На самом деле, ты понравился мне еще в первую встречу

—Серьезно? Китайская кухня? —А что, не нравится?       Ченлэ смотрит на Джисона, который явно доволен выходкой: его глаза сейчас похожи на глаза-щёлочки Джено, нос смешно сморщен, а пухлые губы растянуты в озорной улыбке. Волосы от капюшона чуть-чуть взлохмаченные, пористые, и их очень хочется потрогать и пригладить. Но Ченлэ все же сдерживает свои бешеные порывы и держит себя в руках (старается). —Эй, ты правда обиделся? Ну прости, я не знал, что тебе не понравится…       В голосе смешинка, но глаза вроде грустные. Ченлэ проигрывает. —Нет, все нормально. Я могу много чего посоветовать тебе, как ценитель, — отвечает Чжон, самодовольно фыркая, и проходит к свободному столику, заставляя Джисона следовать за ним.       О да, он посоветовал. Он посоветовал настолько острое мясо (был уверен, что его сделают особенно острым, потому что по рецепту именно так), что Джисон покраснел от одного только кусочка, стал шмыгать носом и даже немного прокашлялся, продолжая только произносить «Хён!», и тут же заходиться кашлем или вытирать проступившие слезы. Карма за его шалость настигла юношу слишком быстро. Наконец, Ченлэ решает сжалиться над ним и сам доедает «слегка острое», по его словам, блюдо, хотя щеки тоже розовеют и дышать становится очень горячо, а потом они оба пьют заказанные в спешке банановые коктейли и гасят пожар внутри. —Тебя не было всю неделю, — вдруг говорит Ченлэ, сам пугаясь своей же прямоты. Ему кажется, что Джисон посмеется над ним и скажет что-то вроде «а ты, что, сразу заметил?». В свою защиту Ченлэ спешит подумать, что заметил он не сразу, а на третий день. Не сразу же? —А, да, — у Джисона щеки уже нормального здорового цвета, а глаза почти перестали слезиться. — Я был на конкурсе. Я говорил Марку-хёну, не могу поверить, что он не передал. —Разве у него есть время на что-то, помимо Донхёка?       Пак на этот недовольный жест вскидывает брови и смеётся, а потом опускает глаза, и его улыбка становится нежнее, теплее. Он тихо, порывисто выдыхает через нос. —Это правда. Они невероятные.       Разговор заходит не туда, Ченлэ это чувствует и пугается снова. Он вообще не думает о нежностях парочки и вообще не проецирует все их действия на себя. Ни разу не было такого. —Что за конкурс? — Он решает спасти себя. Хотя, вроде, не тонет и не умирает. —Мм, скажем так, — Джисон очаровательно поджимает губы и смотрит в сторону, — это был мой первый опыт в качестве наставника. Долго объяснять, но я прошел хореографическую практику заранее.       Ченлэ ничего не понял. На его лице, вероятно, это и написано, потому что Джисон откашливается неловко. —Это был большой фестиваль. Я ездил туда с детьми. Был их учителем, вроде как… —Вау, — только и говорит Ченлэ. — Ты преподаешь? —Нет, не я. Марк-хён. Ну, как сказать. В свободное время от учебы он приходит и занимается с некоторыми детьми. У нас есть общий знакомый хореограф, который по совместительству старший брат Марка и который позволил нам проходить практику у него в студии. А Марк там обитает очень часто. Он притащил меня туда однажды, чтобы я посмотрел и решил, быть мне хореографом или танцором. —Разве хореограф не танцор как таковой? —Конечно, — кивает Пак, — но это ведь и педагог тоже. Не каждый, знаешь ли, готов и умеет учить других.       Джисон задумчиво крутит в руках трубочку от коктейля и выглядит при этом так хорошо и правильно, сидящий здесь, в этом большом худи, на фиолетовом кресле с мягкой спинкой за его спиной. Сидящий напротив Ченлэ. —И что же ты решил?       На это парень как-то грустно улыбается, делая брови домиком. Он выглядит неуверенным. —Не думаю, что это мое. По крайней мере, явно не сейчас. Я еще не натанцевался сам, чтобы быть готовым зажигать других.       «Но ты уже зажигаешь», — сразу же думает Ченлэ, — «одна твоя фигура, твоя аура, твой взгляд, мягкий, но ровный, прямой, ведущий за собой и приковывающий к себе, все это заставляет других желать тебя рядом, говорить с тобой, привлекать твое внимание». Слова бьются о горло, но так там и остаются, обиженно растворяясь в глазах. Ченлэ только тупо кивает и прячет взгляд в руках, сложенных на столе.

***

      Они вместе доходят до общежития, вместе поднимаются на этаж, чтобы разойтись у лифта в разные стороны. Еще в кафе Ченлэ замечает, как парень расслабляется после еды, а под его светлой кожей под глазами проглядывают синяки. Он даже зевает пару раз, признаваясь, что всю неделю спал максимум по 4 часа. Уходить не хочется — а расставаться еще больше — но и смотреть на такого уставшего юношу невозможно вдвойне. Он почти засыпает на диване, пока они ждут счет, и Ченлэ нагло рассматривает его, потому что Джисон не препятствует: его глаза прикрыты, и он так же смотрит на Чжона, молча гуляя взглядом по его острому лицу, узким плечам и рукам. Это взаимовыгодный обмен, и никому из них не совестно из-за этого. Тем более, они не виделись долго, не успели разглядеть друг друга (и никто не задается вопросом, а зачем, собственно, им вообще это делать?).       Когда Ченлэ заходит в комнату, то вздрагивает: он как-то в этом потоке эмоций и мыслей забыл про Донхёка и не ожидал увидеть его тут здесь и сейчас. И тем более Донхёка с этим его гаденьким прищуром, довольным и хитрым до невозможности. Ченлэ решает проигнорировать, только лишь окинув соседа осуждающим взглядом. —Ну? — Спрашивает Ли, как только Ченлэ садится на кровать и достает телефон. —Что? — Тот раздраженно выгибает бровь. Он все еще бесится на Донхёка за его «свиданку». —Как прошла свиданка? Мне интересно ужасно, — вот, о чем Ченлэ. Донхёк выглядит слишком воодушевленным. —Это не свиданка, — спокойно отвечает Ченлэ. —Не ври, — просто отвечает Хёк и телепортируется на кровать к Чжону. У него глаза горят, как два драгоценных камня, отражающие своими гранями падающий на них свет. — Джисон сам никогда не звал никого из нас поесть вместе. Даже Марка. —И что? Может быть, проблема в вас?       Донхёк цокает языком и качает головой, как если бы он был самым мудрым человеком на земле и объяснял маленькому ребенку, почему небо голубое. —Нет, проблема в вас. Марк сказал мне еще в первый день, но я отмахнулся, хотя сейчас вижу подтверждение его слов. Джисон на тебя запал. —Ты… — Ченлэ возмущенно задыхается, — Что ты несешь? Мы виделись два раза, без преувеличений. И вообще, кто дал тебе право говорить об этом? Хотя бы сделал вид, что действуешь скрытно.       Донхёк дует губы, но Ченлэ не Марк, и с ним такое не прокатит. —Просто это так мило, — защищается мальчик, — Джисони не сводил с тебя глаз, когда вы говорили сегодня. Я имею в виду, что его лицо было таким светящимся. И он дал тебе свой номер, и даже попросил твой! Ты знаешь вообще, что Джисон - мечта половины девушек универа? После Марка, конечно же, — важное замечание, — а ты получил его номер так легко и просто.       Ченлэ не видит, зато чувствует, как его уши начинают пульсировать и нагреваться. Как и щеки и шея, которую он тут же пытается инстинктивно спрятать, потирая ладонью. Ему не нравится, что он чувствует, но он не может ничего сделать: все сказанное Донхёком в совокупности заставляет сердечко прыгать, а зубы — кусать несчастную нижнюю губу. —Мы просто сходили поесть один раз, — пытается он. —Где один раз, там и второй, — тут же отвечает Донхёк с видом великого бывалого, который уже точно в этой жизни видел все. И улыбается, будто что-то вспомнив. Ченлэ готов поспорить, что в его мыслях сейчас их с Марком слащавая история. — Ладно, я все равно рано или поздно узнаю сам. Есть планы на завтра? —Пока нет, — что не так с этим парнем? все эти дни и слово еле выбьешь, а тут прямо все внимание направлено в сторону Ченлэ. Как-то неловко. Но, кажется, неловко только Чжону, потому что Донхёк выглядит весьма спокойно и так, будто они каждый день болтают тут, сидя в этой комнатке на разных кроватях. Парень зависает в телефоне, как обычно что-то быстро печатая. —Отлично, — только и говорит Хёк, как в дверь стучатся. — Ренджун пришел, ты не против? —Не против, — бурчит Ченлэ и не врет совсем: кого-кого, а Хуана он точно рад видеть. Он пока что самое адекватное пятнышко в этой кляксе персонажей.       Они сидят втроем до ночи: Хёк и Ренджун играют в какую-то игру на телефонах, просто развалившись на кровати первого и поедая разные вредные штуки, которые принес второй. Ченлэ тоже участвует в их разговоре, в какой-то момент даже подключается по сети. После того, как Ренджун, зевая, уходит, а Ченлэ уже собирается идти спать, доедая маленький круассан с шоколадом, телефон в руке вибрирует. На экране «Джисон-а» и смайлик хомяка. У Ченлэ дыхание останавливается почему-то. «Хэй, ты спишь?»

«Нет, но уже иду»

«Ох, тогда спокойной ночи :)»

«Ты что-то хотел?»

«Просто хотел спросить, как ты после той острой капусты и мяса. Живой?»

«Вполне. А ты?»

«Наверное, у меня поднялась температура, как только я пришел в комнату. Но в целом все норм»

«Это хорошо»

      Диалог прерывается после ответа Чжона. Но, если честно, эмоции переполняют, и если бы у Ченлэ был навык переливать их в слова, то он бы написал Джисону оду. Но это Ченлэ. Телефон вибрирует снова. «Теперь точно спокойной ночи, хён»

«Ага, доброй ночи»

—Эй, Ченлэ-э-э, — вдруг слышит парень и резко отрывает взгляд от телефона. — Что у тебя с лицом… Джисони написал? — У Донхёка голос, конечно же, хитрый-хитрый. Если честно, такое резкое внимание к его персоне немного пугает Ченлэ, учитывая, что раньше они с соседом едва ли десять слов на двоих в сутки произносили. —Отстань, — слишком мягко отмахивается, натягивая одеяло под самый нос. — Что тебе надо? —Свет выключать? —Да выключай, боже. —Можно просто Донхёк, — кроткий смешок. — Спокойной ночи! В ответ ничего не поступает.       А утром, когда солнце бьет в глаза, Ченлэ просыпается явно тревожно, потому что не сам — и он сначала не понимает, что вообще происходит. Он точно помнит, что сегодня выходной, и он планировал спать дольше, но… —Вставай, — настойчивый голос хочется заткнуть, а его обладателя огреть чем-нибудь по голове. Чжон агрессивно мычит и пытается отпинать надоедливого нарушителя спокойствия руками, запутанными в одеяле. — Ченлэ! —Да что?! — Он так зол, как же он ужасно зол! Его приоткрытые глаза метают ножи, а нахмуренные брови не сулят ничего хорошего. — Что, черт возьми, тебе от меня надо в выходной?! —Мы идем на репетицию. —Ты больной? —На репетицию к танцорам. Птичка напела, что там сегодня, наконец, будет Джисони. Но, если ты не хочешь, я пойду сам.       Так быстро Ченлэ еще никогда не собирался.