Прыгай

      Как мог, но быстрыми корявыми и оскальзывающимися шагами я поднялся на свой этаж. Тело вновь было сплоченным целым, но боль, как это часто было, осталась постфактум. Словно удивление на то, что разорванные ткани, раздробленные кости или раздавленные органы так быстро восстановились. Словно боль забыла, что она должна уйти. Сейчас я даже был рад ей. Мне казалось, что тело от боли само мне помогает.       Резко я открыл дверь, словно меня за ней могла поджидать Кафка, но нет. Квартира была пустой. До жути пустой и холодной. Не было Дань Хэна, который после работы сразу несся приветствовать ворона Босса и кролика, не было его голоса, которым он читал мне книги, когда я это позволял, не было шелеста страниц от тетрадок, в которых он старательно выводил иероглифы. Только тени от голых деревьев за окном иногда шарахались по коридору.       Не разуваясь, я пересек коридор, и остановился перед кладовкой. Мне нужно копье Дань Хэна, его «Пронзающий облака». Если я отдам его Кафке, то мальчик вернется ко мне. Тут не должно быть никаких сомнений: важнее Дань Хэна ничего нет, пес знает эту женщину, неизвестно, что она сейчас может с ним вытворять.       — То есть веками ты хранил верность своему обещанию, а сейчас просто возьмешь и отдашь копье этой женщине, которая даже неизвестно отдаст ли тебе ребенка? А жив ли он вообще? Может, она тебе швырнет его тебе к ногам, как утопленного котенка.       Я вскинул голову и обернулся. Передо мной стоял Дань Хэн. Не предыдущий, не мой нынешний, не одна из его версий, а тот самый первый Дань Хэн, которого я подобрал, когда его вышвырнуло море.       Его я ни с кем не перепутаю. Не из-за одежд, которые были дики для меня, но которые сейчас грели взгляд тоской. Не из-за его слов, которые в этот момент мог сказать только он с этим легким разочарованием: нет, он не ругал и не отчитывал меня, лишь с легкой грустной ухмылкой спрашивал и изумлялся, что я так хочу поступить. Его выдавало выражение лица и глаза. Та смесь боли, обиды, печали, которая скрывалась в его воспоминаниях, но в то же время спокойное снисхождение и торжественная радость при виде меня. Только он мог так смотреть на меня. Потому что только у первого Дань Хэна были все воспоминания о прошлом, которые он старательно пытался запечатать в копье, чтобы они не тяготили ни его, ни его будущие версии, при этом он же знал начало нашей дружбы.       — А что ты предлагаешь? — я едва сдержал нервный смех, который неприятной дрожью всколыхнул мое тело. — Оставить его Кафке, а самому обнимать копье с благоговейными мыслями о тебе?       — Ты мог бы взять это копье или обычный кухонный нож и попытаться умертвить ту, что похитила ребенка. Тогда копье и мальчик останутся у тебя. Ты получишь то, что хочешь, но при этом сдержишь обещание. Копье не должно покидать тебя или мои реинкарнации. В нем мудрость видьядхар, моя жизнь и память — такое не может уходить в руки людей. Отдав его, ты сделаешь Дань Хэна беззащитным. А сам тем более не защитишь.       — Ты идиот? Предлагаешь оставить копье, но лишиться того, кого оно должно защищать? А может сразу продать квартиру, но оставить всю мебель? А что, по-моему то же самое! — я дернул ручку кладовки. — Кретин. Дань Хэн — это ты же! Предлагаешь мне дозволить его убить? Какая бессмыслица!       Я достал замаскированное под швабру копье и сел. Я хотел начинать раздирать ленту скотча, но замер.       — Постой, — я перевел взгляд на «Дань Хэна», который продолжал зависать подле меня и недовольно взвешивать взглядом «Пронзающий облака». — Дань Хэн никогда бы не сказал такое. Человек, которого бросили и который настрадался за свою жизнь, никогда не позволит бросить кого-то другого. Если бы он еще был мстительным, то я бы поверил, но Дань Хэн не таков. Что ты?       Лицо «Дань Хэна» оставалось неизменным, что порождало во мне неприятное двоякое ощущение, словно милый котенок на твоих глазах разодрал в кровь крысу. Он склонился ко мне и тихо, голосом моего внутреннего голоса прошелестел:       — Я твое безумие, — он склонил голову на бок и вперился в мои глаза. Может, от страха, но мне показалось, что они из цвета лагуны скакнули в красный. Мне даже пришлось зажмуриться. — Тебе страшно. Ты четко уверен, знаешь, что надо отдать копье, чтобы спасти мальчика, за жизнь которого ты боишься. Но давнее обещание другу, страх нарушить его и совершить ошибку, от которой опять же может пострадать мальчик. Тебя ведь все это разрывает, не так ли?       — Блять, давай не сейчас! — я с неистовством стал раздирать ленту. Хотя я и говорил так резко и уверенно, но внутри я весь сжался. Не только само безумство было страшным для меня, не только его несвоевременность, но и то, что «Дань Хэн» попал в точку. Мне было страшно из-за неизвестности, но еще страшнее от сцен страдающего мальчика в голове, которые до дрожи пробирали меня.       — Послушай, Блейд, — он сел и положил руку на очищенное древко копья. — Не лучше ли просто расслабиться и отдаться в мои руки? Ты сдержишь клятву. Глядишь, может, и Кафка поймет, что прока ей с Дань Хэна никакого. А если она и убьет его, то у тебя будет шикарное оправдание: тебя захлестнуло безумие, ах, как невовремя. Можешь всю вечность себя убаюкивать этим оправданием, а там, через пару веков все и забудется.       Если на начале его доверительного «послушай, Блейд», я еще и слушал его, то когда его слова начали расходиться с моими чувствами и с моей памятью о Дань Хэне, что разрушило вновь иллюзию общения с ним, я с силой оттолкнул его. Нет, он не прав. Я лучше всех знаю, что такое жить с чувством вины. Это ужасное, грызущее и сжимающее тебя изнутри чувство, в котором можно утопиться в бессонную ночь. Но даже не оно ужасно. Гораздо ужаснее быть одному. Без Дань Хэна я буду один, лишусь хоть какого-то желания к жизни и смысла в ней. А самое главное…       — Пошел к черту! — я провел рукой по носу, у меня опять идет кровь. — Я лучше с ума сойду, но не дам пострадать тому, кого люблю. Я уже несколько раз ошибался, оставляя его одного. Уж чему, но учиться на своих ошибках я умею.       Прерывая этот утомительный и раздражающий разговор, я встал, оперевшись на копье, пошатнулся, но пошел к выходу. «Дань Хэн» молчал. Значит, я победил, я поступаю верно.       — К старому рыбному складу! — я рухнул на заднее сиденье такси. — Это реквизит, у нас ролка, — быстро добавил я, проследив за подозрительным взглядом водителя на копье.       Еще немного, Дань Хэн. Я доберусь до тебя, все под контролем. Почти… почти под контролем, потому что и кровь, вновь хлынувшая носом, и появление «Дань Хэна», и его слова о безумии очень плохи и могут подвести меня. Хоть бы продержаться, хоть бы довезти Дань Хэна до дома после обмена на копье, а там просто запереть его в комнате, пока мой мозг будет «разгружаться». Лишь бы не дать ему окунуться из одного кошмара в другой.