность плевральных оболочек, из-за чего внутрь полости поступает воздух, сдавливая легкое и не давая ему раскрываться при дыхании. Возникает дыхательная недостаточность, выраженность которой зависит от степени сдавления и спадения (схлопывания) легкого. От этого же зависит серьезность ситуации и объем необходимой медицинской помощи. Одной из причин являются проникающие ранения (огнестрельные, ножевые, открытые переломы ребер и др.). При закрытой патологии лечение чаще всего консервативное симптоматическое. Врачи назначают обезболивающие, сердечные препараты, оксигенотерапию. Скопившийся в плевральной полости воздух удаляют посредством плевральной пункции. Если это не помогает, и воздух продолжает поступать в полость, ставят герметичный дренаж (те самые трубки). Для того, чтобы открытую патологию перевести в разряд закрытых, рану обрабатывают и зашивают дефекты в плевре. далее за состоянием пациента наблюдают врачи, и прогноз зависит от степени тяжести ранения. Состояние болезненное, посочувствуем раненому. [3] Травматический шок — тяжёлое, угрожающее жизни больного, патологическое состояние, возникающее при тяжёлых травмах, н-р, таких как огнестрельные ранения, травма живота с повреждением внутренних органов, операциях, большой потере крови. Основные факторы, вызывающие данный вид шока — сильное болевое раздражение и потеря больших объёмов крови. Важное значение для развития травматического шока имеет даже не столько абсолютная величина кровопотери, сколько скорость кровопотери. Сильная боль, а также нервно-психический стресс, связанный с травмой, несомненно играют роль в развитии шокового состояния (хотя и не являются его главной причиной) и усугубляют тяжесть шока. Помимо того, что у раненого, несомненно имеются повреждения внутренних органов, его состояние можно оценивать как угрожающее жизни, то есть — тяжелое, тогда как его оппонент, по общим показателям, был всего лишь в состоянии средней тяжести, могущей привести к смерти только при наличии дополнительных факторов или отсутствия своевременной помощи.