Диафильмы // сборник

Поговаривают, что души, которым суждено быть вместе — связаны между собой невидимой толстой нитью, которой нет конца и края. Она крепко обвивает их конечности, и куда бы души не направились, то всегда будут сталкиваться и встречать друг друга. Сквозь время и вселенные, другие миры — они найдут путь быть вместе. Ли Минхо не верит ни в предания с мифами, ни в Бога. В этой жизни он может надеяться только на себя и свои способности. И именно эта теория приводит его к краху этим вечером, когда он, не послушав напарников, своими силами попытался поймать преступника, которого они выслеживали целой командой несколько месяцев. В надежде наконец-то завершить эту историю, Минхо отправился на место встречи один, зная, что попадёт в ловушку. Не подумав о командной работе и ответственности перед другими, офицер полиции подставился, получив две пули в бронежилет; и одну в предплечье. По какой-то неизвестной причине преступник не смог выстрелить Минхо в голову, когда ему был предоставлен такой шанс: его рука дёрнулась, и он осознано промахнулся. Об этом Минхо не думает, когда его, истекающего кровью, находят на заброшенном складе среди огромных контейнеров, до куда он еле смог добраться. И не думает он после уже в больнице, пока острая боль в предплечье не даёт ему уснуть. И не думает даже тогда, когда его губы жадно сталкиваются с губами того, кто засадил в него пулю. Минхо вообще ни о чём больше не мог думать, кроме как о карих глазах, которые смотрели на него со страхом той самой ночью. Они оба почувствовали это. И даже сами не могут описать, какое ощущение пронзило обоих. Будто какие-то всевышние силы опутали их руки и ноги, отчего ни один из них не смог двинуться, чтобы завершить начатое. Смятение. Страсть и омерзение. Они оба ощущают гнев на коже, сцеловывая его нежно и одновременно горько. Каждый думает об этом как об ошибке, но такой сладкой и горячей; такой, что лавой обжигает, но притягивает как мощнейший магнит. И если есть шанс всё изменить — они сделают это снова, не раздумывая. В чужих руках хочется плавиться тягучей медью, окутывая человека рядом, впечатывая как можно ближе. Минхо повторяет как молитву, тихо и надрывно лишь одно имя, даже не зная, реальное оно или выдуманное. По тёмной квартире разносится рваное «Хва», что ножом бьёт по коже; и снова, чтобы проникнуть ещё глубже. Эти шрамы останутся с ними навечно. Сонхва сжимает тонкие запястья, грубо прижимая их кровати. Крепче, чтобы остались следы. Он хочет помнить, и хочет, чтобы запомнили его. — Не-на-ви-жу, — дыхание Минхо сбитое. Он выдыхает слово по слогам вместе со стоном, выгибаясь дугой, когда Сонхва толкается бёдрами, попутно прикусывает его ключицу. — Ты не сможешь забыть. Сонхва шепчет в ухо офицеру полиции, в чей дом вломился этой ночью, чтобы подтвердить свою теорию — между ними не просто искры летят, а бушует самый настоящий пожар и смерч, что сносит все условности и правила к чёрту. Сквозь пелену слёз Минхо пытается рассмотреть черты лица того, кто так беспощадно ворвался в его дом и жизнь. И эти черты ему кажутся до боли знакомыми: тёмные волнистые волосы, прилипшие ко лбу; карие глаза, что так жадно рассматривают его; припухшие губы и аккуратный нос. Всё это он уже когда-то видел. Сонхва ощущается как дом. Они целуются, когда перед глазами взрываются миллионы маленьких звёзд, а тело бьёт мелкая дрожь. И осознание пронзает обоих своими шипами. Возможно, в следующей жизни они будут правильными друг для друга.