Семь (не)смертных историй

Эти твари могут читать мысли, поэтому, чтобы отвлечь их, я буду думать о тебе. Помнишь, как мы воровали яблоки в саду дяди Коннора? Один раз, когда мы убегали от него, я подсадил тебя на забор, а сам не успел, и старикан знатно меня выпорол. Ты сама сделала какую-то мазь и пыталась меня выхаживать. Не помогло, конечно, но я был рад твоей заботе. Меч рассекает мелкого фея пополам, как его приятели по Стигме рассекли старого Коннора. Ты первой начала дразнить меня «Узкоглазым», я ужасно обижался, даже пытался драться с тобой. Но ты всегда убегала, ты быстро бегала. И продолжала показывать мне язык издалека. Потом мама сказала, что ты дразнишься, потому что я тебе нравлюсь. Когда я в шутку передал тебе ее слова, ты покраснела и отвесила мне оплеуху. Больше Узкоглазым ты меня не дразнила. Мать придавило развалинами нашего дома, поэтому я не видел ее тела, лишь руку, торчащую из-под камней. Жаль, никого из этих монстров нельзя так же завалить обломками, поэтому я просто подпрыгиваю и перерезаю великану горло. Они думали, рост спасет их? Ха! Мы столько лет тренировались у демонов, теперь вы научитесь уважать людей! У тебя совсем не получались женские дела, рукоделие и готовка. Зато ты любила играть с мальчишками. Помнишь, как мой отец сделал нам удочки и мы ходили на рыбалку? Я на самом деле больше любил плавать, а ты серьезно сидела над удочкой и злилась, если я баламутил воду. Потом, когда ты сменяла гнев на милость, мы долго плескались. Солнечные блики запутывались в твоих волосах, блестели на мокрой коже. Именно тогда мы впервые стали замечать, что наши тела отличаются. Отцу снесли голову, я так и не нашел ее, чтобы похоронить вместе с телом. И сейчас я тоже рублю головы: феям, богиням. А еще приятно превращать в жалкие ошметки их крылья, с помощью которых они парят над нами, земными тварями, и взирают свысока. На день моего десятилетия, когда я из мальчика стал юношей и получил свой первый настоящий меч, ты подарила мне шарф, который связала сама. И он, с кривыми петлями, растянутый и неаккуратный, стал для меня едва ли не ценнее меча. Я гордо носил его, а когда мальчишки дразнили «Тили-тили тесто — жених и невеста», отвешивал им пинков, но в душе очень гордился. Я знал, что, став взрослыми, мы поженимся. Но ты уже не вырастешь. Никогда. Трупы дразнивших меня ребят были иссечены будто бы множеством ударов — магия фей. И я вонзаю меч в маленькие тельца, кромсаю их, режу на части. В меня тоже попадают их атаки, я ведь не бессмертен. Кровь из ран заливает изорванную одежду, но я не чувствую боли. По крайней мере, в теле. Я стольких убил из проклятой Стигмы, двое друзей мертвы, но почему… Почему мне не стало легче? Почему боль все еще терзает душу, вонзается, как раскаленный шип, с каждым воспоминанием. Почему, почему? Ведь с местью должен был прийти покой. Передо мной лежат мертвые тела великанов, фей и богинь. Трава из зеленой стала алой. Я сделал все это для тебя. Скажи… ты рада? — Нет, Роу! Прекрати, прошу! Я похолодел и замер, на краткий миг решив, что ты заговорила со мной. Но нет, это всего лишь фея. По жестокой шутке судьбы так похожая на тебя не только внешне, но и голосом, манерами. Я не могу ударить ее, зато может Курт. И лохмотья крылышек плавно падают на землю. Тело двигалось само, и я не успел остановиться, как убил своего последнего товарища. И даже не почувствовал раскаяния. В душе остались лишь пустота и холод. Я так устал от битв и крови. Какой был в них смысл? Я отомстил, но ты уже не видишь этого. Маленькое тельце Герхард у меня на руках такое легкое, почти невесомое. Наверное, ей ужасно больно, но она улыбается и говорит нежно: — Я увидела в тебе сдерживаемую ярость и печаль. А еще — один образ. Девочки, очень похожей на меня. И тогда я выложил все. О тебе. О нашей деревне. О том, как мы помогли демону. О нападении Стигмы. Пока я рассказывал, внутри что-то переворачивалось, лопалось и ломалось. Из глаз потекли слезы, хотя я думал, что разучился плакать в тот день, на развалинах деревни. «Чем мы лучше Стигмы? Мы поступили так же, как и они…» Но Герхард не такая, она прощает и понимает. Хочет заступиться за меня перед братом. — Я знала, что задумал Людосиэль, и на мне лежит вина за случившиеся сегодня смерти. Я получила справедливую кару… Она слабо смеется. — Из-за того, что лицо твоей подруги детства так похоже на мое, кажется, будто ты все время думаешь обо мне. Странное чувство. На сердце теплеет. Что это за чувство такое? Мне тоже стало легче не от смертей врагов, а от ее слов. Пришел покой, которого я так долго жаждал. Действительно странно, но мне не кажется, что это предательство по отношению к тебе. Хотелось бы думать, что Герхард — твое перерождение, но она появилась на свет гораздо раньше, чем ты, и все же… Прибывший Король Фей в ярости, Герхард пытается говорить с ним, но это бесполезно. Уж я-то знаю, что он сейчас чувствует, поэтому не пытаюсь оправдываться. Я заслужил удар копья точно так же, как все ублюдки из Стигмы заслужил смерть. «Если я смогу переродиться, то защищу тебя и тех, кто тебе дорог», — мысленно произношу я, зная, что Герхард услышит. Прости меня, но я хочу еще раз вернуться на землю, помочь Герхард. Искупить грехи. Ты ведь поймешь? И перед тем, как провалиться во тьму, я слышу: — Все хорошо. Роу. Я буду ждать.