Кошки-мышки

      — Пропащий вы народ, шиноби… Сдерживаете и убиваете свои желания — а все ради чего?       Аими выдохнула, чуть откидывая голову назад, сняла поясок с нагадзюбана. Шелк свободно распахнулся, открывая тело для пробившегося в пещеру солнечного света.       — Не хочешь со мной искупаться, Кадзу?       Кицунэ призывно вильнула всеми пятью хвостами и улыбнулась одними глазами, подвязывая шелковым поясом тяжёлые красные волосы.       — Обещаю, что только купание, ничего больше.       Кадзу ничего не ответил, только скупо посмотрел на нее из-под ресниц. Аими пожала плечами, позволив нижней рубашке стечь по ее рукам на пол, и бесшумно шагнула в воду.       За ее спиной тут же раздался шорох одежды, и Аими, не сдержавшись, радостно обернулась. Кадзу раздевался к ней спиной, педантично складывая вещи уголок к уголку. Кицунэ это забавляло.       — Рано радуешься, хитрая.       — Отчего же рано? Как раз в самый раз,— Аими подплыла к ближайшему к Кадзу берегу, не отрывая от него взгляда, и пожала плечами. — Радуюсь, что ты не отрицаешь правды и не убегаешь от меня.       Кадзу сурово обернулся через плечо, продолжая развязывать замысловатые узлы на хакама.       Аими с интересом изучала его тело. Крепкие плечи плавно перетекали в жилистые хлесткие руки. Лопатки плотно прижимались друг к другу, талия резко выделялась на фоне широких плеч и плотно сбитых бедер. Взгляд случайно задержался на ягодичных выемках, проскользил вниз, к ступням, и снова вверх — к темному затылку.       Кадзу наконец повернулся, неспешно подходя к воде, и уселся на самый край, спуская одну ногу в воду, а вторую поджимая к груди.       — Нравишься, — Аими хитро улыбнулась опуская подбородок на сложенные локти. — Хочу узнать тебя больше…       Внезапно сорвавшаяся с языка фраза заставила Аими жутко покраснеть, будто ей и не пятьсот лет, а только-только восемнадцать. Кицунэ, привыкшая говорить, что думает, и думать, что говорит, внезапно сказала, что не до́лжно.       — Знаю, — Кадзу едко ухмыльнулся. — Не в моих целях использовать это против тебя, рыжая. Так давно с людьми не разговаривала?       — Ты ещё тогда пешком под стол ходил, когда я затворничать начала, — фыркнула Аими и устремила взгляд в темный сводчатый потолок. — Не будем об этом.       — Так же сказала. Она, — Кадзу неровно повел плечом и опустил вторую ногу в воду. — Как скажешь. Не будем.       Повисло неловкое молчание.       — Ты мне тоже нравишься, верткая.       — Прекращай кокетничать, — Аими неуютно и смущенно поежилась. Почему-то сейчас все его поведение ставило ее в ступор. — Как баба базарная. И вообще…       Договорить ей не дало нависшее над ней лицо Кадзу. Аими намеренно отвернулась, тяжело дыша носом. Когда она успела выпустить инициативу и отправить все на самотёк?       — Когда за словами перестала следить, беспечная, — Кадзу продолжал нависать над ней, и в голосе его сочилась победная хитрая радость — Аими чувствовала ее кожей.       На ее щеку невесомо опустилась грубоватая узкая ладонь. Чужие пальцы едва-едва огладили круглую скулу и мягкий подбородок. Аими сглотнула, попыталась вернуть обратно ускользающую смелость:       — Тогда отдашь мне ведущую роль обратно? — повернулась к нему и попыталась по-привычному хитро улыбнуться. Вышло немного дрожаще и криво.       — Я и не держу, — Кадзу вернул ей такую же хитрую улыбку.       Аими, возвращаясь с небес на землю и стараясь не смотреть в чужие темнеющие глаза, привстала на руках, выныривая из теплой воды наполовину. Теплые прозрачные капли срывались с ее высокой груди вниз, прямо на мужские мозолистые пальцы. Взгляд лисьих глаз скакал от полных губ до чужих ресниц и обратно.       Кадзу, словно скала, не двигался с места, и только маленькие, искрящиеся хитростью глаза выдавали в нем наслаждение моментом. Ладонь его скользнула по женскому уху, чуть растрепав влажные волосы, и забралась на затылок. Держала неощутимо, но крепко, захочешь — приблизишься, не захочешь — не отдалишься.       Расстояние от губ до губ составляло считанные миллиметры. Аими могла чувствовать горячее ровное дыхание Кадзу, дрожь его блестящих ресниц.       Кицунэ хитро усмехнулась.       — Забираю то, что принадлежит мне по праву, — она играючи мазнула кончиками губ по щеке и выдохнула возле уха: — Жаль только, что обещания я свои выполняю, да, Кадзу?       И, оттолкнувшись руками от берега, Аими с брызгами нырнула в воду.       Кадзу, словно ничего и не было, плавно опустился за ней и сразу откинулся на спину, расслабленно сцепляя ладони на груди.

***

      Купались они молча, думая каждый о своем, ровно до того момента, пока камни не начали холодеть. Кадзу вылез первым, сразу начал одеваться — по пещере начал гулять неприятный сквозняк. Аими вылезла чуть погодя, накинула на плечи нагадзюбан, не вдевая руки в рукава, сняла с растрепавшихся волос шёлковую ленту. Хвосты плотно обернулись вокруг живота и правого бедра. Уже одетый, Кадзу стоял, опершись на стену, и беззастенчиво наблюдал за неспешными, почти ленивыми движениями.       — Нравится? — Аими игриво глянула на него сквозь пушистые рыжие ресницы и повернулась к нему лицом. — До этого не насмотрелся ещё?       Кадзу одобрительно хмыкнул и скрестил руки под грудью, чуть задирая подбородок. Взгляд его был напряжённым, плавящим и влажным.       Аими с доброй ухмылкой покачала головой.       — Что ни говори, а вы, шиноби, странный народ, — она снова повернулась к нему полубоком и уселась бедром на камень. Начала нежно отжимать хвосты от воды и, будто невзначай, бросила: — Давай поиграем, если так хочется. Я вот уже пятьсот лет играю, ещё никто не не обыгрывал.       — Ученики нередко превосходят учителей, — Кадзу дёрнул щекой и снисходительно смерил женскую спину нечитаемым взглядом.       Аими хищно на него покосилась и оскалилась:       — Не забывайся, мальчик. Я не она, косточками твоими не подавлюсь.       — Мне это и нужно, опасная, — глаза его злобно сверкнули и сузились, руки напряглись.       Аими, о чем-то задумавшись, вдруг неспешно встала и подошла к Кадзу почти вплотную. Руки ее беззастенчиво опустились на его грудь, поправляя запа́х юкаты и складки на плечах и локтях. Дыхание ее было размеренным и спокойным, ровно как и его.       — Единственное правило, Кадзу, — она прямо глянула ему в глаза. Взгляд ее был чистый, суровый и честный. — Я свободная, никто меня ни к чему не обязывает, никто никуда не привязывает. Уйду, когда захочу, а ты не будешь меня искать. Вот мое правило, — руки ее чуть задержались у краешка воротника. Ногти заигрывающе царапнули по шее. Кадык мужчины чуть заметно дернулся. — Подумай прежде, чем начинать со мной кошки-мышки, Кадзу, — горячо шепнула прямо возле уха, с удовольствием наблюдая заходившие желваки, и тихо хихикнула, отстраняясь. — Если придёшь — сочту за согласие, не придёшь — бегать за тобой не буду, и мы забудем друг о друге, как будто и не знакомились никогда.       — Будь по-твоему, ведьма, — Кадзу хрипло усмехнулся, пробежался кончиками пальцев по женской скуле, убирая растрепанную прядь за ухо. Запахнул ее неопрятный нагадзюбан. — Простудишься, лисица, — и ушел, не оборачиваясь.       Аими в молчащей тишине стояла еще Ками знает сколько. Напряженно вслушивалась в звуки, но ничего лишнего, кроме трескучих цикад и лиственного шума, не слышала. Кадзу ушел. Что-что, а звериное чутье обмануть было нельзя.       — Ох...       Кицунэ тяжело опустилась прямо на каменный пол, прижала руки к алым пылающим щекам. Из отражения на нее смотрело одно сплошное красное пятно: красные волосы, красное смущенное лицо, красные смущенные уши, красная смущенная шея. Только ладони были почти мертвенно бледные, и глаза горели зеленым влажным огнем.       — Что же со мной, матушка Инари...       Губы ее не слушались, голос непозволительно дрожал, и Аими нырнула головой под воду — остыть и прийти в себя. Хвосты возбужденно мотались из стороны в сторону и путались между собой. Спустя несколько мгновений кицунэ вынырнула, тяжело дыша, сбросила ладонями воду с лица, прочистила пальцами уши. Теперь голова не ощущалась кипяточной, а мысли не норовили вытечь из ушей, рта и носа лавовыми струйками.       Аими расслабленно откинулась на каменный пол, прикрывая глаза. Рукой огладила мягкую грудь, нежно сжала полушарие ладонью и тут же отпустила, чуть надавливая. Аими разнеженно улыбнулась, прижимаясь щекой к еще теплым камням. Пальцы сами щекотливо пробежали от ключиц до пупка и обратно, покружили самыми кончиками вокруг сосков, чуть царапая ногтями, и вернулись вниз, к тазовым косточкам. Замедлились. Аими глубоко вдохнула, нерешительно провела свободной ладонью по губам. Горячие. Мягкие. От губ снова спустилась к груди, слегка ущипнув крупный темный сосок. Руки двигались по телу сами, словно их кто-то водил. Пальцы, порхая, проскользили по внутренней стороне бедер, насмешливо покружили по большим половым губам и, словно смеясь, вернулись обратно. Аими захныкала, неуверенно-смущенно раскрывая бедра, упираясь пятками в пол. Пальцы на ногах сами собой сжались, стоило пальцам на руках уже решительнее коснуться темного бутона клитора. Аими чуть прикусила губу изнутри. Она любила трогать себя так, играючи, невесомо, заводяще, но сейчас отчего-то хотелось больше, увереннее, может, даже грубее. Аими не сдержала возбужденного аха, с взбудораженной яркостью представив на себе еще пару рук, пару губ и пару глаз. Кицунэ сжала грудь до приятной боли, чуть царапая нежную кожу. Стало уже невозможно отследить движения пальцев на вульве — она массировала уже полной ладонью, сжимая запястье напряженными бедрами. В мыслях пылали плавящие темные глаза, горячее распаленное дыхание. Аими, сладко и тихо заскулив, выдохнула, содрогнулась калачиком и в такой же позе и осталась, неуловимо трясясь. Оргазм томной негой прошелся волнами по ее телу, заткнул уши и мысли ватой, а глаза — плотным одеялом.       Жутко хотелось спать. Аими так и поступила, окольцовывая себя хвостами.