Сяньли

      – Сань Лан… – донёсся от сидящей на плече Князя Демонов призрачной бабочки сорвавшийся, слабый голос принца и потонул в шуме дождя.       – Гэгэ! – воскликнул Хуа Чэн и швырнул Хэй Мао в дерево, будто тряпичную куклу.       Замученный погоней и израненный острыми, как лезвие меча, крыльями призрачных бабочек, кот беззвучно сполз по шершавому стволу и снова стал подниматься на дрожащих лапах, не отрывая взгляда ярко горящих зелёных глаз от Князя Демонов. Шерсть висела на нём клоками, мокрая и слипшаяся от дождя и крови. Хэй Мао принюхался и стал обеспокоенно оглядываться, почувствовав, что его текущий «донор» где-то неподалёку и свалился без сил.       – Никчёмный оборотень, – холодно начал Хуа Чэн, снова приближаясь, – ты дожил до сегодняшнего дня лишь благодаря ему. И зря. Больше я не собираюсь с тобой церемониться. Либо ты прямо сейчас принимаешь истинное обличие и перестаёшь вытягивать из него силы, либо…       Хэй Мао увидел, как сверкнул левый глаз Князя Демонов, и тут же за спиной кота раздался хлопок: толстый ствол дерева, в которое минутой ранее его швырнул Хуа Чэн, разлетелся мельчайшими щепками и брызгами холодной воды. Хэй Мао инстинктивно зажмурился, прижал уши и почувствовал, как несколько особенно крупных и острых щепок вонзились ему в спину. Но бабочки Князя Демонов ранили больнее. Сверху на кота посыпались ветви и листья. Из последних сил Хэй Мао наугад отпрыгнул в сторону, едва не похороненный под кроной взорванного дерева.       – Ну так что? – спросил Князь Демонов, и по резкой интонации голоса угадывалось, что он теряет терпение.       Хэй Мао уже около двадцати лет не принимал истинного облика, почти с самого рождения. Обычно ни люди, ни звери не помнят столь ранних событий своей жизни, но в его памяти навсегда отпечатался один случай, произошедший через некоторое время после того, как он родился, и сейчас вспыхнул ослепительно ярким, болезненным и в то же время первым его счастливым воспоминанием.       В силу того, что оборотни питаются жизненными силами, вытягивая их вместе с эмоциями, они обладают повышенной чувствительностью к настроению окружающих. Стоило Хэй Мао появиться на свет, как его захлестнуло волной ненависти и враждебности, и не от кого-нибудь – он понял это сразу же – а от собственной матери. Вслед за этим он ощутил, как сжались её сильные большие пальцы на его слабом маленьком горле, и Хэй Мао, не успев распознать запах этого нового мира, стал задыхаться. Затем раздался перепуганный крик – отца, как он понял впоследствии – и сдавливавшая шею рука резко исчезла.       В столь опасной для жизни ситуации Хэй Мао в панике распознал, что рядом с ним, помимо матери-оборотня, от которой исходила жажда убийства, находится ещё отец-человек, который, очевидно, пытался его защитить. И на которого действовали чары.       Новорождённый полуоборотень не ведал, как должен выглядеть человеческий младенец. Да и мать его представляла плохо. К счастью, знал отец. Этого было достаточно. Поэтому Хэй Мао, чтобы выжить, не осознавая ещё своих действий, на чистых инстинктах принял облик обычного человеческого ребёнка и очаровал собственного отца.       – Смотри, Чунь Хуан, у него твои глаза, – часто повторял он, души не чающий в сыне.       И против этого мать была бессильна, а Хэй Мао жадно ловил каждый звук отцовского голоса, каждый полный любви и заботы взгляд, обращённый к нему, даже осознавав с возрастом, что всё это ненастоящее.       Так и прошла большая часть его жизни между фальшивой, внушённой отцовской любовью и настоящей, искренней материнской ненавистью, вызванной истинным обличием, которое он не принимал с тех пор больше никогда.       Чья-то сильная рука больно сдавила маленькое кошачье горло и резко дёрнула Хэй Мао вверх, отрывая от земли и от прошлого и в то же время ярко воссоздавая его страшнейшее воспоминание. Князь Демонов, как и мать, не пощадил бы его, если бы не очарованный забавным и непоседливым чёрным котом небожитель. Хэй Мао вдруг задумался: что бы сделал отец, если бы увидел его истинное обличие? Ведь он наверняка не успел увидеть.       А что сделает небожитель?       Чувствуя, как сознание ускользает и проваливается в темноту, Хэй Мао последним усилием воли стёр с себя личину, тем самым разрывая связь с приютившим его и заплатившим за это своими духовными силами чиновником Верхних Небес.       Сначала Хуа Чэн почувствовал, как кошачье тельце в его руке резко потяжелело и стало весить почти как взрослый человек. Князь Демонов разжал пальцы, и Хэй Мао упал в мокрую траву и грязь. Вновь призванные призрачные бабочки запорхали над землёй, и в их холодном свете у ног Хуа Чэна проступили очертания оборотня в его истинном обличии, выглядящего как огромная кошка или как человек, с головы до ног покрытый густой шерстью, с кошачьими ушами, лапами и хвостом.       Хуа Чэн окинул открывшуюся картину взглядом, полным презрения, перешагнул через неподвижное тело Хэй Мао и поспешил за призрачной бабочкой, ведущей его к принцу. Когда Князь Демонов нашёл Се Ляня, тот без чувств лежал под деревом, свернувшись мелко подрагивающим клубком. Белые одежды принца стали серыми и грязными и промокли насквозь, спутанные волосы разметались по земле, на голове, спине, руках и ногах сидели несколько оставленных ему Хуа Чэном призрачных бабочек и ярко-ярко горели, будто пытались с этим светом передать Се Ляню хоть немного тепла.       Князь Демонов почувствовал, как защемило в груди при виде этой картины, осторожно поднял принца на руки и направился прочь из леса, но не в храм Тысячи фонарей, а в Дом Блаженства. По дороге он связался с посланником убывающей луны через одну из бабочек.       Когда Хуа Чэн вышел к великолепному, но в данный момент пустынному и тихому зданию на берегу озера, уже близилось утро. С тёмного неба падали последние капли ночного дождя, и тусклые блуждающие огоньки, что обычно резвились над водой, а сегодня попрятались от непогоды, всё ещё не решались высунуться. Чёрная поверхность озера была пуста и уныла.       У входа в Дом Блаженства уже ожидал Инь Юй. Ветер трепал его чёрные одежды, а закрывавшая лицо маска демона горько улыбалась. В предрассветном сумраке неподвижную фигуру посланника убывающей луны можно было принять за неупокоенного призрака.       Получив несколько распоряжений Князя Демонов, Инь Юй склонился в почтительном поклоне и отправился в сторону леса, где остался лежать Хэй Мао.       Дом Блаженства встретил хозяина тишиной. По меховому ковру главного зала Хуа Чэн с принцем на руках проследовал в галерею цвета киновари и, миновав пустой длинный коридор, оказался в небольшой комнате, в которой уже была приготовлена ванна с тёплой водой и комплект чистых светлых одежд. Князь Демонов усадил дрожащего принца на стул, под которым уже через минуту образовалась грязная лужа от капающей с Се Ляня воды. Хуа Чэн стянул с ног принца грязные сапоги, развязал пояс и стал осторожно снимать с него мокрую одежду. Когда Князь Демонов дошёл до нижнего слоя и нечаянно коснулся рукой обнажённой груди Се Ляня, по телу последнего прошла такая сильная судорога, что он пришёл в себя и широко распахнул глаза.       Хуа Чэн одёрнул руку. Разглядев, кто перед ним, Се Лянь тихонько выдохнул, но в следующее мгновение не сдержал болезненного стона, сжался и обнял руками дрожащие плечи.       – Сань Л-лан… Т-так хол-лодно… – с трудом выдавил принц посиневшими губами.       – Прости, гэгэ. Потерпи ещё немного, скоро будет тепло, – заверил Князь Демонов уже юношеским голосом, наклонился и укрыл дрожащего Се Ляня в тёплых объятиях своего человеческого обличия. – Но сперва гэгэ нужно раздеться.       Принц зажмурился, вцепился в нижнюю рубашку и замотал головой. Хуа Чэн обхватил его лицо руками и приподнял, поглаживая холодные щёки тёплыми пальцами. Се Лянь перестал хмуриться и приоткрыл глаза.       – Этот оборотень высосал из тебя почти всё, – Князь Демонов склонился ближе и провёл большим пальцем по дрожащим губам принца.       Се Лянь приоткрыл рот, но не успел ничего ответить, потому что Хуа Чэн мягко поцеловал его, тонкой струйкой передавая магические силы. Однако принц вдруг задрожал сильнее и упёрся ладонями в грудь Князя Демонов, отталкивая его.       – Что такое, гэгэ?       Сжав красную рубаху на его груди, Се Лянь содрогнулся и произнёс всё то же безнадёжное:       – Холодно…       Чтобы согреть принца, Хуа Чэн сменил облик и придал своей коже температуру человеческого тела, но он не мог изменить природу своей демонической ци, которая, очевидно, причиняла боль принцу в его нынешнем состоянии. Значит, сначала следовало его согреть, а потом уже – восстанавливать силы.       Обхватив запястья Се Ляня, Князь Демонов мягко, но настойчиво потянул его наверх, поднимая на ноги. Затем, воспользовавшись замешательством принца, провёл тёплыми ладонями по его прохладной коже от шеи вдоль выступающих ключиц. Се Лянь удивлённо моргнул, и в следующее мгновение нижняя рубашка легко соскользнула с его плеч и приземлилась у ног.       – Сань Лан! – беспомощно воскликнул принц, покрываясь мурашками.       – Тш-ш-ш… – Хуа Чэн, посмеиваясь, прижал палец к его губам, а другую руку опустил на локоть Се Ляня и на пару мгновений задержал на нём, оценивая температуру.       Затем Князь Демонов подошёл к ванной и пощупал воду – едва тёплая, – вспоминая наставления Инь Юя: «Вода должна быть температуры кожи, затем постепенно доливайте тёплую». Поскольку на теле Се Ляня теперь отсутствовала проклятая канга, не позволявшая ему умереть, а оборотень забрал у него почти все силы, действовать следовало осторожно.       – Гэгэ.       Хуа Чэн обернулся к принцу, но тот и сам всё понял, и, прежде чем Князь Демонов успел снова к нему приблизиться, Се Лянь на носочках подошёл к ванне, дрожащими руками стянул с себя штаны и погрузился в воду. Тихий, расслабленный вздох слетел с губ принца, и, всё ещё трясясь от холода и избегая прислоняться к стенкам, он подтянул ноги к груди, обнял колени и прикрыл глаза.       Спустя некоторое время Хуа Чэн стянул с себя красную рубаху, а рукава белой сорочки закатал, обнажая бледные руки и татуировку на предплечье.       – Сань Лан? – спросил озадаченный Се Лянь, заслышав шорох.       Князь Демонов небрежно бросил рубаху на небольшой столик, на котором лежала сухая и чистая одежда для принца, и, обойдя ванну, ковшиком долил в неё немного тёплой воды из стоявшей рядом бочки. Се Лянь обнял себя крепче и с благодарной улыбкой лёг подбородком на колени.       Хуа Чэн ещё несколько раз подливал тёплую воду и с удовлетворением наблюдал за тем, как синеватая кожа принца возвращает свой привычный молочно-белый цвет, а плечи сотрясаются всё меньше.       – Гэгэ, согрелся? – спросил Князь Демонов с улыбкой, подперев щеку рукой и любуясь лёгким румянцем, проступившем на расслабленном лице принца.       – Благодаря Сань Лану. – Се Лянь вдруг встрепенулся и поднял голову, будто вспомнив о чём-то. – А где Хэй Мао?       Хуа Чэн нахмурился, обошёл ванну, оказавшись за спиной принца, и занялся его всё ещё грязными волосами, аккуратно выбирая из них ветви и листья. Спустя минуту он наконец ответил:       – Гэгэ не стоит беспокоиться, я послал за ним. Должно быть, этот гадёныш уже в моей резиденции.       – Сань Лан, – Се Лянь вздохнул и укоризненно покачал головой, пока Князь Демонов перебирал его длинные пряди и смывал с них грязь.       – Это он убивал людей в той деревне последние несколько лет, – помолчав, добавил Хуа Чэн.       – Я догадался, – кивнул принц и погрузился в задумчивость.       Хотя убийца найден, многое ещё оставалось неясным. Се Ляню не терпелось прямо сейчас пойти и расспросить обо всём Хэй Мао, и Хуа Чэн с трудом убедил его отложить это и сперва отдохнуть.       Когда они перешли в другую комнату и принц от усталости свалился на кровать, Хуа Чэн навис над ним уже в истинном обличии с загадочной улыбкой. Се Лянь вдруг коснулся тёплой ладонью его правой щеки, очертил пальцами скулу, изящный изгиб брови и спросил:       – Сань Лан, где твоя повязка?       Князь Демонов потрясённо застыл, накрыл руку принца своей, провёл чуть выше по лицу и в самом деле не обнаружил на себе повязки, что обычно закрывает пустую глазницу. Должно быть, забыл надеть в той спешке, в какой покинул храм Тысячи фонарей, чтобы схватить Хэй Мао. При мысли о том, что он полночи носился за проклятым оборотнем в таком виде и прямо сейчас Се Лянь видит его изъян, Хуа Чэн стиснул зубы, вскочил на ноги и отвернулся, зажимая правую половину лица рукой.       – Сань Лан! – принц зашуршал одеждами и, похоже, тоже встал.       – Не подходи, гэгэ. Я немедленно схожу за другой.       – Не нужно, – едва тёплые пальцы мягко, но крепко обхватили его руку, удерживая на месте. – Я… впервые вижу тебя без повязки.       – Прошу меня простить. Я ужасен, – горько прошептал Князь Демонов.       – Сань Лан, – укоризненно протянул принц, – не говори о себе такие вещи. И повернись ко мне, пожалуйста.       Плечи Хуа Чэна напряглись, он попытался высвободить левую руку, но ничего не вышло.       – Хорошо, тогда я сам… – твёрдо сказал Се Лянь и быстрее, чем Князь Демонов успел уловить в его словах скрытую угрозу, обошёл его и мягко толкнул в грудь, заставив сесть на кровать.       – Гэгэ?!       Принц наклонился и невесомо поцеловал красный узелок на правой руке Хуа Чэна, едва коснувшись губами кожи. Рука Князя Демонов от этого жеста дрогнула, ослабла, и Се Лянь, не прикладывая усилий, отнял её от лица и опустил вниз. Хуа Чэн хотел было отвернуться, но поражённо застыл, увидев, что при взгляде на его жуткую пустую глазницу лицо принца исказилось от боли, но на нём не было ни тени отвращения.       Князь Демонов сглотнул и глухо произнёс:       – Я всегда был уродлив из-за своего красного глаза, и даже когда я его вырвал, остался…       – Дело не в том, уродлив ты или красив, – сказал Се Лянь, проведя большим пальцем под пустой глазницей, будто запоздало убирая выплаканные несколько сотен лет назад слёзы. – Я уверен, ты был очень красив с этим глазом. Злые люди заставили тебя ненавидеть его. А это, – принц смотрел в пустую глазницу, но Хуа Чэну казалось, будто его взгляд проникает в самую душу, – лишь печальное свидетельство перенесённой боли. Оно не делает тебя уродливее или хуже.       Левый глаз защипало, а Эмин задрожал на его поясе. Князь Демонов порывисто притянул принца к себе. Се Лянь, не ожидавший такого, потерял равновесие и практически упал в объятия Хуа Чэна, повалив их обоих на кровать.       – Спасибо, гэгэ, – прошептал он через бесконечно долгое время и, вспомнив об одном незавершённом деле, добавил: – Теперь пора восстановить твои силы.       Принц, приподнявшись на локтях, улыбнулся, склонился к его лицу и вдруг жадно поцеловал. Совсем растерявшемуся Хуа Чэну только и оставалось, что крепко обхватить Се Ляня за шею и, уже не сдерживаясь и не боясь навредить своей демонической ци, вливать в него магические силы.       И обоим было плевать на расхожее мнение, что у людей и демонов разные пути, а у чиновника Верхних Небес и непревзойдённого Князя Демонов – тем более должны быть разными.       Их путь был един.