Сяньли

      В жизни очень немногих старых диких кошек наступает переломный момент, когда они, накопив магических сил, становятся оборотнями и начинают охотиться в мире людей. Ещё реже сяньли влюбляются в своих жертв и, проведя слишком много времени в человеческом мире, начинают мечтать о счастье. Но уж точно никому никогда не удавалось воплотить подобную мечту, потому что у людей и демонов разные пути.       Приняв обличие красивой девушки с утончёнными чертами лица и густыми чёрными волосами, струящимися по плечам и спине, сяньли напоследок обошла всю деревню, притягивая к себе восхищённые взгляды мужчин. Женщины смотрели с осуждением и непониманием, ведь на сяньли было красное свадебное платье невесты. Где это видано, чтобы невеста разгуливала по улицам без паланкина, без сопровождающих и даже без красной вуали, закрывающей лицо?       Сяньли, в свою очередь, были неведомы все тонкости человеческих обычаев. Она лишь случайно увидела свадебную процессию, попавшую в западню свирепой демоницы на горе Юйцзюнь, и невеста оказалась так красива, что сяньли не смогла удержаться и не примерить её облик. А вуаль скинула, спустившись в деревню и решив, что такое красивое лицо нельзя прятать за бесполезной тряпкой.       Озарённая лучами закатного солнца, сяньли шла вдоль рисовых полей. Её платье пылало ярче клёнов, а золотые украшения звенели, словно колокольчики. Оборотень-обольстительница собиралась покинуть деревню, потому что с каждой новой жертвой люди здесь становились всё настороженнее. Однако, когда сяньли проходила мимо последнего дома, стоящего в отдалении от остальных, слева раздалось неуверенное:       – Чунь Хуан?..       Сяньли остановилась и оглянулась. Уголки её алых губ всё ещё были приподняты в лёгкой, непринуждённой улыбке. На пороге дома стоял молодой мужчина с растерянным лицом и не отрывал от девушки пристального взгляда своих чёрных глаз. Наконец он сделал нетвёрдый шаг ей навстречу, потом ещё один, и чем ближе он подходил, тем больше растерянность в его лице сменялась волнением, смешанным с радостью.       – Чунь Хуан, это правда ты! – прошептал мужчина и аккуратно положил широкие ладони на узкие плечи сяньли, будто желая убедиться в том, что девушка перед ним настоящая, и опасаясь, что от неосторожного движения она растворится в воздухе, словно призрак.       Улыбка тотчас сбежала с лица сяньли. Мужчина внимательно рассмотрел её вблизи, скользнул пальцами вниз по тонким рукам и, сжав её ладони в своих, сбивчиво заговорил:       – Почему ты одна? Где сопровождающие? Паланкин должен был прибыть неделю назад. Мы отправились на поиски, но не обнаружили ни следа. Все уже решили, что тебя забрал злой дух новобрачного. Скажи же что-нибудь, Чунь Хуан! Что произошло? Где ты была всё это время?       Сяньли была в растерянности. Она впервые забрала чужое обличье и сразу же столкнулась с человеком, который знал девушку с этим лицом. И, похоже, очень хорошо знал. В такой ситуации риск разоблачения был невероятно высок, поэтому, поразмыслив немного, сяньли забрала руки из ладоней мужчины и, отступив на шаг назад, робко спросила:       – Чунь Хуан?.. Кто это? Мы знакомы?       – Ты не помнишь меня? – севшим голосом спросил мужчина.       Сяньли с минуту блуждала взглядом по его широким скулам, плотно сжатым губам, морщинкам, пролегшим меж густых бровей, и, наконец, заглянув в чёрные, как омут, глаза, сказала:       – Ваше лицо… Действительно кажется смутно знакомым. Но прямо сейчас я не помню даже саму себя. С тех пор, как на горе Юйцзюнь…       Голос сяньли дрогнул, она на мгновение расширила глаза, будто вспомнив что-то ужасное, затем зажмурилась, приложила ладони к вискам и пошатнулась, как если бы на неё накатила головная боль и слабость. Мужчина поспешил поддержать девушку и пригласил в дом. Опираясь на его руку, сяньли проследовала за ним.       На следующий день вся деревня узнала, что беспечно гулявшая по улицам накануне девушка в свадебном наряде оказалась невестой Минь Шая, чудом выжившей после нападения на её паланкин на горе Юйцзюнь и потерявшей все воспоминания о том, кто она. Многим казалось подозрительным, что девушка добралась до деревни самостоятельно целой и невредимой, хотя ни один из её сопровождающих не вернулся и обыск горы ничего не дал. Родители жениха просили его проявить осторожность: как знать, быть может, к нему на порог заявился демон или оборотень в обличии его возлюбленной?       Однако Минь Шай не прислушался к предупреждениям. Едва не спятивший от потери возлюбленной, он обезумел от счастья, когда она вернулась, и, по его настоянию, брачная церемония всё же состоялась.       Его искренние чувства, внушённые не демоническими чарами, а всего лишь милым сердцу лицом, стали для неё откровением, пробуждали любопытство и азарт. Она играла с ним, наслаждаясь каждым взглядом, каждым словом, каждым касанием… И не заметила, как сама попала под действие чар этого человека. Хотя точно знала, что люди не умеют очаровывать, но этот мужчина смог.       А любому оборотню известно: очарован – значит пропал.       Всю свою жизнь сяньли охотилась. Сначала на зверей, потом – на людей. И то, что смертные называли странным словом «любовь», могло нести только погибель. Эту истину сяньли впитала вместе с жизненными силами всех своих жертв. И Минь Шай должен был стать одной из них. Но, когда в первую брачную ночь она склонилась над ним, обнажённым и беззащитным, собираясь выпить его без остатка, он вдруг снова прошептал это невыносимое, непостижимое «я люблю тебя» с такой проникновенной нежностью, что сяньли почувствовала, как раненой птицей заныло сердце в груди и забилось о рёбра, будто о прутья клетки.       Малодушный охотник сам становится добычей. Инстинкты дикой кошки били тревогу и кричали, что нужно спасаться, бежать от этого человека, из этой деревни, сорвать с себя это чужое лицо… И никогда больше не увидеть, как он смотрит, не ощутить тепла его рук…       Подумав об этом, сяньли впервые в жизни почувствовала, как глаза защипало и по щекам потекло что-то горячее. Она неосознанно слизнула влагу и на кончике языка остался привкус соли.       – Чунь Хуан, ты в порядке?       Минь Шай приподнялся на локтях и скользнул шершавыми пальцами по еë предплечью. Его забота и осторожность пробудили в сяньли странное желание сознаться во всëм. Но что сделает Минь Шай, узнав, что она не только не Чунь Хуан, но даже не человек? Если и не убьёт, то уж точно возненавидит.       – В порядке, – сказала сяньли и спрятала лицо на его плече. – Никто в деревне не верит, что я в самом деле Чунь Хуан. Говорят, что…       – Мне всë равно, что они говорят, – перебил Минь Шай.       – Но ты же видишь, скажи, я в самом деле совершенно не похожа на себя прежнюю? – спросила сяньли, хотя прекрасно знала ответ.       Минь Шай подумал и, выводя пальцами узоры на еë спине, заговорил, тщательно подбирая слова:       – Когда я увидел тебя впервые после твоего возвращения с горы Юйцзюнь, я сперва не поверил глазам, ты казалась мне чужой, незнакомой. Со временем это впечатление немного сгладилось, но… Впрочем, я не знаю, что с тобой произошло, должно быть, ты перенесла большое потрясение, и лишь когда это всё останется далеко в прошлом и твои воспоминания вернутся…       – Но что, если они не вернутся? А я навсегда останусь такой, какая есть сейчас? – холодно спросила сяньли, понизив голос.       Минь Шай молчал. Переместив голову ему на грудь, сяньли стала слушать биение его сердца.       – Что, если я в самом деле оборотень-обольстительница, если это я убила всех тех мужчин, а теперь пришла, чтобы убить тебя? – вкрадчиво спросила девушка и несильно прихватила зубами кожу на его горле.       Сердце Минь Шая забилось чаще, а горячие руки накрыли её обнажённую спину и прижали крепче.       – Тогда сделай это, – кадык его нервно дёрнулся, но голос был полон уверенности.       – С этим лицом?       – С этим лицом, – прошептал мужчина.       Сяньли приподнялась и внимательно посмотрела на него. Лицо Минь Шая было совершенно серьёзно, в чёрных глазах плескалась горечь, тоска и готовность ко всему. У жертв не бывает такого взгляда. Но у хищников его не бывает тем более.       – Тогда, – начала сяньли не своим голосом, медленно и с расстановкой, – если позволишь, с этого дня и впредь… Я буду Чунь Хуан. Постараюсь ею быть…       Сяньли хотела сказать что-то ещё, но Минь Шай порывисто притянул её в свои объятия, и произнёс слова, которые определили её судьбу на следующие двадцать лет:       – Тебе не нужно стараться. Ты и есть Чунь Хуан.