Эвтаназия / Euthanasia / Spare Me Your Mercy

Васан открыл дверь спальни и подошел к окну. Он раздвинул шторы, чтобы дать солнечному свету проникнуть в комнату, и поставил окно на проветривание, чтобы впустить внутрь свежий воздух. Ган с улыбкой последовал за ним. Он поднял руку, чтобы поправить перевязку на своей не полностью функционирующей правой руке, наблюдая за тем, как Васан занимается обустройством помещения. Как только Васан назвал себя парнем Гантапата, то сразу же взял на себя дополнительные обязанности по дому. Васан стал персональным опекуном* Гантапата, он охотно и искренне заботился о нем во время его выздоровления. Возможно, потому что он хотел отплатить Гантапату за то, что тот спас ему жизнь. *(В азиатских странах опекун — член семьи (родственник или законно приравненный к нему), несущий юридическую ответственность за конкретную персону и имеющий право представлять его интересы в госорганах и медицине. То есть стать опекуном — понятие более серьезное, чем просто «проявлять заботу». Это — осознанная ответственность на уровне признания факта супружества. — прим. ред.) Васан откинул одеяло и поманил Гантапата к себе: — Отдохни немного. Никуда не уходи. Ты только что вернулся из больницы. Я приготовлю Тебе поесть. — Спасибо. Ган подошел к своей кровати и медленно опустился на нее. Он положил голову на подушку, приготовленную для него Васаном. — Сегодня никаких дежурств? — Сегодня я поменялся сменой с другим офицером, чтобы забрать тебя из больницы, — Васан натянул одеяло, чтобы прикрыть ноги Гана. — Чего бы ты хотел съесть? — Дай мне немного подумать, — Ган закрыл глаза. Васан стоял, скрестив руки на груди. — Я очень устал от больничной еды. Я хотел бы какие-нибудь экзотические блюда — может, что-что из японской или корейской кухни... — Хорошо, я схожу в торговый центр. Если Тебе понадобится что-то еще, то просто скинь мне сообщение в Line. Васан уже собирался выйти, но тут Гантапат вдруг схватил его за руку. Васан снова повернул голову. — Что? — Мы так долго не были вместе, одни... — Ган обвел большим пальцем тыльную сторону ладони Васана. — На самом деле, сейчас я действительно голоден, но я хочу не еды. Я жажду съесть чего-то другого... — И чего же ты так жаждешь? Ган похлопал себя по коленям. Васан молча наблюдал за ним, как будто обдумывая все это, прежде чем все же решился сесть на край кровати. Он наклонился ближе и крепко прижался губами к лежащему на кровати мужчине. Гантапат ответил без малейшего колебания: он обменялся поцелуем с мужчиной, о котором мечтал все то время, пока беспомощно валялся на кровати. Левая рука Гана потянулась и нащупала привлекательные ягодицы Васана. Их тела немедленно воспламенились, как будто жаркое пламя яростно вспыхнуло у них внутри. Васан поцеловал Гантапата в шею и двинулся дальше, прокладывая губами дорожку от его груди к животу... А потом расстегнул на нем брюки и потянул бегунок молнии вниз. ...Обеденное время уже давно прошло, но о том, что кто-то собирался пообедать, оба совершенно позабыли. Однако они чувствовали не голод, а абсолютное блаженство. Сцена, которая только что развернулась перед глазами Гана, заставила его задуматься, а не снится ли ему все это. Каждое движение Васана было так прекрасно!.. Ган желал сделать любимого счастливым, но в его нынешнем состоянии Васану пришлось взять инициативу на себя и он предпочел стать тем, кто делает все сам — и теперь он сам, по своей воле, оседлал Гантапата. Ган протянул единственную действующую руку, чтобы дотронуться до твердого живота Васана и погладить его. Слегка задыхаясь, Васан кивком указал на руку Гана: — Тебе не больно? Ган отрицательно покачал головой: — Мне следовало бы спросить об этом Тебя... Васан наклонился, чтобы поцеловать Гана: — Обо мне не беспокойся. Я уже начинаю к этому привыкать. *** — Бунн! Доктор Буннакит обернулся на голос, доносившийся из-за двери. Он сложил последние вещи со своего стола в коробку и выпрямился. Он улыбнулся своему старшему коллеге, который вышел ему навстречу. — Ты вернулся к работе, Пи'Ган? — Да, я уже почти полностью выздоровел. Только вот моя правая рука, похоже, работает не очень хорошо. Мне приходится беречь ее и какое-то время посещать физиотерапевта, — Ган улыбнулся и покачал головой. — После того как я получил пулю и выжил, то осознал, что прожил неплохую жизнь. — Пи' здорово повезло, что он не оказался на моем столе, — Бунн взглянул на вещи в руке Гана. — Зашел вернуть мои книги? — Да. Ган подошел к столу и положил на него учебники Бунна, которые он позаимствовал три месяца назад. — Ты действительно уходишь, Бунн? — Да. Сегодня мой последний день здесь, — Бунн посмотрел на свои книги. — И что ты думаешь об этих книгах? — Я еще даже не дочитал их до конца — просто пролистал несколько интересных тем и просмотрел кое-что, что мне придется часто использовать на практике, — Ган похлопал Бунна по плечу и улыбнулся ему. — Спасибо тебе за книги. Если мы встретимся в Бангкоке, я угощу тебя кофе. — С превеликим удовольствием. Ты должен навестить меня в Бангкоке, Ган, — Бунн положил учебники в коробку. — Если поеду туда, то обязательно позвоню тебе. Желаю удачи в качестве профессора в школе медицины*. Я уверен, что студенты полюбят тебя, Бунн. *(Высшая школа медицины — это ВУЗ. — прим. ред.) — Спасибо, Ган. Береги себя. Ган поднял руку в прощальном жесте, прежде чем развернуться на каблуках и выйти из кабинета криминалиста. Бунн провожал взглядом этого высокого мужчину, пока тот не скрылся из виду. Несмотря на то, что убийцей в итоге оказался доктор Сомсат, для Буна ощущение некой странной ауры, исходящей от Гана, ничуть не уменьшилось. Он медленно вдохнул и выдохнул, чтобы успокоить свой разум*. *(Дыхательная гимнастика, входит в состав практик йоги. — прим. ред.) Он уже обещал себе, что не станет делать поспешных выводов и уйдет отсюда без всяких обязательств. Он не будет выяснять, почему так странно себя чувствует. Он оставит все это позади — жизнь в больнице только-только начала потихоньку возвращаться в свое мирное русло... *** Наступила еще одна тихая ночь. В мужском отделении реанимации пациент, занимающий отдельную палату, все еще крепко спал. Его жизненные показатели были в норме. Несмотря на небольшое количество мокроты, он все еще был в состоянии самостоятельно и нормально дышать через кислородную маску, закрывавшую отверстие* на его шее. *(При огнестрельном ранении живота период инфекционных осложнений или особого риска их развития занимает от 2 недель до месяца и более. По этой детали ясно, что дыхательные пути пациента в результате воспаления легких и острого трахеобронхита забились мокротой, в результате чего ему сделали трахеостомию (операцию по рассечению шеи и установке дыхательного устройства напрямую в трахею), так как имелась явная угроза для жизни. — прим. ред.) Маюри в последний раз за эту ночь занесла жизненные показатели пациента в карту. Она приготовилась позвонить и доложить сестрам отделения, что больного можно переводить, так как он уже не находится в критическом состоянии, требующем тщательного наблюдения, за исключением церебральной гипоксии*, при которой его мозг был лишен кислорода. *(Церебральная гипоксия — кислородное голодание головного мозга. Представьте, как вас клонит в сон при духоте — и умножьте на 100. Подробнее под главой. — прим. ред.) От гипоксии кто угодно будет спать как спящая красавица... Однако все было не так уж и серьезно, поскольку в показателях функций его мозга наметились тенденции к улучшению. Кроме того, другие его внутренние органы уже восстановили свою нормальную работу. Врачи только и ждали, чтобы посмотреть, насколько восстановится его мозг. Поэтому курирующий пациента врач разрешил персоналу перевести его в обычную палату. — Хотите, чтобы я вызвала санитара*? — Ауи, молодая медсестра, дежурившая вместе с Маюри, спросила ее от дверного проема входа в отдельной палаты. *(Тайцы называют такого работника «носильщиком, транспортировщиком». По сути «грузчиком». Но чтобы не ломать мозг читателю, мы заменили его на привычное нашему уху понятие. — прим. ред.) — Позвони ему и сообщи в полицию, что мы переводим доктора Сомсата в мужское хирургическое отделение. Маюри быстро записала это в карту наблюдений. Закончив, она встала и позвонила дежурному интерну, чтобы сообщить результаты анализов крови других пациентов. Через полчаса прибыл служащий для перевозки пациентов со специально оборудованной носилками каталкой. Это был человек в медицинской маске, с короткими вьющимися волосами и в очках с толстой оправой. Они с медсестрой помогли друг другу переместить доктора Сомсата на каталку и вместе выкатили его из отделения реанимации тяжелых пациентов. — Я его раньше никогда не видела... — Маюри оглянулась, чтобы переговорить с Ауи. — В последнее время у нас появилось так много новых сотрудников, — с улыбкой ответила Ауи. — Кстати, этот парень выглядит таким сильным. При его высоком росте и таком мускулистом телосложении ему не составит труда поднимать пациентов! — И с чего ты так разволновалась, увидев красивого парня, а? — поддразнила ее Маюри. Они рассмеялись, чувствуя, что, наконец, могут отдохнуть и расслабиться. *** Санитар и медсестра Ин* в полной тишине толкали каталку с пациентом по проходу между зданиями. *(Эта медсестра уже встречалась нам — ее косвенно упоминали во 2й главе. — прим. ред.) По дороге им встретился только один интерн, торопливо прошагавший мимо них. Ин уже собиралась подойти к лифту, ведущему в мужское отделение хирургии, и нажать на кнопку вызова, но санитар остановил ее: — Простите, кхун, я только что проходил мимо этого лифта, и мне показалось, что он сломан. Он дергается, как будто собирается застрять, — он небрежно заговорил на северном диалекте. Ин повернулась к нему с удивленным видом: — Неужели? — Мы должны проследовать по этой дорожке и доставить пациента, воспользовавшись лифтом в здании медицинского отделения, — санитар указал на соседнее здание. Она с сомнением посмотрела на неисправный лифт: — Ну хорошо. Ин повернула назад. Они провезли каталку по другой дорожке, направляясь к лифту здания медицинского факультета, находящемуся неподалеку. Когда они погрузились в лифт, Ин нажала кнопку пятого этажа. Она мельком взглянула на пациента, чье состояние выглядело стабильным, и стала ждать, когда лифт спокойно доберется до места назначения. Бах! Внезапно что-то упало на пол. Этот неожиданно громкий звук привлек взгляд Ин, и она отвлеклась, чтобы взглянуть на источник. Санитар выглядел удивленным. Он попытался ногой сдвинуть с места то, что только что уронил, но в итоге только пнул упавший предмет еще дальше от себя. — Кхун! Я уронил свой телефон! Мне очень жаль, но не могли бы Вы, пожалуйста, подобрать его для меня? Ин вздохнула и слегка покачала головой из-за неприятностей, которые доставил ей этот парень, но все же решила помочь ему вернуть телефон. Однако его телефон проскользнул далеко под каталку. — Вот дерьмо, — пробормотала она, — вечно все происходит именно так. Подожди, я сейчас. Пока она пыталась поднять телефон, санитар достал шприц, наполненный бесцветной жидкостью. Он изменил положение шестеренки на зажиме трубки капельницы, расположенном рядом с силиконовой насадкой-канюлей, соединяющей систему внутривенного введения и вену пациента, затем проколол иглой шприца канюлю и ввел жидкость, прежде чем задвинуть шестеренку на место. В то же время Ин, наконец, успешно подняла его телефон с пола. — В следующий раз не играйся со своим телефоном во время работы. Если члены семьи пациента увидят тебя, то обязательно пожалуются! — Ин вернула ему телефон вместе с нравоучением. Он несколько раз поднял руки, чтобы поблагодарить ее, и забрал свой телефон. Лифт уже добрался до места назначения. В конце концов они благополучно доставили пациента в палату мужского отделения хирургии. *** ...Новый санитар покинул здание после того, как его миссия была завершена. Он зашел в уединенный темный угол, снял очки и сунул их в карман рубашки. Сжав правое плечо, он проворчал: — А это больно... Мужчина переместился, чтобы поднять мусорный мешок, набитый сухими листьями, которые приготовил и положил сюда заранее. Затем он направился в заброшенный район, где был убит Йонъют. Он продолжал идти, пока не убедился, что его больше никто не видит. Мешок был открыт, и все, что находилось внутри, высыпалось на землю. Мужчина зажег спичку, бросил ее на кучу мусора и подождал, пока огонь не начал разгораться. Затем он вытащил из кармана шприц и бросил его в костер. Потом вытащил свою маску, а также снял с головы кудрявый парик, и бросил все ярко разгорающееся пламя. Оранжевые отсветы отразилось на красивом лице мужчины. Его спокойные черные зрачки смотрели на огонь холодным взглядом. Кто-то однажды сказал, что «тайна никогда не умирает». Но, по крайней мере, смерть этого человека навсегда сохранит известную только ему одному тайну. Телефон в кармане завибрировал, и он тут же снял трубку. — Ты где? — спросил звонивший. — В больнице, — небрежно ответил он. — А Ты уже дома? Я вернулся сюда, чтобы забрать с собой кое-какую работу, но я уже собираюсь возвращаться. Это займет не больше пятнадцати минут. — Поспеши назад. Я купил Тебе ужин. — Ты такой милый, детка... Теперь я точно поспешу обратно. Ган повесил трубку и опустил левую руку. Он развернулся на каблуках и направился обратно в сторону больницы. Сердце директора Сомсата уже должно было перестать биться из-за большого количества хлорида калия, который он ввел в его капельницу. Дежурные медсестры и врачи, должно быть, сейчас отчаянно суетятся, делая ему искусственное дыхание. В конце концов, причиной его внезапной смерти они признают заблокировавшую дыхательные пути мокроту. Блестящий патологоанатом здесь больше не работает. Если никто не заподозрит, что смерть доктора Сомсата была неестественной, то никакого расследования не будет. Кроме того, лифт, которым воспользовался Ган, был тем самым, в котором он когда-то поцеловал Васана, и ему было прекрасно известно, что здесь до сих пор не было установлено никакой системы видеонаблюдения. ...И никто не увидел и не услышал их последнего с Сомсатом разговора у костра на пустыре: — Ты не должен был узнать о моей тайне, — Ган с мужественным лицом, словно высеченным из камня, тихо пробормотал в пламя. — Ты не должен был, Сомсат... Ты не должен был... «Два тигра не смогут ужиться в одной пещере» — один тигр должен умереть. Ган стал тем тигром*, который выиграл битву. Он выжил. *(Тигр в тайской культуре не просто хищное животное — это тот, кто всегда приходит без спроса и берет то, что хочет. На него нет управы. Он беспощаден и быстр. เสือ[sĕua] : «тигр» является синонимом слову «вор, разбойник, преступник». Не сравнивайте любимого человека с тигром — это не комплимент, потому что в слове «бабник, развратник» тоже есть слог «тигр». — прим. ред.) --------------- Примечания: *Кислородное голодание мозга (церебральная гипоксия). Главный потребитель кислорода в организме — это головной мозг. На поддержание жизнедеятельности его клеток расходуется 20-25% всего кислорода, циркулирующего в крови. Острая нехватка кислорода вызывает в головном мозге опасные изменения: - через 10 секунд нехватки кислорода появляется спутанное сознание, обморок; - спустя 30 секунд развивается кома, часть нейронов погибает; - через 5 минут наступает необратимая смерть нейронов. А последствия такого острого состояния чреваты нарушениями разной степени тяжести в работе всех органов тела: они вызывают хронические заболевания сосудистой и центральной нервной систем, печени, почек. И вся эта «прелесть» вам грозит только в том случае, если дыхательные функции пострадавшего удастся восстановить очень быстро. В противном случае он просто заснет и будет спать. Вечно.