Вопросы этики

Нил берет такси. Он машет на прощание парнише, который с улыбкой убирает все канцелярские приборы в стол. То-то же. До начала защиты еще есть время, но нет, он и не старается успеть вовремя. Эффектное появление — вот чего он добивается. Он заезжает домой, чтобы переодеться в свежий костюм и голубую рубашку, которая, по слухам, прекрасно оттеняет его глаза. Нил выливает на себя примерно весь парфюм, который может найти в своем еще не до конца распакованном чемодане, проверяет, что ботинки начищены до блеска, а рубашка идеально выглажена. Он смотрит на себя в зеркало. Время еще есть. Спускается вниз, где через дорогу стоит небольшой, но явно слишком дорогой салон красоты. Девушке на входе хватает 15 минут, чтобы слегка подвести ему глаза, оттенить веки и сделать волосы пружинисто-воздушными. Эндрю пиздец. Точнее, всем, кто будет на этой защите. Нил приезжает в школу за десять минут до начала, чтобы удачно сесть позади какого-то огромного парня, который заслоняет его полностью. На всякий случай, чтобы не отвлекать всех своей неотразимостью, он закрывется каким-то студенческим журналом. Юридическая школа. Криминалистика. Что еще? Эндрю по ночам посещает курсы пекарей? Почему Нил сразу не догадался? Точнее: какая именно часть Эндрю так сильно попала ему в глаза, что буквально заставила его уйти со страницы “образование”? Он увидел только про Пальметто. Успокоился. Все. Он даже не проверил его дипломы! Вот как, как после такого доверять людям? Совершенно невозможно. А еще его, Нила, называют лжецом. Да по сравнению с Эндрю он чист, как слеза младенца. Если этот младенец, Рико, например. Школа, кстати, явно дорогая. Теперь-то ему хватает ума устроить углубленный гуглинг. Так он узнает, что: — Эндрю учится на стипендии, хотя денег за экси ему хватит еще на очень долго — он тут чуть ли не лучший студент — у него определенная “репутация” Это уже из пабликов на Фейсбуке. Там буквально три фото проектных групп, на каждой из которых Эндрю выглядит как готическая версия куклы Чаки. Нилу нравится. Миньярду пророчат шикарное адвокатское будущее, свою практику и вот это все. Более того, его “бесценное” мнение о деле Нила, работе его адвокатов (все наняты Стюартом за цену примерно равную самолету), а также ошибкам по работе с подзащитным (Нилом). Очень интересно. Вот и сегодня Эндрю будет рассказывать о том, как стоило бы использовать личность Нила и раскрыть ее более положительно. Он, блять, ему устроит. Положительно. Миньярда выгонят после такого. Нил предвкушает. Ему даже не нужно готовиться, на самом деле, он почти наизусть помнит все напутствия своих адвокатов. Эндрю появляется почти минута в минуту, снова весь в черном: водолазка, узкие джинсы и какой-то бессмысленный набор цепочек поверх всего этого нефтяного пятна. Нил не смотрит. Он провожает взглядом блокнот, который Эндрю брал с собой на сессии и теперь теребит в руках. Перед ним полный зал. Это не классическая аудитория, а импровизированная трибуна, стилизованная под зал судебных заседаний — бутафория, которая, видимо, должна была помочь юным дарованиям почувствовать в себе запал лет на пять вперед, прежде чем их выпустят в реальный суд. Эндрю встает за трибуну, которая предназначена для защитника, но разворачивает ее лицом к залу. За его спиной спускается экран, на котором уже подгружается презентация. Боже, кто-то сделал про Нила презентацию в Power Point. Это ли не успех? Он незаметно делает снимок первого слайда. “Дело Натана Веснински. Как это можно было закончить одним днем?” (Никак.) Эндрю листает слайды, чтобы остановиться на лице Нила. На снимке ему лет восемь, он держит маму за руку, пытаясь скрыться от фотографа за ее фигурой. Этот снимок показывали на суде, представляя его историю. — Добрый день, — Эндрю начинает ровно и немного монотонно. — В рамках данного доклада я хотел бы представить свою версию линии обвинения по делу штат Иллинойс против Натана Веснински. Как вы знаете, это дело стало одним из самых резонансных в истории юридической и криминалистической практики. И точно гарантировало себе место в учебниках. Зал завороженно молчит. — Как вышло, что для того чтобы осудить серийного убийцу, чьи убийства буквально доказаны, палача мафиозного клана, чьи преступления запротоколированы, против которого были готовы выступить сотни, если не тысячи родственников жертв, сотрудники ФБР, которого однозначно ненавидели присяжные… — Эндрю делает томительную паузу, — пришлось везти из Лондона его сына? Клик. Кадр, где Нил входит в здание суда, на весь экран. — Натаниэль Веснински. Безусловно, он знает намного больше, чем кто-либо в этом мире вообще может знать о Натане. Но: его личность вызывала и вызывает вопросы. Стоит ли так рисковать? Зал завороженно ахает. Как будто Эндрю вытащил кролика из горловины своей кофты. — Итак, сегодня я докажу вам, почему использование ненадежного свидетеля — это не просто риски, но и очернение всей системы обвинения. Громко сказано. — Что мы знаем о Натаниэле? Он вырос в крайне неблагополучной обстановке, что и заложило основу его личности. Нил больше не может. Он поправляет воротничок, точно зная, что тот собьется, старается дышать на десять, но все равно встает. — Мистер Миньярд, позвольте уточнить, какую именно из его личностей? Все зрители, как один, поворачиваются к нему. Эндрю поднимает голову, и Нил почти видит, как раздуваются у него ноздри. Мудила. Мистер Миньярд откашливается. Наливает себе стакан воды. Делает медленный глоток. У него почти не трясутся руки. Еще бы. Почти профессиональный спортсмен. — Его основная личность — Натаниэль, от имени которого он и давал показания… — Мне казалось, что в деле запротоколирован Нил Джостен, — Нил медленно спускается вниз. — Как вы считаете, Нил был благонадежным свидетелем? — Боюсь, что нет, — Эндрю старается смотреть сквозь него. — Он ушел от нескольких значимых вопросов на допросе, что… — Эти вопросы имели непосредственное отношение к делу? — Нет. — Эти вопросы касались непосредственно мистера Джостена? — Да. — Но вы считаете, что важно было ответить на них? — Да. Если бы линия защиты сумела добиться правды, это поставило бы под вопрос показания мистера Джостена. — Каким образом? — Возможно, свидетель действовал из своих интересов и заключил сделку с ФБР. — Вы так думаете? — Да. — Хотите правду? Эндрю смотрит прямо на него. Нил делает последний шаг к нему — их разделяет не более метра. — Да. — Спроси. — Ты убил человека? — Да, одного из людей моего отца. Застрелил, когда они гнались за мной. — Твоя мать? — На тот момент была мертва. — Ты похоронил ее на пляже. — Да, это было в показаниях. Сжег в машине. — Как ты можешь оставаться благонадежным свидетелем после этого? Нил пожимает плечами. — Ты имеешь в виду, почему я еще не сошел с ума? Эндрю кивает. Однажды Нил спросит, почему он вообще ходит к психологу столько лет. — Потому что я победил, — он берет кликер и пролистывает презентацию. Тут вся его биография. Если бы он не знал Эндрю эти несколько коротких встреч, он бы подумал, что тот ебучий сталкер. — Потому что Алекс, Стефан, Роджер — могут спать спокойно в сгоревшей машине на пляже, а я могу полететь в ебучий Лондон, зная, что мой отец никогда его не увидит. Он видит это боковым зрением. Все эти перешептывания. Его снимает на камеру добрая сотня человек, страшно подумать, сколько из них стримит в прямом эфире, а сколько — готовятся продать эти видео новостным порталам. Ему впервые все равно: на внимание, на прессу, на десятки его фотографий, на тысячи кусочков информации, которые останутся о нем навсегда. “Сумасшедший сын мафиози сорвал блестящую защиту” “Угрозы и шантаж: что хранит в штанах Нил Джостен” “Бывшая звезда экси под прицелом: Лондон на связи” — ФБР предлагали тебе протекцию? — Да. Я отказался. — Почему? — Потому что я устал бежать, — Нил отлистывает презентацию назад, на то первое фото с мамой. — Потому что вероятность умереть в Великобритании была в разы ниже. Потому что ничего не держало меня в Штатах. — Что они обещали тебе? За показания? Что не выдвинут обвинений? Нил удивленно ухмыляется. Он точно лучший студент? — Это была самооборона. — Убить человека из пистолета, на расстоянии менее метра… Нил поворачивается к нему, складывает пальцы пистолетом и прицеливается. Промахнуться практически невозможно. — Это обвинение? — При большом желании, прокурор мог не рассматривать это как самооборону. — При большом желании, добавь к этому еще трех головорезов, которые пытаются тебя догнать, состояние аффекта от смерти единственного близкого человека, а также возраст, слишком юный для крупных обвинений. Эндрю открывает блокнот. Нил стискивает зубы. — У защиты все равно есть основания предполагать, что ФБР манипулировало тобой. Почему не были предъявлены обвинения в мошенничестве? Нил почти закатывает глаза. Боже, какой же он мелочный. — Потому что все это делала совершеннолетняя Мэри Веснински. Ну та, которая умерла. Эндрю морщится. — То есть ты утверждаешь, что у ФБР не было ни единого основания тебя шантажировать и заставлять выступать на суде? — Не было. — Тогда почему ты был там? Нил возмущенно разводит руками. Он проходит вперед, занимая пустующее место, выделенное под тренировочного судью. Садится. Теперь он может с ненавистью смотреть в зал. — Потому что я захотел? Эндрю разворачивает трибуну к нему. — Я тебе не верю. — Прости, я тут должен тебя убеждать? — Нет, но, если анализировать твой тип личности, склонность к бегству, желание спрятаться и укрыться, — они должны были пообещать тебе защиту. — Нет. — Деньги? Нил фыркает. Он осматривает зал, который не перестает снимать его, шарит руками по трибуне и находит выдвижной ящичек. — Тогда что? — Где тебя учили так задавать вопросы? Зал шипит. Но Нил прав. Что это за школа вообще? Цирк какой-то. Он достает из ящика молоточек. — Тишина! Стук всех резко отрезвляет. Эндрю закатывает рукава, что абсолютно бессмысленно, так как под ними — плотная черная ткань. — Мистер Джостен, кто-то из представителей ФБР вел с вами кулуарные разговоры с обещаниями дать вам что-то взамен ваших показаний? — Нет. Эндрю теряется. И злится. Его гениальная теория больше не имеет смысла. — Мистер Миньярд, вы в курсе, что попытка выдать себя за другого человека карается по закону? Теперь обвинитель становится обвиняемым. — Я никогда не выдавал себя за другого. — А что вы делали 3 вторника и 2 четверга подряд в кабинете мисс Добсон? — Домашнее задание. — Какое? — Составлял профиль преступника. — Когда вы планировали сказать преступнику, что не являетесь настоящим психологом? Зал начинает не понимать, ропот нарастает, но Нил снова стучит молотком. Возможно, в этом его предназначение. — Давайте я перефразирую: мистер Миньярд, вы планировали сказать Нилу Джостену правду? Эндрю молчит. Экран гаснет, и его лицо становится серым. — Мистер Миньярд, вы рассматривали возможность сказать Нилу Джостену правду до того, как поцеловали его? Зал ахает. У некоторых садятся телефоны, на что в ответ слышится раздраженный мат. Еще бы. Такая сенсация. — Да, — Эндрю почти хрипит. — Изначально. — Изначально. А потом — передумали? Эндрю кивает, совсем как нашкодивший котенок. Он уводит глаза в сторону, как будто сжимается, и становится ершистым. — У вас будут аргументы в свою защиту? — Нет, сэр. — Что ж. Виновен. Тдыщ.