О цветных галстуках и красивых девочках

Дом продолжает давить. Продолжает давить неопределенным молчанием отца и внезапной заботой матери. Мин, казалось бы, должен радоваться, ведь этого и желал все время – господин Ким не пилит мозг, а мама выполняет роль мамы, не потакая отцу. У Сынмина глаз дергается от них и ничего лучше он не находит, чем решения сбегать. Недалеко, правда. В квартиру к Чану. Старший только и счастлив провести с любимым лишнюю минуту. Совершенно удивительным образом оказалось, что атмосфера с квартире Чана благоприятно действует на Сынмина, помогая сосредоточиться над уроками и почти не отвлекаться. Под "почти" имеются ввиду те моменты, когда под руку не лезут Берри или Чан. Последний обычно большую часть времени проводит за своим ноутбуком, работая. Он не упоминал, но Мин и сам прекрасно понимает, что тот так убивает время. С пользой. Потому что как только младший закрывает учебники и потягивается, разминая ноющие мышцы, он отставляет ноутбук и тянет любимого на диван или в спальню обниматься. Это определенно любимая часть Сынмина. Он воспринимает это как маленькую награду за проделанную работу. Если Крис замечает, что юноша засиживается, трет глаза, чтобы снять усталость, начинает вертеть карандаш в руках, чиркать слишком много в тетради, то отвлекает его, чтобы тот немного отдохнул. И это действительно помогает. Оценки вновь выровнялись и держатся на привычном высоком уровне. Каждый раз, когда Ким рассказывает о своих успехах Чану, тот тепло говорит, что гордится и целует в висок. Ради того, чтобы это повторялось из раза в раз, Сынмин готов вытягивать баллы до высшего уровня. Бан продолжает понемногу учить парня играть на гитаре и показывать свои любимые мультфильмы. Никто не знает, что они встречаются. И оба даже речи не заводили, чтобы кому-то рассказать. Потому что то, что у них происходит – это их личное и особенное, не для чужих глаз и ушей. Чонин, случайно увидевший их, не считается. Он честно-честно поклялся, что моргнул в тот момент. Сынмин притворился, что поверил. Скорее всего знает еще и Минхо. И он тоже не в счет. Но он знает по-своему, ведь ничего не видел и ни от кого не слышал. Ли, в отличие от того же Джисона, который, на удивление Сынмина, слишком много интересовался Минхо после знакомства на концерте Чана, умеет анализировать увиденное. Ему что поцелуй, что просто переглядки – одно и то же, понятное. Сынмин послушал Минхо и несколько раз сходил помочь в приют. Один раз даже встретил там Хенджина. Мин был доволен. Ему удалось поближе познакомиться с Ли и немного помочь животным, ухаживая и играя с ними. Старший попросту не разрешал брать задания сложнее, в силу неопытности. Хоть Ким и выполнял незначительную часть, он чувствовал, что приносит пользу. Каждый раз Сынмин возвращался домой на машине Чана. Тому, приезжая, приходилось ходить по территории приюта и искать младшего. Почему-то его телефон всегда был где угодно, но не с ним, что значительно усложняло жизнь Крису. Минхо смеялся в голос каждый раз, когда после приветственных объятий Бан жаловался, что от обоих пахнет псиной. А Чану было все равно, потому что он смотрел на счастливого Сынмина, у которого глаза горели после насыщенных эмоциями часов, и слушал, как тот почти взахлеб рассказывал о том, чем занимался. Мин окрыленный возвращается домой. Но не к родителям, а в квартиру Чана, которую уже хочется называть домом, ведь он почти семьдесят процентов времени проводит там. Парню удалось несколько раз отпроситься к старшему с ночевкой. Приходилось врать маме, говоря, что он останется у Феликса. Но ночевки не всегда удачны. Парень приходит после уроков, делает задания, гуляет с Берри и уходит ночевать к родителям, если Крис очень занят работой, ведь не хочется спать одному в тихой спальне. У Чана всего одна подушка. Он хотел заказать еще одну, специально для Минни, но, после первой совместной ночи, когда Сынмин лежал головой буквально на нем, передумал. Сынмин мялся и жутко нервничал, когда сидел на постели и ждал, пока старший выйдет из ванной. Лежать и обниматься в обычное время не пугает, а сейчас все по-другому: повседневная плотная одежда заменилась мягкой тонкой тканью пижамы, в комнате темно, и они будут лежать под одним одеялом, на улице глубокая ночь и нужно спать, а не думать о всяком. Крис приходит, ложится в кровать, сгребает в объятия Мина, целует в висок, накрывает обоих одеялом и, пожелав сладких снов, затихает. Сынмин немного разочарован. Ведь думал, что вправе получить нечто большее, чем быстрое касание губами в висок. Чан никак не действует. Как и обещал не торопится, не давит. Иногда, когда они немного увлекаются поцелуями, он говорит странные вещи, из-за которых щеки Мина алеют, а сердце намеревается выскочить из грудной клетки. Чан лишь хихикает в губы и извиняется за то, что так засмущал. У него руки не опускаются ниже чужой талии, будто дальше барьер. Он иногда гладит бока и спину, из-за чего заставляет младшего извиваться, молча прося еще. Но, когда Чан понимает, что заходит дальше допустимого, резко отстраняется, пугаясь, будто его холодной водой окатили. Сынмину выть хочется. Потому что мечтает, чтобы Крис касался больше, целовал горячее. Самому проявлять инициативу боязно, а просить неловко. Хочется, чтобы Крис взял на себя все, ведь он старше и опытнее, ведь знает, что делать. Пусть направит и покажет, как правильно. А Сынмин подхватит мигом, ведь хороший мальчик и учится быстро. Сынмин трет глаза, когда просыпается. Почему-то он в кровати один. Обычно Чан лежит рядом и сопит, восстанавливая энергию. На часах, которые стоят на прикроватной тумбочке светятся две единицы, а дальше Киму лень всматриваться. Он зарывается с головой в одеяло и утыкается носом в подушку. От нее пахнет Крисом. – Чан... – зовет парень приглушенно, – Чан! – чтобы голос звучал нормально приходится оторвать лицо от подушки и вытащить голову из-под одеяла. За дверью слышатся шаги и в комнату заходит Крис, а за ним бежит Берри, радостно виляя хвостом. Старший улыбается, когда видит недовольную взъерошенную голову в ворохе ткани. – Проснулся? – Чан наклоняется и целует в лоб младшего. – Куда ты пропал? – Работал. Сынмин что-то недовольно бурчит и прячется вновь под одеяло, когда на кровать залезает собака и с чрезмерной весельем норовит облизать его лицо. – Берри, вон! – Бан сгоняет животное с постели, спасая любимого от участи быть съеденным в порыве щенячей радости, а сам садится на край. Широкой ладонью касается чужой спины, и Мин не может сдержать удивления от того, что чувствует ее жар даже черед одеяло. – Выспался? Сынмин утверждающе мычит. Кто бы не выспался, когда под боком огромная живая грелка, насылающая дрему? – Вылезай оттуда. – Мы... Мы сможем сегодня сходить куда-нибудь? – Сынмин задает вопрос с надеждой, но он уверен, что знает ответ. Чану приходится наклониться, чтобы распознать слова. – Прости, милый, я занят. В другой раз, хорошо? – в голосе слышится искреннее сожаление. Он ведь понимает, что Мину развлекаться хочется. Домашней романтики недостаточно. Но дать любимому то, что он желает, пока нет возможности. – Какой сегодня день недели? – спросил юноша, стягивая с себя одеяло. На лице нет печали, но Чан чувствует, что тот немного расстроился. – Воскресенье. Как и всегда, когда ты у меня остаешься. – Класс... Никакой школы, – Сынмин потягивается, разминая мышцы. Чан внезапно ложится сверху, придавливая младшего всем телом. – Нет, слезь! Ты тяжелый! Они лежат в кровати минут десять, а потом Крис встает и, уходя, бросает младшему, чтобы тот сходил и умылся перед завтраком. Сынмин шутит, что по времени уже ужин ближе завтрака, но встает. Мин заходит под теплый душ и тянется к пластиковой бутылочке шампуня. В нос сразу ударяет яркий яблочный аромат. Когда он впервые увидел флакон изо рта вылетел нервный, почти истеричный смешок. Хотя, ничего удивительного. Гель для душа пахнет непонятно, но чертовски вкусно. Потому что запах Чана. Определенно самый любимый из всех, что чувствовал Сынмин. Парфюм Криса тяжелый и горький и, хоть тот ему подходит, юноша все же отдает предпочтение этому простому, домашнему аромату. Он растирает кожу губкой, грубо, почти до ожогов, словно пытается впечатать запах в себя. Мин выходит. Холодные капли спадают с кончиков волос на тело и кафель. Зеркало у раковины запотело, что успокаивает, ведь парень не хочет смотреть на себя обнаженного. Он берет в руки темно-синее полотенце и прикладывает к лицу мягкую ткань, собирая влагу, когда осознает, что из чистой одежды у него с собой только нижнее белье. Ходить по дому в пижаме особого желания не возникло и Сынмин уже был готов звать на помощь Криса, чтобы тот что-то одолжил из своего гардероба, но замечает на стиральной машинке аккуратно сложенную черную футболку. Как раз то, что надо. Он на секунду притягивает ее к носу. Пахнет порошком. Он натягивает футболку через голову быстрым движением и она мокнет от соприкосновения с влажными волосами. Приходится стереть конденсат с зеркала, чтобы оценить свой внешний вид. Широкий воротник неприлично открывает ключицы, а кромка еле доходит до середины бедра. Штаны обязательно нужны. В коридоре Берри вьется в ногах, мешая ровно идти. Сынмин делает отметку в голове, что надо выгулять ее, ведь Чан скорее всего не сделал это из-за загруженности. – Чан, ты можешь одолжить мне домашние штаны? – парень облокачивается о косяк и неловко жмется, оттягивая края футболки еще ниже. Крис что-то невнятно мычит, но от экрана ноутбука не отлипает. Брови нахмурены в сосредоточенности. Сынмин вздыхает и повторяет сказанное еще раз, но немного громче и четче, чтобы Бан точно услышал и обратил внимание. Чан переводит взгляд на младшего и замирает. Мин видит, как его оглядывают с ног до головы, и как у Чана глаза сиять начинают. Появляется чувство неловкости, но отчего-то очень приятное. Сынмин ждет ответа и тянет футболку еще ниже, чтобы некоторым неповадно было. – Что на тебе? – задает вопрос Чан и в его голосе слышится хрипота от пересохшего горла. – Эм... Твоя футболка, – просто отвечает парень. – Нельзя? В ванной лежала, постиранная. Ты, наверное, ее забыл. – Наверное... – он встал и подошел к Мину, – тебе идет, – быстро чмокнув парня в нос Чан взял его за руку и повел в спальню. Собака продолжала бегать и требовать внимания, из-за чего Сынмину пришлось закрыть дверь комнаты, чтобы она не мешалась лишнюю минуту. Позже он обязательно с ней погуляет и поиграет. Хоть не с Чаном, так с Берри. Пока Чан рылся в комоде парень успел заправить постель и спокойно усесться на нее. – Что такое, дедушка? Забыл зачем шел? – усмехается Сынмин, наблюдая за Крисом, зависшим перед открым ящиком. Тот вздрогнул и развернулся. Сынмин не так давно заметил, что мужчина часто задумывается посередине какого-нибудь действия, либо обрывает его и сбегает. И всегда это как-то связано с самим Мином. Если младший касается его непривычно, целует, кусает, несомненно, в шутку, совершает что-то необдуманно, Крис выпадает из реальности на время. Как сейчас. – Все хорошо? Чан смотрит на любимого и чувствует, как тает. Ему очень нравится, как смотрится на нем его футболка. И не только она. Ким часто что-то одалживает и, глядя, как Сынмин тонет в безразмерных для него толстовках или приходит с улицы, после прогулки с собакой, в его куртке, Кристоферу хочется отдать ему весь свой гардероб. Пусть носит на здоровье. Только это сулит тем, что у Чана взорвется сердце от переполняющих чувств. И речь не только о хваленой влюбленности, но и о том, о чем в приличном обществе обычно умалчивают. Под Баном проседает матрас, когда он садится рядом с Сынмином. Младший смотрит внимательно, трепетно ожидая последующих действий. Чан наклоняется и утягивает парня в поцелуй. Резкий, ничуть не такой, к каким привык Мин. Крис аккуратно прикусывает чужую нижнюю губу и оттягивает, вызывая тихий стон. Он кладет ладони на мягкие щеки Сынмина, потому что любит так делать. Его очень хочется трогать. Везде, где можно и где это будет наиболее невинно. Потому что по-другому рано. Внезапная трель заставила их отстраниться друг от друга. Где-то за дверью Берри начала шуметь, лаять и бегать по коридору. Тяжелое дыхание Сынмина сопровождалось легкой дрожью по всему телу. Чан переместил руки со щек младшего на плечи, приобнимая в попытке успокоить. Глаза его от накатившего удовольствия сияли, словно звезды. Мужчина снова приблизился к лицу любимого, чтобы накрыть его губы, но Ким увернулся и поцелуй пришелся в щеку. – Нужно открыть, – еле произнес младший. – Не нужно, – поцелуи стали спускаться ниже по линии челюсти. Младший судорожно выдохнул и выгнул шею, подставляя ее под новые поцелуи. Если Бан говорит "не нужно", значит не нужно. Сейчас не это главное. Тем более, что один раз всего позвонили. Значит не так уж и срочно. Из-за запертой двери послышались хлопок и звон ключей, за которым последовали приглушенные голоса. Сынмин и Чан резко отстранились друг от друга и перевели испуганные взгляды на дверь спальни. Крис начал вставать с кровати, тихо ругаясь. – Ханна... – резкое осознание и страх быть пойманным упали на Сынмина тяжким грузом. Только у нее, насколько знает Мин, есть дубликат ключей от этой квартиры. За секунду до того, как Чан открыл дверь младший спрыгнул с мягкой кровати на твердый пол, ударяясь коленями и спрятался, прижавшись к стене. Чан захлопнул за собой дверь и, увидев незванных гостей, собирался выругаться, но вовремя заставил себя остановиться. Ханна сидела на корточках и гладила Берри, будто так и должно быть. Чанбин стягивал обувь, но, когда заметил Криса, замер в непонятой позе. – Вы?! – Чан быстро проверил дверь, чтобы точно быть уверенным в том, что они не увидят Сынмина. – Вы что тут забыли?! У меня... У меня слов нет. Ханна подняла голову и рассмеялась. Чан начинает закипать от раздражения. Чанбин наконец-то отвисает и продолжает разуваться. – Боже! Что у тебя с лицом? Чего такой запыхавшийся? – От злости! – Чан-хен, извини, что мы вот так внезапно, – произносит Со и чуть было не заваливается, не сумев удержать равновесие на одной ноге, – просто ты на звонки и сообщения не отвечал, а нам очень нужен один файл, который остался у тебя на ноутбуке... Вот прям срочно. – Ему нужен. Я просто за компанию, – говорит Ханна. Она поднимается и подходит близко, всматривается в лицо старшего брата. Его глаза широко открыты, брови приподняты, а рот сжат в тонкую полоску. Она скользит по чертам чужого лица, словно пытаясь прочитать его мысли и раскрыть тайну, которую он скрывает. – У тебя ноутбук в спальне? – спрашивает она и делает шаг к комнате, но Чан выставляет руку, преграждая путь и девушка мгновенно останавливается. – В гостиной, – Чан звучит грубо и очень раздраженно. Ханна лукаво улыбается, глядя на брата. Он в ответ смотрит строго и холодно. – Так и знала! Онни, надеюсь, он тебя не обижает! – она кричит в сторону двери и убегает в другую комнату. Собака бежит за ней хвостиком. У Чана челюсть отвисает. Онни? Сестра подумала, он с девушкой? Еще чего не хватало. Чанбин наконец стягивает ботинки и проходит вперед к другу. – Женщина? – полушепотом спрашивает Бин, приблизившись к лицу друга. – Пошел вон. – Какая к черту женщина? – Восемнадцатилетняя, похожа на щенка. – А, понял... – Обожаю тебя, – произносит Чан с нервным смешком. – Фу. – Вы как вообще вошли? – Твоя сестра чертова ключница. Ты видел, что у нее по карманам напихано? Не удивлюсь, если там есть ключ от кафе госпожи Хван. И от школы. Советую закрываться на щеколду. Себе тоже приобрету. – Чанбин! Какой файл? Их тут миллион, – кричит девушка из соседней комнаты. Приходится пойти с Чанбином, чтобы самому все быстрее найти. Каждое движение сестры Чан дергался. Потому что отчего-то боялся, что она побежит знакомиться с "онни", а ему сейчас нервного Сынмина как раз для полного счастья и не хватает. Файл успешно перекинут. Чанбин и Ханна получили свои заслуженные подзатыльники за вторжение на чужую собственность и готовы уходить. Последняя еще отругана за то, что сделала дубликат без разрешения, который Чан безжалостно забирает. Чанбин снова долго стоит у входа, но теперь уже натягивает ботинки и шнурует их. Ханна бубнит что-то про заботу о Берри и, как итог решает забрать ее с собой. А Чан и непротив. Девушка натягивает куртку, когда Со завязывает финальный узелок, а она замечает знакомую обувь среди ботинок брата. – Хей, Крис... – она вновь лукаво улыбается, переводя взгляд на брата, – передай Минни привет. Чан остается на месте в ступоре. Дверь захлопывается, оставляя его в тишине наедине со своими мыслями. Он осознает всю комичность ситуации и с резким осознанием того, что вообще-то оставил Сынмина одного, быстро направляется в комнату. Когда дверь открывается Чан на секунду ловит панику, потому что в помещении пусто. Пусто и слишком тихо. А потом он замечает знакомую макушку, торчащую из-за кровати и выдыхает. – Тебе привет от Ханны, – говорит он, садясь на кровать. – Что?! – Юноша поднимает голову и смотрит в глаза Бана. – Слушай, меня пугают твои реакции на то, что нас палят. У тебя все хорошо? – Не думаю. Вопрос и не нуждался в ответе. Все было очевидно. Сынмину самому себя принять было тяжело, а тут другие люди, у которых непонятно, что на уме. В голове Чана всплывает воспоминание о том, что перед тем, как выйти из спальни он услышал, как Сынмин произносит имя сестры. – Как ты понял, что это она? – задает он интересующий его вопрос. – Я знаю, что у нее был дубликат. – Оу. Мужчина точно не хочет знать при каких обстоятельствах Мин об этом узнал. – Кстати о дубликате... – он вытаскивает из кармана домашних штанов связку ключей со зверюшкой-брелком. – Это тебе. – Ты издеваешься? – спрашивает Сынмин, забирая ключи из протянутой к нему ладони, – это вещь Ханны... – Теперь твоя. Поздравляю. Приходи, когда хочешь. Я буду рад. Сынмин перебирает в руке холодный материал. Отчего-то плакать хочется. Не из-за печали совершенно, а потому что этот подарок не незначительная вещь, а особая, серьезная, показывающая намерения Чана, и это так важно для Мина. Старший мог оставить ее у себя, закинуть в ящик и никогда не доставать, но вместо этого предпочел отдать Сынмину. – Зачем она приходила? – У Чанбина голова дырявая просто. – Не удивлен. – Вылезай из-под кровати. У меня ощущение, что я с мышью разговариваю. Куда делся мой жизнерадостный щеночек? – Ханна забрала Берри? – наигранно произносит юноша, пытаясь отшутиться. – Эй, ты понял, что я про тебя. Но, кстати, да. Ты прав, она ее забрала. – Я твой щеночек? – Конечно. Сынмин залезает на кровать и падает в объятия Чана. Чужие руки обволакивают тело и парень чувствует, как по нему растекается тепло. – Я тебя люблю, – произносит Чан шепотом, вызывая на юношеской коже мурашки. Сынмин молчит. Слова взаимности крутятся на языке, он их смакует, произнося одними лишь губами, но вслух сказать не осмеливается. Крис не ждет ответа. Он просто продолжает обнимать любимого, медленно поглаживая широкой ладонью по спине. – Ты, кажется, работал... – Между тобой и работой ты в приоритете. – Ну зачем ты такое говоришь... – Сынмин утыкается носом в шею Криса, чтобы скрыть покрасневшее лицо. – Я тебя смущаю? – Очень. – Боже... Милашка. Чан проводит носом по волосам аккуратно, вытягивая запах любимого. У парня сразу мурашки появляются. Он притягивает младшего еще ближе к себе, из-за чего тот жалобно пищит. Чан немного отстраняется и осматривает тело. Сынмин прижимается к нему голыми бедрами, лишь слегка прикрытыми тканью футболки. Бан позволяет себе провести пальцами по коже и чувствует, как юноша в объятиях вздрагивает и замирает. Чан не останавливается и ведет рукой выше под футболку. Ладонь останавливается на пояснице. Мин не пугается и не просит остановиться, лишь выжидающе затихает. Дыхание слегка учащается, опаляя шею Криса. Сынмин медленно отстраняется. Чан смотрит в его сверкающие глаза, которые будто с каждой секундой все больше темнеют от накатившего возбуждения. Поцелуй резкий и грубый. Сынмин неумело толкается языком, Чан отвечает. С таким же напором, горячо и мокро. Мин отстраняется на секунду и внезапно для старшего усаживается на его бедра. – Все, хватит, – говорит Бан, отрываясь от поцелуя. Они уже далеко зашли. Слегка раскрасневшийся Сынмин смотрит в ответ с неким разочарованием. Ему надоело. Хочется чувствовать любимого ближе и ярче. Лишь бы их снова не отвлекли. Парень хватается за чужую ладонь, лежащую все это время на талии, и ведет к своему паху. Чан задыхается, когда под тонкой тканью нижнего белья чувствует полувставший член. – Хочешь продолжить? – Очень. А Чану больше и не надо, чтобы продолжить прерванное. – Хочу съесть... – томно произнес Сынмин, отрываясь от поцелуя. Взгляд нацелен на чужие губы. – Что съесть? – Не понял старший. Вздохи его были такими же тяжелыми, как у Кима. Щеки горели огнем. Руки плавно переместились со спины к бедрам, очеркивая контуры тела. – Мои губы? – Да... – ответил Мин, кусая свои щеки изнутри. Он поерзал на чужих бедрах, придвигаясь ближе. – Боже... – хихикнул Чан, – тебя дома не кормят? Твое желание укусить меня или съесть иногда пугает. – Ну, извини... – Да нет, мне нравится. Он резким движением перекидывает юношу на кровать, вызывая из его рта неопределенный звук, а сам нависает сверху. – Подержи, – говорит Чан, быстро чмокнув младшего в губы, и натягивает край футболки выше. Хочется зацеловать каждый участок тела. Сынмин хватается пальцами, но они совсем ослабли и парень не придумывает ничего лучше, чем закусить ткань зубами. Крис смотрит на развернувшуюся сцену и чувствует, как задыхается. Мин лежит покрасневший, разгоряченный на смятых простынях. В уголках глаз скопились слезинки. Волосы спадают на лоб волнами. Пальцами вжимается в одеяло, пытаясь удержать себя в реальности, ведь от переполняющих чувств кажется, что он где-то в другом мире, что это все неправда. Футболка задрана, из-за чего открывается мягкий живот и вздымающиеся, от учащенного дыхания, ребра. Ноги поджаты насколько это возможно, потому что Чан сидит между ними, мешаясь. Ткань трусов натянута из-за вставшего члена и, глядя на это, становится ясно, почему Сынмин так зажимается. – Ты прекрасен, – честно, на выдохе отвечает старший и нависает над любимым, расставляя руки по обе стороны от тела. Ким смотрит немного затуманено, но в глазах нет ни паники, ни страха, лишь предвкушение. Он вытаскивает закусанную ткань из чужого рта и сам впивается губами. Горячо, жадно, так, как никогда до этого. Сынмин резво отвечает, обнимая широкие плечи. Поцелуй тягучий и сладкий, чувственный. Чан ведет губами по линии челюсти, опускаясь ниже. Он останавливается на шее и проводит по ней языком, шепча на ухо комплименты. Никаких слов не хватит, чтобы описать его чувства к Сынмину, но он честно старается. Юноша тихо поскуливает от необычных ощущений, и ему приходится закусить губу, чтобы стоны не вырывались изо рта. Кожа горит в тех местах, где ее касаются. Сынмин запускает пальцы в мягкие кудри и оттягивает. Чан возвращается к губам и вновь целует. – Ты такой красивый, – говорит мужчина, – что ты хочешь, чтобы я сделал? – Что-нибудь, пожалуйста... Я тебе доверяю. Чан усмехается и опускает голову ниже к груди. Все это время парень держался за пряди, словно боялся, что, если отпустит, Крис пропадет. Мин вздрагивает и начинает задыхаться, когда чувствует, как на ребрах оставляют легкие поцелуи, дорожкой спускаясь к животу. Он сильнее сжимает пальцы и Чану приходится перехватить его ладонью в свою. Свободная теплая ладонь опускается на живот и начинает выводить широкие узоры. Чан аккуратно целует Сынмина и спрашивает, отстраняясь: – Все хорошо? – Да. – Отлично. Он кивает и переводит руку к груди. Большой палец касается соска, из-за чего Сынмин выдает короткий стон, сразу после резко закрывая рот ладонью. У него все лицо горит и глаза заплыли пеленой возбуждения. – Ну, эй, – произносит Чан, – не закрывай рот. Иначе как я услышу твой чудесный голос? Будь хорошим щеночком, милый. Сынмин слушается, когда слышит уже в тайне ставшее любимым прозвище. – Умница, – Чан коротко целует в губы и спускается ниже, – если что-то будет не так, не смей молчать. Мин собирается ответить, но вместо слов изо рта вырывается стон, потому что язык на затвердевшем соске ощущается совсем по-другому, в сравнении с руками. – Твою ж... Сынмин выругивается, когда старший прикусывает нежную кожу. – Ты такой чувствительный, – усмехается Чан, отстраняясь. – Какого черта... Я чуть не умер. – Ну да, конечно. Рука перемещается на бедро, сжимая. Парень закидывает ногу на талию Чана и целует. Они сталкиваются бедрами и Сынмин чувствует чужое возбуждение, что заводит еще сильнее. – Я хочу сесть... – шепотом говорит младший и Чан выполняет желание. Он с завидной легкостью поднимает юношу и сажает себе на бедра. Так, кажется, они находятся еще ближе друг к другу и ощущают больше. Сынмин ерзает, пытаясь найти удобное положение и вздрагивает, когда слышит приглушенный стон. Чана хочется почувствовать кожей. Ощутить его тепло. Поэтому Мин позволяет себе стянуть футболку дрожащими руками и откинуть в сторону. – Ох, а мне так нравилось... – с наигранной печалью произносит Бан. – Если бы я знал, что тебя заводит своя одежда на мне, то я бы давно перемерил весь твой гардероб. – Я думал, ты знаешь. – Пф, – Сынмин усмехается и ловит себя на том, что они тут не для того, чтобы разговаривать. – Сними и ты. Он тянет край футболки Чана, снимая ее, когда тот послушно поднимает вверх руки. Ким вновь задыхается. Лицо любимого такое же красное, как у него самого, а дыхание участилось даже сильнее, словно это он тут впервые дошел до такой близости с человеком, а не неопытный Сынмин. Мышцы выглядят чертовски привлекательно и Сынмину хочется укусить. Съесть, облизать, потому что выглядит вкусно. Не зря Бан так часто свободное время предпочитает проводить в зале. Парень решает, что хочет оставить засос, но спрашивать разрешения боязно. Чан проводит ладонями по телу, очерчивая контуры тонкой талии и придвигает Мина к себе ближе, чтобы соприкоснуться открытой кожей. Член пульсирует, требуя прикосновения у обоих, но отвлекаться от сокровенной близости нет желания и сил. Стон вновь вырывается изо рта Сынмина, когда Чан сжимает его ягодицы. Бедра соприкасаются плотно и жарко, туманя разум совершенно. Первым не выдерживает Сынмин. От опускает ладонь на чужой живот, медленно ведя ниже к кромке домашних штанов. Он оттягивает резинку и всматривается в глаза напротив, спрашивая разрешения. Чан вместо ответа целует младшего в переносицу и сам тянется к возбуждению любимого, сжимая его через ткань. Сынмин тихо скулит и запускает ладонь под штаны. Он трогает член Криса и с восторгом отмечает его размеры и то, какой он горячий даже через ткань трусов. Чан глухо стонет от касания и утыкается носом в ключицу. – Подожди, – шепчет он и хочет отстраниться, но Сынмин крепко обхватывает руками шею – не хочет отпускать. Чану приходится встать с парнем на руках. Мин громко ойкает, когда чувствует, что его подняли и обхватывает туловище ногами. – Куда... Бан подходит к комоду, над которым зависал какое-то время назад и что-то достает из ящика. – Что это? – Смазка, – мужчина чувствует, как от напряжения сжалось чужое тело в его руках и спешит успокоить, – не бойся, милый, мы не будем далеко заходить. Все, что захочешь и, когда скажешь остановиться, я это сделаю. Сынмин ощущает, как голова начинает кружиться от возбуждения и ластится сильнее. Хочется уже безумно дойти до разрядки. Чан садится обратно на матрас, опираясь спиной к стене. Мин вновь ерзает, пытаясь найти удобное положение. Задерживает дыхание, смотрит томно из-за прикрытых ресницами глаз и из всех сил пытается не толкнуться вперед. Крис опускает резинку боксеров парня и проводит рукой вверх-вниз пару раз на пробу. Сынмин стонет и прикусывает чужое плечо. Потом обязательно останется след. Он чувствует, как Чан отпускает его, после чего вздрагивает от холодной смазки на члене. Ощущение необычное, но приятное. Звуки влажные, хлюпающие, возбуждающие еще сильнее. Мужчина целует глубоко и жадно, продолжая набирать темп, и Мин решается робко протянуть руку и также запустить под кромку одежды, зеркаля движения. Сжимает, поглаживает и Чан тает от касаний мягкой ладони. Происходящее кажется нереальным. Голова от безумного удовольствия кружится. Сынмин подобного никогда не испытывал, когда был один. Внизу живота тянет от приближающейся разрядки. Чан свободной рукой гладит нежно по щеке, что жутко контрастирует с грубыми движениями. Мин проводит по всей длине, зажимает пальцами головку и размазывает предэякулят. Они сталкиваются взглядами и смущение накрывает еще сильнее, хотя казалось бы: куда больше? По яркому румянцу Чана понятно, что ему тоже неловко. – Мой милый щеночек, прекрасный... – он коротко целует любимого в губы. Чан притягивает за бедро немного ближе и перехватывает ладонь младшего, заменяя на свою. Он обхватывает оба члена, из-за чего парень громко стонет. – Чанни, – шепчет Сынмин, задыхаясь, – я долго не выдержу. – Все хорошо, милый. Какой ты красивый. – Я весь красный и вспотевший. – Ты чудесный, – он целует и проглатывает стон, вырвавшийся из уст Сынмина. Мужчина движет рукой быстрее, пальцы Кима впиваются в кожу плеч и он неосознанно толкается бедрами вперед. Ощущения сносят голову. Сынмин кончает внезапно даже для себя, когда Чан судорожно произносит признание в любви на ухо. Он крепко зажмуривается, нахмуривая брови и закусывая губу. В глазах искрит, а тело трясется крупной дрожью. Он обмякает в объятиях Чана выжатый и уставший. Он не знает, когда завершает Чан и чувствует из-за этого толику сожаления, ведь не смог помочь, хотя очень хотел. Все вокруг будто в тумане. Звуки доносятся так приглушенно и, к сожалению, понять, что говорит Чан не выходит. Получается прийти в себя лишь тогда, когда тела касается что-то мокрое и холодное. После неприятных ощущений тело ласково укрывают одеялом, целуют привычно в лоб и оставляют. Сынмин прикрывает глаза всего на минуту. Потому что потом возвращается Чан, уже в чистом нижнем белье и свежей футболке и ложится рядом. Сгребает в медвежьи объятия и мелко целует лицо долго и ласково. И неважно, что у Чана горят дедлайны, а Сынмину пора возвращаться домой. Хотя, он уже дома.