Под небом Бейруна

      — Куда вас подвести Полковник? — Спросил водитель служебной машины, на которой Реруген прибыл в полевое расположение Майора фон Дегуршаф.       — Ты бывал уже здесь?       — Да.       — Где можно застать Майора Фон Дегуршаф?       — Вы хотите прямо с колес к ней попасть?       — Да. — Водитель удивился такому раскладу событий.       — Тогда я думаю нам стоит сразу к плацу проехать.       — Хорошо.       Водитель оказался прав и ещё на подъезде к плацу визитёры увидели, как командир тщательно осматривает одного бойца, что стоит перед строем. Боец был одет в парадную форму. За спиной командира стоял старшина и видимо конспектировал все замечания.       — Нам не стоит подъезжать в плотную. — Сказал водитель.       — Почему?       — Сейчас все на нервах, как бы чего не случилось. Плохой день для визита вы выбрали всё же. Сегодня было парадное построение с проверкой формы. — Объяснил свои опасения водитель.       — Ясно. Останови где считаешь нужным и езжай в столицу.       — А вы тут на ночь останетесь?       — Да.       — Хорошо Полковник.       Машина остановилась в метрах тридцати от подразделения. Майор не могла их видеть потому что стояла к машине спиной.       Полковник в отличие от строя был одет в офисную форму и выглядел немного куца рядом с расшитым золотом, обвешенным медалями и отпидарашиным до блеска подразделением.       Он увидел, как Серебрякова вышла из строя и обратилась к своему командиру указывая рукой на него.       Таня обернулась и одарила его холодным взглядом и жестом подозвала к себе.       «Все ещё злиться. Как же дурно вышло. Весь штаб свято уверен, что мы трахаемся, а мы уже как женатики в разводе.»       — Здравствуйте Полковник Фон Реруген, зачем пожаловали? — Если бы желчь в её голосе можно было обратить в жидкость, то её легко можно наполнить олимпийский бассейн.       — Здравия желаю Майор Фон Дегуршаф, это можно сказать личный разговор. — Эрих ожидал что она взорвётся, но не настолько.       — Ты совсем одурел?! — Он перебил её.       — Меня прислали по делам отдела пропаганды.       — А что ж этот цуцик сам не явился? — Майор одарила Полковника тяжелым взглядом из-под нахмуренных бровей, но он не стушевался.       — Боится, что вы ему яйца открутите Майор. — Полковник сказал это с самым серьезным видом на который был способен и увидел, как у солдат, что стояли рядом, расплылась по лицам скромная улыбка.       — Хм. — Она немного остыла. — Разговор долгий?       — Думаю да.       — Мне нужно закончить с осмотром формы и отпустить ребят на ужин. — Девушка устало принялась разминать виски, посмотрела на крыло из-под тяжелых бровей и продолжила. — У вас есть минут… — Реруген ощутил, как все крыло задержало дыхания на этих словах, видно это не первая проверка формы за сегодня. — Минут тридцать. — Крыло с облегчением выдохнуло.       — У вас есть где подождать или мне тут постоять и понаблюдать за воспитательной работой?       — Лейтенант Серебрякова проводите Полковника в мою палатку.       — Есть. Пойдемте Полковник.       Серебрякова указала куда им предстоит отправиться и не успели они и на десять метров отойти как Таня взревела.       — Я САМОЛИЧНО ЗАСУНУ ЯЙЦА ПОЛКОВНИКА КЕГЕЛЯ ЕМУ В ЗАДНИЦУ, А ПОТОМ ТУДА ЖЕ ЕГО ГЛАЗА ЧТОБЫ ОН ВИДЕЛ, КАК ВЫ РЕБЯТА ВСЕМ СТРОЕМ ТРАХАЕТЕ ЕГО В ЗАД!       Полковник Кегель был ответственным за парад и видимо в своей стандартной манере приказал все переделать в последний момент.       Реруген хотел спросить о причине такой нежной любви Майора к Полковнику Кегелю, но Виша заговорила первой.       — С утра он приказал перешить всем аксельбанты, потом сказал, что награды повешены неправильно. Майор пытался возразить, но все четно. Мы перевесили награды, перешили аксельбанты и магически подлатали форму в тех местах где она покоцалась из-за переделок. А Полковник сказал, что мы унижаем промышленность Рейна и приказал получить новую форму на складе и подготовить её.       — Я надеюсь Полковник Кегель сейчас не в госпитале?       — Если оттащили Командира. В итоге все переделываем как было написано в уставе.       — А я подумал, что вы грешным делом осмелились все неидеально сделать с первого раза.       — Мы готовы на самоубийство только в бою с врагом, Полковник.       Двое рассмеялись.       — Так зачем вы прибыли?       — Полковник Фон Герман послал поговорить с Майором.       — И зачем же?       — Думаю она так разориться, когда узнает причину моего прибытия, что не только ты будешь в курсе, но и весь полигон, поэтому скажу сейчас. — Полковник остановил шаг и пристально посмотрел девушки в глаза. — Ген штаб подумывает выдать Майора замуж.       У девушки буквально челюсть отпала от таких слов.       — За вас? — Шокировано сказала девушка.       — Нет. — Спокойно сказал Реруген, но по её ответу понял, что Таня не стала скрывать их отношения от своего адъютанта. — Я слишком, стар, богат и штабист.       — Оу. Простите, я не хотела вас… — Виша определённо не хотела задеть Полковника своими словами, но они оказались сейчас в такой странной ситуации, что обратить чувство в слова стало решительно невозможно. Она видела своего командира что изводить себя любовью что боится принять, а он влюбился в последнего человека, о котором мог подумать в таком контексте, ещё каких-то полгода назад.       — Меня настоятельно попросили разузнать у вашего командира нет ли у неё на примете кандидатуры подходящий по критериям, молодой, красивый, офицер из её крыла. Генерал Фон Ромель которому тоже не посчастливилось участвовать в этом разговоре сказал, что вы единственная подходившая кандидатура.       От слов Полковника девушка споткнулась стоя намести, но он галантно придержал её от падения за плечо.       — Поэтому мое прибытие просто формальность, не переживайте так. Пойдемте.       Пара продолжила путь молча, стоило им войти в палатку и Више отклонится под предлогом приготовления чая в палатку влетела разъярённая Таня, причем влетела в прямом смыли, у нее в парадный сапог был встроен небольшой летный генератор.       — Я убью его. Не совести и не чисти так над ветеранами издеваться, мы для спокойствия его заднице кровь проливали, а он нас так дрочит. — Таня, абсолютно не смущаясь присутствия Эриха принялась снимать свою парадную форму и сверх аккуратно вешать её в шкаф.       — Успокойтесь Майор. Его уволят на следующий день после парада.       — Скажи, что ты отправишь его на Юг.       — А чем вам не нравиться вариант с Севером?       — Тем что я могу случайно уронить на него сосульку. — Язвительно ответила Таня. — Зачем ты приехал? Когда ты сказал, что дело лично я решила, что ты все же повредился головой из-за моей манны и прибыл мне в любви признаваться перед всем крылом.       Брюки соскользнули с её аппетитной задницы, как бы Полковник старался не пялиться, но не смог не заметить тоненькое шелковое белье, что заменило обычно армейское. Небось Серебрякова позаботилась, прознав что у командира появился ухажер.       — Нет Дегуршаф. Переоденетесь, а уже потом поговорим.       — Что ты мне «выкаешь»?       — Дело по которому я прибыл вполне формальное. А ты передо мной жопой светишь.       — А тебе будто не нравиться? — Таня только задорно изогнула спину и повыше натянула кружевное белье.       — Оставьте обмен любезностями на потом Дегуршаф.       — Говори зачем явился или я тебе прям сейчас из палатки выкину.       — Полковник Фон Герман попросил у тебя выведать кандидатуру на роль твоего бедующего мужа.       — ЧТО БЛЯТЬ! — Таня в одном белье подошла к Полковнику и угрожающи по офицерские нависла над ним.       — Вы раздеты, Майор.       — Идиотизм. — Она вернулась к шкафу и принялась натягивать полевую форму. — Надеюсь ты предложил ему свою кандидатуру.       — Он сказал, что я слишком стар и слишком штабист.       — Ха. В точку.       — Критерии таковы. Молодой, красивый, офицер желательно колдун. Генерал Фон Ромель предложил на эту роль Лейтенанта Серебрякову.       — А Ромель как там оказался?       — У нас был перекрёсты допрос.       — Готова поспорить что Ромель, как только вы покинули кабинет этого червя, спросил в какой позе ты меня трахал.       — А на что спорим? — Лукаво спросил Полковник.       Таня развернулась на каблуках и одарила его игривым взглядом.       — На поцелуй.       — Ну тогда я проиграл. Он спросил, как я осмелился тебя поиметь, а не в какой позе. Куда целовать Дегуршаф? — Полковник будто невзначай приложил к губам указательный и средний палец. Слегка приоткрыл рот и показал язык сквозь пальцы. Таня тут же покраснела до кончика ушей.       — Ну и что же ты скажешь Полковнику Герману?       — Что единственный достойный кандидат из твоего крыла это Серебрякова. Я конечно понимаю, что мы в столице, но она умудрилась найти шелковые трусы на твою тощую задницу.       — Ой. — Таня взмахнула золотыми кудрями и отправилась к своему столу.       — Тощая это слово описывающие размер, а не мое отношение к ней.       — Ты ужинал?       — Я не голоден, но уже отправил водителя в столицу и планировал переночевать здесь.       — В этой палатке спим мы с Лейтенантом.       — Ну в постели у нас шумишь только ты. Если… — Реруген уже давно служил в штабе где умении отпускать сальные шутки по делу и без, считалась одним из ключевых в хорошей попойке. А попойки для военного это дело святое. Поэтому он без особого зазрения совести отплачивал девушке той же пошлой картой, что и она ему.       — Закрыли тему.       — Хорошо. Что на ужин?       — Понятия не имею. Что повар приготовит то и будет.       — Ты переоделась, мы уже можем идти?       Таня подошла к нему в плотную и Эрих протянул руки чтобы приобнять её, но лицо девушки в миг стало серьезным, и он одёрнул руки.       Девушка хотела что-то сказать, но промолчала, погрузившись в тяжелые думы.       Полковник подождал пару минут думая, что она всё же решиться сказать, что хочет, но девушка так и молчала перед ним тяжело нахмурив брови.       Мужчина не выдержал молчания, встал и вышел из палатки.       У входа его встретила улыбающаяся Серебрякова.       — Рассказали?       — Да. Эту новость она приняла нормально, но о чем-то задумалась уже потом.       — Она…       — Передавайся и пошли на ужин. — Виша знала это выражение лица Командира, она задумала что-то страшное.       — Майор. — Лейтенант попыталась коснуться командира, но она одним взглядом одернула её. — Сегодня прохладно и Вайс хотел попросить разрешение поужинать у костра.       — Делайте, как хотите. Пойдемте Полковник.       — Вы с нами не поедите?       — А нужно Лейтенант? — У Реругена душа в пятки ушла, когда он увидел, как Майор смотрит на своего Лейтенант.       — Прошу вас.       — А Полковника мне куда девать? — Мужчина больше не мог смотреть как Таня буровить Серебрякову взглядом.       — Я могу поужинать с твоим крылом Дегуршаф, если вы сами конечно не против. Майор молча куда-то направилась.       — Что-то недоброе задумала. — Испугана сказала Лейтенант.       — Думаешь Кегель в опасности?       — Не отходите от нее пока, при вас она куда спокойней Полковник. — Реруген озабочено вскинул бровь.       — Это то спокойней Серебрякова?       — Ага. Она даже согласилась с нами поужинать.       — МНЕ ДОЛГО ВАС ЖДАТЬ ПОЛКОВНИК? — Как мальчишку на побегушках окликнула его Таня.       Полковник тут же подорвался и быстро поравнялся с Майором.       — За что вы так разгневались на своего Лейтенанта Дегуршаф, по…       — Идемте. Молча.       Когда они подошли уже к разведённому костру Полковник услышал ответ Майору через магический канал.       [Есть!]       Её заместитель Вайс тут же выскочил из толпы мужчин.       — Пойдемте Полковник, поужинаете в компании командиров звеньев.       — Хорошо. — Полковник хотел позвать Таню присоединиться, но, когда обернулся её и след простыл.       — У командира последнее время часто дурное настроение, не серчайте. Еще и Кегель довел её до белого каления. — Вайс подвел Реруген к троице мужчин, что стояли слегка в стороне.       — Лейтенант Кених командир первого звена. — Представился высокий худой мужчина с длинными волосами.       — Лейтенант Нойман, командир третьего звена. — Представился широкоплечий мужчина телосложения медведя.       — Лейтенант Гланц, командир четвертого звена. — Представился белокурый юноша.       — Ну раз уж все представились Лейтенант Вайс, заместитель командира и командир второго звена.       — Полковник Фон Реруген, глава отела кадров. А Майор разве направляет звеном?       — Все вам расскажи ваше высочество. — Подал голос Нойман.       Реруген решил тут же подкинуть дрова в топку дружеской беседы подбросив тему для шуток.       — Как и ваш командир, между прочим.       — Вы вошли в число двадцати рыцарей академии? — Спросил Кёних.       — Да. Но я мог не упираться.       — ООООО!!! — Одобрительно воскликнули четверо расчехляя хахамет.       — Ваше Высочество прошу вас к нашему скромному столу. — Нойман отвесил реверанс.       Пятеро подошли к раздаче и получили по большой тарелке перловки с тушёнкой. Вайс тут же посетовал что к сожалению, сегодня на столе нет рябчиков.       Когда они уселись у костра, Полковник увидел, что Майор сидит прямо напротив него, отделённая полыхающим костром. Он плохо видел её, но то что она сидит смирная как туча могу сказать точно. Что же её в голову взбрело?       — Виша иди к нам! — Крикнул Гланц.       Девушка обошла костер и присоединилась к компании.       — Неужели командир такая смирная из-за невозможности засунуть Кегелю его яйца в задницу? — Спросил девушку Нойман. Серебрякова нерешительно посмотрела на Полковника и тот не стал скрывать причину своего визита.       — Мне приказали разузнать есть ли в вашем крыле кандидат в мужья вашего же командира.       Повисла секундная пауза, а потом все присутствующие взорвались хохотом.       Полковник тоже скромно заулыбался. Пускай потом Полковник Герман сам допрашивает этих зверей.       — Это Полковник Герман удумал? — Спросил Кёних.       — А вы знакомы?       — Да. Он попытался подкатить к Майору пару лет назад, когда был в инспекции на севере, и чуть ноги унес от Лейтенанта Серебряковой.       — Ей всего 14 было, ну и наглец же. — Высказалась Виша.       — Да конечно Серебрякова, будь её двадцать такой бы реакции с твоей стороны не последовало.       — Он сказал, что любит женщин без пышных форм и что такая, как я кажусь ему дойной коровой, которая только и годна, чтобы рожать детей. — Девушка недовольно надула губки.       — Генерал Ромель тоже ему чуть морду при мне не начистил, пришлось взывать к его благоразумию.       — Эх Ромель. Его бы сейчас сюда, мы бы такое шоу устроили для вас Полковник, показали бы чем живет передовая. — Горестно добавил Нойман.       — Ага. Я из нашего короткого знакомства начал представлять какой человек Генерал Ромель. — Сказал Полковник.       — И что же он при вас ляпнул?       — Сказал, что под критерии молодой, красивый, офицер и возможно колдун подходит исключительно Серебрякова.       Вся компания вновь взорвалась хохотом.       Полковник видел, что Таня внимательно наблюдает за ними сквозь костер.       Нойман положил тарелку на землю, встал во весь рост и незамедлительно продекламировал.       — ПОЛЮБИЛА ПАРНЯ Я, ОКАЗАЛСЯ БЕЗ ХУЯ, НАХУЯ МНЕ БЕЗ ХУЯ ЕСЛИ С ХУЕМ ДОХУЯ!       — НОЙМАН! — Серебрякова смущено прикрыла лицо руками.       — Раз уж Полковник прибыл, чтобы проинспектировать наше крыло на вопрос лучшего кандидата в мужья Майора и считаю своим долгом продемонстрировать ему наши таланты, я, например, смешной.       — У тебя жена и двое сыновей. — Добавил Вайс.       — А вот это уже обидно, первые три минуты нашего брака были бы прекрасны, прежде чем она откусила мне голову за тупость.       — Подвинься. — Кёних встал со своего места. — Дай дорого профессионалам.       — Оооо. Сейчас будет шоу. — Реруген думал, что этот с виду совсем приличный мужчина сейчас начнет отмачивать шутки ещё хуже, чем та что выдал Нойман, но перед ним предстал прекрасный мягкий баритон что затянул меланхоличную фронтовую песню что быстра переросла в стандартный веселый мотивчик. Песня окончилась строками.       «Смех гремит по полям, Мифрил блистает пред нами       Враги замирают от страха видя улыбку рейнского дьявола.»       Кёних поклонился аплодирующей публики и рядом с Полковником как из неоткуда возник гитарист и игрок на губной гармошке. Чуть поодаль стоял барабанщик с большим и малым барабаном.       — Ну что ж. Подвинетесь салаги, Гланц давай покажем Полковнику как веселиться боевые колдуны. — Вайс и Гланц демонстративно встали друг напротив друга расстегнули кители, вскинули руки, задали тем музыки и пустились в танцевальный поединок. Музыка тут же захватила крыло и ещё двое неизвестных Реругену бойцов присоединились к танцевальной дуэли. Пока четверо танцевали к Кёниху подошли, двое и хор стройных голосов влился в музыку.       Реруген делал вид что наблюдает за танцующими, а сам смотрел на Таню что как настоящий дьявол, не морщась сидела в огненном вихре.       Рядом с Полковником в итоге осталась сидеть только Виша, он легко смог определить куда прикован ей взгляд. Она любовалась на белокурого юношу Гланца.       Музыка лилась и лилась. Песни сменялись польками и мазурками. То и дело кто-то пытался втянуть Серебрякову в вихрь веселья, но она тактично отклоняла предложения. В перерывах между песнями Нойман и ещё пару весельчаков выдавали пошлые частушки, которые непременно сопровождались диким хохотом.       Атмосфера была на редкость дружелюбной. Полковник описал бы это как «парадоксальное спокойствие», вокруг него были люди, что безжалостно вскрывали глотки своим врагам одному за одним по приказу их не менее жестокого командира, а он чувствовал себя как никогда спокойно и мирно. Видимо об этом узком круге, в который его допустили говорил Полковник Герман.       В миг все веселье прекратилось. Майор вошла в круг танцующих. Солдаты знали, что их сейчас легко могут разогнать по палаткам, видя в каком дурное настроение всего минут двадцать назад была командир.       Тишина нависла над присутствующими.       «На грену неделе русалки сидели, Рано-рано» — Майор затянул песню на неизвестном Реругену языке, но он почти был уверен, что это Русский.       Девушка протянула руку и Виша встала, присоединяясь к командиру. Все вокруг расступились, давая сцену прекрасному дуэту.       «Сидели русалки на кривой березе, Рано-рано» Пропела вторую строчку Серебрякова.       «На кривой березе, у прямой дорози, Рано-рано» — Пропели вместе девушки перехватываю друг у друга мелодию.       «Просили русалки и хлеба и соли, Рано-рано» — Майор взял Лейтенант за руки и начала медленно кружить.       «И хлеба и соли и горькой цыбули, Рано-рано» — Серебрякова перехватила инициативу и начала медленно поднимать руки приглашая Дегуршаф в танец.       Дегуршаф протянула руку в толпу, и кто-то передал ей бубен.       Руки девушки взмыли в верх, она отбила четыре удара и запричитала. Ноги пустились в пляс, к которому тут же присоединилась Серебрякова. Майор быстро читала строчку за строчкой, а Серебрякова навивала на ее мотив мелодию.       Девушек танцевали перед костром, и Полковник не мог оторвать глаз от завораживающего зрелища как огонь нагло освещает золотые кудри.       Вот в их стройную мелодию встроилась гитара с барабанами и танец ускорился.       Прошел целый куплет, что показался Реругену мигом и девушки застыли тяжело дыша.       Прошла пару секунд молчания, и гитарист завел новую песню, которую тут же подхватил Кёних с подпевалами.       Таня подошла к нему.       — Разрешите сесть?       — Конечно. — Полковник слег подвинулся хотя лавка, на которой он сидел, была пуста. — Думаешь о чем-то?       — Да. Думаю, о том, что должна сделать и на что не могу решиться. — Полковник решил не расспрашивать её дальше потому что четко понимал, что это «что-то» связана с ним.       — Ты чудно поешь, я и предположить не мог что ты так можешь. А о чем песня?       — О русалках.       — Русалках? — Реруген с трудом произнес незнакомое слово. — Это те что тянут моряков на рифы и потом топят.       — Нет. Славянские русалки — это девушки, что утопились от неразделённой любви и обратились в злобных духов. — Печально произнесла Таня.       — А песня от первого лица? — Не скрывая тревогу спросил Реруген.       — Нет. Это старая обрядная песня, когда девушки перед замужеством просили у русалок благословения вспоминая их страдания.       — Ясно. А откуда ты её знаешь.       — Изучала культуру. Много общалась с местными. Не могу сказать, что они больше нас любители попеть, но песни у них конечно совсем о другом. Даже самые веселые пропитаны какой-то тоской. Конечно если речь идет о старинных песня. Новодел, как и у нас наполнен радостью и патриотизмом. А эта песня из-за того, что окружающие смутно представляют, о чем она стала нашим личным с Вишей.       Майор замолчала и посмотрела в глаза Полковнику. В голубых глазах пылали отблески костра, а карие были наполнены любовью.       Одна мелодия стихла и началась новая.       Таня признала её.       — Ах, пойдем Реруген. — Таня взяла его за руку и вытянула в круг.       — Я совсем не умею, не петь, не танцевать.       — Ничего. — Полковника поставили в центр круга и две девушки встали возле него обернувшись к нему спиной.       «Сеть лукавую плету, кружева», — как только полились слава, девушки пустились вокруг него в пляс.       «Трогай, трогай поперек рукава»,       «Узел шелковый вяжу, ворожу», — То одна, то другая возникала перед ним.       «А кого приворожу, не скажу.» — Девушки лукаво улыбаясь заглядывали ему в глаза.       «Я с тобой, я с тобой, Сероглазый.» — Танцовщицы скромно касались себя, размётывали буйные волосы по плечам, манили, а он несмел сдвинуться с места.       «Сердцу верить — далеко не ходи», — Таня прекратила бешеный пляс, замерла перед ним и нескромно коснулась своей груди.       «Золотое в серебро не ряди.» — Девушка накрутила прядь золотых волос на палец.       «Сеть лукавую плету, кружева», — Таня заговорщицки прикрыла пухлые губы пальцами.       «Трогай, трогай поперек рукава.» — Коснулась его рукава.       «Все тебе, все тебе», — Приблизилась.       «Кареглазый.» — И так посмотрела на него так что у Реругена перехватило дыхание.       — Вы умеёте вальсировать?       — Да.       Тут же за их спинами заиграл вальс.       Они начали вальсировать, с каждым квадратом Таня приближалась все ближе и ближе. Реруген не привлекал её к себе, но и не мешал прижаться все ближе. Девушка уже прижалась к нему вплотную, его рука немного соскользнула в низ на осиную талию.       Музыка все звучала и звучала, хор нестройных голосов окружал их, подбадривал, кутал в свое доброжелательное тепло. Тела уже двигались сами по себе, без единой лишней мысли в голове, любовники отдались процессу полностью.       Буйные золотые кудри рассыпались по ее плечам от каждого движения. Губы алели от быстрого танца.       Вот он последний квадрат вальса. Финал. Девушка тяжело дышит не то от возбуждения, не то от быстрого танца. Он смотрит в её небесно голубые глаза в которых танцуют блики от костра. Реруген все ещё заворожён этим зрелищем.       — Да пошло оно… — Девушка вскинула руки, обхватила его лицо и слила губы в поцелуи. В нем не было неуверенности, не было страха, только бушующая в молодом теле страсть.       Все ещё немного шумели по инерции, но вот один за другим солдаты замолчали, уставившись на своего командира, и не веря своим глазам.       Реруген не постеснялся взгляда множество глаз и обнял девушку покрепче за талию.       Её руки скользнули выше и впились в волосы, она тянула и манила его к себе. Он охотно отвечал на призыв девушки.       Язык Майора в прошлый их поцелуй не был так настырен и проворен. Реруген подумал, что уж если она может так целоваться ему нет смысла стесняться вообще нечего.       Поцелуй был уже неприлично долгим, и мужчина решил первым отстраниться от возлюбленной.       Девушка отстранилась, отошла от него на шаг, но взяла мужчину за руку.       — Вы все всё видели. Оставьте свои пошлые шуточки для плаца, а мы с Полковником пойдем. — Она уверено потянула его прочь из круга света, что давал костер. Мимо ошарашенных подчинённых.       Реруген не знал куда они шли, костер был далековато от основной базы, и они тут же углубились в редкий лес.       — Я должна сразу тебе сказать, что это будет секс без обязательств. Как мы договаривались в первую ночь. — Мужчина встал как вкопанный сражений её словами. Таня ждала такой реакции.       — Нет. — Он попытался вырвать руку из её захвата, но девушка лишь сильнее сжала ладонь.       — Почему нет. И тебе и мне это нужно.       — Ты за кого меня принимаешь Дегуршаф? Мне… — Она перебила его.       — За человека, что трахаеться с едва знакомыми шестнадцатилетними девочками Реруген. Я даже имени твоего не знала. — Он ещё раз попытался вырвать руку и девушки магически усилила захват, дерни он немного сильнее просто выбил бы себе запястье.       Он пропустил её слова мимо ушей и продолжил.       — Мне просто нужно немного взаимности… — Он стушевался, не думал мужчина что о подобном придётся говорить в таком диалоге.       — Я могу тебе отсосать. — Уверено сказала девушка.       — Я просто хочу.       — Ну давай, наплети мне опять что просто хочешь быть лучшим мужчиной в моей жизни. Скажи, что влюбился в меня как мальчишка. — Девушка знала, что её слова ранят Реругена в самое сердце и он вполне ожидаемо взорвался.       — Влюбился! И черт тебя подери Дегуршаф ты знаешь об этом. Ты знаешь, что я ночами не спал, когда изменил тебя, я не мог есть, пить и даже дышать от ненависти к себе. Каждый день я просыпался и думал вот бы это день был последним если я не могу хотя бы тайно любить тебя. — Девушка саркастично улыбнулась на его слова.       — Это все просто сладкие речи. Все что тебе нужно, это мое тело, ты просто прячешься за красивыми словами. Такие, как ты и я не могут влюбляться. У нас есть только долг и служба. Ты просто хотел выпустить пар.       — Да пошла ты. — Он дернул руку ещё раз. Таня не ослабила хватку. — Отпусти мою руку. — Ноль реакции. — Это ПРИКАЗ Дегуршаф.       Глаза девушки расширились. За столько лет на фронте она давно стала человеком, который лучше умрет страшной смертью чем нарушит приказ. Он почувствовал, как девушка в гневе начала фонить, кожу до боли закололо манной, а Таня знала, что эта магия, что сейчас льётся из неё лишь обманка.       Девушка разжала руку.       — Побереги манну для своих солдат Майор. Где можно позвонить?       — Ты не останешься? — Девушка уже была готова расплакаться, но спрятала свое горе за маской гнева.       Руки сами потянулись к нему для примирительных объятий, но он откинул их. Глаза мужчины защипало от накатывающих слез.       — ТЫ ЧУДОВИШЕ ДЕГУРШАВ! ТЫ САМЫЙ НАСТОЯЩИЙ ДЬЯВОЛ ЕСЛИ МОЖЕШЬ ТАК ИГРАТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМИ ЧУВСТВАМИ! А Я-ТО ДУМАЛ ТЫ ИЗМЕНИЛАСЬ, ПОВЗРОСЛЕЛА, НО НЕТ! — Он ткнул её пальцем в грудь и прошипел сквозь зубы. — Как была солдатом без чувств и мыслей, выходящих дальше устава, так и осталась.       Он развернулся и пошел в сторону костра.       — Реруген. — Таня подбежала к нему и схватила за рукав. Глупое тело отказывалось слушаться разум.       — НЕ ТРОЖЬ МЕНЯ! — Он откинул ее руку. — Боже Дегуршаф, я готов поклясться, что ты и глазом не моргнёшь если, прикажут отправить всех до единых твоих солдат в мясорубку. И я, подписывая приказ буду не тебя жалеть, а этих ребят что умрут с именем своего никчемного командира на устах. — Девушка получила удар своей же картой. Её слова достигли своей цели, и он атаковал ее в ответ самые жестокие слова, что он мог сказать.       Мужчина быстро направился прочь, она все ещё слышала его уверенные шаги, слышала как гомонит её крыло.       Девушка крепко зажала руками рот чтобы он не услышал её всхлипы.       «Я правильно сделала, я должна была оттолкнуть его от себя. Рядом со мной лишь гибель и война»       Горючие слезы покатились по её щекам.       «Теперь моя любовь пройдет, истлеет как уголек и все кончиться, так будет лучше для меня. Не нужна мне никакая любовь, и ему не нужна.»       Девушка опустилась на землю не в силах больше стоять. Вся сжалась в комок и невинно замечтала, что скоро её укроют опавшие листья, а после снег, а когда он растает от неё и холмика не останется. Вся она исчезнет, вся истлеет как уголек от своего горя.       — ДЕГУРШАФ! — Сильная мужская рука дернула её за запястье отрывая от земли. — КАКОГО ДЬЯВОЛА ТЫ ПЛАЧШЬ! — Реруген кричал ей прямо в лицо. — ГОВОРИ!       Таня знала, что если сейчас не отгонит его от себя, то уже не сможет на это решиться.       — ГОВОРИ!       Девушка глубоко вздохнула и принялась магически пересчитывать себе гормональный фон. Одно за одним заклинание. Один за другим гормон. Тело расслабилось. Голова опустела. Слезы перестали литься. Ей стала уже все равно. Все равно жива ли она или мертва. Кто и что ей сказал.       — Дегуршаф! — Он прижал её к своей груди. — Таня… — Сказал он шёпотом.       Но её было уже все равно. Она не чувствовала нечего от того что слышала, как бешено колотится его сердце. Она не чувствовала ничего от того, что он как безумный прижимает её к себе и зовет. Зовет самым ласковыми словами, на которые способен. Касается прядей её волос.       Её лишь бесил шум что разноситься над её головой, и усталый мозг сказал, что она устала и пора спать. Последняя частица разума пересчитала синтез мелатонина, и она тут же провалилась в глубокий сон без сновидений