Под небом Бейруна

      Дверь его маленькой квартиры открылась с тихим скрипом. За ней стояла хорошо знакомая хрупкая фигура.       За прошедшие две недели он пару раз видел Таню в штабе, куда-то энергично идущую в сопровождении четырёх командующих эскадрилий её крыла и ведомой Серебряковой. За это время их взгляды ни разу не пересеклись, но было видно, как Дегуршаф расцвела после их незабываемой ночи, и одного этого факта было ему достаточно.       Эрих изначально строго следовал их соглашению: «Этой ночи никогда не было». Но, только зайдя в аптеку за презервативами, он понял, что его подсознание отказывается забывать её и требует продолжение: лёжа по ночам, он ждал, когда уличные фонари отключатся, чтобы снова оказаться в той залитой голубым светом комнате, но все эти дни были пасмурными, а комната лишь погружалась в непроглядную тьму, и на его сердце сильно давило одиночество.       И вот его ангел стоит перед ним на пороге маленькой квартирки.       Слова от чего-то застряли в горле, и всë, что он смог сделать, это отшагнуть назад, позволяя ей зайти.       Таня же сама не знала, что сейчас привело её в эту каморку. Сегодня она вышла из штаба и поняла, что если повернëт в сторону своей служебной квартиры, то никогда себе этого не простит.       Они молчали. Тишина затянулась. Им было страшно взглянуть друг другу в глаза.       — На севере есть такое странное блюдо, которое они именуют «пельмени». Это маленькие тефтели в тесте. И едят они его с кислым молоком. Мне всë-таки оно почему-то понравилось.       — Зачем ты пришла, Таня? — это был голос полковника Реругена, а не Эриха.       — Тут неподалёку открылся славянский ресторанчик. Они работают до двух ночи. Мы ещё успеваем сходить и попробовать эти странные тефтели вместе с вами.       — Зачем ты пришла, Дегуршаф? — голос стал ещё жёстче.       — Я скоро уезжаю на восток и хотела поужинать со старым боевым товарищем.       — Я не твой боевой товарищ, Дегуршаф. Не в этой квартире и не в одиннадцать ночи, — он прошёл в комнату и сел на крошечный табурет, который так и не сдвинулся с места.       — А кто мы тогда друг другу? — она подходит к нему ближе.       — Это тебе лучше знать. Я сделал всë, как мы договаривались, — Реруген не смотрел на неё.       — «Ни сна, ни отдыха измученной душе. Мне ночь не шлёт отрады и забвения. Всё прошлое я вновь переживаю, один в тиши ночей», — Таня села ему на колени и обвела руками шею. Приблизилась так близко к его губам, что почувствовала дрожащее дыхание.       — Откуда это?       — Неважно. Я просто хотела увидеться. Нет, поцеловать тебя, — она прижалась к его губам, а он ответил. Их поцелуй был настолько страстным, что даже бог, подглядывавший за ними, застыдился и отвернулся.       Рука Эрика взмыла вверх и сорвала кепку, отшвырнув её в сторону, и тем же движением стянула резинку с волос. Мужчина двумя руками зарылся в её золотые волосы и притянул к себе.       Изящным движением рук очки оказались на столе, и тонкие пальцы принялись расстёгивать непослушный ворох пуговиц на кителе. Реруген попытался сделать тоже самое, но от возбуждения пальцы перестали слушаться.       Таня оторвала грубые руки от непослушных пуговиц и положила на бёдра. Губы поймали скромный стон. Пуговицы собственного кителя поддались девушке без боя. Стоило ей расстегнуть их на рубашке, как поцелуй разорвался и он обхватил губами её аккуратный сосок. Тело непроизвольно дрогнуло от неожиданных прикосновений.       — Отпусти меня на минуту. Мне нужно снять берцы, — Дегуршаф попыталась слезть с его колен, а он в ответ приподнял её за талию, сделал два шага и повалил на кровать.       — Они мне не помешают, — Эрих принялся целовать её плоский животик.       — Что ты задумал? — отросшая за день щетина нежно царапала кожу. Стоны невольно срывались с губ. Непослушные грубые пальцы с трудом победили крошечную пуговицу на её брюках.       — Реруген, — рявкнула на него Таня.       — Что? — карие глаза поймали недовольный взгляд.       — Сними свой китель. Думаю, если я пару раз наступлю на него, тебе не понравится его потом чистить.       — Я могу сделать так, чтобы ты на него не наступила, — он по-мальчишески улыбнулся. А она лишь сильнее разозлилась от подобного ребячества.       — Дашь, мне, чёрт тебя подери, разуться?       — Нет, — Эрих встал и рывком подвинул стол в другой угол, чтобы его было не видно из небольшого окна. Снова поднял Дегуршаф за талию и усадил самым краешком задницы на стол.       — Тебе лучше не дёргаться. Поверь мне, падать со стола очень больно.       — Слова человека, который, видимо, чтобы попасть в штаб не просто перелапал все штабные задницы, вызывают доверие, — рывком он стянул её брюки ниже колена, связав злосчастные берцы.       — Ещё немного и ты будешь наказана за то, что хамишь вышестоящему офицеру.       — Ох, полковник, — она изобразила этот жеманный голосок, которым говорила больше половины женщин армии. — Вы не можете отправить меня под трибунал.       Вместо ответа он облизнул свои пальцы и грубовато ввёл в неё один. Таня захлебнулась своим стоном, схватила двумя руками край стола, попыталась двинуть бёдрами, чтобы заставить пальцы двинуться, но поняла, что стоит сделать это, как она тут же с грохотом упадёт на пол.       Он слегка шевельнулся и замер. Из-за положения его пальцы казались в два раза больше, чем в прошлый раз.       — Почему ты не двигаешься? — Таня поймала его влюблённый взгляд и покраснела ещё сильнее.       — Потому что ты хамишь мне, мой ангел.       — Реруген. Я… — он ввёл второй палец и снова замер.       — Ты опять забыла, как меня зовут? Я могу и обидеться, Таня, — всё это время он пытался вновь поймать её взгляд, но она стыдлива дырявила взглядом потолок.       — Эрих, — пальцы немного вышли наружу, а потом зашли вглубь. — Эрих. — Она так сладко простонала его имя, что он больше не мог заставить себя мучать девушку.       — Извини, что так долго, — грубоватые губы Реругена прижались к складке, покрытой белым пушком. Щетина уколола нежную кожу. Язык развёл кожу и коснулся нужной точки. По телу Тани прошла электрическая волна, а глаза закрылись от блаженства.       — Твою мать. Что ты делаешь? — шершавые губы отстранились, чтобы дать ответ, но им указали своё место, грубо схватив за волосы и прижав обратно. — Если ты остановишься, я убью тебя.       Он слегка нарастил темп движения языком и толчков пальцами.       — Да… Эрих, не останавливайся, — она отвела руки немного назад, чтобы обрести больше равновесия. Посмотрела на него, и от увиденного новая волна удовольствия прокатилась по телу. Она любовалась тому, как он, блаженно прикрыв глаза, целовал её. Как его рука двигается, и чувствовала, каким удовольствием это отзывается у неё внутри. В голове скользнула мысль: «Я рада этому телу в таких нужных руках». Дегуршаф прикусила руку, пытаясь спрятать особо громкий стон. Почувствовала, как тело вот-вот лопнет от удовольствия.       — Я почти закончила, — ещё пара движений, и Реруген почувствовал, как пальцы сжимают сильные толчки. Вывел два пальца и быстро вошёл уже тремя. От неожиданности она потеряла равновесие, но он успел её поймать своей свободной рукой.       Тепло от внутренних толчков наполнило тело. Воздуха катастрофически не хватало, и Таня начала с жадностью хватать его ртом.       — С тобой всё в порядке?       — Да. О да, — девушку немного отпустило, и та поймала взгляд его обеспокоенных глаз.       — Мне очень льстит, что ты так краснеешь от моих ласк, но у тебя точно всё хорошо? — Дегуршаф отчего-то дико взбесила его гиперзаботливость.       — Нет, — она сверкнула голубыми глазами.       — Что-то болит? — ей был неприятен испуг в его глазах, но она не собиралась из-за этого смягчать свой тон.       — Дай мне снять чёртовы берцы, я в них весь день хожу, у меня ноги уже взвыли, и эту проклятую стягивающую всё форму, — Эрих хотел взять её за талию, но понял, что испачкает китель, и просто протянул чистую руку, помогая ей спуститься со стола.       — Я не подумал об этом.       — Конечно. Сколько ты уже служишь? Поди на пенсию уже пора, сросся с этим дерьмом, — китель полетел на кровать.       — Мне ещё полгода до заслуженной пенсии, и не кидай форму, помнёшь же, — он отошёл на кухню, чтобы помыть руки и лицо.       — Всего полгода? И куда же ты отправишься? Все мои хотят купить себе домик на берегу моря и рыбачить, — ненавистные берцы один за другим улетали в то место, где раньше стоял стол.       — Зачем ты раскидываешь ценные снаряды? — Таня громко засмеялась.       — При надобности их можно использовать как дубину, но я предпочитаю в ближнем бою штык-нож, — она легко подпрыгнула на носочках, затем приняла боевую стойку, прижала невидимый штык-нож к груди и пырнула невидимого врага.       — Ты можешь хотя бы пять минут подождать после секса, перед тем как размахивать невидимым штык-ножом? Ты, конечно, очень сексуально делаешь это в одной рубашке, но всë-таки, — Эрих взял её китель с кровати и повесил на вешалку. Снял свой и повесил на вторую.       — У тебя вроде была только одна вешалка в прошлый раз?       — Да, — он скрылся в прихожей, но сдавленный ответ выдал его с головой.       — Ты меня ждал, — Таня настигла его в прихожей, всего раскрасневшегося, державшего в руках невесомую белую материю.       — Да, — он раскраснелся ещё сильнее. — Это тебе. И отдай рубашку. — Грубая хлопковая ткань соскочила с её плеч, а в руках оказался тончайший шёлк.       — Она же кучу денег стоит, — Дегуршаф попыталась поймать его взгляд, но тот повернулся к ней спиной, делая вид, что не может как следует повесить рубашку с первого раза. Поняв, что он не собирается поворачиваться, девушка недовольно хмыкнула и ушла в комнату.       Когда он закончил переодеваться в домашнее и развесил их одежду по вешалкам, Эрих вышел к ней.       — И долго мне тебя ждать? — она лежала обнажённая на его кровати, слегка разведя ноги.       — Ты ещё хочешь?       — А по мне не видно? — домашняя одежда ещё никогда с него так быстро не слетала. Он навис над ней и хотел поцеловать, но она с силой упëрлась стопой ему в живот. — Куда ты собрался. За то, что ты не дал снять мне берцы во … — тут Таня поняла, насколько стыдное содержание её фразы, раскраснелась и отвела глаза.       — Что такое? Самой стыдно? У меня так давно не было девушек, что я боялся упасть в грязь лицом.       — А с чего ты решил, что не ударил? — её дерзкий голосок прорезал воздух.       — Ты так стонала и скандалила, чтобы я продолжил, а потом чуть со стола не свалилась.       — Это ничего не значит, — Таня оскорблённо скрестила руку на груди.       — А потом твоë тело сделало вот так, — Эрих аккуратно взял её руку, поймал ртом три пальца и начал ритмично пульсировать ртом. — Ему и самому было стыдно это делать, но вид того, как она сгорает от стыда, того стоил.       — Я хотела сказать, что это было великолепно. Опыт, как говорится, не пропьёшь, — Реруген отпустил её пальцы, и хрупкая рука нырнула к его оголённому члену.       — Что ты… Помягче можно. Ты как будто придушить его хочешь.       — Я не очень понимаю, как это делать с этого угла, — она попыталась взяться поудобнее и случайно чиркнула ногтем по чувствительной коже. Он злобно зашипел.       — Я могу сесть, как ты хочешь. И сделать тоже, — наклонился и чмокнул её в ключицу.       — Тогда сядь на задницу и облокотись о стену, — Эрих послушался её приказа.       — Где презервативы?       — В прихожей остались.       — Все штабисты такие неосмотрительные? — Дегуршаф спорхнула с кровати. — А ты в себя совсем не веришь, Реруген. — В её руках была пачка из трёх презервативов.       — Я просто знаю, что у тебя отбытие послезавтра, — фонари за окном погасли, погрузив комнату в темноту. Сегодня было новолуние.       — Давай потом об этом, — он почувствовал её руку на своём колене. — Я ничего не вижу в этой темноте. — Реруген поймал руку Дегуршаф и забрал маленький конвертик.       — Я сам надену.       — Это не сексуально, блин, — он ощутил её приближавшееся дыхание на своей груди.       — А ты умеешь их одевать? — Таня хмыкнула.       — Не уверена, что они у вас той же системы, — Эрих быстро закончил с резиновым предметом.       — В смысле? — он нашёл её бедра на ощупь и притянул к своим. Хрупкие руки направили член куда нужно, и она быстро насадилась на него. — На севере они какие-то другие?       — Не бери в голову, — стон без промедлений сорвался с губ Тани. Она начала медленно приподниматься и опускаться на нём.       — Можно тебе кое-что подсказать? — руки Эриха нашли тонкие кисти и заставили обвить шею. Вместо ответа Дегуршаф поцеловала его. Очень неуверенно, соглашаясь стать его ученицей. — Обопрись о меня руками. — она опёрлась правой рукой о плечо, а левую вплела в короткие волосы. — Немного наклонись назад бёдрами. — Таня так и сделала, и её ощущения стали острее. — Вот так. — Тонкие бёдра начали набирать амплитуду. Она наклонилась к нему и соткала из их губ страстный поцелуй.       Губы Реругена ловили её стоны, и он понял, что та даже не набрала максимальный темп, а он уже близок к разрядке.       — Я скоро кончу. Годы берут своё. — Таня не дала ему договорить и снова сплела их губы в поцелуй, увеличила темп. — Ах… — Грубые руки больно сжали маленькие бёдра, широкая грудь вздымалась от тяжёлого дыхания, по телу разливалось тепло. Дегуршаф аккуратно слезла с него и накинула подаренную им ночную рубашку. Она приятно касалась распаренного тела. Реруген малость прогадал с размером и взял ту, что на девушке повыше бы смотрелась как майка, а на майоре как откровенное платье, которое едва прикрывало целиком задницу.       — Сегодня обойдёмся без перевязок и, надеюсь, не только чаем.       — Я купил немного полуфабрикатов для духовки, — он нащупал рукой выключатель и комнату осветил желтоватый свет.       — Тогда тебе стоит поторопиться, я примчалась к тебе без ужина.       — Дай мне минутку, чтобы умыться, я всë-таки староват для такого, — звонкий смех заполнил комнату. Таня всё смеялась и смеялась, от этого ей свело живот, и она присела на корточки. — Над чем ты смеёшься? — Реруген встал и уже собирался идти в ванную, когда Дегуршаф подскочила на своих тоненьких ножках вверх, обвила его шею руками, а бёдрами крепко обхватила талию.       — Я смеюсь, потому что мне хорошо с тобой, Эрих. Мне так сладко от твоих глупостей. Мне нравится твоя зрелость, — их губы снова сплелись в поцелуе. — Мне нравится целовать тебя до потери пульса. Мне плевать на то, сколько тебе лет. Чёрт, как же мне плевать. — Ещё поцелуй. Девушка смело исследует его рот своим острым языком. — Мне плевать, сколько тебе лет, ведь, не вылезая с передовой, я точно умру раньше тебя.       — Не говори так. Ты лучший боец Империи, — Реруген поцеловал её тонкую ключицу.       — Меня один раз уже подстрелили. Она точно достанет меня… когда-нибудь, — Таня уже была не здесь, а в московском небе. — Она ранила меня в плечо. — Эрих перевёл взгляд на другое плечо и увидел гладкий хорошо заживший шрам. — У неё была та же дьявольская сила, что и у моего талисмана, только не в талисмане, а в ней самой.       Реруген посмотрел на её лицо и испугался. Этот взгляд был устремлён далеко за горизонт. Она видела то, чего нет здесь, и говорила о вещах, которых он не мог знать.       — Ты, видимо, сильно испугалась. На тебе лица нет, — Дегуршаф не услышала его и всë также смотрела в даль. — Таня. — Лишь звук её имени привёл девушку в чувства. Увидев это, он повторил свои слова:       — Ты, видимо, сильно испугалась. На тебе лица нет.       — Спусти меня на землю, — нетвёрдые ноги коснулись пола. — Не надо было это вспоминать. Такой момент испортила.       — Бывает. Я в ванну, а ты поставь еду в духовку, — Эрих ушёл в ванную комнату.       Таня подошла к духовке и посмотрела на непонятный принцип работы. Пару секунд она обдумывала, как можно добыть огонь, но потом её голова заполнилась другими мыслями:       «Интересно… В прошлой жизни я всегда просто целовал партнёршу, отворачивался и ложился спать. Причём всегда считал себя джентльменом, потому что дарил женщинам дорогие подарки. Но Реруген на совсем другом уровне джентльменства. Я и не думал, что оргазм у женщин настолько приятней, даже не могу вспомнить разы, когда довёл партнёршу до подобного состояния. А он после ещё и проверяет моë состояние. Блин, и подарки он тоже дорогущие дарит. Если подумать, не настолько мне и секса хотелось, сколько просто побыть в центре внимания и поговорить по душам. Это меня так женское тело испортило, или всегда такой был?».       — Она не может быть настолько грязной. После покупки я пользовался ей от силы пару раз, — Таня не услышала, как он вышел из душа.       — Я просто задумалась, — девушка смущённо почесала затылок.       — Тебя что, вообще всему надо учить? Хотя трахаешься ты и без тренинга великолепно, — Таня всё ещё витала в своих мыслях и ничего не ответила ему.       — Ты о чём задумалась, ангел? — «он меня ещё и ангелом зовёт, что за чудо, как он вообще ещë женой не обзавёлся, да и ещë сказал, что у него давно девушек не было».       — А когда у тебя была женщина в последний раз, кроме меня? — он решил, что Дегуршаф хочет соскочить с темы и не позволил ей этого:       — Тебя научить духовкой пользоваться?       — Я всë равно до конца войны не доживу, можешь не пытаться, — она встала, давая ему пройти к духовке, а Эрих грубо схватил её за запястье и не дал сделать и шагу.       — Ты чего? — Таня посмотрела ему в глаза, те были полны ярости. — Ты, блять, пугаешь меня. Отпусти.       — Стой на месте, — его голос дрожал.       — Эрих! — Таня попыталась вырваться, и он отпустил еë. Она тут же сделал три шага назад и вжалась спиной в стену. Инстинктивно рука потянулась к поясу, чтобы схватить пистолет, и Эрих распознал это движение.       — Ты ни на минуту не можешь перестать говорить о своей смерти. И что это за движение? Ты на рефлексе попыталась пристрелить меня? — Реруген не орал на неё, а тихо шипел, едва размыкая зубы.       — Какого хера ты на меня напал? Я не сказала ничего, кроме чëртовой правды, а это движение, — Дегуршаф подняла раскрытую ладонь и притянула заклинанием свой пистолет. От эмоций она не рассчитала силу заклинания, и пистолет настолько сильно врезался в её ладонь, что та отскочила и врезалась со всей дури в стену. В комнате раздался отчётливый хруст, но Таня не обратила на него внимания, попытавшись сжать рукоять пистолета. У неё это не вышло: рука просто не слушалась — и только тогда она обратила внимание на дикую боль в руке.       — Блять, — Дегуршаф взяла парящий в воздухе пистолет в левую руку и положила на пол.       Она перевела взгляд на Эриха, ожидая его реакции. Он был испуган. Таня надменно ухмыльнулась.       — Не ожидал, что я схвачусь за пистолет? — он быстро сделал несколько шагов к ней. Она же сжалась в пружину, готовясь к очередной агрессии. Эрих протянул руку к её сломанной ладони, а Таня быстро отдёрнула её.       — Ты не заметила перелома, пока не поняла, что рука не работает? — его вопрос ввёл её в ступор.       — Да.       — Какой кошмар, Таня. Что я наделал? — его всего затрясло, он не удержался на ногах и грохнулся на пол.       — Что с тобой? — у неë в голове завертелись предположения, и она выдала самое достоверное по её мнению:       — Ты с голодухи в обморок шлëпнулся? — Дегуршаф здоровой рукой начала считать пульс. — Давление очень высокое. Где у тебя сахар? — Таня пробежалась глазами по кухне и уже хотела метнуться к сахарнице, когда Реруген мягко обхватил её за талию и поднял на неё глаза.       — Я в порядке. Хотя нет.       — Я вызову скорую, — она выскользнула из его рук и была уже в центре комнаты, когда услышала голос:       — Давно я не чувствовал себя такой мразью, — Таня застыла как вкопанная. — Когда впервые прочитал твоё личное дело, я подумал: «это идеальный солдат Империи». Тогда я не дал себе и пяти минут поразмышлять о том факте, что тебе всего одиннадцать лет. Я отбросил этот факт так легко, будто это был какой-то пустяк. В тот миг мог думать только о твоей неприкрытой жестокости, что на поле боя, что в тылу. Я решил, что твоя судьба — быть навечно идеальным солдатом Империи, и не дал тебе шанс вырасти в нормальной среде. А теперь, видимо, Бог наказывает меня тем, что я влюбился в тебя без памяти.       Таня молча вернулась на кухню. Эрих так и сидел на полу, смотря в стену.       — Бога не существует.       — Почему ты постоянно говоришь о своей смерти?       — Потому что Дамоклов меч так давно вознёсся над моей головой, что только волей проклятой судьбы не опускается на мою шею. Поэтому я никогда не забываю о ней, но и бояться давно перестала. Она стала мой незримой спутницей, и стоит мне хоть на миг забыть о ней, как меч прикасается к шее. В том бою — в небе над Москвой — я забыла о смерти. Была так в себе уверена, что перестала её бояться. И вот что из этого получилось. А она не боялась смерти. Тогда выпустила в неё весь магазин, и она не остановилась.       — Ты не боишься Бога? — Эрих повернулся и посмотрел ей в лицо.       — Да. Мы, кажется, слишком близко знакомы, — он улыбнулся, решив, что это шутка, затем встал и подошёл к ней.       — Прости, просто то, что моя возлюбленная только и твердит о своей скорой смерти, а ты знаешь какой рукой будет подписан приказ, отправивший тебя на очередной фронт, — Реруген поднял и посмотрел на свою руку. — Чертовски выбивает из колеи.       — Я постараюсь заткнуться рядом с тобой.       — Не стоит, — он хотел ещё что-то сказать, но тут вспомнил, что у неë всё ещё сломана рука. — Таня. Нужно же срочно в больницу.       — Из-за руки? — она посмотрела на неё. Та вся посинела и распухла. — Думаю, ты прав.       Он вылетел в коридор и оделся так быстро, как только мог, и принёс Дегуршаф одежду.       — Сядь на кровать, я помогу тебе одеться.       — Дай мне талисман, — она протянула здоровую руку. Эрих стянул его с воротника кителя, краем глаза отметив, какой же он горячий.       — Вот, — Таня подняла сломанную руку над талисманом и прикрыла глаза. Комнату озарил белый свет с золотыми искрами. Свет исчез через минуту, и рука стала снова розовой, и отёк спал.       — Больше не нужно в больницу? — Реруген никогда не слышал о лечебной магии такого уровня, но Таня всë-таки была одним из лучших колдунов страны.       — Нет. Я просто сняла отёк, из-за него рука всë-таки слишком сильно болела. И не нужно помогать мне одеваться, — она свела вместе указательный и большой палец. — Мне вполне хватит полторы руки, чтобы одеться. Лучше посмотри номер телефона женского общежития для командиров.       — Зачем?       — Что-то мне подсказывает, что Серебрякова развлекается с моим штатным водителем.       — Понятно, — Эрих открыл справочник и долго не мог найти нужный номер, когда он, наконец, нашëл заветные цифры, Таня уже стояла с ним рядом, одетая с иголочки.       — Вот, — он указал пальцем на нужную строчку.       — Спасибо, — Дегуршаф набрала номер. Ей ответил комендант общежития. — Мне нужна лейтенант Серебрякова. Переведите звонок на её комнату. — секунд тридцать в трубке были короткие гудки.       — Майор? — у Серебряковой был совсем не заспанный голос. Майор ехидно улыбнулась, получив подтверждение своей догадки.       — Через полчаса прибыть вместе с водителем к главному штабу. Думаю, тебе не составит труда его найти, — Серебрякова громка взвизгнула, и уже Реруген улыбнулся колкости Тани.       — А почему вы так заранее звоните?       — У меня была куча дел сегодня, но, похоже, я повредила руку, и нужно, чтобы меня осмотрели в госпитале.       — Тогда я сейчас же…       — Мне надо дописать ещё один отчёт.       — Хорошо. Я вас поняла, — майор повесила трубку.       — Ты уверена, что за полчаса с рукой ничего страшного не случится?       — Нет. У нас есть где-то минут пятнадцать. Серебрякова быстро заводится по пустякам, так что примчится к штабу заранее. А нам надо ещё поговорить.       — О том, что я ненавижу себя из-за того, что оставил тебя на фронте?       — Нет. Я понимаю, от чего ты себя так ведёшь. Ты уже сам всё объяснил…       — И от чего же? — Эрих почувствовал себя в это момент клиническим идиотом.       — Ты влюбился в меня по уши, — Дегуршаф игриво подбросила свой хвостик в воздух и кокетливо посмотрела на побагровевшего от смущения Реругена. — Любовь творит с людьми разные вещи. И зачастую делает их очень глупыми.       — Ты, наверное, права, Таня.       — Но я не могу сказать того же. Я думаю, что у меня это больше на уровне потребностей, — она ожидала, что он обидится, но мужчина только мягко улыбнулся ей в ответ.       — Так даже лучше. Я до этого никогда ничего подобного не испытывал, поэтому, может…       — Замолчи! — она шутливо стукнула его кулачком. — Не порть мне мысль о том, что я могу без памяти влюбить в себя мужчину вдвое старше меня за одну ночь.       — Хорошо. Я поцелую тебя? — она быстро кивнула. Таня уже закрыла глаза, готовясь к поцелую в губы, и очень удивилась, когда Эрих легко поцеловал её в лоб.       — А? — он опустился перед ней на колени и обхватил её лицо руками. — Ради всего святого, будь осторожней. Я прошу тебя. Знаю, что ты не боишься смерти, но будь аккуратней с этой игрушкой. — Он положил руку на кобуру её пистолета.       — Хорошо. Мне уже нужно бежать.       — До встречи, — Эрих уже хотел встать, но Таня обвила его шею руками и быстро поцеловала. Затем отпустила и вышла быстрым шагом из квартиры, захлопнув дверь.