Времена грёз 3 том

Неожиданно резкое раннее утро подкралось совсем незаметно, чуждым прикосновением выдернув меня из сна. Неприлично длинные пальцы Инпу едва чувствительно, через толстый слой плаща, дотронулись до плеча, окончательно заставляя проснуться. Но даже так, немало смущенная вмешательством наемника в разговор с божеством, я не нашла в себе сил разозлиться или хоть как-то выразить недовольство, занятая совершенно удивительным для себя открытием, абсолютно безумным, учитывая, насколько печальные события произошли еще вчера. Этот день, неприветливый, прохладный и промозглый, во влажной дымке утреннего тумана, я встретила со счастливой улыбкой, искренне наслаждаясь крохотной искрой тепла, тлеющей в моей груди. Наверное, столько надежд и столько поводов для внутреннего ликования не находилось с тех пор, как я десять лет назад увидела первых студентов, бредущих к академии, спроектированной моей рукой. От того, с улыбкой, меня посетило немалое количество стыда за преждевременную радость. Жизнь ни на йоту не стала легче, и без того сложный путь стал еще сложнее, но ощущалось это совсем иначе, нежели раньше. Как опора под ногами. До этого я, грешным делом, боялась, что придется рыть яму рядом с хладным камнем Элея, на большее ни фантазии, ни сил не хватило бы. — Софи, нам нужно скорее позавтракать и снова отправляться в дорогу. — Я знаю, сейчас встану, дай мне минутку. — Жду тебя у костра, туда же я принесу воды, чтобы умыться, так что не ходи к ручью, это может быть опасно. — Хорошо, спасибо. Перевернувшись на спину, я проводила взглядом долговязую темную фигуру наемника на фоне пасмурного, холодного рассвета и, тупо уставившись на пробегающие по тенту кузова волны, трусливо подумала о том, что мне отчаянно не хватает тех ярких, теплых цветов, что остались в божественном саду. Полуголые ветви деревьев шуршали снаружи, слышались тихие переговоры докторов, треск костра, и даже чуть улавливался запах каши, но уставшее от лишений тело не желало подарить мне даже капли сил для того, чтобы подняться. Впору просить Инпу о доставке еды в «постель», если можно было так назвать мой кокон из теплого толстого тирионского плаща, о сладостях, совершенно точно припрятанных где-то в сумках наемника, и о небольшом кувшине воды прямо сюда, умоюсь я, так и быть, своими руками. — Софи! Поторопись! Кое-как поднявшись на ноги и едва не приложившись лбом о металлическую балку каркаса, я заставила себя спрыгнуть из кузова на улицу, пожалев о вылазке, как только неприятный промозглый ветерок забрался под одежду, пуская по коже мурашки. Закутавшись посильнее и втянув голову в плечи, я с грацией оловянного солдатика обогнула костер и подставила руки Инпу. Отвратительно ледяная вода полилась на ладони, всколыхнув и без того разгорающееся недовольство и какую-то детскую обиду на обстоятельства. Прочитав чувства на моем лице, как открытую книгу, Дойл окликнул наемника: — Чего ж ты миску не подогрел, неужели лень было поставить на огонь хоть ненадолго? — Так взбодриться легче, я тоже умывался холодной. — Да тебя хоть головой в прорубь окунай, сравнил тоже. София, подойди ко мне, тут найдется немного теплой воды. Смутившись от неожиданной заботы, я постаралась отговориться, не желая привлекать к себе еще больше внимания. — Не стоит, я всё равно уже «взбодрилась». — Стоит-стоит, спасибо скажешь лет через пять, когда у товарок, не следящих за руками, суставы ломить начнет. Неловко передернув плечом, я послушно подошла к доктору и проследила за тем, как Монтгомери, стоящий рядом, поднял большую металлическую флягу, заставив теплую, чуть пышущую паром воду пролиться на мои подставленные ладони. Наскоро умывшись и не заставляя себя ждать, я благодарно кивнула помощнику, приняв в ответ небольшое полотенце. Внимательно понаблюдав за процедурой, Дойл вдруг забрал протянутую не ему ткань и, поймав мою руку, надавил большим пальцем на внутреннюю сторону кисти. — Ожоги, значит, да еще такие, что кожа загрубела. — Да… Поджав губы, я постаралась сохранить спокойное выражение лица, но уши нестерпимо опалило стыдом. Кажется, именно такие ладони вчера целовал Мундус, совершенно бесстыдно, не показав ни капли отвращения, несмотря на то, какие жуткие шрамы остались от постоянной работы с копьем. Кожа и правда загрубела и довольно давно, настолько, чтобы вытерпеть недолгое присутствие оружия без болезненных последствий. Покачав головой, словно решив что-то для себя, Дойл вздохнул: — Полагаю, от той штуки, которой ты махала в ночи. — Вы заметили. — Да как тут не заметить, полыхало знатно. И раз кузов мой еще цел, ты этим копьем неплохо управляешь. — Так и есть. Не отпуская меня, будто боясь, что я убегу, доктор наклонился к сумке у ног и, пошарив в ней одной рукой, выудил какую-то баночку из темного стекла. Мастерски открыв крышку всего одним пальцем, мужчина вновь перевел взгляд на меня. — А чего обмотки на ладонях не носишь, чтобы хоть как-то кожу защищать? — Да тут уже нечего… — Это ты сейчас так говоришь, пока молодая и глупая, а потом повзрослеешь и поймешь, что заботиться о себе нужно всегда, в любое время, даже если кажется, что уже не надо, — затянув поучительную тираду с тоном умудренного жизнью профессора, Дойл почерпнул странную, пахнущую травами и молоком мазь, на вид похожую на плотное топленое масло. Растерев субстанцию аккуратно между пальцев, доктор дождался, пока мазь подтает, и щедро, не стесняясь, нанес ее на оказавшуюся в плену ладонь. — Слова истинного доктора. — А то! На, держи, считай это подарком за работу, — коричневая склянка перекочевала в мою свободную, но еще мокрую ладонь, едва не выскользнув на землю. — Хорошенько втираешь на ночь в кожу. Смотри, вот так, и лицо тоже помажь. Всё не восстановит, но рубцы станут менее заметны. И обещай, что впредь будешь следить за руками. Не зная, как еще отреагировать на неожиданную заботу, я безропотно смотрела за тем, как Дойл распределил средство по рубцам. Статус доктора в моей голове значил достаточно для того, чтобы не пугаться прикосновений, но получившаяся сцена всё равно выглядела несколько странно. — Обещаю. — Другое дело, даже Инпу отучился ковырять крюком в собственном брюхе без дела, а ты-то уж и подавно должна понимать, что к себе стоит относиться бережнее. — Крюки… в брюхе? — Эти ориабские штучки. Дойл махнул рукой, явно не придавая значения собственным словам и вручив мне помимо лекарства тарелку пшеничной каши, но мне совершенно определенно нужны были пояснения. Повернувшись к наемнику, я увидела, как он неловко повел плечами, будто застигнутый врасплох школьник. После недолгих раздумий он нехотя ответил на мой немой вопрос. — Ты видела вчера, Софи, один край цепи у меня, второй у мертвеца, чью душу нужно призвать обратно для разговора. — Так вот что это было. Присев на бревно и принявшись за завтрак, доктор с ехидцей не постеснялся вновь встрять в разговор: — У него весь живот в следах от крюка, будучи мелким, не церемонился и выдергивал их как попало. — Я тогда только учился, — в голосе Инпу послышалась обида. — Ой, давайте не к обеду, — возмущенный тон Монтгомери предполагал, что теперь тема будет закрыта, но Дойл, словно нарочно подливая масло в огонь, снова высказался: — Да ладно, будто ты хуже не видел. — Но не за столом же! — Да ты змею живыми мышами кормил над моей тарелкой, тоже мне, неженка! — Смолка ест аккуратнее некоторых. Совершенно забыв про нас с наемником, доктора с каким-то только им понятным упоением продолжили спор на пустом месте, плавно перетекающий в ворошение мелких грешков, замеченных друг за другом. Причем так отточено и последовательно, будто этот разговор повторялся далеко не в первый раз, как небольшая личная мантра, обязанная прозвучать хотя бы раз в долгом, изнуряющем пути. Оставив их разбираться между собой, я решила не встревать в чужие отношения, а сделать еще парочку уточнений, пока подвернулся хороший случай. Сев рядом с Инпу, я чуть наклонилась к нему, понизив голос: — Ни разу не слышала о подобных обрядах. — У жрецов до десятка таких цепей висеть может. Постоянно. Только они иначе их цепляют, чтобы душа человека осталась на привязи, а тело могло находиться отдельно. Тело идет на другие нужды, тоже несомненно важные, но я об этом даже думать не хочу и попросил отца не посвящать меня в эти смутные знания. — А крюкам он тебя научил, или ты где-то подсмотрел? — Научил, конечно. Помнится, мне едва шестнадцать исполнилось, сам предложил рассказать о нашем культурном наследии с Ориаба. Он, конечно, не использовал свои знания и не собирался мне навязывать эти ритуалы, но настоял на том, что я должен понимать, что делается и зачем. Полагаю, в основном для того, чтобы я даже не думал сунуться на остров в попытке вернуться к корням, и в малой степени, чтобы мог себе помочь в случае чего. Доев свой завтрак буквально в пару укусов, заедая и без того довольно сытную кашу щедрым ломтем хлеба с сыром, Инпу жестом поторопил меня, вынудив быстрее закончить свою порцию. Забрав посуду, он ловко подхватил оставленную ранее крупную металлическую флягу с холодной водой из ручья и ловко промыл обе тарелки. Воспользовавшись случаем, я задала следующий вопрос: — Так ты стал помогать судье в Лисморе? — Не только там. Судьей является муж маминой сестры, моей почившей тети. Знакомы мы не то чтобы близко, крови общей нет, но я обязался навещать его и проверять, как растет племянник. Мама по понятным причинам такого сделать не может, пусть и несколько раз предлагала забрать мальчишку с собой, чтобы он рос в более мирном месте. С некоторых пор родители крайне ценят спокойствие и возможность предаться науке с головой. — А в столице ты пользуешься способностями? — Да, хоть и стараюсь не злоупотреблять. Все же сил это отнимает немало, не только физических, но и моральных. Редко просят разговорить покойника, мирно ушедшего во сне. Постоянно какая-то грязь выходит, иногда прям жалею, что вообще о мертвеце что-то узнал или о том, что делали с ним перед смертью. Вылив остатки воды на костер, Инпу закрутил флягу и сунул ее в большую бесформенную сумку, лежащую у докторов. На этом привал можно было считать оконченным, солнце окончательно поднялось из-за горизонта, меня перестало слегка знобить от прохлады, а Монтгомери, забрав последнюю порцию каши, скрылся в кузове своего грузовика. Полагаю, чтобы накормить нашего невольного пленника. За этот небольшой промежуток времени перед отъездом мы успели собрать немногочисленные вещи и погрузиться с ними в свою машину, рассевшись по местам. Где-то за стенкой зашумел старенький кристальный двигатель. Вытянув ноги в узком проходе передо мной, наемник уселся на тюки в углу и закутался поплотнее в плащ. Его расслабленный вид намекал на желание вновь предаться дреме в поездке, но я была намерена продолжить разговор, постепенно сводя его к одной конкретной и очень важной мысли. — По тебе и не скажешь, что ты можешь работать с подобным. — Это почему? — Улыбчивый слишком и добрый. Только подумай о том, насколько наивно было брать меня с собой в поездку. Буквально случайная девушка с улицы, пускай может и отдаленно похожа на кого-то с плакатов. — Я, между прочим, неплохо разбираюсь в людях, глаз наметан. — Ну конечно, рассказывай мне тут. На мгновение нахмурившись и будто почувствовав вызов и нападки с моей стороны, Инпу сел прямо, сосредоточив взгляд на мне и придав себе чуть больше серьезности. — Правда, и я знаю, что Робин себя истязает за нападение даже сильнее, чем должен. Он не похож на убийцу и совершенно не желал вредить девушке. — Не желал, но навредил осознанно. — Так можно и про Фию сказать. — Она не ответственна за чужое поведение, не было бы Фии, была бы другая. Если кто-то хочет изменить, то он обязательно найдет повод. Одной моей хорошей подруге детства возлюбленный изменил за то, что она просила его выносить мусор из дома, когда он приходит с работы. В глазах наемника отразилось неподдельное удивление, потерев лицо, он задумался на секунду и покачал головой: — Не верю. При чем тут вообще это? — Парень желал бескорыстной любви, а подруга вместо этого просила о помощи по дому. Он стал ходить к девушке, которая за свои встречи не просила ничего взамен, позволяя ему появляться и исчезать, когда он хочет, никаких обязательств. — Надеюсь, подруга с ним рассталась и нашла кого-то получше. — Так и есть, сначала было нелегко, и она отчасти сама стала такой любовницей, боялась к кому-то привязываться, предпочитая не обязывать себя серьезными отношениями, но когда я видела ее последний раз, подруга была счастлива, обеспечена и замужем. Родила уже второго ребенка от того, кто готов ей во всем помогать и потакать, даже в том, в чем не стоило бы. — Повезло. Откинувшись обратно на стенку кузова, Инпу словно бы потерял интерес, явно решив, что я решила в очередной раз оправдать поступок Фии в случившейся истории и заодно поделиться мудростью. Его взгляд снова потерялся, обратившись к мелькающей у края кузова дороге, быстро ведущей нас к Трали, а чуть в отдалении на сером полотне поблескивал грузовик Монтгомери, едущий за нами следом. Придвинувшись чуть ближе, я постаралась сформулировать свою мысль так, чтобы не поднимать лишних имен, но передать суть. — Повезло. Как и тебе, когда ты опрометчиво взял меня в поездку, и не делай такое лицо, Инпу. Я говорю тебе это не просто так. Возможно, когда-нибудь на пути тебе встретится человек, самый прекрасный из тех, что ты видел, самый чуткий и невинный, в нем не будет изъянов, ни одного, и именно он или она окажется самым страшным злом из всех. — Делишься личным опытом? — Пока у тебя нет таких же шишек, как у меня. Встретив подобное создание, я получила клинок в живот и оказалась взаперти на десять долгих лет у самой гнусной твари на земле, с самым красивым лицом, пока пиранья улыбка на нем не стала шире хари. — Ах вот ты о чем, — к наемнику вернулся заинтересованный вид, темные брови поползли вверх. — Да-да, я поверила существу, которое, прикинувшись целестинским принцем, увело меня из Академии, полагаю, никто на моем месте не распознал бы обман. И пусть одна такая тварь погибла, но вторая осталась на воле, тот «мальчишка» может принять облик твоего знакомого или просто симпатичного тебе создания. Прислушавшись к моим словам, Инпу вновь погрузился в раздумья, рассеяно потирая едва выступившую щетину на щеках. В полумраке кузова после дня пути и ночи в не слишком удобных условиях он выглядел старше лет на пять, чем при нашей первой встрече, но для меня он всё равно воспринимался как еще один младший брат, которого стоило предостеречь от юношеской чрезмерной самоуверенности. — Судя по времени, проведенному тобой взаперти, он уже не мальчишка. Объявишь охоту на оставшийся плод Каро? — Нет, у меня есть свои дела, поэтому просто прошу быть осторожным и лучше присматриваться к людям. Совет, конечно, простоват и ненадежен, но надо сказать, он бы спас не одного человека, включая меня и, например, Дея, впервые увидевшего маленькую тварь в клети эльфийского борделя. Помнится, тогда помощник тоже не сразу понял, что за мерзость стоит перед ним. — Подожди, а как ты его вообще предлагаешь ему противостоять?! — С божьей помощью. Либо просто беги и не оглядывайся. — Это не совет. — Иного у меня нет, ты уж прости, универсального оружия еще не придумали, но моё копье сработало отменно, — в голову некстати полезли воспоминания, как «отменно» это было на самом деле, и сколь отвратителен и обширен был внутренний мир короля, вылившийся на колени. — Почти. Мимолетный взгляд наемника, брошенный в мою сторону, показался крайне недовольным. Машинально опустив ладонь, Инпу отогнул полы плаща и перебрал оружие на поясе, где-то в тени знакомо звякнула цепь с крюками, припрятанная подальше от любопытных глаз. — Мое оружие не подходит для настолько серьезных мишеней. Короткий меч и отравленные болты ручного арбалета. — Будет повод обновить в столице. — Пожалуй. Я люблю гулять по местным мастерским, особенно сейчас на выставках технических достижений, но повод, мягко говоря, удручающий. — Зато спасибо скажешь, если вы всё-таки встретитесь. Поправив плащ, наемник раздраженно выдохнул и вновь уставился на меня, глядя то ли изучающе, то ли с немым укором. Я рассчитывала на скорое объяснение такого поведения, но первой не выдержала затянувшегося молчания. — Что? — Подумал, вдруг всё же сама захочешь довести дело до конца. Кто если не ты? — Кто угодно, Инпу, я не решение всех бед этого мира. — Возможно, но на тебе есть некоторая ответственность, никто другой не вступал с этими тварями в бой… — Даже слышать не хочу, помолчи, иначе мы поссоримся. Беспомощно всплеснув руками, Инпу набрал в грудь воздуха, собираясь что-то высказать мне, но спустя всего мгновение вновь вздохнул, раздосадовано покачав головой. — Что ж, не я начал этот разговор. Остаток пути до Трали мы провели в тишине, не настороженной и угрюмой, как я ожидала поначалу, а в вялой дреме, убаюканные легкой дорогой и чуть покачивающимся кузовом, словно идеальной колыбелью для неглубокого сна. Помня об обязанностях охраны, мы следили друг за другом, не давая совсем уж расслабиться и потеряться в грезах. По очереди легким пинком по обуви давая знак меняться, чтобы пока один отдыхал, второй держал ухо востро, поглядывая, не покажется ли кто-то в чаще, пролегающей за обочиной. Время подошло к вечеру, клоня солнце к верхушкам деревьев, когда мы добрались наконец-то до города. Небольшое, невзрачное поселение, раза в два меньше Лисмора, где тем не менее кипела жизнь, причем не только возле местного рынка. К моему вящему изумлению, на въезде через старые кованые ворота, увитые цветами, встречающие всех гостей Трали, нам пришлось постоять в небольшой пробке из мелких машин, повозок и даже всадников с лошадьми, желающих попасть под крыши постоялых дворов до того, как ночь накроет это место своим крылом. Почувствовав неладное, Дойл, едва мы пробились внутрь, свернул к отделению правопорядка, желая поскорее справиться с делами и отдохнуть, но уже тогда, стоя возле грузовиков и задумчиво почесывая подбородок Смолки на своих плечах, Монтгомери предупредил нас, что почти наверняка придется продолжить путь до столицы, не останавливаясь на ночлег где-то в городе. Нелегкая судьба привела нас в поселение прямо перед началом ежегодного съезда поэтов и бардов, так что рассчитывать на свободные койки и уж тем более остановку для машин не приходилось. Размяв затекшие ноги, я закуталась поплотнее в плащ, прислушиваясь к первым протяжным голосам где-то чуть дальше по улице. — Вы за рулем уже целый день, небольшой привал хотя бы будет? — Если найдем место где-нибудь в пабе. Доктор устало улыбнулся, давая понять, что даже на такую малость не рассчитывает. Мне стало его откровенно жаль. Неплохо было бы засесть вновь с костром, пускай близ города, но не зная правил и оказавшись вне видения правопорядка, мы могли стать жертвой лихих людей, тянущихся к столпотворению столь же охотно, сколь и пчелы тянутся к нектару. Спустя еще несколько минут, Дойл вышел из здания, быстро пробежав по каменным ступенькам вниз, на небольшую площадку у входа, где мы остановились. Сжимая в руках сумку погибшей, он задумчиво и хмуро потер ремешок, остановившись перед Монтгомери. — Спасибо большое за ожидание, Робин находится в надежных руках, хотя займутся им наверняка уже после праздников, а Фии обеспечат похороны, если не найдется родственников. Правда, что-то мне подсказывает, ни сейчас, ни потом искать никого не будут, несмотря на документы. — повернувшись ко мне, доктор замялся, словно до конца не зная, какие подобрать слова, — Софи, я могу тебя попросить найти сестру Фии? Я точно знаю, что она должна быть в столице, и ей полагается всё имущество нашей почившей художницы. Растерявшись, я не сразу осознала то, о чем меня просят, и только когда рука доктора протянула сумку мне, поспешно ответила первое, что пришло в голову. — Как же я ее найду? — Среди рисунков есть портреты родных, а в документах ты увидишь имя. Я в Санктум приезжаю ненадолго, а Инпу может спугнуть девушку, репутация наемника у него вполне заслуженная. — Не такой уж я и страшный, — послышалось где-то над головой. Дойл хмуро глянул на Инпу, вставшего где-то за моим левым плечом, и звучно цокнул языком. — Мне-то хоть не рассказывай. Как тебя газетчики прозвали? Заклинатель призраков? Ориабский судья? — Ориабский призрак. Больше я не собираюсь работать с болтливыми аристократами. — Да-да, больше и не надо, этого хватило. Возле уха послышалось приглушенное ворчание, под конец целого дня пути все уже достаточно устали, и спор больше напоминал ленивые переругивания, но тратить время, чтобы узнать подробности, я не стала. Отыскать одного конкретного человека в огромной столице дело гиблое и неблагодарное, но, забрав сумку из рук Дойля, я не допустила в свое сердце и тени сомнения. — Я найду сестру Фии.