Огненный путь

Темный коридор, обросший по стенам длинным лишайником, встретил непрошеных гостей резким запахом сырости. — Мы такие придем, а там подвал затопленный, и огурцы плавают, небось, — усмехнулся Захар. — Не люблю маринованные огурцы, — поморщился Файер. — А что ты любишь? — засмеялся Захар. — Ну… Больше всего я люблю лимонад и «Оливье», наверное. — Ишь чего захотел. Эх, знал бы — взял… Хотя, может у нее там склад газировки. Вот круто было бы — мы зайдём, а там всякая разноцветная газировочка шипит… Вдруг Файер расхохотался. — От газировки не смеются… — Захар задумчиво-озорным взглядом посмотрел в потолок. — Интересно, а что если ее газировать веселящим газом?.. — Да не, я не про то… — вымолвил брюнет. — А про что? — А ты веришь в магию? Захар озорными глазами покосился на Файера. «Ну вот, Шрамчик весёлый, ща его тайна к нам прямо в руки поплывёт…» — Веришь? — Ну, допустим, да… И что дальше? — Короче, наша директорша — ведьма. — Пппхф… — Ну не, серьёзно! Это тебе не страшилки рассказывать! Это на самом деле! А если не веришь, то и не надо… — быстро выпалил брюнет. — Верю. — Мне кажется, ты не веришь, а просто хочешь у меня все выведать. Ладно, это не секрет: она готовит какое-то дьявольское пойло, похожее на разноцветную газировку. Амброзия называется. Детдомовцы его пьют и превращаются… — В козлят? — тихо спросил Захар. — Нет. В монстров-птиц. Глаза — во, нос — во, и перья во все стороны бело-серые такие торчат, и когтищи жёлтые, на ногти похожи длиннющие, гадость, короче. — Ни хрена-а-а… — он выпучил глаза. — Вот именно… — А ты с ними сталкивался? — А как же, — с видом опытного пацана произнес Файер. — Я такой иду по коридору, слышу — панфлейта не панфлейта, синтезатор не синтезатор… Так парень рассказал про свои стачки с чудищем, с учительницей, с Мари, с директрисой… Захар слушал, разинув рот. — Ни фига-а-а… — немногословно прокомментировал он, когда брюнет окончил рассказ. — Даже не знаю, верить тебе или нет. Что-то не верится… Слишком похоже на то, что это все в какой-то книге случилось, а не на самом деле. — Почему? — обиделся Файер. — Слишком интересно. Слишком! — Ну, это не аргумент. Хотя чего это мы тут болтаем — пошли, что ли, раз ты собирался… — Ты ж не хотел… — начал блондин и тут задумался: — Хотя чего тебе-то бояться? Ты, наверное, ничего уже не боишься. — Ну, не знаю… — тоже задумался брюнет. …Лестница вела вниз, в глубь пространства. По бокам на стенах висели какие-то светящиеся зеленовато-белым гнилым светом фотографии. Все это были портреты. Лица на них были какие-то странные. От их нехороших злых и слащавых улыбочек, казалось, веяло запахом Черной Слизи. На некоторых фото были серые монстры-птицы, на других — черно-красные уродливые существа, на третьих — люди с тремя носами, на четв… ой. На одной из фотографий Файер узнал одного очень знакомого типа. Нет, не Файерверка, вы не угадали. — О, Боже, — тихо воскликнул брюнет. — Что с тобой? — блондин остановился и ноги у него оказались на разных ступеньках. Он проследил за взглядом «Игнатика-лунатика» и тоже увидел это фото. — О, и твой портрет здесь, — сказал он каким-то беззаботным тоном. — Дай, пожалуйста, мне что-нибудь острое… — попросил Файер, не отворачиваясь от портрета и протягивая руку назад. Захар судорожно начал копаться в рюкзаке, пытаясь понять, для чего другу может понадобиться «нечто острое». Наконец нужный предмет был найден — им оказался канцелярский нож с синей поцарапанной ручкой. Захар молча вложил его в крепкую ладонь Файера, и тот, сжав нож пальцами, размахнулся, и всю силу, всю свою энергию вложил в этот страшный удар. Дзынь! Стекло водопадом посыпалось с фотографии, блеснуло в тусклом зеленоватом свете — и разбрызгалось, раскидалось по темным сырым ступенькам. Парень одним движением содрал портрет — и разорвал его на клочья. Обрывки закружились и улеглись под ногами, как старые, опавшие листья. Файер засунул руки в карманы, опустил голову и неторопливо зашагал вниз. «Тук, тук, тук» — стучали кроссовки. Захар вздохнул и молча поплелся за ним… Несколько минут они шли молча. Вдруг впереди что-то заблестело. Сначала Захару показалось, что это осколки. Он обогнал Файера — и в тот же миг куда-то исчез. Послышался всплеск. — Захар?! Снова всплеск — и блондин, весь мокрый, очутился перед брюнетом. — Ты куда исчезал?! Там что, вода??? — Это колодец! Блин, а вода какая вонючая… огуречный рассол какой-то, а не вода. — Так это еще ничего. Перескочить можно? — Не-а. Файер увидел перед собой серую мраморную стену. Тупик. И колодец. — Погоди, я сейчас вернусь, — Захар, что-то задумав, прыгнул в воду, и стало тихо. — Ты куда?.. Если бы Файер мог слышать на расстоянии мысли Захара, то получилось бы вот что: «Блин, воздух кончается… О, воздушный пузырь. Смотри-ка, куда-то ведет… Тьфу, как будто в канализацию угодил, в трубу. А это что? А-а-а!.. Караул!!! Назад!.. Назад пути нет?! Нет. А-а-а! Куда меня несё-ё-ёт?! Ну всё, крышка…» Файер ждал долго. Очень долго. Очень-очень долго. — Ну и где его милость пропадает? (Вспоминается, как Симка ждала звонка) — Наверное, он нашел выход, — революционно для своей натуры выдал брюнет. — И мне, наверное, придется идти туда же… «Когда это я стал оптимистом?..» — засмеялся он про себя, прыгая в воду…