Хроника Изумрудной Рощи

      Ратх постучался к нему на рассвете, как раз когда он дочитывал последний из манускриптов, одолженных ему Гейлом.       — Светлого утра, брат мой, — проговорил Хальсин, не отрываясь от свитка — подробнейшего описания храма Селунэ полувековой давности. — Что видно на горизонте?       — Полосу деревьев, гряду скал да волны Чионтар, — ответствовал Ратх. — Более ничего. И никого.       «Странный у него тон». Первый наставник бросил на старого товарища взгляд исподлобья — и опустил манускрипт.       — Даже гоблинов? — глубоко вздохнув, спросил он.       — Даже гноллов, — улыбнулся Ратх, ставя перед ним чашу с темной густой жидкостью. — Подкрепись, отвар вышел недурной.       — Странно, что не Нетти его принесла, — устало хмыкнул Хальсин и отпил немного смолисто пахнущей жижи. Терпкий отвар слегка вязал на языке. — Должно быть, она очень сердится?       — А кто нынче не сердится? — со смешком произнес Ратх — но почти тут же смешался. — В добром смысле.       «Воистину так». Вероятно, многие считают, что он из-за беженцев, гоблинов и отряда Ретта превратился в одержимого, однако как иначе добыть сведения, если не погрузиться в работу с головой. Ему необходимо вызнать, как можно больше о ходах, ведущих в Подземье — начиная с того, где расположены входы. «Один точно в пещерах близ «Приюта Вокин», — заверял его Ретт. — Там наш небезобидный народ складирует нечестно нажитое. Однако склад кончается обрывом, на дне которого притаилась пара-тройка здоровенных минотавров. Если что, пойдем этим путем — на безрыбье, как говорится, и полкоровы сгодится. Однако неплохо бы поискать альтернативы». Первый наставник дал клятвенное заверение разобраться с этим, пока Ретт и его люди не вернутся из странствия. К слову, об этом…       — Не присылал ли кто весть? — спросил Хальсин. Как бы между делом. — Быть может, прилетал воробей или сокол?       — Ничего, — покачал головой Ратх. Помолчал несколько мгновений и произнес: — Сомневаюсь, что у Ретта получится что-то отправить — только не из болот. Руку даю на отсечение, что те места тоже отравлены — от них так и несет мертвечиной.       «Увы, старый друг». Оттого-то Ретт и отправился туда. «Повстречалась мне не так давно милейшая особа преклонных лет, — рассказывал он, чуть сощурившись. — И так вышло, что я к ней нечаянно на чай напросился. А с тех пор уже месяц прошел. Надо бы проверить, не загнулся там наш божий одуванчик». Помимо того, поход имел чисто практическое назначение: от болот рукой подать до лагеря гоблинов. «Это, может статься, хороший плацдарм, откуда легко перебросить силы для внезапного нападения, — заявил Ретт. — Неплохо бы там прощупать почву — во всех возможных смыслах».       Хальсин провожал молодого воина дважды: первый раз в своих покоях, наедине, второй — близ идола Отца-дуба, на глазах у всей Рощи. «Благословите меня, первый наставник!» — громко испросил Ретт, преклонив перед ним колени. Возложив на голову юноши исцелованные им же ладони, верховный друид прочел часть из «зеленой» литургии и пожелал удачи на пути. Эта незамысловатая церемония была как запах родного дома — что-то давно не виданное, полузабытое, но щемяще узнаваемое. В былые времена подобные вещи были обычным делом. Нынче же сотня глаз — в том числе и друидских — взирали на их с Реттом прощание, как на диковинное действо, и от этого во рту собиралась горечь.       Но не время себя бичевать — в нем нуждается круг и Ретт. И земли близ Лунных башен. И Таниель.       — А! Совсем вылетело из головы, — вдруг воскликнул Ратх, хлопнув себя по бедру. — У нас гости, наставник.       — Гости? — Хальсин разом напрягся. Этого еще не хватало. — Что за гости?       — Авантюристы, — пожал плечами Ратх. — Выдают себя за ученый люд, но бывалый глаз не обманешь. Ищут какой-то артефакт.       — Боюсь, здесь им искать нечего, — хмыкнул Хальсин, подхватив недочитанный манускрипт. — Все артефакты, какие здесь есть, принадлежат кругу. Так им и передай.       — Слава Сильванусу, мы лишь перевалочный пункт. Ищут они в другом месте, — фыркнул Ратх, присел на один из стульев и, взяв одну из книг, пробежал ее глазами. — Лунные башни, наставник?       — Поветрие прошлых веков, — глубоко вздохнул Хальсин — и осознал внезапно, как туманно это прозвучало. «Ох, Ретт. С кем поведешься…». — Не так давно мне стали сниться старые кошмары. Оттого ищу покой в старых рукописях.       — Клин клином вышибают? — улыбнулся Ратх и потер подбородок. — Хм-м, забавно. Эти молодцы тоже упоминали Башни.       «Башни?» Сердце застыло на миг — и тут же сорвалось в галоп.       — Правда? — Хальсин вскинул голову. — В связи с чем?       — Они спорили, — объяснил Ратх. — Кажется, им край как нужно найти дорогу в Подземье. Парочка из них предлагала пойти через земли близ Лунных башен — вроде бы как «поверху» безопаснее. Однако их главарь был категорически против. Ох, и крик там стоял…       — Где они сейчас? — Хальсин вскочил на ноги.       — В лагере тифлингов, — моргнув, произнес Ратх. — Зашли пополнить запасы еды и воды. Наставник, с вами все?..       — Да, Ратх, — выдохнул Хальсин, постаравшись улыбнуться. Даже супротив ощущению, что вышло этого у него крайне натянуто. — Не проводишь меня, друг мой? Хочу встретить гостей, как полагается хозяину.

***

      Лагерь разбили под одним из обветшалых мостов, ведущих к арочным воротам в разрушенное святилище. Хальсину не нравилось это место, оно казалось ему слишком приметным: укрыться здесь негде (если не принимать всерьез за укрытия груды требухи, оставленные гоблинским сбродом), и костер их, должно быть, видно на добрую милю. Однако Арадин был убежден, что все обойдется. «Мы здесь ненадолго, старик, — заявил авантюрист. — Переждем день и выйдем ночью».       Его план был простым, однако в простоте порой скрывается великая сила. Дальше той площадки, на которой они устроили привал, шла еле заметная тропа, которая должна была вести к дверям подвальных этажей храма. Если верить карте Арадина (о происхождении коей он говорить отказался наотрез), через них можно было попасть в один из подземных форпостов, а оттуда уже — в главный храм Шар. Искателей приключений интересовал некий артефакт, именуемый поэтично «Песнь Ночи», якобы сокрытый там. Хальсин припоминал смутно, что о чем-то подобном упоминалось в исторических хрониках, однако описывался он скупо и не мог заинтересовать ничем, кроме ореола святости и таинственности.       Едва ли это может быть важным, особенно сейчас. Необходимо отыскать слабые места в обороне гоблинской крепости и пути к Лунным башням. Позволив себе пару часов неглубокого транса, Хальсин встал на закате и отошел к ручью. Течение несло воду пополам с нечистотами, от ветра шел смрадный запах копоти, прогорклого сала и спекшейся крови. Гоблины, багберы, огры — его зверь давно чуял запах их немытых омерзительных тел и утробно рычал внутри. Обернуться бы в шкуру и вихрем безжалостной гибели пронестись по всему лагерю этих тварей!..       «Успокойся, старик, — произнес в голове голос Ретта. — Их там сотни, нас едва ли пару десятков. Не уподобимся им, будем действовать тонко».       Присев в тени накренившейся каменной опоры моста, Хальсин закрыл глаза, сосредоточившись на том немногом, что поклонники Абсолют так и не смогли осквернить: стойкий сухой кустарник, цепляющийся за остатки плодородной почвы, живучие мелкие звери, умело прячущиеся в расселинах скал и глубоких норах, несломленные люди, готовые сражаться за дом свой не щадя живота. «Ретт», — попытался он в который раз, но тщетно: в ответ — тишина. Хлипкая надежда на то, что они смогут свидеться, истаяла. Видно, молодой воин ушел далеко в трясину…       «Или мертв».       Дикие мысли! Абсурд! На него уже начала действовать близость вражьего стана, не иначе.       — Ах ты, черт, вот он где! Он здесь!.. — услышал Хальсин за спиной.       Быстрые шаги, тяжелые. Припадает на одну ногу. Барт, лучник.       — Друид! Какого черта ты здесь делаешь?! — сердито прошипел Барт.       — Мне нужно было подумать, — сухо отозвался Хальсин.       «И отдохнуть от вас». Если бы не тяжелые времена и острая нужда, он бы никогда не присоединился к отряду Арадина. Эти молодцы не лишены храбрости и умений — случись чего, они, как ему виделось, могли за себя постоять — однако команда из них все равно выходила скверная: каждый себе на уме и точит зуб на напарника, почти того не скрывая. Арадину явно плевать, чем живут его люди. После Ретта с его ганзой подобное казалось дикостью. «Совсем меня разбаловал, — со слабой улыбкой подумал Хальсин. — Надо рассказать ему об этих авантюристах, как вновь встретимся. Вот он будет хохотать!»       — Будешь думать в лагере, — заявил Барт и схватил его за плечо. — Вставай! Мы выдвигаемся.       Рык вырвался из груди помимо воли. Хальсин искоса глянул на юношу, и тот моментально попятился, вскинув руки.       — Эй-эй, ну что ты, — нервно рассмеялся Барт. — Я просто… поторапливаю. Нам правда пора.       — Как угодно, — сдержанно кивнул Хальсин — и в то же мгновение был на ногах.       Он пошел первым, мальчишка затопотал следом. «До чего же они шумные, — недовольно подумал Хальсин, когда под ногой у Барта хрустнула пара веточек. — Как бы нас не выследили». Беспокойство грызло, точно бобер поваленное дерево. Обязательно что-то произойдет и скорее рано, чем поздно. В лагере его взору предстало совсем безобразное зрелище: скудно вооруженные авантюристы и самодовольно ухмыляющийся Арадин, остро пахнущий потом, семенем и одной из лазутчиц. «Разброд и шатание», — как говаривал Ретт. Нет, пожалуй, не надо ему говорить об этом походе. Узнай он, с кем и куда сунулся Хальсин, был бы, скорее всего, в ярости.       Быть может, еще не поздно повернуть назад?..       — Итак, все в сборе? — хрустнув шейными позвонками, зевнул Арадин. — Чудно! Тогда вперед.       — У вас есть план, командир? — сдержанно поинтересовался Хальсин.       — Конечно, — кивнул Арадин, перехватив поудобнее дубинку. — Наметки в общих чертах. Все предельно просто: влететь, украсть и свалить. А, — он хлопнул себя по лбу, заметив, как Хальсин на него посмотрел, — и найти вход в подземный храм, само собой. И отметить его на карте.       — Ты уверен, что путь безопасен? — продолжил Хальсин неумолимо. — Не защитить ли твоих людей магией? Я могу наложить простейшие щиты…       — Ага, — вмешалась лазутчица — по-видимому, та, какой Арадин весь провонял. — Чтобы нас того, как старого герцога? Нет уж, дудки!       — Не надо лишней паники, друид, — заявил Арадин, серьезно нахмурившись. — Мы этим занимаемся уже не первый год, мои ребята знают, как это делается. Правда, Реми?       — Ни ловушек, ни следов, — спокойно кивнула лазутчица, уже другая, молчаливая и скрытная. — Все чисто, мы проверили.       — Главное — тишина и спокойствие, — произнес Арадин, медленно оглядев весь отряд. — Нас чертова дюжина — хорошее число. У нас есть волшебная карта и волшебный друг, который нам обязательно поможет. Правда, друид? — Хальсин промолчал. — Ну так вперед, вперед!       Удивительно, стоило потушить костер и ступить на тропу, как отряд разом выправился. Воины рассредоточились по флангам, прикрывая лазутчиков. Один из них, пригожий молодой паренек, почти подросток, шел впереди, внимательно проверяя каждую пядь. За ним шли Хальсин и Арадин, потом еще двое следопытов, а замыкали шествие Барт и еще одна лучница. Луна висела высоко и светила вовсю — что было, говоря откровенно, нехорошо. «Мы как на ладони. Стоит только кому-нибудь из гоблинов глянуть вниз, под мост…». Нужно как можно скорее проникнуть в храм, там будет гораздо проще слиться с тенями — или обороняться, случись чего. Можно вычищать комнату за комнатой, обходя главные залы, и к тому моменту, когда все всполошатся, они будут уже далеко. «А после я могу вернуться через «Приют Вокин», тамошний выход не так далеко от Рощи, — раздумывал Хальсин. — Вот бы успеть раньше Ретта». Хотя это явно не то, о чем стоит молиться. Стоит молиться, чтобы из этого дела вышло хоть что-то. Они как раз приближались к одной из дверей, мальчонка-ловчий рылся в сумке, ища набор для взлома…       И тут виски сдавила боль — и боль эта ни в какое сравнение не шла с той, какую он ощущал при контакте с Реттом.       Хальсин скорее почувствовал, чем услышал, как сработала ловушка — воздух, идущий от металлической дверцы, стал враз теплее. А потом в нос ударила вонь — густая, гораздо гуще, чем была до того. «Ветер. Ветер поменял направление». И его откинуло назад. Вопль, хлопок, круговерть. Кто-то был под ним, он был под кем-то, а в ушах стоял звон. Он слышал крики, слышал вопли, хрипы.       — Карган!..       — Алиссия!..       — Нет!..       — Отступаем! — надрывно вскричал Арадин. — Засада, уходим!       «Поздно». Они были везде. Он их чуял, он их слышал. Десяток спрыгнул с верхнего этажа, дюжина вылезла из кустов близ реки, еще несколько выбежали из-за взорвавшейся двери (огненной бомбой ее вывернуло вместе с петлей и куском стены). Они не пахли, как гоблины. Они пахли землей, кровью, мускусом, пряностями, гнилью, отбросами, но не гоблинами. Они скрыли свой запах. «Меня обманули».       Мальчонка постанывал на нем, с его правой руки ручьем текла кровь. Когда Хальсин привстал, он закричал.       — Уходим! — вопил Арадин где-то позади. — Быстрее!       — Мы окружены! — крикнула его лазутчица. — Они повсюду! Они зна…       Свистнула стрела, и ее крик оборвался хрипом. А гоблины лезли. Все в перьях, в грязи, в железе, в краске, сверкая желтыми глазами и острыми зубами. Они верещали, хихикали, скалились, вопили. Абсолют! Абсолют!.. Левое плечо обожгло — в него попали. С головы текло теплое — кровь. Кровь, кровь, кровь… Абсолют, Абсолют, Абсолют… Нет!       Невообразимой внутренней силой его швырнуло на землю, и из самой глубины нутра вырвался оглушительный рев.       — Нет! — проревел он. — Вам смерть! Вам конец! Я не позволю!..       — Наставник, — пролепетал тонкий голосок.       Он оглянулся и встретился с огромными голубыми глазами. «Он мог бы быть братом Ретта. Младшим. Слабым. Нуждающимся в защите». Мальчик, весь в крови, копоти и поту, полз от него, дрожа с головы до ног. Ночь окрасилась ярким золотисто-алым огнем…       — Беги, — прорычал Хальсин. Это была его последняя человеческая мысль…       И зверь вырвался на волю. Это было как сбросить кокон, как сорвать кандалы. Боль хлынула наружу необузданной яростью, страх расползся по венам и выгорел в них дотла. Кровь и кишки, визги и вопли — слаще меда, опьяняюще, как вино. Их кости хрустели, их когти ломались, их зубы скребли поверху, неспособные прорваться внутрь. Нет счета смертям, крысы дохли десятками — и зверю того было мало. Он ревел, ревел, ревел и рвал, рвал, рвал. «Я свободен! Вас ждет смерть!» Казалось, еще немного, еще несколько ударов — и не останется никого!..       Но они не кончались. Там, где было пять, стало десять, где была дюжина, возникло полсотни. Они царапались и кусались, они прижигали огнем и кололи железом. И царапины ныли, и ожоги горели. А ярость иссякала, усталость начала брать свое. И вдруг из общего марева тупой раздражающей муки возник один очаг — один болезненно жгучий укол. Что-то насквозь пробило шкуру. А потом еще раз, и еще, и еще. Он взревел, попытался вырваться, но жжение только усилилось, шкура начала рваться.       Один миг — и его придавили к земле. Разом на него навалилась такая тяжесть, что невозможно было вдохнуть. И страх восстал из пепла. «Нужно уходить. Я должен жить. Мне нельзя умирать. Нельзя!» Роща, семья, любимый. Ретт… Хальсин обратился обратно, и рядом упало несколько кривых темных крючьев. «Багры». На языке уже было заклинание — один миг, и он будет далеко. Он успеет убежать, нужно всего лишь одно мгновение!..       В шею что-то воткнулось. В затылок что-то ударило. Боль. Хруст. Мир покосился, расплылся и полетел вниз.       Темнота.