Я где-то там — на полпути:
От невозможности остаться –
До невозможности уйти.
~~~
Хелен не думала, что ещё способна бояться темноты. Ровно до того момента, пока кроме темноты не осталось ничего вокруг. Девушка почему-то не помнила, как она оказалась здесь. Тем более, не знала, где именно.
Это место напоминало замок из всех её снов. Серые полы, стены и очень высокие тёмные потолки, из-за чего кажется, будто это просто чёрное беззвездное небо над головой. Света сюда проникает совсем немного. Он бледными полосами падает на бесконечное количество винтовых лестниц и ступеней, многие из которых тянутся слишком далеко наверх и словно ведут в никуда.
Хелен допускала мысль, что просто спит. Несмотря на то, что всё ощущается весьма реальным. Особенно холод на коже и необъяснимая тревога.
Здесь было одиноко. Девушка не знала, сколько находится в этом месте, но до сих пор не увидела ни намёка на чьё-то присутствие. Она была бы рада встретить хоть кого-то, хоть одну живую душу.
Но встретила духа.
Он бы себя живым не назвал
Он стоял вдалеке, частично сливаясь с огромной падающей тенью, будто неотделимая её часть. Выходить на свет явно не собирался и только молча смотрел на Хелен. Даже с такого расстояния взгляд знакомых золотистых глаз показался насмешливым.
Ну конечно, это логово Бугимена.
И почему она не догадалась?
–Ты что-то ищешь? — эхом раздался его голос.
Девушка слабо вздрогнула. Но суть вопроса не слишком поняла.
Словно почувствовав её недоумение, Кромешник уточнил:
— Зачем ты здесь?
Хелен растерялась и не знала, что ответить. У неё самой было куча вопросов, только задавать их некому. Ну действительно, как можно не помнить, зачем и куда ты попала?
— Я.. — начала неуверенно девушка, но к концу предложения заговорила уже с раздражением —..не знаю!
Его усмешка тоже раздалась эхом.
— Я так и думал. — Кромешник слегка развернулся, скучающе рассматривая знакомые ему стены. А она вдруг почувствовала себя ужасно неловко. Будто ей одной неизвестна самая очевидная вещь на свете. Появилось даже слабое ощущение вины.
— А ты знаешь? — уже не надеясь ни на что, спросила Хелен. И ожидала ещё одной усмешки. Для него это всё будто игра. Викторина, в которой нет правильных ответов.
— Предполагаю.
Вся эта недосказанность и надуманная интрига бесили Хелен. Мог бы уже в лоб сказать ей, что она сумасшедшая и просто спит. Жаль, что тогда будет совсем неинтересно. Видимо, он потому и не договаривает что-то.
Девушка вздохнула. И только сейчас поняла ещё одну особенность этого места. Здесь холодно. Температура едва дотягивает до комнатной. Она обняла свои плечи. Захотелось пойти куда-то, куда-угодно, чтобы только не стоять на месте. Девушка думала, что непременно провалится под землю ещё ниже, если будет слишком долго стоять на одном месте.
Поэтому Хелен медленно пошла в сторону окончательно заскучавшего Короля Кошмаров. Он не заметил этого. Либо сделал вид, что не заметил. Кромешник по-прежнему стоял в профиль, очевидно о чём-то думая. Его не хотелось отвлекать от размышлений, но девушке нужно было слишком много узнать.
— Это сон? Я сплю, да? — не унималась Хелен, смотря прямо ему в лицо. Бугимен наконец отвлёкся и перевёл взгляд вниз, на девушку. Не сказать, что его сильно удивило её перемещение.
— Что же навело тебя на такие мысли? — с непонятной иронией ответил вопросом на вопрос Повелитель Тьмы.
— Потому что я ничего не помню и не понимаю. — это было половиной правды. Но до конца озвучивать свои настоящие доводы девушка не стала. Рано ещё. — Как я здесь оказалась? — она пристально и пытливо вглядывалась в чужие глаза, будто он точно знает ответ. Кто-то же должен знать. Кромешник вновь метнул взгляд в сторону. Недолго помолчал и резко поменял весь настрой.
— Какая разница? — он странно повёл плечами, словно планируя изобразить руками какой-то жест. — Это теперь не имеет значения.
Хелен стало жутко от этого. Её посещали самые мрачные и ужасные предположения. О них было страшно даже думать, тем более озвучивать. Но она рискнула:
— Я, что…умерла? — Девушка побледнела настолько сильно, что почти начала светиться, отражая лунный свет.
Кромешнику стало смешно.
— О, нет-нет. Я к тому, что никто из нас не знает ответы. Так зачем сотрясать воздух пустыми вопросами? Можно же просто смириться.
Само слово «смириться» крайне не устроило Хелен. Но спорить она не стала. Наверное, лучше действительно успокоиться и принять всё, как факт. Рано или поздно ей всё равно пришлось бы это сделать. Потому что хоть раз в жизни надо с чем-то смириться. Так будет легче.
Девушка сделала глубокий вдох и медленно осмотрелась ещё раз, пытаясь отыскать что-то позитивное в тенях и тёмно-серых стенах. Хелен около минуты смотрела в одну точку, но не смогла найти ничего хорошего в ней. Тогда она обернулась, чтобы в очередной раз рассмотреть Кромешника. Девушка всегда смотрела на него так, будто видит впервые. Его всегда веселил этот взгляд. Бугимен ещё тешил себя надеждами, что так проявляется её страх, но уже точно знал, что Хелен этого чувства лишилась. Непонятно, по чьей вине.
Вот и сейчас, скользя взглядом по знакомым чертам лица, Хелен, с трудом, но отпускала тревогу. Вернее, тревога отпускала её. Из головы постепенно исчезали все вопросы, заменяясь на нелогичные и эфемерные мысли. Самой нелогичной мыслью стало пойти, а точнее побежать куда-то в темноту за ним. Девушка не знает, зачем вдруг сорвалась с места, когда Бугимен начал медленно удаляться.
Может, ей просто не хотелось вновь оставаться одной? Или она обрадовалась возможности сменить локацию?
Догнать его не получилось (кто бы мог подумать). Зато Хелен оказалась в совершенно другом помещении. И совершенно одна. Здесь было намного меньше открытого пространства, она это чувствовала, хотя почти не могла увидеть из-за полумрака. И потолки явно были ниже. Она больше не видит неба, когда поднимает глаза.
Девушка растерянно оглядывается по сторонам. Недавно обретённое спокойствие вновь нарушается паникой.
Больше всего на свете Хелен боялась одиночества. Но поняла это только сейчас. Когда тот, кто неожиданно, нагло и без разрешения нарушил его, вдруг так же неожиданно исчез.
Девушка медленно побрела наугад, выставив руки вперёд, пока не наткнулась на стену. Хелен быстро прислонилась к ней спиной, закрывая глаза, которые вдруг заслезились.
«Ты чего, ненормальная? Зачем ты рыдаешь? Это просто сон, глупая!» — примерно так кричали мысли девушки на неё саму. Она подумала, что сходит с ума. Хелен захотелось одновременно смеяться и плакать.
Такого девушка не испытывала ещё ни разу в жизни.
Но всё её волнения и метания вырвались наружу лишь тихим шёпотом самой себе:
— Я думала, что ничего не боюсь…
— Наивно. — послышался утвердительный голос Кромешника. А затем довольно продолжительный смех. Хелен подняла заплаканные глаза. В помещении вдруг откуда-то появился свет, падающий почти на всю стену напротив неё.
У неё возникла мысль, что Кромешник просто умеет каким-то образом сам менять здесь освещение. От такого умозаключение рождались новые вопросы. Но пока не до них.
Удалось разглядеть даже некоторые предметы, что были в этой комнате. Да, они действительно здесь были. Скучный шкаф, маленькая тумбочка и много разбросанных книг — всё это выглядело изрядно потрёпанным и располагалось в случайном порядке. Хелен удивилась, как ей удалось не споткнуться о гору книг, лежащую в нескольких сантиметрах от неё.
Световой участок на стене наполовину закрылся длинной тенью Бугимена, которая вскоре уменьшилась до обычного размера.
Девушка вскочила на ноги, чтобы убедиться, что ей не кажется. Прищурилась и разглядела его неподалёку, в метрах пяти от себя. Хелен еле сдержалась, чтобы не подбежать и не сжать Короля Кошмаров в объятиях.
Но душевных сил не хватило на то, чтобы попросить его больше не исчезать.
— Самонадеянно. — Кромешник усмехнулся и наконец вышел наполовину на свет. Его лицо, как всегда, выражало безмятежность и безразличие с частичной насмешкой. И хотя Хелен иногда ловила себя на мысли, что её эта вечная ирония в чужом голосе и мимике бесит, сейчас она была безумно рада слышать и видеть именно такого Кромешника.
Но что-то вмиг переменилось на его лице. Оно изобразило почти живое беспокойство. Что показалось очень странным. Хотя девушка старалась больше ничему не удивляться.
Бугимен сделал пару шагов вперёд и прищурился. Заметив растрёпанные волосы Хелен и её красные глаза, в уголке которых ещё блестят слёзы, он почти удивлённо спросил(или утвердил):
–Ты плакала, да..?
Хелен поняла, что её ответа явно не требовалось. Потому что Кромешник сразу отвлёкся от своих же наблюдений. Он снова начал вести себя странно. Быстро и спутанно прошагал сначала в одну сторону, затем в другую, противоположную. И замер, не до конца опуская руки. Его голос раздался уже тише и спокойнее, но более озадаченно:
— Зачем?
И сразу после этой фразы вновь стало темно. На этот раз конкретно темно. Буквально не было видно ничего. Только слабые-слабые силуэты предметов, резкое и тонкое очертание его фигуры. И судя по плавному перемещению этого очертания, Кромешник подошёл к девушке.
Хелен не знала, где он сейчас. Потому что Бугимен молчал, видимо думая о чём-то важном. Она хотела сказать что-то, что-то спросить. Что-угодно, чтобы только понять, насколько он близко. Но у неё в голове будто разом закончились все слова. А потом ещё и воздух, когда она почувствовала чужое дыхание у себя на щеке. Хотя здесь и без того тяжёло дышать. Слишком разрежённый воздух. Хелен только сейчас это заметила.
Тишина ощущалась тяжёлой и грозилась вот-вот рухнуть на них обоих. Хелен думала, что её сон просто подходит ко сну. Это ведь действительно похоже на сон. И он совсем скоро рассыпется в пыль, а затем забудется, как все предыдущие.
Словно перечёркивая все её теории одним предложением, Бугимен нарушил тишину. Пока неизвестно, насколько удачно.
— Потанцуй со мной — Хелен так и не поняла, было это просьбой, предложением или приказом. Отвлеклась и просто не успела расслышать его тон. Но голос Кромешника звучал, кажется, тише обычного.
Полоска света всего на миг упала на его лицо. Этого хватило, чтобы разглядеть тонкие, плотно сжатые губы, уголки которых лишь слегка приподняты. Глаза устало, но с непонятным трепетом и вниманием смотрели на Хелен. В них она успела разглядеть грусть и, кажется, небольшое сметение.
Куда делась вся эта надменность и гордость? Почему он теперь так печально улыбается?
Будто завороженная, она коротко кивнула, не отдавая себе отчёта в этом действии.
Хелен вообще мало, что понимала. Успела понять только, что у неё кружится голова. Глаза наполнены темнотой, и ничего вокруг не видно. Лишь бледно горят два янтарных огонька совсем близко. Девушка не пытается отвести от них взгляд. Всё равно не получится.
Она совсем не заметила, как на её поясницу мягко, почти невесомо опустилась чужая рука. Её запястье аккуратно обхватили тонкие пальцы, затем переместились на ладонь, переплетаясь с пальцами девушки.
Хелен почти перестала дышать. Она даже не видит, насколько близко он сейчас, но чувствует необъяснимое волнение в крови. Остаётся лишь догадываться, рассчитывая расстояние по горящим глазам напротив.
Всё внутри сорвалось с места, сердце замерло на несколько секунд, и девушке показалось, что она куда-то падает. Но они просто медленно закружились в танце, которому почему-то не требовалась музыка. Хелен смутно узнавала в собственных перемещениях вальс. Её ноги путались, как, впрочем, и мысли.
Она двигалась почти на ощупь. Но Кромешник вёл уверенно. Конечно, он-то всё прекрасно видит. И её сметение и смущение — тоже.
Хотя Хелен старалась успокоиться. И у неё это почти получилось. Она даже прикрыла глаза. Всё равно темно.
Кромешная тьма добавляла невероятной плавности и томности. Все движения были такими лёгкими, такими осторожными, что Хелен казалось, будто она тоже бесплотный дух.
Тишина больше не напрягала. В ней хотелось раствориться без остатка. Утонуть в густой черноте и больше не возвращаться в яркий и светлый мир. Пусть всегда будет так темно. Пусть всегда будет тихо и одновременно так громко, что не слышно мыслей.
Хотелось сократить и без того небольшое расстояние между их телами. Хотелось обнять его, положить голову ему на плечо, закрыв глаза. Вряд ли он разрешит.
Этот танец напоминал движение маятника, отчего Хелен начинало клонить в сон. Но она не позволила себе даже прикрыть веки. Неотрывно смотрела в чужие глаза, с робостью и лёгким испугом. Ей казалось, что если она хоть на секунду отведёт взгляд в сторону, то он посчитай её совсем уж слабой. А чтобы выдержать этот зрительный контакт действительно нужны силы.
И девушка заставляла себя продолжать смотреть, продолжать танцевать. Пока не начала кружится голова и путаться ноги.
Кромешник вовремя заметил это и внезапно остановился.
— Думаю, хватит — сказал он, удерживая смех. Хелен сейчас напоминала человека в нетрезвом виде. Он почти бережно придержал её за предплечье. А может, ей только почудилась забота и осторожность в этом жесте. Может, ей почудилось вообще всё?
Бугимен ненавидел быть всего лишь выдумкой. Поэтому Хелен не решилась озвучить своё предположение.
…
Не так давно Кромешник между делом сообщил девушке, что, скорее всего, перестанет её навещать.
Хелен долго не понимала, в чём дело. Самостоятельно говорить причину Бугимен не хотел, а на прямые вопросы просто не отвечал.
С того момента прошло чуть больше месяца. Девушка помнит, как тряслась от слёз каждую ночь, ощущая огромную потерю. И каждый раз он нарушал своё обещание и приходил снова, никак это не объясняя. Он только говорил, что ещё есть время. И всё. Эта загадочная фраза навела Хелен на мысль, что Кромешник хочет закончить их встречи из-за того, что они отнимают слишком много сил. Практическая польза исчезла уже давно. Хелен перестала его бояться.
И казалось бы, что в этом сложного? Просто взять и забыть какую-то смертную.
Но что-то не даёт. Что-то, как будто цепями, привязывает его к этому крошечному домику у моря.
Да и если бы всё было так просто, он бы давно ушёл, не задумываясь ни секунды.
Хелен его не понимала. Не понимала, чего он хочет. Просто помучить её? Обнадёжить? Или...У неё больше не было вариантов. За исключением самых невозможных, вроде тех, в которых он просто хочет остаться с ней. Разумеется, такого быть не может.
Кромешник метался между двумя вариантами: уйти, не сказав ни слова или остаться. В первом случае он получит больше времени и сил, чтобы заниматься своей работой, а не бесцельно прожигать часы рядом с ней. Но тогда он будет одинок. Снова. А этого он больше всего
боится старается не допустить.
Второй вариант выглядит привлекательнее, но имеет существенные минусы. К примеру, сильная слабость. Общаясь с Хелен, он часто забывает навещать детей, чтобы восстанавливать энергию. Да и Луноликий будет недоволен тем, что Король Кошмаров не выполняет свою работу. Он и так не в восторге. Кромешник ясно видит это ночью. Луна на небосводе словно грозно сводит брови, которыми служат тёмные облака.
Но почему-то с каждым разом ему всё труднее уходить.
Бугимен не понимал самого себя.
Почти месяц он мучил её своим уходом «навсегда». Всё это время Кромешник думал и решал, что ему делать. Хелен не вмешивалась в его размышления. Наверное, он точно знает, как лучше.
Хелен только сейчас вспомнила, что он принял окончательное решение и назвал ей точный день, когда уйдёт. И уйдёт точно навсегда. Этот день – завтра...
Хелен больше не хотелось рыдать. Она вряд ли сможет что-то изменить или повлиять на его решения. Рыдания и просьбы тут явно не помогут. Даже если она будет кричать о том, как сильно он ей нужен.
Видимо, такова судьба.
…
Они стояли на чёрном кованном балкончике. Хелен смотрела на свои руки, потому что ощущала себя неуютно. Её беспокоило чувство неопределённости, присутствовала необходимость сказать и спросить что-то ещё. Что-угодно лишь бы подольше задержался этот сон(сон ли?), а она подольше послушала голос Бугимена. Но никто из них не говорил ни слова. А Хелен не могла найти повод заговорить.
И хотя тишина им обоим уже настолько приелась, что вызывала лишь чувство безысходности, они молчали. Хелен очень глупо молчала, то и дело пытаясь вымолвить что-то. Кромешник молчал также красноречиво, как говорил. Её это поражало.
— Это наша предпоследняя встреча, ведь так? — словно нарочно напоминает он.
Хелен слабо кивает. Ей хотелось убедить саму себя в другом, но вечно прятаться от реальности всё равно не получится.
Ей никогда не было настолько больно от мыслей, что кто-то уходит. Обычно она старалась отпускать людей, которые исчезают из её жизни. Хелен считала их всех эпизодическими персонажами в своей истории. И ей никогда не было жаль.
А сейчас жаль.
Будто вместе с ним испарится весь и без того небольшой смысл. И сейчас она просто стояла и спокойно смотрела, как её жизнь медленно рушится по кусочкам. Но у Хелен и нет особого выбора.
Никто не дал им выбор.
Луноликий решил, что духам не положено так часто видеться с людьми. Он намекнул об этом Кромешнику. И сказал, словно издеваясь, что так будет лучше обоим.
Наверное.
Повелитель тьмы выглядел не особо печальным. Хелен допускала мысль, что он притворяется (ей хотелось, чтобы это было правдой). И пыталась разглядеть в чужих глазах, услышать в голосе хоть намёк на сожаление. Но он смотрел с холодной сталью, говорил также.
И всё в Кромешнике выражало ленивое безразличие, всем видом он старательно демонстрировал, что его пребывание здесь –вынужденное, и что уйти ему будет легко.
Но радовало то, что завтра они ещё увидятся. Значит, есть ещё один крошечный шанс попытаться что-то исправить. В него девушка почти не верила.
Послышалась фраза, брошенная словно в сильной спешке(может, он и правда спешит) :
–До завтра
Кромешник рассеился густым дымом. Хелен только порывисто вздохнула, но ничего не успела сделать. В последний момент ощутила лишь лёгкое и холодное прикосновение чужих рук к своему запястью.
