Прыгай

      Я ждал, когда отключусь. Тогда голова перестанет болеть, тошнота отступит, а гнев, который я не знаю уже, куда запрятать и как выразить, найдет себе выход. Не знаю, каких дров я умудрюсь наломать в этот раз, но через это просто надо пройти. Как через сезонную простуду.       Тяжело именно от головной боли, потому что ее не заглушить лекарствами или алкоголем. Просто остается терпеть. Еще и кровь носом постоянно идет, как еще вся не вышла…       Я тяжело стукнулся затылком о стену, у которой сидел. Нытье мозга встрепенулось и вновь ушло в привычную монотонную стонущую волну. Давай же! Отрубайся!       Зазвонил телефон, от этого привычного и нормального звука я почувствовал себя, словно внутри огромного колокола. Нехотя я взял трубку, даже не проверив, кто мне звонит.       — Послушай, мы так не договаривались, — что ж этот Цзин Юань так кричит-то. — Мало того, что этот шкет зовет меня «дядей Мудаком», это я еще стерпеть могу, все же воспитание твое. Но он просто не может успокоиться! Рыдает, о дверь бьется и все твердит, что надо к тебе. Я так работать не могу!       Я ожидал чего-то такого, все же этот малыш слишком привязался ко мне. Странно, но своей полудумающей головой я посчитал это милым, хотя ничего хорошего в происходящем нет: мальчишка сейчас нервничает так, что еще и заболеет от переживаний, если не повезет. Да и я сам в подвешенном состоянии. Ничего веселого, но все же так хорошо знать, что кто-то не может без тебя, кто-то волнуется.       — Не кричи, а то меня стошнит сейчас, — я закрыл глаза, телефон почти лежал на плече, мне тяжело было даже руками командовать. — Дай трубку шкету. И помни, что я тебе отвалил денег за то, что ты с ним сидишь, так что не смей психовать.       В трубке раздался недовольный скрежет зубами, шаги. В отдалении появились невнятные голоса. Я даже не знал, что скажу Дань Хэну, но почему-то вызвался его успокоить.       — Блейд? — неуверенный икающий от слез голос. Мой маленький Дань Хэн.       — Да, малыш. Послушай, — боже, как тяжело из мыслей составлять единый экспресс для передачи смысла. — Я немного приболел. Мне нужны… — забыл слово, — покой. Мне сложно следить за тобой. — от звучания собственного голоса сейчас, похоже, вырвет. — Потерпи немного. День-два и я заберу тебя.       — Нет! — он снова плачет. — Я знаю, помню! Я должен быть там, рядом с тобой, я лягу рядом и тебе станет лучше! Так делал кто-то из моей памяти! Забери меня!       Ох, ну почему ты кричишь… И какие странные вещи говоришь, странные для ребенка. Ах… точно, ты же видьядхара. Видимо, помнит что-то.       — Мне станет лучше, если ты не будешь кричать и просто подождешь меня.       Я положил трубку и уперся лбом в пол. Голова сейчас похоже разломится. Давай же! Отруби меня!       О чем говорил малыш?.. Ах да… Лечь. Кто же из Дань Хэнов так поступал. Наверное, тот, что отменно готовил. Он вообще был очень домашний и чуткий. Один из немногих, кто не боялся быть со мной рядом, пока я безумствую. Как я ненавидел его за это. Надо было ненавидеть себя, но я ненавидел его за то, что он приносил такую огромную жертву, чтобы следить за тем, чтобы я не искалечил себя в такие часы. Как ненавижу… Ведь я несколько раз его изнасиловал и избил… Не помнил ничего, но просыпался рядом с измученным телом того Дань Хэна. Как я ненавижу тот его всепрощающий взгляд, которым он встречал меня после такого. Ненавижу! Дал мне возможность избегать вины, хоть бы раз разозлился на меня! Ненавижу!       Я со всей силы грохнул кулаком по полу. От этого воспоминания тошнота подкатила прямо к горлу. И в этот момент по отступающей боли в голове понял: пришло, сейчас поводья моего тела перейдут к тому неподъемному грузу информации. Безумие, поселяющееся в пустом теле, одновременно прогоняющем память сквозь несправляющийся мозг и выдающее мое отчаянное желание найти безболезненный способ уйти из этого мира. Я уже познал все! Все виды любви с Дань Хэнами, все конфликты, проблемы, ситуации! Все, что только может описать библия, что из века в век повторяет человечество: я все это пережил. Война, куча болезней, любовь, смерти близких, куча вопросов, на которые не могут ответить, и много чего другого. Я уже не могу, невыносимо от повторяемости ситуаций, одних и тех же слов, взглядов и чувств. Я так хочу уйти, но те способы, которые мне дозволены — настолько ужасны, что я боюсь.       Я очнулся ночью. Не знаю какого дня и даже часа. Просто за окном было темно. Голова была на краткие минуты пуста, словно я только родился, но это ненадолго.       Я обвел комнату взглядом. Как и всегда ужасно. Шкаф лежит на полу, а все вещи Дань Хэнов хаотично раскиданы, хоть не порваны — уже неплохо. Телевизор пробит насквозь неизвестно чем, значит придется копить на новый. Опять. Окровавленные осколки окна лежат на полу и подоконнике, значит и на мне есть повреждение, все же без этого не обошлось. Кровать перевернута, посуда на кухне разбита, а кран в раковине вырван едва ли не с мясом. Огромный беспорядок, вещи лежат в самых неожиданных местах.       Я встал и посмотрел в зеркало, которое на удивление оказалось целым. Рана от стекла на груди и на обеих руках: легко отделался. Хоть глотать его не стал, как в один из прошлых разов.       Кое-как перетянув порезы, я стал понемногу прибираться. Нельзя забирать Дань Хэна в место, где будто бы прошел ураган. Уборка заняла остаток ночи. Я даже был рад ей. Я был рад сейчас всему, потому что голова не болела, а память не измывалась надо мной.       Как только я закончил с уборкой, сразу же поехал за Дань Хэном. Не очень охотно, но я признавался себе, что соскучился по нему. Да и малыш, наверное, тоже провел не самые спокойные… ах, я так и не знаю, сколько меня колбасило.       Я позвонил в дверь квартиры Цзин Юаня и даже испытал странное нетерпение: страшная штука — хорошее настроение и самочувствие. За дверью раздались ленивые и сонные шаги. Дверь открылась и передо мной появилась лохматая голова знакомого, даже глаз не видно. Судя по всему, он еще не ложился даже. Мне он обрадовался сильно, значит Дань Хэн исполнил мое напутствие подобающе: вымотал все нервы.       — Наконец! Ты куда на два дня пропал, я думал, что помру с ним, — Цзин Юань повернул голову в глубь квартиры и крикнул мальчика. — Представляешь, он на детской площадке какого-то ребенка чуть в песок не закопал. Все твердил, что тогда ты придешь.       Я фыркнул. Ну урок по самообороне он выучил, осталось понять, когда его применять.       — Блейд! — его голос заставил меня вздрогнуть.       Я поднял глаза и увидел, как Дань Хэн бежит ко мне навстречу. Все вышло само собой, словно для нас это было привычным делом: я присел и развел руки, а Дань Хэн рухнул в мои объятия и прижался щекой ко мне. Он с такой силой стискивал мою шею, что я невольно подумал, что тоже соскучился по нему.       — Кстати. По поводу твоего заказа на Кафку, — было видно, что Цзин Юаню очень неприятно в этом признаваться. — Я ничего не смог найти. Ее словно и не было в Китае. Так что расслабься, плату я с тебя брать не буду. Извини, что не смог помочь. Со мной такое впервые.       Меня это очень удивило. Не было ничего, что не смогли бы откопать члены этой семьи. Эта Кафка или выходила за грань обыденного, или имела очень сильных покровителей — это нам не на руку.       — Блейд, что это? Болит? — Дань Хэн обнаружил мои повязки.       — Не болит, пойдем, — я поудобнее усадил его на руке. — Ты хорошо справился, пожалуй, стоит и мороженое купить.