Остров невезения

Ханс, тихонько посмеиваясь, перебирал заготовки на зиму в подвале. Фру Стильху оказалась с характером и это радовало Сторберга. Он и подумать не мог что в старушке может прятаться такая красивая гордая натура. После ухода Ларса, который обещался заглядывать почаще и привезти с большой земли ещё спичек, к старушке началось паломничество из местных, в первую очередь соседей. Все хотели в живую посмотреть на героя, который голыми руками лично задушил медведя. И что же фру Стильху? Да она выпрямилась и вздёрнула голову, но вот делать из жильца музейный экспонат не позволила. — Ой, милочка, так он же занят! Да! Совсем-совсем, он со вчерашнего злой лучше его не тревожить! — уверяла старушка очередную «соседку», которая наверное впервые года за три-четыре зашла проведать. Гостья охала и ахала, желала здоровья благополучия и грустная, ни с чем уходила. Как по сценарию, ровно через пять минут возникала новая вспомнившая про существование Стильху «соседка». Сторберг просто восхищался женскому достоинству старушки. Она отлично отдавала себе отсчёт что без такого поселенца она никому бы и нужна не была, что все эти гости с подхалимскими улыбками это просто зеваки. Она решила просто не пользоваться этим вниманием, явно подразумевая что «соседи» не достойны смотреть на её нового домочадца. Да это была довольно мелкая месть за годы игнорирования, но какая же она была приятная и справедливая. Хансу не улыбалось становится объектом внимания местных, с кем надо он уже и так познакомился. Представать же перед любопытствующими в похмельном, грязном, немытом виде не то что не улыбалось, нет, тут Сторберг имел твёрдую позицию. «Хотят героя в белых кальсонах, посмотрят завтра или послезавтра!» — так думал Ханс, слушая очередную байку, которую рассказывала фру Стильху своей «соседке». Что характерно старушка не врала и не приукрашивала, просто по-свойски трактовала события. Слово «герой» из её уст не ранило Сторберга, да и сам он был не против таких безобидных побасенок, в стиле того что может приговорить бутылку актавита залпом в одиночку. «Каюсь, могу!» И всё-таки к обеду совесть начала беспокоить Ханса, старик паромщик не просто так сказал, что старушку не бросили только он и пастер. «Резковато я с ним! Тоже мне поборник справедливости!» — поджав губы, думал Сторберг, рассматривая ряды бочек в большом подвале. Даже они свидетельствовали о том что когда-то в доме было много здоровых мужчин, которым требовалось много еды и вот после их ухода хозяйка всё реже спускалась вниз. Наверное заглядывала только когда в гости заходил пастер или паромщик. Первый теперь виделся Сторбергу не таким злодеем, по крайней мере точно меньшим негодяем чем был Фредриксон. «И пришёл же сразу как только его позвали к Керлесену! Другой бы отмахнулся, а этот пришёл!» — Ханс безуспешно пытался уйти от чувства вины. В итоге этот марафон кончился тем что Сторберг пообещал себе что в воскресенье переговорит с пастером и возможно попросит прощения, возможно… — Уморили, всё идут и идут! — пожаловалась фру Стильху, когда они сели обедать, в это время, по северному этикету, гости точно не решились бы её побеспокоить, а вот после обеда… Ханс понял что до вечера ему лучше куда-нибудь исчезнуть, тем более все дела по дому он сделал. — Вспомнили о вас, — с ноткой злости произнёс Ханс и, потерев небритую щёку, произнёс: — Как думаете мне бриться, или начать бороду растить? — Думаю растить, Ханс, вы же хотите забыть о военном прошлом, — кротко заметила старушка польщённая таким вопросом. Сторберг улыбнулся и, ощупав подбородок, так и представил себя с бородой, тут же рассмеялся. Ну да, так лучше. Он почему-то на секунду ощутил себя счастливым, нужным и спокойным. Волшебный круг от эльфов и фейри будто сам лёг вокруг этого стола, здесь его не беспокоили никакие воспоминание и даже медвежатина не казалась напоминанием вчерашнего боя. — Я думаю выйду прогуляюсь, авось вам передышку дадут, — обронил Ханс. Глаза фру Стильху радостно блеснули, она, приосанившись, внимательно посмотрела на Сторберга и произнесла: — Да и остаться можете, Ханс, вы же не хотите этого внимания. Мне их разворачивать только в радость, не переживайте за меня… — Да я не переживаю, просто проветрится бы мне, искупаться там, а то от меня воняет уже как от гнилой трески… — неловко опустил глаза Сторберг. — Так вы же простудитесь! — испугалась фру Стильху и, вскочив, заявила: — Я завтра же вам для ванны воды нагрею сколько надо! — Я здоровый, там не болел и здесь не собираюсь, — улыбнулся Ханс, от ванны отказываться не стал, но на прогулке настоял. — Лучше пахнуть солью, чем грязью! — напоследок заметил Сторберг и покинул дом. Туман сегодня оказался не таким плотным, Ханс видел перед собой достаточно далеко чтобы с спокойной уверенностью направится в сторону моря, вот только не к бухте, где был город, а наискось. Старик-паромщик рассказывал что там есть тихая заводь, где даже в это время года была тёплая вода. «Источник там, старики байки травили что целебный, да только вот от города далековато, вот наши склеротики, астматики с ревматиками и предпочли главную бухту этому месту!» — выпуская тончайшие, словно кружевные, кольца говорил Ларс и Ханс, собственно, верил. Да и целебный источник ему бы сейчас не помешал, желательно такой, после которого память пропадает. «Контузия и амнезия, самое то после войны!» — смеялся по пути Сторберг, хотя он отлично понимал что сейчас он бы в такой источник ни ногой не сунулся, уж слишком много новых воспоминаний он получил на острове, слишком много ценных знакомых и её. Прекрасную Русалку из легенд. Старик не врал. Через час лёгкой прогулки Ханс и вправду по склону спустился к небольшой заводи отгороженной от моря высокими скалами. «А какие у нас фьорды, а какие шхеры!» — вспомнились слова Ларса. Источник тут явно был, судя по волнующейся вздымающейся у берега воде. Ханс вдохнул морской воздух и встряхнулся. Здесь не дул пронизывающий ветер и было так тихо. Нет до этого он ничего похожего не видел, на фронте побережье северного моря такими пейзажами не баловало — только острые северные камни и ледяная вода. Здесь же прохлада и покой, из-за скал убаюкивающий звук волн, тоже как будто более нежный, приятный. — Парадиз! — выдохнул Ханс и, вытряхнув трубку в мешочек, подошёл к воде и, зачерпнул руками из того места, где вздымалась вода. Язык не обожгла горечь, источник и вправду если и не был целебным, то точно был чудесным, из-под земли всего в ничего от моря билась пресная вода. «Такой бы морским ястребом в Бергерштерне!» — мысль скользнула и стекла вниз по душе, не затронув, не ранив. — Вечная память окруженцам! — тихо прошептал Сторберг и как будто поднимая настоящий тост осушил содержимое сложенных ладоней. Трубка легла в шапку как влитая, за ней всё содержимое карманов шинели, её Ханс скинул вместе с мундиром, за ними свитер, рубаху. Ступни, ощутив холодный каменистый берег, обрадованно заныли. Сторберг торопливо стянул шерстяные брюки с подштанниками и оставшись в одних кальсонах глубоко вдохнул чистый воздух райской заводи. Здесь не было сада, но здесь было тихо, а это и было главным признаком рая. "Ни тьмы, ни скрежета зубовного!" Ханс не задумывался на счёт того что может осквернить своим присутствием это замечательное место. Нет он со спокойной совестью ступил в заводь и медленно направился к скалам, вода была не ледяной и не тёплой, просто прохладной. «Природа всё равно возьмёт своё, а грязь унесёт в море!» — подумал Сторберг, вновь скользнула сцена — тонущая баржа в проливе большой, объятой огнём, бухты. Нет больно больше не было. Вспоминая «ортодоксальных мракобесов» Ханс перед тем как нырнуть, погрузить голову в воду, шутливо перекрестился. Тишина и покой, они как будто окутали его тело. Всплыв, Сторберг лёг на спину. Небо было просто прекрасным, не свинцовым. «Какой к чёрту дальтоник, идиот!» — подумал Ханс, нет, он бы ни за что не променял эту чернявую синеву, хмурящиеся облака и белёсый кисель тумана на просто чёрно белую картинку с сотней оттенков серого. Наплававшись вдоволь и вернувшись к берегу, Ханс сел и начал усиленно стирать с себя грязь, тереть волосы на голове, на груди, на подмышках. Руки ходили по неровной коже не замечая шрамов и следов ожогов. Сторберг давно не чувствовал себя так умиротворённо. «Символично, стираю грязь старой жизни, завтра окунусь как сказочный королевич в котёл с кипятком и выйду новым человеком!» — играясь в поэта и философа, подумал Ханс и вновь опустился в воду. Фыркая и отплёвываясь, он смыл с себя всю грязь и сделал ещё круг по заводи. На душе стало легко и приятно. «Теперь буду пахнуть конечно не как цветок, но хотя бы как человек!» — решил Сторберг и, вытирая глаза от попавшей туда воды, выбравшись на берег, стянул кальсоны и начал их деловито выжимать. Тонкий неловкий вскрик оторвал Сторберга от этого занятия. Часто моргая, он повернул голову и с крайним удивлением среди тумана обнаружил рядом с собой девушку в меховой безрукавке. До сего момента она с явным интересом изучала его вещи и как раз сжимала в руках трубку. Это было вершиной дерзости, но, тем не менее, вернуть предмет на место девушка не спешила. Чем-то она неуловима напоминала енота, воровавшего из сухарной сумки галеты, пойманного на месте преступления. Сторберг, моргнув ещё пару раз, понял идиотизм ситуации и, прикрыв чресла кальсонами, смущённо спросил: — У вас на острове все так бесшумно подкрадываются? — подбирать слова было крайне сложно, так же как сохранять спокойствие и сидеть не двигаясь, но больше всего Ханс пытался не засмеяться. Уж очень комичной была ситуация, ни на гражданке ни на фронте с ним не случалось такой глупости — быть застанным полностью нагим юной особой с внимательными умными карими глазами, которые стыдливо прятались от его взгляда. Нет был конечно случай, когда снаряд угодил в баню, но про это Сторберг предпочитал не вспоминать. Стыд наготы потерялся в военных буднях, в плену его отбили прикладами винтовок. «Ну что же, теперь роль сказочной русалки играю я! Хреновая из меня русалка…» — Ханс не понимал источник своей невозмутимости и юмора, видимо заводь всё-таки была не только целебной. — Нет, герре, — тихо ответила девушка, испуганно отшатнувшись, прижала трубку к груди, ну точно как енот, и разворачиваясь, явно приготовилась давать дёру. Сторберг, быстро повязав кальсоны на подобии набедренной повязки, подскочил за ней и ухватил за подол платья. Воровка, не успев сделать и шагу, растянулась на прибрежных камнях. «На счёт долбанутых это я смягчил, тут все чокнутые!» — решил Ханс, одёргивая подол, хвоста не было, роль оборотней всё ещё выполняли только Андерсены. А остров явно следовал какой-то альтернативной моде, по крайней мере Сторберг бы никогда не додумался, что под платьем можно носить рыбацкие штаны-колокола. Хотя может для енотовидных трубочных воришек это было нормальным? "Бред, но бред весёлый!" — Воровать плохо, — нравоучительно заявил Ханс, вытаскивая из-под девушки свою трубку и возвращаясь к берегу, где невозмутимо стал одеваться. Ситуацию он оценил моментально, девчонка — местная, явно преследовала его от самого дома и потом наблюдала со склона как он купается, спустилась судя по всему за трофеем и как тот енот-неудачник была остановлена. — Милая сельская забава, хотя у нас всё-таки предпочитали прятать одежду купальщиц, — спокойно заметил Сторберг, краем глаза поглядывая на незнакомку. Она, поднявшись, обиженно глянула на него из-под пушистых бровей и раздосадованным тоном ответила: — Я ничего красть не хотела, мне просто интересно стало из чего трубка… — Из дерева, — усмехнулся Ханс, застёгивая шинель и проверяя содержимое шапки, к счастью всё остальное было на месте, даже пресловутая зажигалка. — Понятно что не из китовьей кости! — огрызнулась девушка и, замявшись, исподлобья глянула на Сторберга. Тот, набив трубку, невозмутимо закурил. Нет после медведя по неожиданности появления на этом острове вряд ли был кто-то сильнее. «Над реакцией стоит поработать, а то тут такой туман, что на ходу разденут и не почешутся», — про себя смеялся Ханс, рассматривая девчушку. Точно из рыбацкой семьи, волосы короткие до плеч, повязаны платком, под безрукавкой свитер, руки цепкие, ну что же, не зверь и на том спасибо, хотя всё равно было в повадках нечто енотье. «А старик говорил невест нет!» — Сторберг про себя расхохотался, уже боясь представлять какая родня может быть у незнакомки и какая молва ходит о них. — Фрекен, у вас имя есть? — участливо спросил Ханс. Она не уходила, значит рассчитывала на разговор. — Меня зовут Ханс Сторберг, я вот как четыре дня на острове, — он желал побороть эту неловкость, повисшую между ними. Ситуация же по сути была смешной, да не лучшее начало для знакомства, но Ханс был рад что вовремя смог спасти свою трубку. — Меня Криста, — она запнулась и, подняв глаза, гордо положив руку на грудь, сказала: — Криста Меерсон! — Вот и познакомились, — выдохнул Ханс и сурово заметил: — Надеюсь это недоразумение останется между нами… — Я ничего не видела! — врать девушка явно не умела, при том что хитринка в глазах всё равно была. Сторберг вздохнул и, протянув руку, произнёс: — Давай так — я не видел как ты похищаешь мою трубку, ты не видела меня, идёт? — Идёт! — она с радостью пожала руку и только потом, задумавшись, спросила: — А как, если я вас не видела, мы с вами познакомились? — Очень просто, — Ханс выпустил ещё пару колец и отнял у Кристы руку, — Вы фрекен увидели меня уже в одетом виде, тут же на бережку, так и познакомились! Идёт? — Идёт! — она вновь схватила руку и, долго пожав её, стала с интересом рассматривать. Точно енотиха-рыбачка, руки девушки были покрыты мозолями, от неё пахло солью, рыбой и сетями. — И что же вы этими руками медведя задушили? — беспардонно поинтересовалась Криста после того как осмотрела кисть от кончиков пальцев до запястья. Ханс, закашлявшись попавшим в не то горло табачным дымом, изумлённо посмотрел в глаза Меерсон, она не шутила. Смотрела с наивным детским интересом. «Прямолинейность вроде хорошее качество, да?» — Сторберг, откашлявшись, коротко отрезал: — Я не душил медведя… — Что же просто забороли? Вырвали сердце? — её интерес явно приобрёл кровожадную форму, но оставался по-прежнему навязчиво ребяческим. Ситуация прекращала быть смешной, меньше всего сейчас Хансу хотелось отвечать на такие вопросы. «Дядя, а ты на войне людей убивал?» — вспомнился вопрос школьника подошедшего на вокзале в родном Фастоуф-Бю, вот с такими же наивными чистыми глазами. — Давайте так, фрекен, я медведю сердце не вырывал, а просто ударил топором по голове, — терпеливо объяснил Ханс и решил что пора в случае с данной особой «сматывать удочки». Побег от местных и одиночество не удался в полной мере, но и то что получилось вполне устраивало Сторберга. Главным сейчас было без потерь вернутся домой. «Фру Стильху говорила что приготовит рыбу…» — Ханс сглотнул слюну, желудок напомнил о своём существовании. Криста пыталась продолжить свои расспросы про смерть косолапого, но Сторберг отвечал односложно, двинувшись в обратную дорогу он надеялся что девчонка отстанет, но она была другого мнения. — А вы ведь к нам навсегда приехали, Торс не врёт? — её звонкий голос будто разгонял туман, а карие глаза просто сжигали любопытством, но что странно это не раздражало Ханса. Он чувствовал покой в этот раз помогали и парадиз и свежий воздух. Прогонять девчонку было глупо и даже небезопасно. «А то пойдут по острову истории про приезжего у которого эльфы на спине карту рисовали!» — даже это недоразумение Ханс пока что воспринимал со смешком. Омовение явно пошло на пользу. — Кто такой Торс? — в ответ спросил Сторберг, решив что из знакомства нужно вынести максимум информации, про свою родню Меерсон уже успела растрезвонить многое, он был прав, она была из полной рыбацкой семьи, с которой лучше не связываться. — Сын Керлесена! Он вчера рассказывал что вы можете бутылку актавита выпить! — радостно ответила Криста, стараясь идти в ногу с Хансом. Тот был на голову выше и шёл по старинке — армейским темпом, к которому ей было трудно приноровится. Она резво шагала, пытаясь угнаться и постоянно заглядывала ему в глаза. — Могу, значит не врёт, — усмехнулся Сторберг и посмотрел на окончательно приветливо посиневшее небо. «Алкоголик-медведеубийца, а что? Мне нравится!» — весело решил Ханс. Рядом с наивной простотой было так просто. Прошлое стекало по душе даже не царапая, будущее же виделось теперь презанятнейшим. — И что же вы сегодня проснулись, а голова не болела? — её карие глаза расширились, она выбежала вперёд и с подозрением взглянула на Сторберга. — Болела, — констатировал Ханс, с радостью замечая появившийся впереди силуэт ограды вокруг дома фру Стильху. — Но вы же встали и пошли гулять! — восхитилась Криста. — Поэтому и пошёл, — сознался Сторберг. Идти рядом с такой чудачкой было даже наверное весело. Как и Паулюс она смотрела на него исключительно открыв рот, но в отличии от мальчика была куда любознательнее и даже любопытнее. Этакий весёлый мираж в тумане спокойной заводи. «Вот только миражи трубки не тырят! И почему оборотни Андерсены, а не Меерсоны?» — строго журил про себя новую знакомую Ханс и сам же смеялся над собой. Забавные были эти местные, Ларс дал прикурить, Керлесен налил водки, фру Стильху приняла в невменяемом состоянии, Паулюс чуть не застрелил, Ида пригласила в клуб моржей, Астрид спасла от гибели, пастер толкнул банальную проповедь, Криста с её неудавшимся похищением трубки идеально ложилась камушком в эту разноцветную чудаковатую мозаику. И в отличии от Паулюса у неё было весомое превосходство — она была искренним человеком. Мальчик в костюме отца пытался выглядеть взрослым, а она, она просто сияла юностью и жизнерадостностью. «Да ты брат философ!» — подколол себя Ханс и сам же и в ответ добавил: — «И поэт-естествовед!» — Вы мне можете что-нибудь дать, — смущённо спросила Криста, спрятав глаза. До калитки оставались считанные шаги, им явно предстояло расстаться на этой замечательной ноте. Лицо у Сторберга вытянулось, вот что значит наглость второе счастье. "Разве что подзатыльник". — Это зачем? — Ханс постарался придать голосу прежнюю суровость, ответ всплыл сам и теперь перед ним стояла задача не рассмеяться снова. — Ну как зачем, — Криста попыталась юлить, но всё-таки созналась: — Ну доказательство чтобы было, я со всеми поспорила что познакомлюсь с вами! Что мне не страшно! — А что же меня ещё и боятся? — Ханс расхохотался и сам с искренним детским интересом посмотрел на Кристу. Та, замявшись, потупила взор и выпалила: — Я ни капли! Я вообще сразу сказала что не может солдат злым быть, это всё Эдвин, Торс и Инга с Фреей! Вот они боятся, так что кушать не могут! — Ну значит передай им что спор ты выиграла! — Ханс протянул Кристе мешочек с табаком. Ему было не жалко, надо же как-то было отблагодарить девушку за хорошее настроение. Того енота тогда тоже отблагодарили, есть не стали, уж очень он был забавным, совсем не боялся солдат, вырубавших его дом для укреплений вокруг Бергерштенской цитадели. Она скрылась в тумане как и все на этом острове, это была как будто та самая добрая традиция, о которой забыл рассказать Ларс. «Вот она живёт в такой глуши и радуется каждой мелочи, каждой секунде жизни, чем ты хуже?» — вопрос был хороший, прошлое беспомощно стекало по душе, сегодня оно проиграло, не нанесло ни одной видимой раны. Большие искренние радостные карие глаза. Радость, что ещё нужно для счастья? Встреча с Русалкой? — Слишком много вопросов! — помотал головой Сторберг и, скрипнув калиткой, бросился к крыльцу на перегонки с собственной тихой тенью, его ждал ужин, а такое соревнование походило на новую добрую традицию.